Глава 5. Сложный ужин

Когда Сехун появился в дверях кухни, Лухан заметил, что выражение лица у него совершенно изменилось. Альфу обуревали какие-то мрачные чувства, которые он с трудом скрывал.
Перемена, произошедшая с ним, была столь разительной, что омега едва не выронил из рук тарелки с только что нарезанными фруктами и овощами.
— Что происходит?
Минсок, должно быть, тоже заметил в нем перемену, но сказал лишь:
— Сейчас мы все принесем, дядя Сехун. Я только познакомил Лу с Боа. Она будет ужинать с нами, чтобы услышать обо всем, что произошло в суде.
— Слушаюсь, камандир! — шутливо отсалютировал альфа.
Эти слова Сехуна вызвали смех у его племянника, который выходил из кухни с блюдом гамбургеров, однако Лухан почувствовал, что показное игривое настроение альфы не обмануло юную омежку. Как не обмануло оно и Лухана.

Омега направился следом за ними на лужайку. Процессию замыкала Боа с салатом.
Если бы Хань только что не побывал в доме Сехуна, он бы считал, что в жизни не видел ничего более красивого, чем этот дом с видом на океан.
Сехун занял место возле своего жениха.
Это было красноречивее слов. То, что происходило до сих пор, было историей.
— Лу Хань, позвольте мне представить вам моего жениха Чжан Исина.
— Здравствуйте, мистер Лу, — первым откликнулся Исин и протянул руку. Хань обошел вокруг стола, чтобы пожать ее.
Перед Луханом был симпатичный брюнет с очаровательной ямочкой на щеке, появившейся, когда омега чуть натянуто улыбнулся.
«Такой омега подошел бы скорее моему брату, чем…»
Хань заставил себя прекратить строить предположения. «О Сехун ничего не значит для меня. Он просто не может ничего значить! НЕ МОЖЕТ!!!!!» словно мантру повторял про себя омежка, так же тепло и дружелюбно улыбаясь Исину.
— Я так рад, что мне представилась возможность встретиться с вами, мистер Чжан. Вы не представляете, как я сожалею, что заставил вас всех испытать новые страдания.
Исин пытливо посмотрел на омегу умными карими глазами, прежде чем отпустил его руку.
— Сехун сказал, что произошло чистое недоразумение, так что лучше забудем об этом. Боюсь, беспокойство о моем благополучии вынудило его заставить вас потратить столько времени.
— Он не заставлял, — выпалил омега, — мы приехали прямо из его кабинета. У меня чуть не случился инфаркт, когда я увидел, как там все похоже на мою картину! У любого человека возникли бы подозрения. После того, что вам пришлось пережить, мне захотелось встретиться с вами и заверить, что я не собирался причинять никакого вреда. Надеюсь, что со временем вы сможете забыть об этом..
— Лу, хотите сесть между Боа и мной?
Хань готов был обнять Минсока за то, что тот сгладил этот тяжелый момент.
— Гамбургеры и картофельный салат просто объедение, солнышко, — сказал Сехун, когда все приступили к еде.
— Спасибо. На кухне есть еще.
— Все очень вкусно, — подтвердил с яркой улыбкой Лухан. После встречи с Исином у него пропал аппетит, но омега заставил себя есть, чтобы не огорчать Минсока.

— Может быть, расскажете, как получилось, что вы нарисовали моего жениха?
Лухан ждал этого вопроса. Но прежде, чем он успел что-то ответить, Сехун встал.
— Минутку, Лу, — сказал он, направившись к двери, — сначала я хотел бы взять фотографию, которая была у вашего брата, и ваше произведение.
Секундой позже он возвратился и поставил на один из свободных стульев картины размером 35х50.

Боа и Минсок подошли, чтобы рассмотреть их получше.
— Я не представляла, что вы пишете такие большие картины для обложек, — воскликнула горничная. — Должно быть, на это уходит уйма времени.
— Это довольно трудоемкая работа, поскольку сначала я делаю разные наброски, пока не остановлюсь на чем-то, что мне покажется наиболее подходящим.
— Как здорово, что вы приехали сюда. Подумать только, ведь это вы нарисовали все эти замечательные картины. Вы просто потрясающий художник.
Лухан в течение десяти минут рассказывал ту же самую историю, которую излагал в зале суда.
Сехун добавил то, что касалось показаний До Кенсу.
Хань показал Исину портрет Хо. Он надеялся, что фотография, принадлежащая его брату, и заверения Сехуна, что на стене квартиры омеги висит шелкография с изображением маяка, удовлетворят Минсока и Исина.
— После этого случая судья потребовал, чтобы все художники издательства «Чайная Роза» отныне работали только с лицензированными моделями.
— Еще бы, — пробормотал Исин.
— Я совершенно уверен, что они так и делают.
— А почему вы не делаете так?
— Потому что иногда мне не удается найти нужную модель для того, что я хочу выразить. Как я уже говорил, иногда в моей памяти всплывает чье-то лицо, которое я видел в толпе или на фотографии. Я даже не отдаю себе отчета в том, как это происходит.
— Вы хотите сказать, что так произошло и в случае с моим женихом?
— Да, — честно признался омежка.
Кажется, Исин считал, что сидящий напротив омега неравнодушен к Сехуну. Однако Лухан всячески старался убедить его что это не так, что дело совсем в другом.
— Я, как художник, невольно смотрю на каждое лицо несколько иначе, чем большинство людей. Мистер О красив строгой красотой, как и многие альфы. Некоторые альфы модели так красивы, что просто дух захватывает! — несколько восторженно продолжал рассказывать Хань.
Боа кивнула.
— И не говорите!
— То, что я читаю на лице человека, остается у меня в памяти. Лицо мистера О передает его характер, свидетельствует о его уверенности в себе, напряженной работе, борьбе, решительности, жизнелюбии. Совокупность всех этих качеств и делает его героем, говоря языком художника.
— Ух ты! Дядя Сехун… — Минсок улыбнулся ему.
Хань снова положил перед Исином фотографию, принадлежащую Крису.
— Посмотрите еще раз на своего жениха, — он вовлекал омегу в разговор, чего тому совершенно не хотелось. — Видите, как внимательно он разглядывает берег над рекой? Его глаза словно замечают то, чего никто из нас не может увидеть. Видно, что он погружен в свои мысли. Вот что приковывает к нему внимание, вот почему я неожиданно стал рисовать его по прошествии нескольких недель. Он показался мне идеальной моделью для некоторых романов, которые мне прислали. Что касается «Сеульского аристократа», произошло почти фантастическое совпадение героя с реальным человеком и его историей.
Исин сдвинул темные брови.
— Если вы такой прекрасный художник, почему испытываете сложности с каким-то пустяковым романом?
Лухан ждал подобного вопроса. Это было естественно для такой омеги, как Исин. Он никогда не читал романов в мягких обложках и относился к ним как к чему-то бессмысленному.
— Миллионы омег и бет скажут вам, что считают эти книги увлекательными. Что касается автора, для него нет ничего важнее, чем то, чтобы герой и героиня на обложке соответствовали его произведению. А это — моя задача. Если я сделаю все удачно, читатель заинтересуется сюжетом еще больше.
— А почему вы взялись именно за рисование обложек к романам?
— Однажды в библиотеке я наткнулся на книгу, которая называлась «Мир сеульских писателей». В ней значились сотни издательств. Я стал искать те, которым нужны художники, и навел справки. Издательство «Чайная Роза» попросило меня прислать альбом моих работ. Я отправил им диск с моими рисунками, и они наняли меня.
— Вы очень талантливы…
Голос Исина прозвучал устало. Его утомил не только этот разговор, он выдохся и физически.
— Спасибо, мистер Чжан. Хочу еще раз извиниться за ту боль, которую я невольно причинил вам.
— Ясно, что вы не хотели причинять вреда. Желаю вам удачи.
— И я желаю вам того же. Вы уже назначили день вашей свадьбы?
— Первое августа.
Эти слова словно ножом резанули по сердцу омежки.
— Уже совсем скоро, — Лухан всеми силами сдержать свои эмоции и продолжать улыбаться.
— Вы правы, — вмешался Сехун. — Нам с Исином необходимо обсудить еще одну важную вещь. Если вы нас извините, мы пожелаем вам спокойной ночи.
Альфа поднялся.
— До завтра, солнышко, ужин был великолепным.
Он поцеловал Минсока в щеку.
— Спокойной ночи, мистер Лухан.
— Спокойной ночи, — прошептал омежка.

Сехун повез кресло своего жениха в дом, а Минсок повернулся к Лухану.
— Я принес вам бумагу. Не нарисуете Ёджа?
Лухану захотелось обнять омежку за такую просьбу.
Известие о надвигающейся свадьбе Сехуна нанесло омеге более сильный удар, чем он ожидал.
Когда Лухан был чем-нибудь расстроен, он всегда принимался рисовать, чтобы успокоиться.
— Почту за честь. Кстати, пока мы ужинали, я мысленно рисовал ее.
— Правда?
— Да. Я даже придумал название для этого рисунка.
— Какое?
— Потом увидишь.
Он улыбнулся.
— Сейчас дам вам бумагу и карандаш! — воскликнул Минсок.
— В этом нет необходимости. В папке, которая лежит рядом с моей дорожной сумкой, есть все, что мне понадобится.
— Сейчас принесу ее! — вскочил со своего места омежка и побежал в сторону дома.
Ёджа помчалась следом.
Чудесный малыш.
— Ваш сегодняшний приезд сюда сделал его таким счастливым, каким я не видела его уже давно.
— Почему вы так говорите?
— Его тётя, Ян Ми, умерла в прошлом году от лейкемии. Он пережил это тяжелее, чем все в семье за исключением пожалуй мистера Сехуна… Он был убит горем…
— Лейкемия…
— Ой… я не знала, что вы не в курсе. Не стоит удивляться, что мистер О не сказал вам… ведь в этой книге так много совпадений с его жизнью. Это был тяжелый год. Сначала умерла его сестра, потом произошло это ужасное несчастье с мистером Чжаном. Он уверен, что омега снова сможет ходить, но мистер Чжан уже ни во что не верит. Боюсь, мистер О…
— Вот.
Вернулся Минсок, и Боа не успела закончить начатую фразу. Лухан был потрясен новостью об еще одной трагедии, свалившейся на семью О.
Сколько еще жутких совпадений, о которых он не знает, выплывет на свет?

Дрожащими руками омега открыл папку и достал все, что было нужно.
— Хотите, Ёджа будет позировать вам? Я могу заставить ее посидеть спокойно несколько минут.
— Спасибо, Минсок, в этом нет необходимости.
На то, чтобы нарисовать Ёджа, много времени не требовалось.
— Теперь, после того, как я принес извинения мистеру Исину, нам надо уничтожить эти картины, чтобы он никогда больше не вспоминал о них.
— Уничтожить? — воскликнули Минсок и Боа одновременно.
— Да, таково было требование судьи. Если вы уничтожите их, вы избавите мистера О от источника дополнительных огорчений.
— Вы правы. Раз суд принял такое решение, я думаю, сейчас самое время его выполнить.
— Спасибо, Боа.
Пока горничная собирала картины и относила их в дом, Лухан наносил последние штрихи на свой рисунок. В верхнем левом углу он написал посвящение: «Сюмину», в нижнем правом — название рисунка, дату и свои инициалы.
— Вот.
Омега вырвал листок из альбома и протянул его Минсоку.
Омежка взял рисунок за уголки.
— «Попрошайка». — Он разразился смехом. — Просто отлично! Мне ужасно нравится! Я помещу этот рисунок в рамку и повешу над кроватью. Извините, я сейчас покажу его Боа, а потом отнесу наверх, чтобы не повредить.

Оставшись ненадолго один, Хань взглянул на часы — четверть десятого. Они провели на лужайке довольно много времени.
Омега встал и убрал все в папку, включая фотографию, принадлежащую брату. По дороге к дому он столкнулся с Боа.
— Где я буду спать?
— Наверху, в гостевой комнате, которая рядом с комнатой Мина. Я перенесу туда вашу дорожную сумку.
— Очень признателен вам, но, прежде чем мы пойдем туда, я бы хотел попросить вас об еще одном одолжении.
— Каком?
— Вы не могли бы принести мне фотографию Ян Ми, но так, чтобы Минсок не узнал об этом?
Горничная понимающе посмотрела на омегу.
— Будьте спокойны, он носит одну постоянно в своем кошельке. Это его любимое фото. Я достану его.
Минут через пятнадцать все пожелали друг другу спокойной ночи. Скоро Боа вернулась с фотографией.

Довольный своим замыслом, который поможет ему отвлечься от мыслей о Сехуне и его женихе, омега начал рисовать. Хань решил работать не карандашом, а акрилом.
Судя по снимку, Ян Ми было лет тридцать, и она была очень похожа на Сехуна. Слезы текли по щекам при мысли о том, как рано она ушла из жизни.
В пять часов утра Лухан наконец закончил и остался доволен результатом своей работы. Он нарисовал Ян Ми и Минсока сидящими на лужайке.
Ёджа лежала у их ног, а Минсок нежно обнимал Ян Ми за плечи.
Отложив краски в сторону, уставший омежка лег в кровать. Но прошло два часа, а сон так и не шел.

«Зачем мне мучить себя, зачем задерживаться здесь на несколько часов, чтобы увидеть его еще раз?» Ведь преданность альфы Исину не подлежала сомнению. Господи… они поженятся уже в следующем месяце! Если он не может контролировать себя в такой ситуации, значит, он мало чем отличается от той преследовательницы, по милости которой жених Сехуна оказался в инвалидном кресле.

Собрав всю свою волю в кулак, Лухан поправил постель, оделся, взял свои вещи и поспешно спустился по лестнице. Какой-то альфа сидел в кресле в холле и читал спортивный журнал. Он поднял голову.
— Доброе утро, мистер Лу, — поздоровался Тао
— Доброе утро.
Как омега мог забыть, что в мире О ничто не происходит без участия охраны?
— Не мог бы кто-нибудь из обслуживающего персонала отвезти меня в город? Мистер О собирался отправить меня к концу дня в Сеул на вертолете, но мне только что позвонили, и я вынужден изменить свои планы. Мне нужно уехать прямо сейчас.
— Конечно, сейчас вызову для вас машину.
— Спасибо. Думаю, пока не стоит сообщать об этом мистеру О. Насколько я знаю, он сейчас со своим женихом. Кроме того, сегодня суббота. Мне бы не хотелось беспокоить его по такому пустяковому поводу.
Охранник кивнул. Пока он разговаривал по радиотелефону, Лухан прошел к дальнему холлу и вышел из дома.

С океана дул сильный ветер, наполнявший воздух солеными брызгами. Судя по покрытому облаками небу, солнце могло сегодня не появиться.
Омега бы с удовольствием побыл здесь и полюбовался стихией, но это потрясающее место и альфа, который жил там, были не для него.
Ему надо избавиться от искушения и улететь подальше! Намного дальше, чем его квартирка студия.

К тому времени, когда подкатил лимузин, Лухан принял решение уехать обратно в Пекин. Вернувшись в Сеул, он бы совершил самую большую ошибку в своей жизни…