Русская культура второй половины XII-первои половины хпi века

Этот период истории Руси полон бед и страданий: время фео­дальной раздробленности, страшных междоусобных войн, в ко­торых часто брат шел на брата. Историки отмечают, что только с 1055 по 1238 годы было 80 областных войн. Некоторые из них тянулись по 12—17 лет. Вполне естественно, такая ситуация ска­залась и на развитии художественной культуры Руси. В данный период оформляются местные художественные школы, посколь­ку создатели произведений искусства работают в разных кня­жествах, подчас враждующих между собой. Но, несмотря на это, творения мастеров имеют ярко выраженные общие черты. Осно­вой творчества художников этого периода было унаследованное искусство Киевской Руси, да и существование в общих условиях феодальной раздробленности, способствовало, несмотря на ярко выраженные местные особенности, проявлению общерусского культурного единства. Основной темой становится призыв к объединению Русских земель. Искусство Руси того времени от­личает общий стиль и направление. Ярче всего единые черты русской художественной культуры отразились в архитектуре.

1. АРХИТЕКТУРА

Архитектура Великого Новгорода.

На Руси, разделенной на мелкие княжества, начинается ин­тенсивное каменное строительство. Города как бы соперничают между собой, кичась своим могуществом и силой. Архитектура этого периода резко отличается от архитектуры Киевской Руси. На смену громадным, величавым соборам приходят храмы, го­раздо меньшие по объему, более простые по форме и отделке. Одноглавые, четырсхстолпные или шестистолпные, кубом врос­шие в землю они возникают в каждом княжеском городе.

Оформление храма делается очень скромным. Исчезает де­коративная «полосатая» кладка, стены становятся гладкими и толстыми, церковь образует плотный массив без лестничной баш­ни и галереи, ее венчает шлемообразный купол. Собор начинает походить на вросшего в землю богатыря.

Однако, несмотря на общие черты в архитектуре Руси, каж­дый город имел свои местные особенности, которые определяли его облик. Весьма интересной в этом отношении была архитек­тура Новгорода и Ростово-Суздальского княжества.

В конце XII века «Господин Великий Новгород» становится вечевой республикой. Это обстоятельство сказывается на архи­тектуре города. На смену соборам-титанам приходят кряжистые, одноглавые церкви, менее парадные и более интимные. В раз­личных частях города на средства жителей строятся небольшие четырехстолпные кубические храмы с одним куполом, тремя ап­сидами и маленькими деревянными хорами. Эти церкви пред­назначены для повседневных служб и общественных потребно­стей жителей прихода, часто в них хранятся товары новгород­ских купцов и имущество горожан.

Новгород того времени был в основном деревянным, частые пожары практически его уничтожили, поэтому до нашего вре­мени дошли лишь каменные строения. Однако многие из них постигла горькая участь — они были уничтожены уже в наше время: и в период борьбы с религией, и во время Великой Оте­чественной войны. Сохранилась лишь немногие.

Самой интерес­ной среди них является церковь Спаса на Нередице, поставленная в 1198 году. Возведена она была вне города, напротив Го­родища, на холме и выделялась среди деревянных построек. Церковь совсем невелика по размеру и не отличается геометри­ческой четкостью линий и форм. Ее толстые стены грубой кир­пичной кладки, три очень низкие боковые апсиды замыкают здание по фасаду плоскими лопатками, но пропорции храма хорошо продуманы, поэтому у зрителя возникает впечатление архитектурной законченности. Внутреннее убранство храма до­статочно скромно. Четыре квадратных столба поддерживают масштабный барабан с узкими прорезями окон. Простая внутрен­няя композиция создает простор и позволяет с любого места охватить взглядом богатейшую фресковую роспись, покрываю­щую церковь снизу доверху.

Архитектура Ростово-Суздальского княжества.

Ростово-Суздальское княжество тоже вело в это время ин­тенсивное строительство. Как и Новгород, города княжества бы­ли в основном деревянными, поэтому от построек ничего не оста­лось, но они изумляли современников своей красотой. Когда в 1160 году пожар в Ростове уничтожил деревянную церковь, то летописец сокрушался, что другой такой церкви «не было и не будет».

Искусство ростовских древоделов повлияло на строительство зданий из белого местного камня и заложило основы великолеп­ной белокаменной резьбы. Интересно, что в семидесятых годах XII пека, когда по всей Руси гремела слава ростовских камен­щиков, их по-старому называли «древоделями».

Ростово-Суздальское княжество стало интенсивно развивать­ся при Владимире Мономахе, но сооружений этого периода не сохранилось. Самые ранние из дошедших до нас строений были воздвигнуты при его сыне Юрии Долгоруком. Это церковь Бо­риса и Глеба в селе Кидекше неподалеку от Суздаля и Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском. Они представ­ляли собой одноглавые четырехстолпные крестово-купольные храмы с тремя апсидами, расчлененные плоскими лопатками. Вполне вероятно, что в случае войны эти храмы использовались как крепости. Стены лишены украшений, окна-бойницы. Храмо­вый интерьер строг и прост.

Церковь Бориса и Глеба заслуживает особого внимания — это первая церковь, сложенная из местного белого известняка, блоки которого точно подогнаны один к другому. Идея исполь­зовать белый камень позже была великолепно воплощена в зна­менитых владимирских соборах, которые принесли мировую сла­ву Владимиру на Клязьме.

Этот город, названный в честь Владимира. Мономаха, стал столицей княжества сына Юрия Долгорукого и половецкой княжны — знаменитого Андрея Боголюбского. Андрей Боголюбский был крупным государственным деятелем, дипломатом, смелым полководцем. Ему удалось мудростью, лестью, обманом и мечом приостановить распад Русского государства и создать новый центр объединения — Владимиро-Суздальское княжество. Вла­димир стал при нем крупным очагом культуры. Князь Андрей «сильно устроил» город, привлек «купцов хитрых, ремесленни­ков и рукодельников всяких». В Лаврентьевской редакции ска­зано: «приведе ему Бог из всех земель мастеры». Здесь работали зодчие из Галицкой Руси, которые привнесли в застройку города романский стиль, столь популярный в то время в Западной Ев­ропе. Переплетение культур^: породило ни с чем несравнимые шедевры русского зодчества. Подобных имнет нигде, они могли возникнуть только на русской земле, олицетворяя идеал луче­зарной, радостной, живущей в сердце русского человека красо­ты. Глядя на ясность и стройность соборов, органично сочетав­шуюся с пейзажем, русский человек, входя в храмы Владимира и Суздаля, ощущая просветление души, испытывал единение с людьми и Богом.

Окруженный крепостными валами с каменными порогами, украшенный множеством златоглавых стройных храмов город, расположенный на высоком берегу реки, производил очень силь­ное впечатление. Белокаменный куб Золотых ворот, сооружен­ных в 1164 году, был центральным въездом в столицу северо-восточной Руси. Внутри Золотые ворота были обшиты медными листами, в центре располагалась арка, а завершением служила златоглавая надвратная церковь. На противоположном конце города высились Серебряные ворота. В южной части Владимира на территории Детинца и поныне возвышаются два великолеп­ных храма, снискавших мировую славу. Это Успенский и Дмит­риевский соборы.

Успенский собор (1158—1161 гг.) был воздвигнут в центре Владимира на высоком берегу Клязьмы так, чтобы его можно было видеть отовсюду. Он замышлялся не только как главный храм владимирской епископии, но и как центр всей церковной жизни страны. Над городом и округой царил шестистолпный одноглавый храм. Андрей Боголюбский выделил десятую часть своих доходов на его строительство. Внутреннее убранство церк­ви поражало своим великолепием, современники сравнивали его с храмом царя Соломона. А через два с половиной столетия со­бор украсили фрески великого Рублева.

После смерти Боголюбского, во время княжения его брата Всеволода Большое Гнездо, зодчие возвели вокруг Успенского собора новые стены, расчленили фасады на пять частей (пря­сел) и увенчали его дополнительными четырьмя главами. Храм стал еще более величественным, обрел подлинно русскую могу­чую стать. Богатый пояс из позолоченных арочек и колонн по­крывал фасад. Между колоннами располагались фресковые изображения святых. Фрески, в сочетании с позолотой пояса, вы­глядели очень эффектно на белом камне стен. Пять золоченых глав собора составляли прекрасное завершение. Храм восхищал благородством и гармонией форм. Он демонстрировал величие духа людей, создавших подобный шедевр.

Не менее великолепен Дмитриевский собор (1194—1197 гг.). По размерам он уступает Успенскому и построен по примеру обычных четырехстолпных одноглавых храмов. Однако Дмитри­евский собор выделяется исключительным богатством отделки. Красивы стройные пилястры (плоские колонны), делящие стены церкви на три части, завершающиеся полукруглыми закомарами. По вертикали собор делится на три яруса. Нижний почти ли­шен украшений. Средний отличает пояс из арочек и колонн, между ними — богатая каменная резьба. Верхний весь украшен каменной резьбой, она располагается даже, на барабане главы церкви. Ажурная вязь очень изящно распределена по поверхно­сти храма, элементы каменного узора гармонично согласованы между собой. Нигде на Руси больше не встречается резьба по камню (называемая монументальной пластикой) такого уровня исполнений и художественной выразительности. В основе этого искусства древние традиции народной деревянной резьбы.

Весело и празднично узорочье собора: звери, птицы, расте­ния в самом причудливом сочетании покрывают стены собора. Среди этого великолепия выделяются изображения царя Соло­мона, Александра Македонского, возносящегося на небо, и князя Всеволода Большое Гнездо, восседающего на троне в окружении своих сыновей. Каменный узор радовал глаз русского человека, «чудным вельми» казался он летописцам. Храм был украшен с таким расчетом, чтобы народ, в праздник толпящийся возле собора, смог разобрать поучительные темы изображений. Релье­фы являлись как бы наглядным пособием в обучении русского человека.

Еще одним шедевром русского зодчества является чудная церковь Покрова на Нерли близ Боголюбово. Это один из самых лирических строений Древней Руси. Как изящная, стройная де­вушка в белом одеянии, отражается в зеркале вод церковь По­крова. И кажется правдивым предание, что князь Андрей Боголюбский построил этот храм на заливном лугу неподалеку от своих палат после кончины любимого сына Изяслава — в память о нем и в утешение своей печали. По указанию князя возвели небольшой четырехстолпный храм. Он выглядит устремленным ввысь, создающим подчас впечатление невесомости.

Каменная резьба украшает стены церкви. Здесь узорочье владимирских мастеров достигает своего совершенства. Библей­ский царь Давид среди львов и птиц, внимающих его гласу, фигуры фантастических чудовищ и грифонов, игра светотени на поверхности стен церкви — все это погружает зрителей в мир сказки.

С начала XIII века центр строительного дела перемещается из Владимира в Ростов, Суздаль, Ярославль, Юрьев-Польской и другие города Владимиро-Суздальской земли. Княжество дро­бится между наследниками, а Владимирские мастера, работая и других городах родной земли, продолжают развивать и совер­шенствовать свои традиции и приемы. До сих пор мы любуемся суздальским собором Рождества Богородицы (1222—1225 гг.), Георгиевским собором Юрьева-Польского {1230—1234 гг.)—«лебединой песней» владимирских каменосечцев.

В храмовой архитектуре этого времени наблюдаются общие черты, крестово-купольный тип храма, апсиды, мощные бараба­ны и шлемообразные купола, однако в каждой области мастера работают «на особицу», возникают элементы местного стиля. Так, новгородские храмы отличаются строгими пропорциями, простотой, скромностью, они практически лишены украшений. Соборы Ростово-Суздальской земли, наоборот, отмечены изуми­тельным декоративным убранством.

2. ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО

Фресковая живопись храмов Владимира и Новгорода.

Стены Дмитриевского собора греческие мастера, специально приглашенные Всеволодом Большое Гнездо, расписали такими фресками, что прихожане, глядя на них, приходили в радостное изумление. Во время варварской реконструкции 1843 года почти все росписи погибли, сохранились лишь те, которые изображают Страшный суд. Греческий художник красиво расположил по сте­нам выразительные фигуры апостолов, напоминавших велича­вой стройностью античных героев. На северном склоне большого свода сохранились фрески, исполненные совсем иначе, на них видны фигуры ангелов, облик которых очень напоминает внеш­ность русских крестьянских юношей: широкие скулы, округлое лицо, большие раскосые глаза и пышные золотые кудри. Не­сомненно, эти фрески выполнены русским помощником. Опреде­лить руку русского мастера достаточно легко. Он пишет менее уверенно и точно, чем его греческий учитель. Живопись кажется более дробной, в этом проявляется не столько недостаток ма­стерства, сколько своеобразие национального вкуса - любовь к узорочью.

Столь же хороши были фрески и в новгородских храмах, в церкви Спаса на Нередице они покрывали стены сплошным ковром /9 /. Создавали фрески десять мастеров. Самым талантливым был художник, кисти которого принадлежат изображения пророков в простенках окон барабана. Наибольшее впечатление производит образ пророка Аарона. Старческое лицо с упрямым ртом и жестким взглядом, в котором чувствуется что-то сумрачное и резкое. Кажется, вещему старцу чужды сомнения и инакомыслие. Такой пророк мог появиться только в Новгоро­де — на суровой бедной земле, которая располагала, к «просто­му», трезвому взгляду на жизнь. Подлинно народная, волевая и мужественная сила, наполнявшая новым содержанием визан­тийский канон, нашла свое выражение в нередицких фресках. В новгородской живописи конца XII века появляется характер­ное новшество: исчезают мягкие светотеневые переходы, прису­щие византийской и киевской монументальной живописи (они придавали некоторую объемность образу). На место этих пере­ходов приходят так называемые света — резкие белые блики, усиливающие эмоциональное воздействие образа. Облик святого видоизменяется, ему становятся присущи совершенно новые чер­ты. Таким «новым» святым и выглядит пророк Аарон.

В этот период на Руси все большее распространение получа­ет икона. К сожалению, от этого времени их дошло до нас сов­сем немного, по те, что сохранились, являются истинными ше­деврами.

Самая известная из них — новгородская икона, изображаю­щая архангела Михаила, носит название «Ангел Златые власы». Написан этот образ в конце XII века и несет в себе чистоту, и светлую красоту, полную тонкого лиризма. В глазах ангела глубокая и лучистая печаль, отражающая русскую душу, гото­вую принять свой особый удел с его трагическими испытаниями.

В не менее известном «Спасе Нерукотворном» /10/ (середина XII века) передана сила и напряженность. По-разному " изогну­тые брови придают лику Христа особую выразительность и со­здают суровый и величественный образ Спасителя.

«Устюжское Благовещение» — так ошибочно названа икона новгородского письма, которая создана примерно в то же время, что и «Спас». Изображенные Мария и Архангел Гавриил созер­цают внутренним взором чудо «от века таинства явление». Спо­койны и светлы их лица. В иконе присутствует едва заметная символическая деталь — как бы просвечивающее сквозь складки одежд Богоматери изображение младенца Христа — знак вопло­щения Его в теле Богородицы. Фигуры Гавриила и Марии не­сколько грузны, но высокое качество исполнения выдает перво­классного мастера, знакомого, с классикой византийской жи­вописи.

К лучшим образцам новгородской школы относится «Облач­ное Успение», происходящее из Десятинного монастыря. Икона называется так потому, что помимо Успения Богоматери на зад­нем плане изображены летящие на облаках апостолы. Успение в переводе со старославянского означает «усыпление», «смерть»— это последний сюжет богородичного цикла: смерть Марии и воз­несение ее на небо. В одном из апокрифов сказано, что перед смертью Мария обратилась с молитвой к Сыну, чтобы Он послал Ей в утешение апостолов. Молитва была услышана, и апостолы, живые и мертвые, на облаках явились к Богородице. Несмотря на трагический сюжет, икона не производит тягостного впечат­ления. Яркое золото фона, приглушенные краски, определенное место каждой детали — все говорит об особом душевном состоя­нии художника. Смерть Марии воспринимается им не как конец бытия, по как начало новой и светлой жизни на небесах. Икона как бы разделена на две части; земную и небесную. В нижней изображен смертный одр Марии с собравшимися вокруг нее апостолами, перед ложем стоят ее красные туфли, как напоми­нание о том, что она совсем недавно была жива. Верхняя часть иконы изображает торжество вознесения души Богородицы на небо, что столь же реально и несомненно для живописца, как и земное прощание.

Иконы домонгольской Руси.

Очень интересны иконы Владнмиро-Суздальского княжества, которые носят название Деисус /11/. D: \vk\Тексты языч-во\Деисус.jpg В композиции деисуса отра­жалась тема моления, заступничества святых за род человече­ский. В центре располагался образ Христа Вседержителя (Спас в силах). Справа и слева от него находились фигуры, обращаю­щихся к нему Богоматери и Иоанна Предтечи, далее чаще всего следовали архангелы Михаил и Гавриил и апостолы Петр и Павел, Деисусы делятся на оглавные (то есть изображения го­лов), оплечные, поясные и в полный рост.

Оплечный «Деисус» (XII в.), где с двух сторон от Спаса Эммануила /12/ скорбные ангелы заменяют фигуры Марин и Иоанна, трогает нас своей ласковой одухотворенностью.

Прекрасна икона Дмитрия Солунского. На ней изображен благочестивый воин, умерщвленный за христианскую веру при императоре Диалектиане, у русских он считался покровителем воинства и славян. Дмитрий в богатых одеждах восседает на троне, держа, в руке наполовину обнаженный меч. Икона напи­сана живо и сочно. Горделивая стройность и спокойствие, му­жественная красота — всем своим обликом Дмитрий Солунский олицетворяет князя-воина, призванного творить суд и защищать несправедливо обиженных. Икона принадлежала Всеволоду Большое Гнездо — на троне Дмитрия изображен княжеский знак.

Кроме Владимира и Новгорода, иконописцами славился в то время Ярославль. Основанный еще Ярославом Мудрым, он до XII века входил в состав Владнмиро-Суздальского княжества, но и 1218 году стал «стольным градом» самостоятельного удела. Его культурное значение весьма возросло. В XIII веке в Яро­славле были созданы несколько великолепных икон. Жемчужи­ной среди них по праву считается Богоматерь «Великая Пана­гия», иначе ее называют «Ярославской Орантой». Богоматерь изображена в виде молодой женщины, стоящей на овальном красном ковре и поднявшей руки с раскрытыми ладонями до уровня плеч. На груди Марии золотой-диск с поясным Эммануи­лом. Прообразом этой монументальной иконы явилась «Неру­шимая стена» - киевская Оранта. Но насколько ярославская Богоматерь человечнее! В ней нет суровости образца. Легка и стройна фигура, на щеках играет румянец, лицо неповторимо прекрасно и живо.

Мастер старательно, хотя и незаметно для зрителя, нарушает геометрическую правильность композиции. Это сделано для того, чтобы изображение не казалось слишком симметричным и пото­му застылым. Фигура Марии дана не строго в фас, а немного повернута влево; мафорий (плащ) различно спадает с правой и левой руки. Лицо Богоматери тоже обладает известной ассимметрией: чуть раскосые глаза, высокие брови, округлый подбо­родок - перед нами живое русское лицо.

Образ ярославской Оранты — лишнее подтверждение тому, что для художника XII века не существовало никаких жизнен­ных противоречий и неразрешимых конфликтов. Мир и порядок для него величествен и незыблем, это и олицетворяет линейный ритм иконы. Рисунок передает лишь самое главное, сущностное в образе, но вместе с тем Оранта не холодна и не рассудочна, она полна земной красоты, сохраняет идеалы прекрасного, ко­торые исповедывало народное искусство.

3. ЛИТЕРАТУРА

Литература этого периода, так же как архитектура и жи­вопись, связана с местными особенностями раздробленной на княжества Руси.

Получает свое дальнейшее развитие летопись, церковная и светская литература, но во всех жанрах выше частных интере­сов отдельных областей стоит идея объединения Русских земель.

Один из интереснейших памятников церковной литературы, в котором ярко проявились эти тенденции, — произведения Кирилла Туровского. Это был человек, наделенный ярким талан­том создавать церковные проповеди, он сочинял молитвы, в ко­торых проявился его незаурядный поэтический дар. Туровский был епископом и «книжным мужем», занимался изложением Священного писания. Его перу принадлежат восемь «Слов» — проповедей, которые вошли в так называемые «Златоусты» и «Торжественники» — сборники проповедей и поучений, принад­лежавшие византийским отцам церкви. То обстоятельство, что сочинения русского автора были помещены рядом, показывает, каким уважением пользовались его произведения.

Значительная роль в развитии древнерусской литературы принадлежит Киево-Печерскому монастырю - крупнейшему ре­лигиозному центру того периода. Монахи этой обители старались так отразить ее историю, чтобы ни у кого не оставалось сомне­ний в преимуществе Киево-Печерского перед и сем и остальными русскими монастырями. Для этого был создан «Киево-Печерский патерик», то есть сборник поучений, рассказов, житий святых. Все эти истории дают нам возможность представить обстановку монастырской жизни с ее духовными и хозяйственными забота­ми. Патерик был очень популярен на Руси, его любили за зани­мательность, выразительность языка, назидательность и богат­ство содержания.

Древнерусская литература соединяет в себе все то, что в новое время разделилось на самостоятельные культурные сферы: публицистику, историографию, философию, этику, художествен­ное слово. Она необычайно богата выдающимися произведения­ми, среди которых есть подлинные шедевры мировой литературы. Самое знаменитое из них — это «Слово о полку Игореве». В за­падноевропейской традиции эпохи средневековья трудно найти произведение, которое могло бы быть поставлено вровень со «Словом». Оно занимает выдающееся место по своим художест­венным достоинствам, не знает себе равных в стилевом разно­образии: здесь и героико-поэтическое описание битв, и вещий сон, и риторический призыв, и лирический плач. Создатель «Сло­ва» все время видит перед собой Русскую землю с ее городами и селами, реками и полями, видит он ее от Новгорода Великого до Крыма и Кубани, от Карпат до Волги. Изображение природы в поэме является непревзойденным: Свет и Тьма, Солнце и Ме­сяц, море, реки, тучи, ветры, смерчи, звери, птицы — все эти образы имеют символический смысл. Но главное, что выдвигает «Слово о полку Игореве» на первое место в средневековой лите­ратуре, это сочетание уникальных художественных достоинств с подлинным глубоким патриотизмом. «Слово» — это мудрое и страстное размышление об истории и судьбах Отечества, при­зыв к обороне от внешних врагов и прекращению внутрен­них распрей, единству действий перед лицом внешней опасности. «Слово» отличает ярко выраженная публицистичность. «Нынеш­нее» время сопоставляется с событиями русской истории, прош­лое никак не идеализируется, показываются негативные явле­ния, возникшие в нем и продолжающиеся в веке «нынешнем>. «Слово о полку Игореве», несомненно, написано человеком, при­надлежавшим к светским кругам. С этим, по-видимому, связана печальная судьба этого памятника. Единственный известный спи­сок находился в составе особого сборника — «Хронографа» из Ярославского Спасского монастыря. В восьмидесятых годах XVIII века он попал в руки известному собирателю древностей А. И. Мусину-Пушкину. В 1800 году «Слово» было издано, но единственный его список погиб при пожаре Москвы 1812 года. Осталась лишь копия, сделанная для Екатерины II, черновики и первое печатное издание. Поэтому уже в XIX веке появились скептики, считавшие поэму либо произведением более позднего времени, либо попросту фальсификацией. Однако неоспоримые исторические факты, тщательный анализ языка и стиля памят­ника доказали его принадлежность ко второй половине XII века.

Автор «Слова» был очень образованным человеком, обладал большим поэтическим даром, хорошо знал прошлое и настоящее Русской земли, военное дело, жизнь князей и их приближенных. Поэтому существует предположение, что он принадлежал к дру­жинной среде, вполне возможно, был участником похода Игоря.

В XII—XIII веках появились и другие светские произведения: «Слово» и «Моление» («Послание») Даниила Заточника. Это два разных сочинения, одно написано в XII, другое — в ХТИ ве­ке. С этими памятниками связано много загадок. Оба автора называют себя Даниилами, оба из заточения обращаются к кня­зю с просьбой о милости. Полагают, что первый был горожани­ном, второй — служивым человеком из Ростово-Суздальского княжества. По сути говоря, оба произведения — это единствен­ное дошедшее до нас описание жизни демократических кругов, их быта, вкусов, пристрастий и идеалов. Написаны они в форме притч, поучений и афоризмов, что привлекало внимание чита­теля того далекого времени. Финал сочинений посвящен самой актуальной проблеме эпохи — пронизан тревогой за независи­мость и единство Руси и в этом отношении перекликается со «Словом о полку Игореве».

В XII—XIII веках возникают многочисленные культурные центры, отражающие местные политические идеи, особенности языка, появляются местные живописные и архитектурные шко­лы, но все эти черты органически переплетаются с общими на­правлениями художественной культуры Руси.