Война с Деникиным.

31-го января 1919 г. Гори.

31-го декабря закончилась война с Арменией. Теперь началась новая война с Поцховскими татарами. Положение в Ахалцихском уезде серьёзное. Наши пограничные отряды разбиты и враг подходит к Ахалциху. Передали, что отряд Сосо Гедеванова уничтожен… Не хочется верить. Этот отряд я знаю и ценю. Верю, что он с честью выйдет из затруднения…

Мы объявили частичную мобилизацию народной гвардии и, наверное, Александру и мне скоро придётся выехать на фронт. На новый фронт!..

Нам не дают передохнуть, не позволяют взяться за работу. А теперь у нас была такая большая и кипучая работа… Но надо всё бросить и идти на фронт. И возвратиться с победой…

И чего хотят от нас?! От маленькой, освобождённой и организующейся демократии? Почему так настойчиво хотят нашей гибели и почему у нас так много врагов? Но наши враги не будут торжествовать! Мы свободны… Мы любим нашу свободу и мы победим.

3-го февраля 1919 г. Тифлис.

Лида вновь играет на рояли. Простая, светлая музыка, и под звуки этой музыки воскресают мечты и думы…

Нам вновь приходится выступать в поход. Сегодня это окончательно решено. Едем на Ахалцихский фронт…

7-го февраля 1919 г. Тифлис.

Создался новый чёрный фронт реакции! Добровольческия банды окружили Сочи и наш маленький отряд там гибнет. Кониев и Мухран Хочолава в Сочи. Судьба их неизвестна нам. Я с народной гвардией еду на этот фронт. Нужно умереть или победить…

Сегодня было важное совещание под председательством большого Ноя…

Ночью еду на фронт. Скоро решится всё…

8-го февраля 1919 г. В вагоне.

Скоро будем в Ново-Сенаки. Там уже стоят наши эшелоны. По пути заглянули в наши штабы: в Шорапани, Кутаисе и Самтреди. Мобилизация гвардии всюду проходит хорошо. Всей душой стремлюсь на фронт; скорее сразиться с чёрными силами реакции и разбить их! В этом наша задача и наш долг. Без победы всё погибнет…

Избирательная кампания в Учредительное Собрание в полном разгаре. Победа за нами – за социал-демократами. Мобилизация отрывает наши лучшия силы от нашей избирательной борьбы, но мы всё же победим. И там и здесь!

Погода скверная, пасмурная. Это влияет на настроение. Хочется яркаго солнца…

Вчера мы все были на заседании Центральнаго Комитета. Александр, Владимир и я ушли раньше в штаб, чтобы приготовиться. Потом пришли к нам Ной, Евгений и Герасим. Проститься. Это меня очень тронуло. Спасибо вам, дорогие друзья! Мы принесём вам победу.

9-го февраля 1919 г. Ст. Квалони. Утро.

Погода прояснилась, и пригревает солнце. Душа озаряется и сбрасывает свой туман. Под солнцем и погибать веселее!.. Едем в Поти. Думаем перебросить силы морем. Надо во-время поспеть. Я глубоко, страстно верю в успех. Против реакционных добровольцев будем бороться с увлечением, с восторгом! С песнями пойдём в бой и принесём победу… Если понадобится, можем выставить десять-пятнадцать тысяч штыков. Ведь это идёт на нас чёрная, безпросветная и безпощадная реакция. И мы её должны разбить! И пусть многие из нас погибнут. Целое восторжествует. Оно должно восторжествовать! Судьба Кониева меня очень безпокоит. Хочется верить в его безопасность. Теперь с нами едет Сосо. Хороший генерал и ценный товарищ…

Нежное и ясное, ласкающее солнце, благодарю тебя!..

9-го февраля 1919 г. Ново-Сенаки.

На телеграфе. Ночь.

Говорим с Сухумом и с Тифлисом: Владимир, Александр, Сосо и я. Добровольцы уже заняли Адлер и продвигаются дальше. В Ахалцихе растут осложнения. Огненный круг зажжён вокруг нас! Всё поставлено на карту и всё должно теперь решиться. Я страшно спокоен и верю в успех… Пути сообщения нас сильно стесняют, но мы с этим справимся. Надо победить. Иного выхода нет! Сегодня ездили в Поти, но морем не удалось выехать: не было судов и море страшно бушевало.

Видел потийскую зелёную, старую башню.

«Королева играла в башне замка Шопена и, внимая Шопену, полюбил её паж»!..

Странное спокойствие владеет мною. Несмотря на мерзость погоды!.. И это спокойствие даёт нам успех.

10-го февраля 1919 г. Зугдиды.

Генерал Сосо, я, Александр и Захарий Гурули ездили на Енгур – к парому. Енгур немного вздулся, но переправить автомобили через паром можно. Погода отвратительная. Теперь как будто проясняется.

11-го февраля 1919 г. Ново-Сенаки.

Всё ещё сидим в Сенаках. Погода отвратительная, убийственная. Настроение мерзкое. Слякоть проникает в душу и отравляет всё…

Вести отовсюду скверныя. К Ахалциху неприятель уже подошёл. С Гаграми нет связи – быть может, деникинцы уже там! А мы, как безпомощныя дети, сидим здесь и нет никакой возможности быстро переброситься к фронту. А, ведь, так хочется попасть на фронт, встретиться с грозным врагом! Разбить и прогнать его! Или же умереть… Как тяжело быть таким безпомощным… С природой ничего не поделаешь. Я зол на всё, но это мало помогает. Одна мольба: солнца и погоды!

В этой слякоти ёжится душа и нет никакой мечты. Увяла она… Одно желание всецело владеет мною: скорее на фронт! С гибелью фронта погибло всё. А мы должны всё спасти!..

11-го февраля 1919 г. Гали. Поздний вечер.

Только что на трёх автомобилях приехали в столицу Самурзакано. Хочу писать, но мой любезный хозяин, сельский фельдшер, как назойливая муза, жужжит около меня. Он говорит о слабости власти, и в его «философии власти» много горькой правды. К счастью, он вышел из комнаты, и я возвращаюсь к себе.

Сегодня весь день, не переставая ни на минуту, лил страшный дождь. Это убивало настроение и вызывало безсильную злобу. От злости мне хотелось рыдать, кусать себе руки, кричать, бесноваться! Погода страшно затрудняет наши движения, а всякое промедление вызывает острую боль в душе. Невыразимо тяжело… Сосо тоже удручён… Бедные и славные гвардейцы ужасно промокли, но настроение у всех бодрое. Я смотрю на них и думал: «Святые! На ваших муках вырастает народная свобода. Вас я люблю больше самого себя»… Добровольцы уже заняли Гагры. Завтра я, Сосо и артиллеристы – во главе с блестящим Каргаретели – будем в Сухуме… Если не помешают англичане, опрокинем, разобъём деникинцев.

12-го февраля 1919 г. Сухум. Вечер.

В час дня Сосо и я прибыли в Сухум. Погода, прояснившаяся к утру, к вечеру превратилась в кошмар: снег, дождь, ветер! А наши гвардейцы идут пешком – мокрые, продрогшие, голодные и усталые… Сейчас Сосо и я на телеграфе. Хотим говорить с Владимиром в Поти. Я даже боюсь подумать, что Владимир выпустил наш отряд в море – в этот страшный шторм… Как тяжело, как невозможно вести в этих условиях войну. Нет моря и нет суши! И какое преступление: горсточка героев не щадит ни сил, ни жизни, ни покоя и спасает всеобщее счастье. А это «всеобщее» в эту холодную, страшную ночь потеплее устраивается у своих очагов! Преступный покой… В Сухуме нет паники, но большая безтолочь. С фронтом нет никакой связи и не знают, где добровольцы. По-видимому, они подошли к Бзыби. У Бения великолепный вид и не менее великолепное настроение…

Ветер усиливается. Его свист и холод проникают в душу.

Сегодня к нам приезжал английский морской офицер. На контр-миноносце. Он осведомлялся о нас, о наших намерениях и просил не переходить в наступление. Вообще, поведение англичан очень странно. Чего они хотят?

«Что делаешь, делай скорее».

13-го февраля 1919 г. Сухум.

Опять и опять я в Сухуме. Настроение светлое, радостное, ибо взошло солнце, и занялся чудный день. А вчера ночью было страшно: ветер валил деревья, телеграфные столбы, а море бесновалось! Погибло моторное судно «Руставели»…

На нашем фронте полная расхлябанность. Нет никакого плана, организации и руководства. Сегодня Сосо едет на фронт, я же займусь организацией ближайшего тыла… Теперь я окончательно верю в успех.

Сейчас я в родной семье. Мои старики и старуха тётя тихо радуются. Они счастливы…

14-го февраля 1919 г. Сухум.

Сегодня первый день выборов в Учредительное Собрание. Верю в успех нашей партии. Только одна беда: выборы происходят в боевой обстановке, когда лучшия силы социал-демократии с оружием в руках отвлечены к границам республики. И в этом оборонительном порыве демократии – величайшая красота… Когда-нибудь, если даже мы погибнем, безпристрастная история вспомнит нашу страну и напишет красивую трагическую страницу о борьбе и гибели маленькой демократии…

Вчера Сосо и я с полковником Каргаретели, героем Чолока, ездили в Гудауты и дальше на позиции. Позиции собственно нет – есть безпорядок и растерянность. За начальника фронта временно оставлен Каргаретели. Он великолепный офицер и блестящий артиллерист. Он быстро наведёт порядок…

На передовой позиции стоит наша первая полевая батарея. Наши артиллеристы, утомлённые в боях, безумно обрадовались моему приезду. Но не одни артиллеристы, а все радовались. Я часто слышал: «Приехал Джугели, теперь мы победим»… Всё это смущало и радовало меня… И когда я видел этот светлый восторг наших артиллеристов, я думал: «Все они так горячо любят меня, но я ещё больше люблю их. И если когда-нибудь случится несчастье с нашей гвардией – я погибну в этом несчастии»…

За Гудаутами уже снег. На Чёрной речке снег глубокий… Давно этот край не помнит таких холодов и такой зимы. Но погода постепенно устанавливается.

Противник, повидимому, остановился на Бзыби. Он, кажется, более не собирается наступать на нас. Но теперь мы должны ударить на него! Мы ждём сосредоточения наших сил, но бездорожье страшно затрудняет нас. Но, в конце-концов, мы преодолеем все препятстствия и прогоним чёрнаго противника, если только англичане не помешают нам. И какая ирония: мы надеялись, что эта великая демократия поможет нам стать на свои собственныя ноги… Но пока мы видим противоположное… И мы с трудом держимся на ногах… Но мы удержимся!.. И из безконечных испытаний выйдем совершенно окрепшими, свободными и полными творческих сил…

15-го февраля 1919 г. Сухум.

Сейчас передали из Тифлиса тяжёлую весть: наши оставили Ахалцих и Ацхур!.. Это страшно затрудняет наше положение. У нас объявлена мобилизация 4-х возрастов… Всё поставлено на карту и надо напрячь все силы. Демократия должна спасти страну…

Добровольцы всё ещё стоят на Бзыби. Мы подтягиваем свои части… Готовимся к смертной борьбе… Из Одессы сегодня прибыл пароход, и пассажиры разсказывают о крупных успехах большевиков. Это радует и ободряет. Быть может, деникинцы созидают тот мост, который соединит нас с большевиками. Сегодня я был в тюрьме. Видел узников большевиков: Амберкия, Лакобу, Мгеладзе, Иналына и других. Когда-то все они дрались против нас на Кодоре и в Гудаутах, но они были побеждены… Я встретился с ними просто, свободно, как будто радостно. И они, видимо, были довольны и несколько смущены; и какое несчастье, что нам приходится встречаться в тюрьмах. Но ведь большевики нас привели к этому! Ведь они подарили и России и нам Деникина… Но теперь им пора опомниться. Они должны опомниться!..

18-го февраля 1919 г. Сухум.

Вчера Сосо, Александр, Яков и я ездили на позиции. Наши части группируются на Чёрной речке, и заставы выдвинуты на несколько вёрст вперёд. Есть сведения, что противник частично просачивается на левый берег Бзыби. Завтра очищаем левый берег от противника. Быть может, кого-нибудь захватим в плен.

Вчера некоторые всадники коннаго дивизиона разграбили армянский посёлок и произвели насилие. Их надо разстрелять!.. Эти преступные эксцессы тяжело ложатся на душу и затрудняют нашу работу. Но все эти преступления и вся пролитая кровь ляжет на головы деникинцев и дашнаков… И какой ужас! Дашнакцаканы постоянно провоцируют мирное армянское население и бросают его в пропасть. Туда же хотят они сбросить и нас… Когда наступали большевики – дашнакцаканы были с ними. Теперь они с Деникиным… А в Ахалцихском уезде они помогают татарским бандам. И так всегда!.. Всеми силами и средствами они хотят разбить нашу демократическую республику. Презренные преступники!..

19-го февраля 1919 г. Сел. Блабурхва. Полдень.

Только что приехали сюда мы с английским полковником Уайтом. Этот полковник назначен английской миссией для улажения нашего конфликта с Добровольческой армией. Полковник Уайт с нашим Георгием Химшиевым уже выехали в штаб отряда Добровольческой армии за реку Бзыбь. Ждём ответа. Завтра должно состояться наше свидание с представителями Добровольческой армии. Верю в успех! Добровольно ли, или под нашим натиском, деникинцы принуждены будут убраться из Гагринскаго округа…

Вчера у нашего конногвардейскаго разъезда была перестрелка с добровольческой заставой. У нас ранен один. Мы захватили пленных и отбили у противника двуколку. Наши ребята хорошо держатся. Только погода окончательно изводит: слякоть и грязь!..

Наши офицеры коннаго дивизона выдержали экзамен: они хотят драться с добровольцами и будут хорошо драться…

20-е февраля 1919 г. Гудауты.

Два дня не переставая льёт дождь. Это ужасно влияет на настроение и мешает нам. Кажется – будто никогда более погода не прояснится и никогда не заблещет вновь солнце. Если бы не эта погода, настроение было бы блестящее, ибо мы вчера получили известие, что англичане приказали генералу Деникину немедленно очистить Сочинский и Гагринский округа. Сегодня с полковником Уайтом едем к добровольцам, чтобы окончательно установить пределы нейтральной зоны. Воображаю, что будут чувствовать гагринские лакеи добровольцев, когда они увидят отходящие деникинския банды! Если мы здесь всё благополучно и быстро ликвидируем, страшным ударом обрушимся на врага в Ахалцихском уезде! У нашей демократии ещё достаточно сил…

Мои мысли часто уносятся в Тифлис. И о многом думаю я…

21-го февраля 1919 г. Гудауты. Утро.

Погода проясняется и пробуждается радость. Дождь нас окончательно извёл. Не будь этой страшной погоды, быть может, теперь мы были бы в Гаграх. Такой отвратительной погоды давно не помнит побережье. От бури выворочены телеграфные столбы, размыты дороги, а вчера снесло Гумистинский мост. Потеря моста – страшный удар для нас.

Вопрос с Гагринским округом несколько осложняется, так как, хотя добровольцам и приказано очистить его, но не указано ни срока, ни границ нейтральной зоны. А нам предлагается пока стоять на Бзыби! Такова правда… Вчера мы были на Бзыби и видели противника у моста. Сил у него, очевидно, мало. С добровольцами вчера не удалось встретиться, т. к. генерал Бруневич сообщил полковнику Уайту, что командующий воспретил ему вступать в какие бы то ни было переговоры с грузинами… А сам генерал Черепов самоуверенно добавлял: пока русския войска стоят на Бзыби, грузины не сумеют перейти реки. Но генерал Черепов ошибается… Мы это докажем!..

Наши силы постепенно накапливаются в Боржоме. Мазниев смещён и командующим в Ахалцихах назначен Квинитадзе.

22-е февраля 1919 г. Калдахвара.

Вчера Сосо, Александр и я приехали сюда и остановились в чистом, хорошеньком домике бежавшаго француза. Этот дом теперь присвоен абхазцами. Два дня тому назад здесь стояли казаки и здесь же на горке у них были пулемёты. Именно здесь наш разъезд Карангозова имел стычку с казаками. У нас ранен один. У противника же, по сообщению Уайта, убит один, ранен один и пять пропало без вести… Мы очистили от противника левый берег реки Бзыби и расположились своими силами вдоль этого берега. Берег высокий и мы господствуем над противником. Если бы не вмешательство англичан, мы, наверное, уже гнали бы противника к Сочи. Но пока мы должны стоять здесь.

На нашем левом фланге, в Пицундском монастыре, стоит конный дивизион во главе с Химшиевым. Силы наши растут и множатся…

Вчера был славный день. Сегодня вновь нависают тучи. В голове мало мыслей. Очевидно, скверная погода пугает и гонит их.

22-е февраля 1919 г. Монастырь Пицунда.

Давно мечтал я побывать в этом монастыре, и вот, добровольцы привели меня сюда. Великолепная, красивая местность. «Святые отцы» умели выбирать места! Монахи не особенно приветливы к нам, абхазцы относятся дружелюбно. Армяне запуганы… Мы стараемся успокоить их.

Пицундский монастырь – памятник глубокой старины. Он выстроен императором Юстинианом в VI-м веке. Здесь много хорошаго хвойнаго леса и здесь же великолепная природная бухта.

23-го февраля 1919 г. Гудауты. Утро.

Я и Сосо приехали сюда, чтобы поговорить с Тифлисом по всем важным вопросам. У аппарата командующий армией Александр Гедеванов. Сосо ему передаёт донесение. Перед этим я говорил с Датико Сагирашвили и Нико Орагвелидзе. Они кое-чем порадовали меня. Выборы в Учредительное Собрание дали нам блестящую, головокружительную победу. Пока мы получили 198 000 голосов, социалисты федералисты – 14 000, а национал-демократы только 12 000. Что скажут теперь господа национал-демократы?!

Здесь, в глухой аппаратной, я нашёл третий том Бальмонта и везу его с собой на позиции. Этот том озарён ярким солнцем. Он дышет солнцем!.. Из Тифлиса я захватил мою любимую книгу Тагора – «Садовник». «Жизнь – капля росы на листке лотоса» - сказано там. И я проникаюсь этой большой правдой…

24 февраля 1919 г. Гудауты. Полдень.

Утром приехали с позиции встретить полковника Уайта. Его роль непонятна и его поведение двусмысленно. Мне кажется, что все его симпатии на стороне добровольцев. Он разыгрывает из себя дипломата, но для англичанина он довольно болтлив.

Наш демократизм создаёт нам все затруднения, ибо демократию вообще не любят: не любят господствующие классы! а, ведь, нас окружают буржуазныя государства… И все они хотят использовать нас, лишить нас самостоятельности… Но демократия живуча и она победоносна! Если бы большевики были умнее и трезвее! Разве нам надо было бы бояться реакции несчастнаго генерала Деникина, разве нам так пришлось бы считаться с другими, внешними силами?! Но весь ужас именно в том, что большевики своей безрассудной тактикой родили реакцию и укрепили чужеземный империализм. Эта реакция недавно заняла всю Терскую область и вытеснила оттуда большевиков. И терские большевики бежали к нам в «контр-революционную Грузию», с которой всегда враждовали и которую хотели раздавить. И мы приютили их! Я помню нашу радость при известии, что Серёжа Кавтарадзе благополучно проскочил к нам. Особенно радовался я… И эти люди, которые нашли приют у нас, ещё не так давно хотели нашей гибели и не пропускали к нам ни одного зерна!..

Возвращаюсь к Уайту. Он заехал к нам по пути в Гагры и настойчиво просил нас не переходить в наступление. Наше наступление, повидимому, очень тревожит английскаго полковника, и этот английский полковник очень мешает нам. У нас теперь достаточно сил: более трёх тысяч штыков, четырнадцать орудий и сто с лишним пулемётов. Мы можем свободно и легко гнать противника…

Но, как говорится, «англичанка мутит»! Я в этом всё более убеждаюсь. Можно было думать, что Англия оградит нас от Турции, вернёт нам Батум, обуздает наседающую на нас реакцию и поможет нам укрепить наш демократический строй. Но пока нам Англия принесла только разочарование! Вся ея политика очень двусмысленна и загадочна. Но одно я глубоко чувствую: рано или поздно англичанам придётся уйти от нас. Как и немцам!.. И к этому времени мы должны быть сильны. Но я бы не желал, чтобы уход англичан совершился скоро: волны мусульманства могут захлестнуть нас… В предвидении этого ухода мы должны накапливать силы…

На Ахалцихском фронте без перемен. Наши ещё не перешли в наступление.

27-е февраля 1919 г. Чёрная речка. Абхазская могила.

Еду из Сухума на фронт. В Сухуме оставался два дня и налаживал дела… Вчера добровольцы должны были отойти от реки Бзыби и англичане должны были занять правый берег этой реки. В Тифлисе идут переговоры с англичанами. Не знаю, будет ли война с добровольцами, или же дело закончится соглашением… На Ахалцихском фронте продолжается собирание сил. Сегодня или завтра там общее наступление…

Грёзы мои блёкнут… Вообще грёзы увядают в революции.

28-го февраля 1919 г. Кавакулуха. Ночь.

Сегодня к нам на позицию приезали Исидор Рамишвили, Хачатур Авталбекян и Секавин. Завтра объедем армянские посёлки. На фронте спокойно.

(отсутствует лист со страницами 125 – 126)

организовать Военное Министерство. Это безусловно необходимо. Предполагают дело реорганизации Военнаго Министерства поручить Ною Рамишвили…

На нашем фронте, кажется, боёв уже не будет и тогда нам можно будет броситься на Ахалцихский фронт. В этом случае мы двинемся через Зекарский перевал…

4-е марта 1919 г. Калдахвари.

В этот пасмурный, печальный и дождливый день хочется думать о красоте, о поэзии… Если б не эта отвратительная погода, которая жестоко преследует нас и которая помешала своевременной переброске наших сил – у меня было бы цветущее настроение и я упивался бы окружающей красотой… А красоты много, слишком много. Фиалки и жёлтыя акации давно уже в цвету и леса благоухают ароматом цветов… Иногда, в редкие проблески хорошей погоды, уходишь в горы и на лоне пробуждающейся природы забываешь и эту войну и и все печали и горести, связанныя с ней… Но забываешь только на миг… А потом опять вся та же печаль, вся та же неумирающая и опустошающая грусть…

«Я взглянул окрест себя и сердце моё страданиями человеческими уязвлено стало»!..

Но теперь я хочу забыть страдания и возвращаюсь к красоте…

Меня часто занимает вопрос: почему в огне революции увядает поэзия, почему революция убивает красоту?!.. Недавно я взял найденный мною том Бальмонта, с тихой печалью развернул его и стал читать. Странным ароматом повеяло на меня! Светлыя грёзы стали незримо воскресать и душа радостно встрепенулась… Чем-то светлым и радостным стала наполняться душа. Но это был лишь миг!.. Потом радость и свет в душе стали вытесняться ежедневными заботами и будничной печалью. И Бальмонта я закрыл… И я понял, что революция слишком заполняет собой жизнь, она наполняет её до краёв, в ней так много великаго и ничтожнаго, героическаго и жалкаго, восторга и горя, смеха и слёз и всё это так насыщает деятеля революции, что для покоя совершенно не остаётся места. А поэзия растёт только в покое. Поэзия высшее отдохновение. Революция же напряжённый и непрерывный труд!.. Поэтому революция убивает поэзию и поэтому же поэты не должны любить революцию: она затемняет и затирает их!.. И мне теперь вспоминается поэт Бальмонт в дни октябрь-декабрьской революции в Москве. Мы тогда часто встречались с ним у Горькаго. Наша грузинская дружина охраняла в ту пору Максима Горькаго и Бальмонт был очень частым и желанным гостем Горькаго. Один раз, после нашего столкновения со взводом сумских драгун на Плющихе, когда мы радостные и восторженные пришли к Горькому, чтобы сообщить ему о нашем успехе, мы у него застали Бальмонта. Бальмонт принёс маленький револьвер Смит-Вессон, чтобы передать его нам. Мы его благодарили, но револьвера не взяли, так как Смит-Вессон не мог пригодиться нам. Бальмонт был несколько смущён. И он тогда мне показался таким маленьким, слабым, безпомощным и как будто даже жалким! И теперь я думаю, что он тогда не мог любить революцию, которая вдруг сделала его таким маленьким и безпомощным…

6-е марта 1919 г. Сухум. Утро.

Сегодня собираюсь в Тифлис. Хочу ехать до Ново-Сенаки на автомобиле. Но эти два дня безпрерывно льёт дождь и не знаю, удастся ли проехать по нашим отвратительным дорогам. А ехать очень нужно…

7-е марта 1919 г. У Энгура. Вечер.

Вчера моя поездка была неудачна. На 26-й версте наш локомобиль закапризничал и пришлось вернуться обратно в Сухум. Вчера был отвратительный день. Всё время шёл снег и дожь, а на разсвете была гроза, которая испортила телеграфную линию.

В Ахалцихе намечается успех. Наши уже заняли Ацхур и продвигаются дальше. Я, повидимому, опоздал уже в Тифлис и не попаду на важное заседание.

7-е марта 1919 г. Ново-Сенаки. Ночь.

Жду поезда и слышу оживлённый спор социал-демократа с социалистом-революционером! Счастливая, благословенная провинция! С каким упоением и увлечением спорят они! Они очень счастливы, и – кажется, оба довольны. И на недоумённый вопрос Сандро: как здесь живут люди? Я отвечаю: здесь они счастливее нас. Счастливы в мелочах и мелочами. Мещанское счастье – ведь тоже счастье!..

10-е марта 1919 г. Тифлис.

В Тифлисе горячая работа: послезавтра созыв Учредительного Собрания, и наша фракция (в ней 109 человек из 130!) теперь же должна распределить своих работников в Правительстве и в президиуме Учредительнаго Собрания. Сегодня этот вопрос должен быть решён. И будет борьба.

На Ахалцихском фронте дела хороши и это развязывает нам руки на Бзыби. Решено усилить Гагринский фронт, ибо возможна война, и мы должны разбить Деникина. Я верю в это!.. Вчера вернулся из плена Кониев, и как-то неловко встретились мы. Он удручён и подавлен. И мне его стало жаль, потому что мы все его любим… Я ему сказал: «Вы наш генерал и прежде всего должны оправдаться перед нами. Вы должны потребовать суда»!.. «Это у меня решено»… Сказал он… Я знаю, что он суда не боится. Теперь я его более оправдываю, теперь я к нему более снисходителен…

Позавчера скончался наш милый, незаменимый Платон Гуджабидзе. Мы все надеялись, что он останется жив. Он перенёс страшныя страдания, но он не победил смерти. Он умирал спокойно, героически. Мы все должны уметь спокойно умирать.

10-е марта 1919 г. Заседание Штаба.

Я весь разбит. Тяжело и трудно!.. Сегодня было заседание нашей фракции, и мы решили вопрос о распределении основных мест в Правительстве и в президиуме Учредительнаго Собрания. В председатели Правительства единогласно намечен Ной Николаевич, но вопрос о председателе Учредительнаго Собрания расколол нас. У меня вышло крупное столкновение с некоторыми товарищами… Создалась тяжёлая и удушливая атмосфера… И какое счастье, что Ной Николаевич среди нас. Он символ нашего единства…

А тут ещё меня вызывают в Ахалцих. Не знаю, в чём дело. Очевидно, там что-то неладно, а ехать пока не могу.

12-е марта 1919 г. Тифлис. Утро.

Сегодня два больших праздника, два праздника демократии: вторая годовщина великой революции и открытие Учредительнаго Собрания Грузии!.. Праздник единства революции совпал с праздником местнаго значения, и это совпадение должно пробудить нас к великой борьбе за новое единство! Российская революция должна осуществить свои великие лозунги, она должна собрать всю Россию! Россию освобождённых народов, новую Россию! Иначе всем нам угрожает гибель: реакция ширится и наглеет…

Вчера хорошо был решён вопрос о составе новаго Правительства. Я доволен и счастлив. Теперь буду бороться с большим воодушевлением и надеждой: ибо верю в Правительство…

Доживём ли мы до третьей годовщины?! Что будет через год? Разсеются ли нависшия на наших горизонтах тучи, или их ураган уничтожит нас?.. Мучительно хочется приподнять завесу будущаго и заглянуть в грядущее… А время идёт. «А годы проходят, все лучшия годы»… И жизнь как будто бы проходит мимо. Но я об этом не грущу. Я твёрдо знаю, что наше время не время радости и наслаждений… Я знаю, что «наше время не время любви»…

14-е марта 1919 г. Боржом. Утро.

Меня усиленно вызывали в Ахалцих и я еду туда. Очевидно, там трения в командном составе и нечто другое… И вообще там много всяческих безобразий… В военном отношении дела там хорошо, но в политическом и моральном – плохи. На это надо обратить чрезвычайное внимание. Пока не буду верить слухам.

Вчера, ночью, ко мне заходили Захарий и Лео. Мы долго беседовали. У Лео очень удручённый вид. Ахалцихская эпопея, видимо, угнетает его. Наша ошибка в том, что этого молодого, энергичнаго и честнаго человека назначили в столь ответственный и запутанный район. Он слишком молод и большой идеалист. А мы назначили его и бросили на произвол судьбы, вернее – на произвол всяческих генералов…

Погода чудная, солнечная… При озарении яркаго дня придётся осматривать опустошённую местность. Как ненавистна мне война!..

14-е марта 1919 г. Ахалцих. День.

Видел Владимира Джибладзе, Фелицина и Колю Орагвелидзе. Разсказывали о местных делах. Обычная, печальная быль о войне. Успех и мародёрство! Геройство и жестокость! Даже гвардия была чрезмерно жестока… Но Квинитадзе, кажется, доволен…

По дороге осматривал Ацхур. Всё разорено и опустошено. Ужас!.. Когда-то, давно тому назад, я и Шалва пешком путешествовали по этим местам. Мы ходили через зелёные перевалы, ночевали под яркими звёздами и всецело уходили в природу. Тогда у нас было в кармане 6 руб 20 коп и великолепное настроение в сердце. Теперь у меня больше денег в кармане, но великая печаль на душе…

14-е марта 1919 г. Ахалцих. Вечер.

Вчера вернулись с фронта. Ездили туда Владимир, Фелицин, Коля, я и Кониев. От поездки на фронт остался тяжёлый осадок. Все деревни опустошены, многия из них сожжены. Зарево пожара видно и теперь… Гадко, отвратительно…

Были в Абастумане. Он весь разграблен и разгромлен. Это поработали турки и татары. Когда-то я бывал в этом великолепном, благословенном уголке. От него почти ничего не осталось. Теперь я начинаю понимать многия жестокости, допущенныя нашими, но простить их всё же нельзя. Сегодня возвращаюсь в Тифлис…

На левом фланге сегодня шёл бой.

15-е марта 1919 г. Тифлис. 9 час. утра.

Только что вернулся из Ахалциха, и Герасим передал мне ужасную весть: Андрейка, маленький, славный Андрейка заболел менингитом! Я ещё не верю в эту ужасную весть. В случае несчастья погибнет не только чудный ребёнок, но может погибнуть крупнейший, незаменимый деятель революции – Ной… Это страшно, это ужасно!.. Одно присутствие Ноя выстраивало и выравнивало наши ряды. Он был центром нашей общественности. А без него начнут преодолевать центробежные силы… Но я верю и хочу верить в счастливый исход.

16-е марта 1919 г. Тифлис. Ночь.

Вчера весь день было ужасное, гнетущее настроение. Роковая болезнь милаго Андрейки совершенно разстроила меня… Я потерял энергию, радость, веру. В случае несчастья – Ной может уйти. Этот уход страшит меня, ввергает в уныние и тоску. Нависают тяжёлыя тучи и гаснут огни… Уход Ноя теперь равносилен распаду нашей работы и развалу нашего революционнаго единства. Ной всегда был символом этого единства, нашим гордым знаменем и если это знамя хоть временно снизится – многое безповоротно погибнет… Особенно теперь, в этот критический и ответственный час! Уход Ноя во многих убьёт энергию и омрачит веру… Если бы могло совершиться чудо и если бы маленький Адрейска выздоровел! Какая была бы великая радость, какой был бы восторог!.. Я отдал бы за это чудо несколько лет свой жизни и всю свою энергию. Я хочу верить в это чудо… Если не будет чуда, почти всё рушится и наши надежды погибнут… И в этом случае я тоже уйду от всякой работы. Просто уйду к себе, в сторону от жизни, от революции, от борьбы. А ведь некоторые боятся моего властолюбия!.. Раз даже старый Сильва подумал, что я стремлюсь к власти. А если бы он прочёл сегодняшнее письмо, которое мне прислал какой-то независимый социал-демократ, он ещё больше испугался бы моего властолюбия. Автор письма мне предлагал совершить государственный переворот, опираясь на гвардию и ея любовь!.. Несчастный! Если б этот автор знал, как тяготит меня даже та власть, которую я имею, и с каким удовольствием отказался бы я от всякой власти… И наша гвардия никогда не поклонялась авторитетам! В этом ея величайшее значение… Но наше положение слишком тяжелое и нам нужна организованная власть и во главе этой власти нужен Ной. Но я знаю, что сам Ной не хочет этой власти и что он тяготится ею. Но он должен приносить жертву…

Да, нам приходится очень тяжело. Я не знаю, выйдем ли мы собственными силам из всех затруднений. Или же придётся призвать варягов?!

18-е марта 1919 г. Тифлис. Утро.

На душе неспокойно и тревожно… Странныя мысли бродят в голове, и вдруг совершенно случайно начинаю думать о красотах жизни и о любви. Я всё более убеждаюсь, что «наше время не время любви». Теперь человек должен быть абсолютно свободным, он должен целиком располагать собою, а любовь только связывает, делает осторожным, быть может даже робким… Мне кажется, что теперь любовь только лишает крыльев… И этого я боюсь… Когда живёщь под вечной опасностью, под грозно нависающим мечом, крепнет желание, чтоб эта опасность касалась одного тебя, чтобы меч мог обрушиться только на твою голову, не задевая никого… Это моё убеждение! И когда крепнет это убеждение, начинает умирать любовь… Начинается сознательное убиение любви! И такие убийства мне очень знакомы… Иногда испытываешь странную раздвоенность, непримиримый душевный разлад и какую-то большую тоску о безповоротно гибнущем или уже погибшем… Иногда так хочется умереть… Иногда больше любви хочется смерти!.. Особенно теперь, в связи с великим несчастьем большого Ноя… Но вчера ночью милый мальчик хорошо спал. Быть может, маленький Андрейка встанет и оживит своего отца… Вчера Ной хотел отказаться от премьерства. Он даже написал об этом записку. Этот отказ был очень короток, но трагичен… Он благодарил за великую честь доверия к себе и добавлял: «Надеюсь, вы мне простите это внезапное ослабление моих сил»…

23-го марта 1919 г. Кавахлуха. Вечер.

Опять я на позиции. Опять дождь, слякоть и тоска по солнцу… Сейчас получили телеграмму командарма Гедеванова об усилении частями армии и гвардии нашего фронта… Я с нетерпением жду общаго наступления. Она рвётся в бой… Без риторики!..

Вчера преступный Дзуку Туркия убил беднаго, славнаго Коция Наракидзе и скрылся. Убийство произошло в Сухуме. Этого преступника надо арестовать и разстрелять…

Позавчера мы пережили тревожный день и ужасный вечер: из Поти выехал баталион Ломтатидзе и он попал в страшный шквал… Мы думали, что баталион погиб, но каким-то чудом баталион спасся и он вернулся в Поти. Утонуло только несколько человек. Наш бронированный автомобиль свалился в море… За эту бурную ночь около Поти погибло три парохода…

26-е марта 1919 г. Вверх по Бзыби.

Вчера осматривал наш левый фланг: от моря до моста. Сегодня отправились разведать правый фланг, но лихорадка меня одолела. У меня подкашиваются ноги, я не могу двигаться вперёд и с трудом возвращаюсь назад… Скверно мне…

29-е марта 1919 г. Калдахвари. Ночь.

Большой день! Так, по крайней мере, говорит мой Ваничка… Сегодня передали нам текст телеграммы Деникина: он согласен очистить Гагринский и Сочинский округа и вернуть нам всё захваченное имущество. Крупная, безкровная победа! Сегодня нам уже вернули несколько десятков лошадей, захваченных у нас в Сочах добровольцами. Все лошади опаршивели и страшно исхудали… Сегодня мы видели добровольческих солдат и офицеров. Беседовали с солдатами. Все они жалуются на свою судьбу и ругают своих…

31-е марта 1919 г. Калдахвари. Утро.

Погода меня окончательно изводит, хотя я уже и стал привыкать к ней. Скоро уже два месяца мы в походе, и почти всё время не переставая льёт дождь!..

Добровольцы со дня на день должны очистить Гагринский округ. Очевидно, перед уходом они хотят окончательно обобрать население! Вчера с того берега приходила к нам делегация, которая передала, что казаки совершенно разграбили их…

Нам всем страшно надоело сидение в этой скверной дыре. Хочется или боя, или же возвращения в Тифлис. А в Тифлисе ведь так много работы! Надо всеми силами укрепить наш внутренний фронт. Необходимо начать широкую созидательную работу. А главное – нужно произвести решительную встряску буржуазии!.. Мы слишком миндальничаем с ней.

Милому Андрейке всё хуже и хуже… Гибнет мальчик… И с ним вместе ослабевает наш большой Ной… И мы все чувствуем, что сиротеем.

3-е апреля 1919 г. Сухум.

Уже три дня в Сухуме стоит великолепная, блестящая погода. Сухумская погода! И под ласкающими лучами весенняго солнца и забываю все невзгоды минувших дней… И как хорошо создан человек: он легко забывает все страдания прошлаго, если настоящее дарит ему радость!.. Но если бы все несчастья прошлых дней сохранялись бы в человеке, вокруг него образовалась бы толстая, глухая, жестокая кара, которая заживо погребала бы человека…

В Сухуме я уже третий день. Со мной мой Ваничка и маленький, храбрый Симон. Но в Сухуме скучнее и сквернее, чем на фронте. Здесь как-то не удовлетворена и обезпокоена душа…

Добровольцы всё ещё не очистили Гагры. И мне кажется, что дело без драки здесь не обойдётся. И чем скорее будет драка, тем лучше.

Абхазский Народный Совет работает вяло… Наша фракция в Совете хромает. На все четыре ноги!

4-е апреля 1919 г. Каваклуха. 3 часа дня.

Маленький Андрейка умер… Чуда нет, но есть ужасная, трагическая боль… Тяжёлый непоправимый удар…

6-е апреля 1919 г. Вершина Тотрюк. Полдень.

Рано утром я, Александр, Ваничка, Георгий, Севастий, Александр Гегечкори и мудрый Парна выступили на разведку. Переваливаем через высокия горы. Отсюда великолепный вид на правый берег Бзыби и на море. Здесь хорошо. Очень хорошо. Настроение бодрое, вершинное.

6-е апреля 1919 г. Вечер.

Перевалив горы, мы спустились к Бзыби у старой крепости. Природа здесь богатейшая и великолепные леса. Очень много крупнаго буксуса. Сейчас мы отдыхаем у абхазских пастухов. Пастухи приветливы и очень гостеприимны. Переход был трудный, утомительный, и у нас волчий аппетит.

На горах было много чудных цветов и стараго снега...

9-е апреля 1919 г. Полдень.

Мы опять у тех же пастухов. С ранняго утра мы выступили на разведку и изследуем берега Бзыби для предстоящих переправ…

Эта безконечная стоянка нам уже осточертела. Вчера говорили с Евгением, но он ничего определённаго нам не сказал. Мы с ним условились, что будем ждать ещё до 12-го апреля. Это наш последний срок! Мы были бы более решительны, если бы не присутствие англичан. Вчера я и Сосо видели полковника Уайта. Он очень оскорблён слухами о нашем наступлении и настойчиво просил не делать этого. Повидимому, добровольцы очень боятся нас. Их следует проучить! У нас есть эта возможность. И мы все рвёмся в бой…

Погода чудная. Местность очаровательная… Пастухи готовят нам вкусное угощение. Я отхожу в сторону и читаю несравненного Тагора!!! У огня хлопочет маленький пастушок. Такого красиваго мальчика я давно не встречал и я молча любуюсь им.

8-е апреля 1919 г. Вечер.

Мы на старой крепости у реки Бзыби. Очень, очень старая крепость. Когда-то здесь тоже были войны и люди истребляли друг друга. Теперь здесь воюем мы. И победителями здесь будем мы!..

12-е апреля 1919 г. Калдахвара.

Дождливое утро. Настроение тяжёлое, гнетущее. Как будто кто-то близкий и дорогой умер… А умерла уверенность, что придётся сразиться с деникинской реакцией! Сегодня 12-е апреля. Последний срок, а наступления всё нет! Вчера говорили с Тифлисом. Именно вчера мы должны были получить окончательный ответ от правительства, но вчера нам только сказали: «Пока нельзя переходить в наступление». А мы так были уверены, что получим иной ответ. Мы верили, что нам скажут: «Дерзайте, переходите в наступление и форсируйте реку Бзыбь». Но этого нам не сказали. Нам только приказали ждать. И мы ждём у моря погоды! С разбитым настроением и опущенным носом… И ведь вся гвардия так преисполнена желанием борьбы. Нанести свой удар! Теперь самое подходящее время… И в то самое время, когда большевики громят деникинцев, когда в Адлерском районе крестьяне с оружием в руках возстали против добровольцев, нам не позволяют ринуться в бой… И создаётся тяжелое, ложное положение. Мы слишком много церемонимся с добровольцами. С этими злейшими врагами революции, с этими палачами демократической России! И я не могу понять этой нашей осторожности, всех этих наших церемоний. Ведь ещё не так давно мы более легко решали войну с большевиками, с армянами и татарами?! И на большевиков я всегда шёл с тяжёлым сердцем и траурным настроением. Но для революции это было наименьшее зло. И скрепя сердце, я наносил удары большевикам… С армянами мне вовсе не хотелось войны и я стоял за соглашение с армянами, хотя бы ценою уступок. Но армянские политики оказались вероломны и нам снова пришлось взяться за меч. Но даже в вихре наших успехов скорбела душа… Потом вспыхнула последняя война с татарами. И я здесь стоял за соглашение и уступки, но наши политики оказались решительнее меня и они уже тянутся к Ардагану. Я это считаю чистейшим империализмом, и моя социалистическая совесть смущается этим… Но с Деникиным мы почему-то должны церемониться и миндальничать!.. Я этого совершенно не могу понять, но знаю, что это миндальничание к добру не приведёт… В борьбе с добровольцами у нас не будет никакого разлада и никакой тоски. Будет лишь неудержимый порыв и непреодолимое желание разбить и добить врага!.. А ведь с организованным большевизмом нам когда-нибудь придётся столкнуться. И чем скорее, чем решительнее мы ударим на Деникина, тем ближе станут к нам большевики, тем скорее поймут они нас и тем решительнее оставят они нас в покое… На могиле добровольчества мы можем примириться с большевиками…

Но я чуть не забыл Англию. Ведь она у нас поперёк горла…

13-е апреля 1919 г. Калдахвара.

Сегодня, кажется, печальная годовщина падения Батума. Какое ужасное, могильное настроение было тогда. Вчера мне было не легче. Но сегодня я вновь бодр и даже весел: я начинаю верить в наше наступление!.. Вчера, вечером, мы говорили с командармом Гедевановым после его встречи с генералом Томсоном. Этот английский генерал сказал: «Даю слово генерала и представителя английского командования, что грузины не должны без согласия англичан переходить реку Бзыбь. Это чревато тяжёлыми последствиями для Грузии. Я дал последний срок в сорок восемь часов Деникину. Если за это время он не отойдёт за реку Михадырь – Грузия может действовать свободно»… Наконец, мы нашли желанный ответ! Если 15-го апреля до 12-ти часов дня добровольцы не уйдут сами, мы должны их вытолкнуть в шею! И мы это непременно сделаем. В тылу добровольцев возстание разрастается. Деникин присылает отряд в 1 500 человек для подавления этого возстания… Приближается час расплаты и возмездия!.. Сейчас я еду в Сухум – встречать горный вьючный взвод Джибо. Это первый вьючный взвод Республики Грузии. К нам идёт также броневик «Интернационал» и ещё кое-что.

15-е апреля 1919 г. Калдахвара. 3 часа дня.

Сегодня нам передали приказ о переходе через Бзыбь. Наконец-то! Теперь всё должно решиться. Настроение великолепное…

16-е апреля 1919 г. Калдахвара. Утро.

Завтра на разсвете переходим в общее наступление. Жребий брошен!.. Начинается подлинная, желанная борьба с общероссийской реакцией. Много надежды возлагаем на эту начинающуюся борьбу, много грядущей яркой радости… Мы должны были начать эту борьбу и мы должны победить в ней. Или погибнуть!.. Иного выхода нет. И нет уже путей отступления. Эта борьба может приблизить нас к революционной России, от которой нас оторвали и от которой потом мы сами отрывались… Если бы наше правительство не решилось бы на эту борьбу с добровольцами, если бы сегодня мы не получили приказа о наступлении – я хотел бросить всё, я хотел уйти от всякой работы. Но теперь хорошо: в борьбе за революцию и социализм можно умереть с восторгом! Вчера я так и сказал командирам частей: «Знайте, что мы должны победить или умереть. Третьяго не дано!» И я знал, что все были согласны со мной.

Наше правительство, решив войну, последнее слово предоставило нам. Оно сказало: англичане против войны, резервов для вашего фронта у нас нет и в этих условиях даёте ли вы гарантию победы. Мы сказали: «Вместе с вами мы даём эту гарантию. Но наш фронт должен стать главным фронтом, а Ахалцихский фронт надо скорее ликвидировать. Но одну гарантию мы безусловно даём: победа или смерть»…

Полковника Уайта уже в Гаграх нет. Его сменил полковник Файнс. Этот полковник вчера нам прислал оригинальное письмо: «В случае перехода вами реки Бзыбь, надеюсь, ваши войска не будут стрелять в наши пикеты». Да, именно так писал английский полковник Файнс…

Погода скверная – туман и слякоть. Это немного раздражает. Но для нашего наступления это, пожалуй, лучше.

Мы наступаем тремя колоннами. Начальником правой колонны назначен несравненный полковник Каргаретели, а левой – блестящий Химшиев. На крайнем правом фланге в глубокий обход пущен наш славный Особый батальон под командой неустрашимаго Симона Хухунашвили. Левее от него идёт храбрый Георгий Ломтатидзе, а потом все наши смелые и дорогие воины: Микадзе, Болквадзе, Чачибая и много, много других… Я всех их люблю и верю в них. Я и Александр, как всегда, будем вместе. С нами же будут находиться наш Яков, невозмутимый Ваничка и храбрый Леонид…

Завтра к этому времени уже многое станет ясным, решённым… Быть может, многие уже будут мертвы…

Я верю в победу и стремлюсь к ней.

17-е апреля 1919 г. Калдахвара. 2 часа ночи.

Штаб, проснувшись, уже встаёт. Александр всех нас разбудил слишком рано. Ведь он почти не спит по ночам!.. Настроение у всех бодрое, яркое, цветущее. «Как перед Пасхой». Сказал мой Ваничка. У меня совсем хорошее настроение. Во-первых, потому, что вчера весь день усиленно работал и ничего не ел, во-вторых, потому, что погода устанавливается и, наконец, в-третьих, это главное, сегодня мы переходим в наступление…

Наши фланги почти уже переправились через Бзыбь. Немного запоздал правый фланг, но вчера там сорвался наш паром и нам пришлось устраивать опасную импровизацию: перетянули через бурлящую реку стальной канат, подвесили на блоках к канату коробку и в этой коробке переправляли гвардейцев. Переправа в коробке вымотала у меня все мускулы! Я и Александр весь день провозились над устройством этой переправы. И в штаб нам пришлось возвращаться ночью. Ночь была тёмная, дорога почти непроходимая и грязная. Приходилось ползать на четвереньках и мы безумно устали. И Александр полушутя, полусердито сказал: «Да, по Головинскому гораздо легче ходить»…

Наши ребята хорошо и много работали. Все сознавали важность исполняемой работы.

В глухую ночь, возвращаясь в штаб, на берегу Бзыби я встретил Илико… Он не подождал конца лечения своей раненой руки и поспешил к нам. Это меня тронуло и порадовало. Я его люблю как брата и товарища…

Генерал Томсон просил нас предупредить о нашем выступлении полковника Файнса. Мы его уже предупредили. Мы уже на его берегу…

Через несколько часов грянет бой. Да здравствует бой и победа!

Настроение бодрое, ровное и совершенно спокойное.

Вера в успех.

17-е апреля 1919 г. На том берегу. 7 часов утра.

Мы уже прошли три версты. Продвигаемся пока без боя, но медленно, с предосторожностями. Конный дивизион переправился вплавь через бурную Бзыбь. Утонули: один всадник и несколько лошадей. У моста к нам перешли 2 добровольческих офицера. Они оберегали мост и следили за нами. Английский караул пропустил нас через мост с почётом. Англичане вывесили свой флаг и усердно козыряли нам. На мосту был лейтенант Норман. Он был очень взволнован и даже смущён… Полковник Файнс по телефону говорил со мной из Гагр. Он передал, что наши войска прошли через английские пикеты и просил меня вернуть их на левый берег реки. Я передал, что это невозможно и успокоил его, сказав, что наши войска не тронут англичан… Народногвардейцы стройными, безконечными рядами проходили мимо англичан и, повидимому, англичане уверовали в наши силы…

А противника всё ещё нигде не видно. Не знаю, где встретимся с ним. Во всяком случае, он уже сдал нам хорошия позиции…

17-е апреля 1919 года. Имение Колхида. 11 час. утра.

Противник часам к 9-ти открыл редкую артиллерийскую стрельбу. У него пока работает одно орудие. Пулемёты противника работают вяло. Мы уже имеем пленных добровольцев и кое-где я наткнулся на убитых деникинских офицеров…

Сейчас мы устанавливаем наши батареи. С наблюдательного пункта видны Гагры. Я знаю, что Гагры уже в наших руках.

Великолепный день. Настроение роскошное.

Хорошо!..

17-е апреля 1919 г. 4 версты севернее от Гагр. 4 часа дня.

В 2 часа дня 3-й батальон Георгия Ломтатидзе занял Гагры. Мы забрали много пленных, несколько пулемётов и военную добычу. Противник совершенно разбит и поспешно бежит. У нас почти нет потерь. Население нас встречает с сияющими лицами. Демократия ликует! Особый батальон, очевидно, зашёл глубоко в горы и его всё ещё нет…

Мы энергично преследуем бегущаго врага, но все мы страшно устали, и ноги отказываются служить…

18-е апреля 1919 г. Гагры. Ночь.

Сегодня, в 9 часов утра, наш конный дивизион без выстрела занял линию реки Мехадырь… Противник продолжал поспешное бегство, преследуемый нашей конницей и обстреливаемый возставшим населением – Зелёной армией. Но эта армия плохо дралась, иначе ни один доброволец не ушёл бы от нас! Последнее сопротивление зеленоармейцы оказали добровольцам на реке Мзымта. Нам сообщили, что зеленоармейцы разобрали мост чрез Мзымту и задержали добровольцев. Мы с конным дивизионом бросились туда, но было уже поздно. Добровольцы прорвались через слабую линию зеленоармейцев и ушли в Сочи. Лишь разъезду Багратион-Мухранскаго удалось настичь последнюю партию добровольцев у Адлерскаго парома и многим из добровольцев не суждено было попасть на правый берег реки!.. Из Тифлиса нам категорически приказали не переходить реки Мехадырь. И нам пришлось вернуться с берегов Мзымта. Крестьяне были очень удручены нашим возвращением на Мехадырь.

Мы забрали около 500 пленных и целый лазарет сыпнотифозных.Это тяжёлое добровольческое наследство! Лазарет был в отчаянном состоянии. Больных буквально поедали паразиты! Нам придётся употребить много усилий, чтобы очистить лазарет и спасти больных…

Среди пленных – большинство офицеры. Это – обломки кавказскаго офицерскаго полка! Я был лучшего мнения о боеспособности офицерских полков, но они дрались хуже всяких банд…

Погода чудная, успокаивающая…

20-го апреля 1919 г. Гагры. Утро.

Светлое Христово Воскресение! Светлый солнечный день! Светлое, спокойное настроение…

В прошлом году мы справляли печальную Пасху на грязных Нотанебских позициях. Тогда мы были побеждены, и настроение было убийственное. День был мерзкий, дождливый и почти никто не вспомнил нас на Нотанебских позициях! И почти не было веры… Да – то была грустная, тяжёлая Пасха!.. Теперь уже не то. Теперь мы победители, вера окрепла и мы окрылены… Правда, это не окончательная победа, она ещё ничего не решила, но она показала, что мы можем побеждать и легко побеждать добровольцев! – А это очень много…

Такого чистаго, хорошаго, радостнаго похода ещё у нас не было. Все держались превосходно, не было никаких эксцессов и никакого мародёрства. Я нравственно совершено удовлетворён, и это умножает мою светлую радость…

20-е апреля 1919 г. Гагры. Вечер.

Пасха прошла. Весь день мы были в работе. С ранняго утра мы отправились на разведку и лишь недавно вернулись. Я очень доволен нашей поездкой. Всюду чарующая красота и великолепныя позиции! С разведки попали на обед во 2-ю полевую батарею. Было тепло и хорошо…

Сегодня от большого Ноя получили поздравительную телеграмму. Эта телеграмма всех нас порадовала: значит, Ной вновь интересуется общественными делами, значит, он опять на своём посту! Это окрыляет меня и даёт новую надежду…

Бедный, милый Андрейка.

21-е апреля 1919 г. Полдень. В горах.

Мы выступали на изследование окрестностей: Сосо, Каргаретели, наш Парна, старый пастух Джарназ Аркания и я. Сейчас мы в гостях у Джарназа, и пастухи нам готовят обильный завтрак. Старый Джарназ типичный и очень характерный пастух. Он великолепно знает все горныя дороги и очень богат. Мудрый Парна Циколия не похож на него. Он довольно беден, но по природе очень умён и своеобразен. Он очень любит пофилософствовать… Сейчас полковник Каргаретели разсказывает нам эпизоды из прошлой великой войны. Каргаретели – наша общая симпатия. Жаль, что он не в народной гвардии…

О противнике пока ещё ничего не слышно. Очевидно, он ошеломлён нашим ударом и всё ещё не оправился… Я думаю, что скоро он подтянет резервы и начнёт нажимать на нас. С своей стороны и мы подтягиваем новыя силы и готовимся к встречному удару…

Наши гвардейцы держатся великолепно.

24-е апреля 1919 г. Утро.

У нас всюду спокойно… Ардаганская авантюра меня начинает волновать…

25-е апреля 1919-й год. Гагры. Вечер.

Настроение тяжёлое, пасмурное. А весь день было хорошо. Сегодня мы произвели усиленную, тяжёлую разведку нашей позиции. Сделали верхами по горным, отвратительным дорогам вёрст 40 и всё время было хорошо на душе… Но по приезде сюда мне передали записку Илико о болезни матери. Мать свою я оставил тяжело больной, ибо я спешил на фронт. Илико просит меня приехать в Сухум. Я сейчас говорил с Сухумом и мне передали, что мать сильно больна, но не безнадёжно… К сожалению, выехать в Сухум не могу… Милая мама, скорее поправляйся…

В горах же под вечер мне сообщили о некоторых безобразиях всадников коннаго дивизиона. Это меня ещё более разстроило.

3-е мая 1919 г. На высоте хвойных лесов. Вечер.

В час дня наша колонна выступила из Гагр для обезоружения армянских горных посёлков. Не хотелось новых насилий и новой борьбы, но все средства изсякли и терпение истощилось; даже славный Хачатур не помог. Армянские авантюристы чуть не убили его и нам приходится обратиться к оружию. И странная, преступная вещь! Эти армяне всё время идут против нас: тогда с большевиками, теперь с Деникиным! И мы их должны проучить…

Приходится идти по крутым высоким горам. Весь день шли в гору, под дождём. И сейчас идёт сильный дождь. Мы уже на вершине и располагаемся на ночлег. Мы развели большой костёр, соорудили жалкий шалаш и сушим мокрую одежду. Сейчас со мной здесь Александр, Ваничка Лолуа и Симон Хухунайшвили. Несмотря на дождь и слякоть, настроение бодрое, хорошее. Мы подаём огромныя брёвна в костёр, весело смеёмся и браним погоду…

Утром узнал о смерти ценнаго Рафаила. Большая утрата…

Кругом горят костры. Много костров! И стройный хвойный лес, освещённый горными кострами, недвижно спит…

Гвардейцы собрались у костров. Они весело и безпечно болтают и тоже сушат свои одежды. Никто не думает о завтрашних кровавых столкновениях…

С нами идёт сестра Фира. Весь день она шла великолепно и не отставала от гвардейцев…

4-е мая 1919 г. Там же. 5 часов утра.

Провели в горах холодную, безсонную ночь. Дождя уже нет. Старый лес тихо пробуждается и наполняется утренними звонкими голосами… Сейчас выступаем на Ову.

4-е мая 1919 г. 11 часов утра.

Мы уже висим над Овой (Ачмардой). Мой Илико пошёл в обход справаи мы выжидаем его появления во фланг деревне. На нашем дальнем левом фланге была сильная пулемётная и оружейная стрельба. Она уже смолкла. Начальником нашей колонны является маленький, но удаленький Симон. А всей правой колонной руководит наш славный Георгий Химшиев.

Сегодня мы должны обезоружить Ачмарду и Христофорово. Это очень большие и богатые посёлки. Никакая гуманность не пришибёт медные лбы преступных дашнакцаканов и приходится быть жестоким… В этом страшная трагедия!.. И почему эти несчастные плантаторы так привязались к добровольцам? Чего они ждут от них?! Ведь добровольцы принесут им новое тяжёлое ярмо! А мы дадим свободу и землю. Но они слишком темны и спровоцированы дашнакцаканами…

Вчера, утром, у меня было скверное настроение. Вчера были дурные вести: смерть Рафаила и неудачные переговоры с генералом Мильном! Этот английский генерал очень сердится на нас: мы не послушались его приказа и перешли в наступление против добровольцев. Это он не хочет нам простить!.. И всё это омрачало меня. Но эти могучия горы и хвойный лес со стройными вековыми деревьями, эта безумная усталость и безсонная ночь в горах – вновь вернули мне бодрость, радость и веру… Я помолодел на много лет и становлюсь ребёнком. Если бы не несчастные армянские повстанцы, было бы совсем хорошо.

Сестра Фира неутомима.

Я любуюсь её героизмом…

Выстрелов нигде не слышно.

Лес молчалив. Птицы беззаботно щебечут и поют…

Налево от нас только что вновь заработал пулемёт. Там разгорается борьба…

Преступная Англия! Разве ты не можешь умиротворить наш край и примирить всех нас? Разве ты не можешь сказать всем нам и, особенно, нашим преступным врагам могучаго «цыц» и своим окриком приостановить кровь?!

Но ты не хочешь этого. Ведь у тебя свои интересы! Очень сложные и глубокие интересы, которые порой непонятны и недоступны нам…

4-е мая 1919 г. Ачмарда (Ова).

В 5 часов вечера заняли Ачмарду. Совершили страшно утомительный и трудный переход по отвратительным горным дорогам. Через реку Сандрыпш пришлось переправляться с огромным риском, ибо берега реки – сплошные обрывы и почти совершенно нет дорог. Есть лишь одна жалкая, почти непроходимая тропа, которой совершенно невозможно избежать. И когда мы по этой тропинке спустились к реке и стали по одиночке, с большими трудностями, карабкаться на противоположный берег, противник обнаружил нас и стал учащённо обстреливать. Мы попали в очень трудное положение, и я думал, что многие из нас останутся на дне реки. Но, к счастью, противник оказался большим трусом и нам легко удалось его сбить. И у нас почти нет потерь…

Илико с двумя ротами оторвался от нас и ушёл далеко в горы. Я немного безпокоюсь за него…

Всё население Ачмарды бежало, оставив деревню и массу скота на наш произвол. Как безумны эти несчастные! И почему бегут? А ведь мы шли к ним с самыми добрыми намерениями и с высоко поднятым белым флагом. Но эти несчастные всегда обстреливали наши разъезды и не пускали к себе наших послов…

И теперь наступила расплата…

Погода проясняется, и вечер тихо, грустно улыбается. Зелёные вершины гор окутаны таинственным туманом, вдали золотится кусочек моря, и вечернее солнце грустно освещает опустевшую, несчастную деревню…

Печаль и радость…

5-е мая 1919 г. Христофорово. 12 часов дня.

В 10 часов вступили в Христофорово – в это огромное и очень богатое армянское селение. Теперь оно совершенно опустело, но остался огромный брошенный скот. Христофоровцы слабо защищались. Очевидно, они надеялись на помощь генерала Деникина и не получив ея, быстро деморализовались.

Вся трудность этих операций выпала на нашу колонну – на колонну Симона Хухунайшвили. Временами я безпокоился за эту колонну, ибо в продолжении двух дней мы были от всех оторваны и не было никакой связи. Теперь связь установлена с партизанами Сосо Гедеванова. Кроме того, ночью пришёл Илико. И тревога души улеглась… Мы ударили в набат с колокольни Христофорово, и на печальный звон колоколов стали собираться остатки населения. Они изъявили полную покорность и просят прощения…

8-е мая 1919 г. Гагры. 6 часов утра.

Сейчас к нам прибежал наш славный Евгений Жвания и передал, что с моря подходят 5 паромов. Александр быстро вскочил и побежал на пристань узнать, в чём дело. Мы теперь каждый день ждём десанта, ибо Англия очень не расположена к нам. Генерал Мильн был в Екатеринодаре, виделся там с Деникиным; в Тифлисе же он демонстративно не захотел повидаться ни с одним представителем нашего правительства! Он очень зол на нас за наше наступление против Деникина и охотно устроит нам всякую пакость… И я совершенно недоумеваю: что хочет делать с нами Англия? Почему она с такой медлительностью собирается пожрать нас?! И я всё чаще начинаю вспоминать немцев у нас. Я их не любил. Чуждался их и считал их врагами нашей демократии, но теперь убеждаюсь, что они вели у нас более честную и открытую политику… Приходу же Англии я и мы все радовались. Этот приход был связан со многими надеждами, с воскресающими мечтами. Но теперь приходится с грустью вспоминать немцев и разочаровываться в англичанах. Но мы никому не позволим без борьбы съесть нас! У маленькой изолированной демократии Грузии есть право честно и храбро умереть. И у нас на это хватит сил…

Англия не только не замирила Закавказья, но окончательно возмутила его и в этом ея преступление. А поддержку добровольцев история её никогда не простит…

Вчера на реке Псоу добровольцами из пулемёта убит наш храбрый народногвардеец Беридзе, а другой легко ранен. Добровольцы подтягивают к себе силы и постепенно подходят к нам. Бегут несчастные крестьяне со своим жалким скарбом, с жёнами и с детьми. К сожалению, первыми мы не можем перейти в наступление. Это окончательно настроит против нас Англию и она активно может выступить против нас. Поэтому приходится ждать наступления добровольцев. Мы с радостью ждём этого выступления…

14-е мая 1919 г. Хребет Зырху. Утро.

Второй день ходим на дорожныя работы. Мобилизовали Гагринскую буржуазию, но так как она плохо работает, приходится напрягаться всем нам. Сейчас здесь работает более 600 гвардейцев и работают так энергично, что инженер Джавахов не успевает нивеллировку! Люди работают дружно, весело. Я работаю вмести с ними и это придаёт им бодрость, энергию. Среди гвардейцев много армян. Они всё время хорошо держатся и великолепно работают. Это меня очень радует. На гвардейцев-армян я смотрю с особенной любовью и отношусь к ним бережно… У меня такое чувство, будто у них в доме покойник… И как мучительно хочется освободиться от тех жестоких и преступных националистических наслоений, которыя совершенно покорили Армению и которыя стали покорять даже нас. И я всё более убеждаюсь, что национализм является величайшим преступлением и страшным злом! Вражды к какой бы то ни было национальности я никогда не чувствовал. Менее всего враждебно я отношусь к армянам, несмотря на все преступления армянской политики. А ведь политика Дашнакцутюн абсолютно преступна и главна масса несчастья армянскаго народа – дело рук этой партии!.. Даже вырезывание армян в Турции я часто склонен объяснять как результат безрассуднаго авантюризма этой роковой партии…

Чудный день. Со склона горы вижу спокойное море и слышу оживлённый гул шумной работы… Вековой лес ожил и наполнился бодрящими звуками коллективнаго труда. И здесь, на этих горных склонах я убеждаюсь в величии и силе коллективнаго человека… Настроение ровное, ясное, трудовое…

На фронте нет ничаго новаго. Мы сильно укрепляем наши революционные границы. Добровольцы чересчур осторожны и всё ещё не решаются переходить в наступление. Я жду и хоч