Примечание к части. ну:)) Надеюсь, что вам понравится

ну...:))
Надеюсь, что вам понравится.
Люблю вас.

14.2

Это, пожалуй, был первый раз, когда омежки сидели за столом в полной тишине. Ароматы сладкого смешались с запахами лекарств, пациенты в голубых пижамах довольно попивали больничный кофе, тихо переговариваясь и не нарушая всеобщую атмосферу. Кенсу и Бэкхен сидели напротив Минсока, разглядывая измученное лицо и не решаясь что-либо сказать. Любой разговор последнее время сводился к Лухану, начать искать которого у Мина не находилось сил. Ночами, ворочаясь на больничной койке, он украдкой вытирал выступающие слезы и смотрел на сопящего сына, ненавидя себя за слабость перед его отцом.

— Мин, — Кенсу накрыл своей ладонью руку друга, — ты же понимаешь, что должен ему сказать?
— Я, — омежка выдернул руку и раздраженно убрал ее к себе на колено, — ничего ему не должен. Ничего. Ни капли. Мы друг другу никто.
— Не заводись, вы парные, и он отец Фаня. Даже если он к тебе ничего не чувствует, он не может не помочь своему сыну.
— Ага, в отличие от вас, это я сидел тогда в машине и слушал, что о детях не может быть и речи. А теперь я должен прийти и сказать ему, что у него есть сын, но вот беда, сын болен. Как? Как я это скажу? Он вполне может вышвырнуть меня на улицу раньше, чем я открою рот.
— Мин, ты всегда знаешь, что мы с Чанелем готовы помочь тебе найти хорошего донора максимально быстро. И тебе не придется идти к Лухану, но ведь ты же сам отказываешься, — Бэкки, нахмурившись, посмотрел на Мина и неодобрительно покачал головой.
— Потому что это большие деньги и не факт, что они мне не пригодятся после того, как Лухан откажется помогать.
— Ты так в этом уверен? — теперь уже Кенсу стал хмуриться.
— Не… да не знаю я.
— Когда ты собираешься встретиться с ним?
— Не знаю.
— Хочешь, мы поедем с тобой?
— Нет.
— Мин, хватит тянуть. Лечение Фаню уже назначили, и потом у тебя просто не будет времени… — обхватив теплую керамическую чашечку пальчиками, Кенсу отпил немного чая.
— Я знаю... — Мин выдохнул и подпер голову рукой, вымученно смотря на друзей. — Я боюсь.
— Его?
— И его самого, и его реакции. Боюсь той квартиры.
— Мин…
— Я знаю, что это глупо, но внутри все дрожит от одной мысли о встрече с ним.

Кенсу и Бэкхен переглянулись. Они уже думали о том, чтобы самим найти Лухана, но Минсок никогда не говорил ни адреса альфы, ни даже района, в котором тот проживает, и их попытки довольно быстро закончились провалом. Да и осознание того, как сильно за такой поступок может обидеться на них Мин, немного отрезвляло.

Дни бежали быстро, начавшееся лечение сына переросло в полный кошмар в глазах Мина, когда он, причесывая ребенка, замечал с каждым днем все больше и больше оставшихся в руках мягких детских волос. Алопеция, как говорили ему врачи, это почти стандартный побочный эффект и ничего страшного не происходит, просто химиотерапевтические средства поражают не только раковые клетки, но и здоровые клетки организма. Только вот уверить себя, что все нормально, было просто невозможно. Фань, словно взрослый, старался не плакать, не обращать внимания на остающиеся на подушке темные волосики и убирать их быстрее, чем увидит папа.

Минсок сбегал из палаты, когда сын засыпал, и, стоя на улице, чувствовал, как его трясет. Все, свалившееся сейчас на омегу, сводило с ума, поэтому вызвавший его к себе врач и сообщивший, что состояние Фаня не улучшается, и если все будет идти в таком же ключе, пересадка костного мозга будет необходима, заставила разрыдаться, сжавшись в тихом углу больницы.

Бэкхен понял, почему Мин попросил его посидеть с Фанем, и сразу согласился, наблюдая, как Минсок собирается.

— Продумал, что ему скажешь?
— Правду, что еще сказать? Мы в нем нуждаемся.

* * *

Знакомое здание окунуло в неприятные воспоминания, и Минсок замер, так и не решаясь надавить на кнопку домофона. Вдруг у Лухана семья, другие дети, а может, он просто откажет, ведь от своей пары он уже однажды легко отказался.

Внезапно дверь перед Минсоком открылась, и он, пропустил пожилого мужчину, а после юркнул в парадную. Набравшись смелости, Мин начал подниматься на нужный этаж, а у заветной двери снова замер.

Минуты шли, а он так и стоял у двери, страшась того, что может произойти после.

Мысли о больном сыне заставили поднять руку и нажать на дверной звонок. Услышав короткую трель, Минсок быстро отошел, прислушиваясь к звукам в квартире. Но из-за собственного страха, отдающегося в ушах сдавленным гудением, ему казалось, что он ничего не слышит.

За дверью послышались шаги и скрежет ключа в замке, и наконец в дверном проеме появился Лухан, окутывая омежку миндальным запахом.

— Мин?.. — Лухан шокированно смотрел на него.

В ответ Минсок лишь коротко кивнул и сглотнул, а Лу, заметив кивок, отошел, открывая шире дверь и жестом приглашая зайти внутрь.
Неуверенно шагнув за альфой, Мин втянул знакомый запах и зарделся, чувствуя, как в теле, истосковавшемся по своему истинному, сразу начал приятно тянуть скрученный нервный узелок.

— Какими судьбами?
— У меня есть дело к тебе, серьезное.

Они прошли на кухню, словно бы и не ругались и не было никаких четырех лет ненависти Мина к Лухану.

— Я выслушаю, но сначала ответь мне на один вопрос, раз уж ты пришел, — альфа отодвинул стул, приглашая Минсока сесть за стол, щелкнул по чайнику и потянулся за чашками.
— М?
— Ты переехал из-за меня?
— Ты знаешь? — по затылку Минсока пробежались мурашки, и он уставился на спину Лухана.
— Исин сказал, пару лет назад я… заезжал.
— Ну… причина моего переезда кроется в моей просьбе. И для меня это очень важно. Я буду… я буду перед тобой в долгу, в неоплатном долгу, если ты согласишься помочь… потому что…

Лухан поставил дымящуюся чашку перед Мином и сел напротив, рассматривая лицо омеги. Он удивилённо отметил про себя, что омега, кажется, почти не изменился, одеваясь так же нелепо, как и раньше, разве что в глазах уже нет того страха, что раньше пропадал только во время секса.

— У меня есть сын. И он болен. И… только ты можешь мне помочь.
— Каким образом?
— У него лейкоз, и возможно, потребуется пересадка костного мозга. Твой подойдет идеально.
— Судя в твоей уверенности, ребенок не только твой, но и мой?
— Я… я не…
— Это мой ребенок, Мин?
— Я… я не заставляю тебя… это… — Мин втянул носом воздух, почти сразу выпуская обратно, и сделал глоток сладкого чая, пытаясь успокоить нервы. — Твой.
— Поехали, — Лухан поднялся и, заметив растерянный взгляд Минсока, вопросительно приподнял бровь, — вставай.
— Куда? — поднявшись, омежка, вздрогнул, когда Лухан схватил его за предплечье, несильно сжимая.
— К нашему сыну.