Глава 7. «Эммануэль» под майонезом

Никогда до этого у меня не было таких снов.

Кому угодно может присниться и фараон Тутанхамон, и вождь племени «апачи» Винниту, особенно если человек смотрел недавно похожий фильм.

Но гораздо чаще снятся те, о ком мы думаем и вспоминаем днём.

У меня был свой комплекс вины: из-за волокиты с оформлением документов я не успел на похороны отца.

Но я понял: он меня простил!

* * * * *

Моё привычное воскресное чтение дежурного детектива прервал звонок какого-то незнакомого абонента.

– Очень внимательно!

Приятный женский голос сказал:

– Привет, это я, Дженни. Помнишь, мы познакомились у Йена? К тебе можно заглянуть?

– Да кто бы возражал, только не я!

Через полчаса в дверях стояла та самая красотка.

На ней была маечка, подчёркивающая её очень стройную фигурку, а сверху она накинула только лёгкую кофточку.

Она придирчиво осмотрела мою берлогу, и, судя по лицу, осталась вполне довольной.

– Извини, у меня не убрано. Я никого не ждал! – растерянно пробормотал я.

– Можешь не оправдываться, я и не такое видывала. А где твои родители?

– Они недавно умерли, я живу один.

– А твоя жена?

– Пока такой не обзавёлся!

Дженни удивилась:

– Неужели ни одна баба на такого не клюнула? Всё-таки квартира, а не какой-нибудь «клоповник». И язычок у тебя неплохо подвешен. Совсем не калека, и не урод! Давно уже мог кого-нибудь себе подцепить. Неужели ты никогда не влюблялся?

– Влюблялся, и много раз, а иногда даже вдрызг! Первый раз – в девять лет.

Она опять расширила глаза:

– Ты трахнулся впервые в девять лет?

– Нет, конечно, ты же говорила о любви! Писал записки, сочинял её стихи, носил за неё портфель. Как в кино для подростков. Но её родители потом нашли работу, где-то в Ирландии. С тех пор от неё ни весточки. Потом всё вдруг перегорело. Влюблялся я ещё раза четыре, но как-то всё «не срослось»!

Она закинула ножку за ножку, и загадочно улыбнулась:

– Надеюсь, ты всё-таки не девственник? А то они все такие непредсказуемые! Кстати, жарко тут у тебя, можно я сниму кофточку?

Вид этих выпуклостей без лифчика под тонкой маечкой мог бы возбудить даже мертвеца!

– Мне говорили: ты знаешь английский, – продолжила она, выпуская дымок от сигареты.

– Совсем немного: «Дую пиво эври дей энд кайф лавью».

Она рассмеялась.

– Можешь перевести эту бумажку? Это мне нужно по работе.

Это оказалось инструкцией по дозированию «Виагры».

«Интересно, что это за работа, где выдают такие инструкции?»

За пару минут я перевёл этот несложный текст, набросав конспект на бумажке.

Дженни бегло просмотрела его, и спрятала в свой кармашек:

– Спасибо! Но каждая работа должна быть оплачена! Возьми там мою сумочку.

Внутри я обнаружил плоскую бутылочку малиновой водки и кошелёк, который раскрылся сам по себе.

Кроме денег, в нём была и целая упаковка резинок «Durex», но я не подал и виду, что нашёл там что-то интересное:

– «Малиновка», «мой любимый размер»! Как будем пить? «По-нашему» или «по-местному»?

Она от души рассмеялась:

– Я привыкла «по-русски»!

Пригубив первую стопочку, Дженни слегка сморщилась и закусила колбаской:

– Хорошо пошло! Но тут очень сильно дует. Можно, я к тебе пересяду?

– Давай. Ещё по одной?

– Конечно, только теперь мы выпьем «на брудершафт».

Как и положено, мы перекрутили с ней руки, и выпили ещё по стопочке.

– После этого положено целоваться! – громко заявила она, и мы впились друг в друга.

Я обнял её хрупкое тело, а правой рукой провёл по её позвоночнику.

Она тут же прошептала:

– Отпусти меня на секунду, пожалуйста!

Дженни скинула с себя маечку, и моя челюсть опустилась до самого пола.

– Нравится? – кокетливо спросила она, стаскивая с себя уже трусики.

* * * * *

Она оказалась не просто красивой женщиной, а очень опытной и умелой любовницей.

И мы изведали много того, что «можно», и немного того – чего «нельзя»!

Я входил в неё не один раз, каждый раз изобретая что-то новенькое. Но, похоже, новым это было для меня: она всё понимала и без слов.

Её нравилась и классическая «миссионерская», и коленно-локтевая позы, но больше всего она предпочитала «погоны».

Она подробно объясняла, что означает «69», как правильно делается «жемчужное ожерелье», в какой последовательности надо целовать груди. И мы начинали всё сначала.

Она могла заниматься любовью 25 часов в сутки.

Когда я обессилено упал на кровать, Дженни, как ни в чём не бывало, накинула на себя кофточку, и прошла на кухню.

Но Джении, ко всему прочему, была не только страстной любовницей, но и способной кулинаршей.

До встречи с ней я и не знал, что пельмени можно не только варить, но и жарить, и даже простой лук, мелко порезанный и поджаренный на сале, в её руках превращался в изысканное блюдо.

– Тебе твою рыбу сварить или пожарить? – услышал я её голос из кухни.

Я не покупаю сырую рыбу: мне ужасно лень сдирать с неё чешую.

– А откуда она там взялась?

– Ты что, забыл, что в твоей морозилке есть пять прекрасных лещей?

Вчера я покупал пельмени, но в рыбный отдел даже не заглядывал.

Опять эти фокусы Дамиано?

– Если не возражаешь, я запеку их в духовке.

Зашуршали всякие пакетики со хмели-сунели, перцем и корицей, зашипело масло на сковородке, застучал нож на разделочной доске.

Истощённый любовной гонкой, я немного вздремнул, а когда открыл глаза – напротив меня уже стоял противень с готовым блюдом, и я отломил кусочек побольше.

Вкус этих лещей, поданных под сметаной и майонезом, был необычайным: они были какими-то воздушными, просто какое-то невозможное сочетание рыбы, мяса и специй!

Через несколько минут от первого «ихтиозавра» остались только косточки.

Дженни с торжеством наблюдала, аккуратно отламывая себе мелкие кусочки.

Скоро второй скелетик присоединился к первому, и Дженни вопросительно посмотрела на меня, ожидая ответного хода.

И теперь уже я сорвал неё кофточку, притянув к себе.

И теперь мы изведали немного того, чего «можно», и очень много того, чего «нельзя»!

Будь мы в пуританской Англии XVII века, нас тут же повели бы на виселицу, повесив на шеи таблички: «For Unlawful Corporal Knowledge».[†††]По пути на эшафот нас стегали бы кнутами, а местный священник отказался бы нас исповедовать.

Но и это нас ни за что не остановило бы!

О, несчастные Ромео и Джульетта, о невезучие Тристан и Изольда, как вам не повезло!

Долгие ухаживания, томные вздохи, ожидание с букетом, ночные серенады под балконом?

Глупости какие-то: «Горбатая с косой – не за горами! Цени любую минуту!»

* * * * *

– А что, если я поставлю один фильм? – загадочно спросила Дженни, вытирая полотенцем пот и следы наших преступлений. – Тебе понравится!

– Ставь, если это не Фредди Крюгер.

– Это круче!

Она достала из сумочки какую-то флешку, и воткнула её в компьютер. Кино оказалось с явным намёком: это была легендарная «Эммануэль». Потом была ещё более откровенная лента. А за ними следовала и совсем простая кинушка на итальянском, без перевода, но там и переводить вообще было нечего!

Лично я отношусь к этому жанру умеренно положительно. А многие утверждают, что женщины его не любят.

Наглое враньё: Дженни заявила, что кое-чему там можно даже поучиться, и не дождавшись конца фильма, навалилась на меня всем телом.

Её глаза горели зелёным пламенем: «Сожру всего, даже косточек не останется!»

А мои ей отвечали: «Жри, но только после первых петухов. А пока что ты моя!»

Глава 8. «Вдох глубокий, руки шире!»

Звонок Дамиано застал меня врасплох: я только что собирался вздремнуть после любовного марафона.

И почему-то он даже не поздоровался:

– Надо срочно встретиться!

– У меня гостья! – попытался я робко возразить.

– Я знаю. Встречаемся в кафе возле бензоколонки. На сборы даю десять минут!

Я тут же оделся: нельзя ссориться с таким благодетелем!

Дамиано сидел за столиком, потягивая неизменное кофе.

Он не стал мне рассказывать про красоты Кампании и Калабрии, а небрежно кинул на стол пропуск с моей фотографией в один из элитных спортзалов.

– Завтра в 11 часов я должен видеть вас там. И купите спортивную форму и кимоно.

* * * * *

На входе в «Центр Здоровья» меня остановил охранник:

– Сегодня, к сожалению, мы не работаем: всё зарезервировано для VIP-персон!

– Не для меня ли, случайно?

Я протянул ему билет, и он, как вышколенный швейцар, тут же меня пропустил, безо всяких дальнейших комментариев.

Огромный спортзал был пуст, если не считать Дамиано, который лениво развлекался с большими гирями.

«Неужели он выкупил его весь, для нас двоих?»

Он как будто прочёл мои мысли:

– Именно так! Сегодня за один день вам предстоит наверстать всё, что вы упустили за предыдущие десять лет. Выпейте это!

Он протянул мне какую-то бутылочку.

– Это что, допинг?

– Нет, обыкновенный «стрихнин»!

Напиток оказался настолько мерзопакостным, что вышиб с моего лба лавину пота, и меня чуть не вырвало.

Но буквально через минуту я почувствовал какую-то эйфорию: всё тело пылало и пело, а в мышцах ощущалась удивительная лёгкость.

Я внезапно ослеп, но постепенно, словно в полусне, стали проявляться отдельные детали: тела каких-то людей и лошадей, чьи-то отрубленные головы и руки, и огромные лужи крови на песке.

Несколько десятков воинов в экзотических белых одеяниях торжественно потрясали копьями и мечами: они явно чему-то радовались.

«И чем это он меня напичкал? ЛСД или мескалином?»

Временами я видел его в зале, а иногда он куда-то исчезал, и всё время я слышал его голос. Да и сам я оказался сразу в двух местах, одновременно: и у спортивых тренажёров, и в какой-то далёкой стране.

– Видите периметр? Всего-то и пробежать двести сорок кругов, по двести пятьдесят шагов в каждом. Лёгким бегом, вперёд, марш! Бежать, пока я не крикну: «Афины!»

– «Al fino», «до конца»?

– Нет, просто Афины. Avanti!

* * * * *

Сначала было даже весело, и первые сорок кругов я что-то напевал, но кайф от напитка стал проходить, и с непривычки я скоро устал.

Пятидесятый, шестидесятый, шестьдесят пятый круг.

На семидесятом я запрощил пощады:

– Может, хватит на первый раз?

– Avanti!

Я бежал по пыльной дороге: редкие кучки лошадиного навоза, следы от каких-то телег, и совершенно никаких указателей!

Девяностый круг, девяносто пятый, сто первый.

– Avanti, Фиддипид»! [‡‡‡]Ты это должен сделать, Фиддипид, ты это можешь!

Я не удивился, что Дамиано называл меня чужим именем: во многих сектах так делают «зомбирование», «адептам» дают новые имена, а наркотик помогает им достичь полного экстаза.

«Потом он мне выдаст липовые документы, сделает пластику лица – и прикажет подорвать Акрополь. А всё это: простая тренировка, для того, чтобы я уверился, что мне предстоит убегать от греческих полицейских. Но те поднимут в воздух парочку вертолётов, и пристрелят меня сверху, как взбесившегося слона в зоопарке!»

* * * * *

Я уже был уверен, что не дойду до финиша, и это последний забег в моей жизни.

Но на сто восемьдесят пятом кругу вдруг открылось «второе дыхание».

Вся усталость куда-то пропала, и я вновь побежал легко и непринуждённо. А впереди – только дорога, чистый воздух вокруг и яркое солнце над головой.

Туман постепенно рассеялся, и я увидел: мощные каменные стены, куча лачуг и бедно одетые женщины, старики и дети.

«Не будут же в меня стрелять, если тут полным полно народу!»

Но тут же себе и возразил: «А снайперам дозволено стрелять и в толпу!»

Сначала я механически отсчитывал круги, потом перешёл на шаги: так было проще.

И я увидел цель: это Храм Афины Паллады!

Он не сохранился до наших дней целиком, я видел лишь его реконструкции в монографиях по истории искусства и архитектуры.

Но сейчас он был во всей своей красоте и величии!

Люди напряжённо смотрели на меня, чего-то явно ожидая.

И тут, словно с небес, я услышал его возглас: «Афины!»

Откуда-то из подсознания всплыла одна фраза, и я прокричал её из последних сил:

– Радуйтесь, люди, мы победили!

И, совершенно обессиленный, упал на мраморные ступени.

* * * * *

Я открыл глаза: никакого храма, никакой экзотики.

Я лежу на матах в элитном спортзале, а надо мною склонился Дамиано. Посматривая на секундомер, он с улыбкой произнёс:

– Совсем неплохо для дилетанта: сорок два километра за два с половиной часа, Фиддипид бежал много дольше! Но немедленно поднимайтесь, если не хотите повторить его судьбу. Два круга простым шагом, один – медленным, а потом – в душ!

Я уже обрадовался, что эта «пытка здоровьем» закончилась, но едва я вышел, Дамиано заставил надеть кимоно и протянул мне кожаный шлем, очень похожий на танкистский:

– А теперь мы займёмся «конкретикой»!

Там оказались наушники, и я слышал не только голос, а и само дыхание Дамиано, и всё это на фоне странных звуков.

– Расслабьте мышцы, подпрыгните на месте и разомните кисти. А теперь лёгкая разминка, с наклонами и приседаниями.

Я всё сделал, и он скомандовал:

– Полшага назад, туловище и ноги на сорок пять градусов вправо, стопы держать параллельно. Слегка присесть и согнуть руки в локтях, кулаки крепко сжать. Правая рука идёт назад, левая – резко вперёд!

«Как в фильмах с Брюсом Ли или Джекки Чаном!»

А «сансей» продолжал:

– Я наношу удар в лицо правой рукой. Ваш ответ: вскинуть левую руку, согнув её в локте, и рывком отвести удар. Правую руку просунуть вот сюда, и сделав «залом рычагом», положить меня на землю.

Я повиновался, и через секунду Дамиано лежал на матах.

– Отлично!

Он вскочил одним прыжком, и музыка в наушниках поменяла тональность.

– Теперь я наношу удар слева. Резко вскинуть правую руку, согнув в локте, и отвести мой удар полукругом. Левой со всей мочи ударить меня в бок! Отлично! Теперь я хватаю вашу шею спереди. Складываете руки «лодочкой», резко поднимаете их вверх – и рывком раздвигаете в стороны. И ещё раз!

Один приём сменялся другим, и Дамиано обучал меня всему, что можно использовать в драке: броскам через колено или плечо, защите от ударов ножом, палкой или бутылкой.

Но потасовки могут произойти где угодно: в троллейбусе, в ресторане, на дискотеке.

И он подробно объяснял, как вести себя в разных ситуациях.

А я добросовестно старался усвоить все уроки.

* * * * *

Высота и ритм звуков в наушниках всё время менялись, но иногда их громкость становилась просто невыносимой

Мы тренировались так уже часа три, и я почувствовал, что сейчас лопнут все мои кровеносные сосуды, и меня сразит инсульт, но Дамиано, наконец, смилостивился надо мной:

– Finita la commedia!

И я опять упал навзничь.

В ушах зазвучала какая-то расслабляющая музыка, напоминающая шум морского прибоя.

Кажется, это был Франк Дюваль.

Дамиано снисходительно посмотрел на меня сверху:

– Ну что же, на одну поездку навыков хватит. На «чёрный пояс» вам претендовать ещё рановато, но дать сдачи всякой рвани уже сможете. А теперь – опять в душ, и уже можно переодеваться! И, начиная с сегодняшнего дня, вы приходите сюда два раза в неделю: по вторникам и четвергам!

* * * * *

«Проклятый итальянец! Уж лучше бы я продал свою душу Дьяволу!»

После этих тренировок в меня не лезло ни пиво, ни водка, зато мышцы нарастали на глазах!

Глава 9. Операция «Ш»

Дамиано одиноко сидел за столиком и лениво потягивал кофе.

– Buona sera. Я слышал, у вас проблемы на работе. Расслабьтесь! Все неприятности имеют одно общее свойство: рано или поздно они проходят! Но вам предстоит сегодняшней ночью совершить одно маленькое хулиганство.

– Я так и думал: скоро вы мне прикажете подорвать синагогу. Но именно завтра, как никогда, я должен быть на работе, и в отличной форме: у моего начальника плохое настроение.

– Завтра его вообще не будет в городе, а когда он там появится, настроение у него будет превосходным. Это ваш бюллетень.

Он достал больничный на моё имя: три дня, со всеми печатями. Неопасный, но вполне уважительный диагноз.

– Когда всё сделаете, не вызывайте такси: погода будет хорошая. Утром сообщите вашей секретарше, что у вас высокая температура. И сидите дома всё рабочее время: бывают такие начальники, которые проверяют, действительно ли их подчинённые болеют, или поручают это своим заместителям. В этом случае покажете им свой градусник.

Я был немного озадачен.

– Но я совсем не привык болеть, у меня даже термометра дома нет!

– Это очень зря. Дарю!

Он достал его из дипломата, а заодно и положил на стол упаковку каких-то таблеток.

– А это ещё что такое?

– Абсолютно безвредное средство, совместимое со всем, кроме цианистого калия и серной кислоты. Голова после их приёма болеть не будет, но температура сорок и выше обеспечена. Действие каждой таблетки – шесть часов.

– Но зачем тогда подделывать бюллетень, если у меня и на самом деле будет высокая температура? Можно просто сходить к врачу!

– Чтобы не тратить время на ожидание в очереди. Да ещё заразу какую-нибудь там подхватите!

Он был абсолютно прав: в результате нескольких реформ в нашей стране сложилась такая практика, что надо записываться к врачу за полгода до того, как у тебя заболел желудок. Медицинская помощь при этом совсем не бесплатная, зато шансы заразиться ещё чем-нибудь в тех помещениях очень высоки!

– А могу я потом заглянуть в «Аквариум»?

– Опять за своё! Да, но только после того, как всё выполните. Если увидите там кого-нибудь из знакомых, не засиживайтесь с ними, а идите домой. И не перестарайтесь!

Это последнее замечание было вполне уместно.

– Если у вас всё так хорошо продумано, остался один нюанс: днём мне может кто-нибудь позвонить по делам, а по расписанию я должен буду сидеть в поликлинике!

– Это тоже не проблема! Нажмёте эту кнопку, и ваш разговор будет сопровождаться звуком медицинских инструментов и женским визгом: «Больной! Мы же просили отключить телефон!»

Я проверил. Всё оказалось именно так, как он сказал.

– И в чём будет заключаться эта операция «Ы»?

Дамиано, не моргнув глазом, поправил:

– Операция «Ш».

И достал три вещи: ключи с брелком «Шкода», запечатанный конверт и обыкновенное шило.

* * * * *

По пути домой я выбросил все улики в реку, и появился соблазн нарушить инструкции Дамиано, вызвав ночную «тачку».

Но погода и на самом деле была замечательной, а после его вчерашнего спектакля я серьёзно опасался, что вместо ответа диспетчера услышу в телефоне его голос: «Я же сказал: не брать такси!»

Впрочем, перехитрить своего босса удалось: он запретил брать такси, но ничего не сказал про попутку, и за десять долларов меня доставили прямо к «Аквариуму».

Две поддатые матроны за соседним столиком громко обсуждали достоинства и недостатки своих сексуальных партнёров.

Слушая их, я скоро догадался, что любовник первой мадам был мужем второй, и наоборот. Обе они ругали своих мужей, и взахлёб хвалили чужих.

Они чуть из-за этого не подрались, но потом допили вино и уехали, обнимаясь, на одном такси. К которому из их мужей именно, мне оставалось только догадываться.

Через полчаса на пороге появился довольно щупленький паренёк примерно моего возраста.

Он был до неприличности трезв для такого часа, но на его лице было написано, что он от чего-то смертельно устал, и совсем не выспался.

Загорелое лицо и тёмные волосы выдавали в нём гостя с юга., только кто по-конкретнее: армянин, грузин или турок?

Изучив меню, он взял себе вермут получше, и стал оценивать окружающую обстановку.

Свободных мест оставалось немного, несмотря на поздний (или уже ранний) час, и он выбрал мой столик, поставив рядом с собой сумку.

Отпив пару глотков, этот южанин достал мобильник и стал лихорадочно что-то там набирать, но я заметил, что у него ничего не получается.

– Can I help you?

Он машинально переспросил: «Scusi?», но тут же перешёл на русский:

– Извини, что ты сейчас сказал?

Какой интересный у него оказался акцент! И это знакомое слово «scusi», мне сразу подсказало, какой именно.

– Могу я вам помочь?

– Да, если тебе нетрудно. Недавно сменил себе модель, и всё никак не могу с ней справиться.

Я взял его телефон: простая мобила, надёжная и примитивная до невозможности, с такой даже «даун» не расстеряется! Меню – на итальянском, что подтвердило мою догадку.

– Сначала вам надо установить дату и время: эти часы показывают погоду! Но нет ничего страшного!

Я исправил у него всё, что было нужно, и проверил работоспособность, сделав контрольный звонок на свой сотовый.

– Prego! – протянул я его игрушку.

– Grazie! – машинально ответил он, и тут же осёкся.– Ты говоришь по-итальянски?

– Пять слов: «спасибо», «ещё вина!», и самое главное: «Девочка, я хочу тебя сейчас трахнуть!»

– Вполне достаточно, чтобы покорить всю Италию! – рассмеялся он, но вдруг засуетился, и передумал звонить. – Извини, я с этими перелётами совсем потерял чувство времени. Надо срочно отоспаться! Ciao!

Что-то знакомое я углядел в этом парне, но всё никак не мог понять, что именно.

* * * * *

Дженни сладко спала на животе, а её волосы падали с подушки.

Я осторожно приподнял простынку, в очередной раз залюбовавшись её телом.

Мне хотелось поцеловать и её чистую спинку, и её пухлую попку, но я решил не будить свою красавицу: у нас впереди трое суток!

Спать совершенно не хотелось, и я прилёг в другой комнате, открыв «pocket-book», купленный неделю назад в каком-то супермаркете.

Книги я предпочитаю читать в бумажном виде: мне нравится перелистывать страницы и слышать их шуршание, а не перекручивать их «мышкой».

Когда-то институтский преподаватель по математической логике рекомендовал нам для развития воображения читать детективы, и иногда я следовал его совету.

Страница 47 этой книги мне поведала:

«В кровати лежала мёртвая миссис Лестрейд, и инспектор Грей вызвал скорую помощь. Четыре дня она промучилась в больнице, и наконец, испустила там дух, но так и не промолвила ни единого слова, что могло бы помочь раскрыть загадку смертельного самоубийства старого лорда Йохансона».

Я тут же перевернул ещё двадцать страниц.

Там этот инспектор допрашивал подозреваемого с использованием современных средств дознания: «ярко-красный квадрат синусоиды[§§§]на экране чётко говорил: этот мерзкий, ничтожный Эркюль Мехти-заде опять врёт!»

Можно было бы на этом и закончить, но я перевернул ещё десять страниц.

Там главный герой уже мучился сомнениями в справедливости предъявленных им этому гаду обвинений.

Он закурил сигару «Суэцкий канал», смело стряхнул пепел на недавно купленный нигерийский ковёр из верблюжьей шерсти, и, залюбовавшись лучами утреннего заката, очередной раз погрузился в раздумья.

Я со злостью кинул этот «шедевр» в стенку, достав роман Ариэля.

На первой странице было тщательно выведено:

«Всем, кого я любил, и всем, кто меня любит, посвящаю этот роман!»

Я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться, но первое впечатление иногда бывает обманчивым, и я решил прочесть этот «опус».

Начинался он примерно так:

«Родился я в такой-то деревеньке, такого-то числа. Отец мой работал плотником, а мать дояркой. Дед и бабка были из этой же деревни. Здесь же жили и мой прадед и прабабка».

«Сейчас он дойдёт до викингов и охотников на мамонтов», – подумал я, но всё обошлось.

Перевернув ещё несколько страниц, я познакомился со всеми друзьями его детства, отрочества и юности.

Читать это всё было скучно: ни единой драки, ни одной сексуальной сцены, ни каких-нибудь кровавых убийств на целых пятидесят восьми страницах довольно корявого изложения, и страниц с пятьдесят девятой по сто десятую почему-то не было.

А на сто одиннадцатой Ариэль ходил уже по кладбищу, выпивая за упокой своего дедушки, и читал эпитафии на памятниках:

«Я же вам говорил, что я сам болен!» – этот деревенский лекарь всегда отлынивал от работы.

«Покойся с миром! Этот камень поставили в память о тебе все сыновья, за исключением Ричарда, который просто от тебя удрал!» – их матушка была очень сварливой, и она всё время злилась на своего старшего сына, который сразу после школы уехал на заработки во вражескую Россию, и выучился там на геолога. Он узнал о смерти матери только после окончания долгой экспедиции, не сумев приехать даже на поминки, а все родственники попрекали его этим ещё лет двадцать.

«Я прожил так долго, потому что никогда не был трезвым!» – самый отвязный местный пьяница успокоился в сто восемь лет и шесть месяцев.

* * * * *

А вот и солнце взошло, и уже можно звонить на работу!

И как только я положил трубку, до меня вдруг дошло, что в том посетителе было для меня знакомым: его джинсы, кроссовки и майка, и именно этот гардероб я вёз тогда вечером в провинцию.

Часы у него были такие же, мобильник той же модели, да и сумка того же цвета!

Впрочем, нет ничего удивительного: они оба итальянцы, оба находятся в чужой стране, и то, что Дамиано решил ему помочь, говорит только в его пользу.

А почему этот парень оказался в моём районе, тоже легко объяснить: Дамиано не раз говорил, что обитает где-то от меня неподалёку.

Только этому «итальяшке» зайти к нему можно, а мне – пока что нельзя!

Арамис привычно улёгся в моих ногах, а на кухне опять зашуршала некоммерческая компания «Фрося и сыновья».