Терпеть его не могу! 1 страница

https://ficbook.net/readfic/653814

Автор: Jane_crazy_E.L.F. (https://ficbook.net/authors/170704)
Фэндом: EXO - K/M
Персонажи: Чанёль/Бэкхён, Крис/Исин, Сехун/Лухан и Чонин/Чунмён
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, POV, AU, ER (Established Relationship), Омегаверс, Учебные заведения
Предупреждения: Нецензурная лексика, Мужская беременность
Размер: планируется Макси, написано 485 страниц
Кол-во частей: 171
Статус: в процессе

Описание:
У нас в семье закон: " Либо ты омегу трахаешь, либо вообще не трогаешь". Вот и придерживаюсь второго, хотя убить хочется. Так бы и скинул с обрыва, если б не одно но… Это мой омега, мой, предназначенный судьбой и бла-бла-бла. Только вот ненавижу я свою омегу, впрочем, как и он меня, и не надо так глаза таращить. Челюсть, говорю, с пола поднимите!

Публикация на других ресурсах:
Нет.

Примечания автора:
Да, нецензурная лексика. Да, омегаверс. Если берётесь читать, значит, соглашаетесь с моими правилами. Не нравится жанр и предупреждение? Идите искать работы по вкусу.

Я не знаю, что сказать, потому что не знаю, с какого перепуга это написалось. Не планировала писать омегаверс, а тут вдруг... Что-то много со мной таких " вдруг" последнее время xDD

На самом деле тут омегаверс, наверное, не в чистом виде. Но я перечитала столько работ по этому жанру, столько ориджиналов про альф, омег и их приключения, что могу с чистой совестью сказать " Мой омегаверс - мои правила))". Потому что как только законы этого мира не меняли под свои работы. Будем считать, что у меня свои заморочки, тараканы, и у них совместная попойка. По ходу разберутся, что откуда вытекает *упс, какая двусмысленность))*

Глав много, но они маааленькие. Точно по размеру каждой заметки в телефоне по этим поганцам. Заметка=глава.

И как всегда, у меня написано начало и конец, и я знаю, что в середине, но это надо напечатать xDD *здесь в меня прилетает тапок от читателя, следом летит помидор, и они вполне заслуженно ругают меня за вечно тормозные проды)) Да, помидоры и тапки ругают! * И я не обещаю, что продолжение будет скорым. Как получится. Но я надеюсь на ваше терпение и понимание.

ATTENTION! POV Бэкки не предвидится! *Да, часто спрашивают xDD*

Сука! Ненавижу эту тварь. Только и умеет, что вертеть своей задницей и напрашиваться на неприятности. Достал невозможно, но нет, блять, даже пальцем тронуть эту скотину не могу, потому что омежья задница. А у нас в семье закон: " Либо ты омегу трахаешь, либо вообще не трогаешь". Вот и придерживаюсь второго, хотя убить хочется. Так бы и скинул с обрыва, если б не одно но… Это мой омега, мой, предназначенный судьбой и бла-бла-бла. Только вот ненавижу я своего омегу, впрочем, как и он меня, и не надо так глаза таращить. Челюсть, говорю, с пола поднимите!

Итак, обо всём по порядку. Помнится, было мне лет четырнадцать, когда я впервые с ним познакомился. Жили себе по соседству, никого не трогали. Ну, мало ли альф и омег в округе? А потом я учуял его запах, запах моего омеги. Живот скрутило, глаза из орбит чуть не выпали, и в мозгу что-то перещёлкнуло. Не задумывался никогда, что так быстро своего найду, ан нет, судьба распорядилась иначе.

Короче, стал я к своему омеге присматриваться: милый, личико, что надо, да и задница у него превосходная, но эта скотина в первый же день нашего знакомства меня послала. Натуральная стерва! Я всего-то поговорить хотел, ну, может, пофлиртовать чуток – молодой организм как-никак – а он развернулся спиной и в ответ на мои знаки внимания выдал нечто вроде «отвали, не для тебя моя роза росла». Нет, сказал он не так, а намного грубее, но негоже мне, культурному человеку, повторять такие слова. Негоже, блять, я сказал!

Так повторялось на протяжении двух лет. Я пытался подружиться, завести нормальные соседские отношения, но всё без толку. Каждый раз я натыкался на это стервозное «отвали», и вид удалявшейся задницы, которая, надо сказать, с каждым днём всё хорошела и хорошела. А этот поганец продолжал крутить своим филеем, заманчиво облизывать вишнёвые губки и перебирать изящными пальчиками каштановые прядки. Ненавижу это.

Думал я так до тех пор, пока этому самому омеге не стукнуло шестнадцать. А знаете, что в шестнадцать происходит? Течка! Гребаная течка! Та самая, от которой мозги сносит, и штаны по шву расходятся. У меня, по крайней мере.

В общем, в тот самый день, когда у него началась течка, половины альф в школе чуть на стену совместно с бетами не лезли. Помню даже, под кого он лёг в тот же день, потому что парня считали просто счастливчиком – отхватить такого шикарного омегу, да ещё в первый день течки – не вязка, а мечта. Чонин – это мега-сексуальный альфа, смуглый, сильный самец; помладше меня, но я бы с ним связывался только в крайнем случае. Удивительно, как эта сучка не залетела после трёх-то дней отсутствия на занятиях и присутствия в постели Чонина, но я где-то внутри был даже рад. Странно, с чего бы это?

Сейчас мне восемнадцать, и я два года с периодичностью раз в три-четыре месяца наблюдаю, как мой омега – мой! – ложится под первого попавшегося самца. Бесило сначала дико, а потом я решил – раз он ни черта не понимает, не отвечает взаимностью и посылает при первой возможности, видать, не судьба. И пошёл искать себе другого омегу. Да что искать, собственно? Не монахом же я жил в ожидании благосклонности этого сучаристого принца? В моём списке оттраханных омег побольше раз в пять, чем в его – оприходовавших его задницу альф. Так что вниманием я не обделённый, не думайте.

А что? Я высокий, сильный, широкоплечий. Мечта, а не альфа. Для всех, кроме моего собственного омеги. Вот такая вот у меня странная жизнь. И да, зовут меня Пак Чанёль, моего омегу Бен Бэкхён, и мы терпеть друг друга не можем!

Ничем не примечательный день, и, как в таких случаях говорится, ничто не предвещало беды, но… О, как достали меня эти бесчисленные «но» в моей жизни! Но так уж любит меня фортуна, что при любой возможности поворачивается ко мне…В общем, не передницей она ко мне поворачивается.

Потому что в тот самый момент, когда я выворачиваю из-за угла университета в намерении добрести до любимой кровати в общаге, на меня налетает верещащее и запыхавшееся нечто. В жизни не догадаетесь, кто. Бен Бэкхён собственной персоной, покрасневший, взъерошенный и усиленно мотающий на всех порах от десятка альф, несущихся на горизонте. А пока я пытаюсь понять, в чем проблема, запах этой самой проблемы бьёт в нос. Вот ведь дрянь, а! Организм реагирует мгновенно: у меня и так на него встаёт, а уж когда у этой стервы течка, мне трусы впору выжимать.

Перепуганное тельце удостаивает меня затуманенным взглядом и вдруг ни с того ни с сего сахарным голоском пропевает «спасите». Охренел? Мало сказано. Спешно поднимаю с пола челюсть и, пока погоня до моего омеги не добралась, хватаю за руку и утаскиваю в сторону альма-матер. Мне, конечно, всё равно, под кем он там ноги раздвигает, но не с десятью же сразу, честное слово.

Останавливаюсь только на третьем этаже, влетев в большую аудиторию. По коридору топот, словно спецназ штурмом террористический штаб берёт. Но желающих поубавилось, теперь трое. Найти нас по запаху труда не составит, и аромат текущей омеги к чертям перебьёт запах любой рядом пробегавшей альфы. Ничего, решим как-нибудь. Пока мысли в голове выстраиваются в логическую цепочку, ноги сами несут вверх по ступенькам на последние ярусы. Толкаю Бэкхёна за крайнюю парту, загораживая своим рюкзаком, а сам встаю в эффектную позу, гостей встречать. Не успели подоспеть хлеб с солью, как на пороге появляются две знакомые фигуры, третий, видать, на подлёте выдохся.

- Чанёль, - не самым уважительным тоном произносит Чонин.
- Он самый. Тебе чего?
- А ты угадай.
- Без понятия.
- А ещё без обоняния и чувства самосохранения, - ещё и умничает! Вот ведь молодёжь пошла!
- И с тем, и с другим проблем нет. А если ты на омегу намекаешь, так он уже мной на сегодня забит. Можешь в очередь записаться.
- На черта мне очередь? Я лучше его у тебя отобью.
- Самоуверенно.
- Есть основания. Это мой омега, два года как мой.

Охренел совсем моего омегу своим звать? Ну всё, мелочь пузатая, пощады не жди. Делаю шаг вперёд, скидывая на ближайший стул толстовку и закатывая рукава на рубашке. Отбить захотел? Будет тебе отбить – почки, череп, селезёнка, челюсть, лёгкое, печёнка. Как раз давно не разминался. Второй конкурент по имени О Сехун тут же ретируется за дверь и спешно сматывается по коридору, отбивая кедами чечётку. Умный мальчик.

Да, Чонин силён, но я выше на голову и в массе на десяток килограмм его обхожу. В общем и целом поединок длится не долго. Итог: сбитая с петель доска, опрокинутые парты, синяк на руке и рассечённая губа. У конкурента вывихнуто запястье, ушиб колена и синяк на полспины. Я крут, я мегакрут.

Всё это время ценный приз поскуливает в углу, боязливо выглядывая из-за своей баррикады. Чонину приходится уйти ни с чем, а я победно поднимаюсь в сторону трофея. Тут, собственно, мне приходится охренеть уже третий раз за последние десять минут, ибо это чудо вдруг срывается с места и запрыгивает на меня, призывно потираясь пахом о болезненный стояк. Сдурел, что ли?

Бэкхён, видимо не соображая, на кого так любвеобильно накинулся, продолжает свои манипуляции. Весьма успешно, надо сказать, потому что ширинка сейчас грозит разлететься, и я сквозь джинсы чувствую, как тёплая смазка пропитывает его штаны с моими заодно. Ну что ж, ты сам напросился и пощады не жди. Оттрахаю так, что потом ни один альфа к тебе на километр не подойдёт.

Он и пискнуть не успевает, как я врываюсь в его рот языком, заваливая на всё ту же последнюю парту. Терпеть я теперь не намерен, а секс между альфой и омегой в принципе в любом месте будет обоснован. Пока он извивается и пошло стонет под моими прикосновениями, умудряюсь стянуть и свою рубашку, и его пуловер. Дальше всё, как в тумане, потому что как только на его штанах разъезжается ширинка, мне сносит крышу от пьянящего запаха. Я даже джинсы не снимаю, только приспускаю чуть с задницы и поудобней устраиваюсь между ног.

Вхожу резко, с вытаращенными глазами наблюдая, как тело подо мной прогибается в спине. Ненавижу эту тварь, но трахать его, признаюсь, райское наслаждение. Оргазм накрывает его почти сразу. Даже не даёт мне толком набрать темп, а потом обмякает в моих руках, почти мурлыча от удовольствия. Вот те на, эта сучка ещё и на ласку способна? Ну-ка, что ещё ты можешь?

Выхожу, жду пару минут, на протяжении которых ко мне продолжает ластиться эта вечная укешка, и проникаю обратно. Теперь неторопливо, специально медлю, выжидаю… Вот оно! Через несколько ленивых толчков в плечи вцепляются коготки, а на ухо произносится медовое «ну, пожалуйста». Он почти хнычет, ёрзая на столе, пытаясь насадиться глубже. Но я не даю. Пусть ещё похныкает. Я ж его ненавижу, помните? Вот и пусть страдает, а я пока побуду в нём, всё так же медлительно и лениво.

Бэкхёну надоедает ждать, и он находит самое простое решение: обхватывает меня ногами и с силой толкает на себя. Есть контакт! Я еле удерживаюсь на ногах, впечатываясь в парту. А омега только довольно мычит и теперь уже самостоятельно скользит по поверхности стола, насаживаясь на мой член. Вот ведь поганец! Крышу сносит окончательно – сам поражаюсь, как до сих пор не снесло – когда тонкие ручки тянут за шею, а острый язычок проходится по нижней губе. В жизни ничего слаще не пробовал, будто губы вишнёвые, сладкие, сочные. Так, стоп. Мы ж друг друга терпеть не можем? А, к чёрту!

Пока этот чертёнок меня целует и полосует ногтями мои же руки, до треска доски втрахиваю его в стол. Кончаем почти одновременно, да ещё и с еле различимым мямляньем, дающим разрешение на вязку. На сорок минут слипаемся намертво. Эту парту мы в итоге раздолбали окончательно, так что пришлось, подхватив свою оплодотворяемую омегу, перекочевать на соседнюю парту.

Незадолго до конца в дверь заглядывает аспирант в поисках свободной аудитории, но завидев разгром и спаривающуюся парочку, сотрясающуюся в очередном оргазме, бегло извиняется и уводит улюлюкающих студентов от греха подальше.

Следующие два дня на парах мы не появляемся. Между прочим, вязка у нас – вполне уважительная причина, так что не надо тут про лодырей и хитрожопых тунеядцев лекции заводить. В тот день мы добрались-таки до нормальной кровати. Пришлось, правда, соседа из комнаты выгнать, но он не особо обиделся. Сколько раз мы сцеплялись, я не сосчитаю, но на пожрать, поспать и умыться нашлось всего часов пять. Секс обалденный, омега у меня охренительный, и только рискните со мной не согласиться.

Двое суток прошли за приятным занятием, а вот потом настал день икс. Ибо на утро третьего дня у моего удовлетворённого омеги кончилась течка, и он сбежал от меня, сверкая пятками. Чем я так не угодил, не знаю, но Бэкхён, словно очнувшись от сна и впервые меня увидев, вытаращил глазёнки и с криками «Мать вашу, это ты!» ретировался. Я что, страшный такой? Никто до него не жаловался, а эта стерва опять выкобенивается. Достал. Зато был плюс: всю следующую неделю он фонил моим запахом, а Чонин светил солидным синяком и перевязанной рукой. Не всё ж на их улице праздник!

Полтора месяца он бегал от меня, как от огня, и при ближайшей возможности посылал в дальние дали. Я в долгу не остался, пару раз напомнив о пикантных моментах нашей интимной жизни, но в ответ получал только презрительное фырканье и ещё более доброжелательный посыл. Отлично!

Следующая течка началась как раз через два месяца после предыдущей, совершенно внепланово и для самого омеги неожиданно. Со слов ржущего капитана футбольной команды знаю, что Бэкхёна схватило посреди тренировки. До него никак не могло дойти, с чего вдруг такое счастье привалило раньше срока. Стало не до шуток, когда на горизонте опять замаячило жаждущее стадо, подгонявшее ошарашенного омежку обещаниями вечной любви. Нужна ли она ему была или нет, но взрослые самцы сразу просекли суть проблемы: течка учащается, когда омега спарился с альфой, своим альфой. Иных причин быть не могло. И эта самая причина делала Бэкхёна весьма привлекательным объектом делёжки. Только вот он отчего-то тупил и в недоумении пялился на оккупирующую толпу. Единственное, чем Бэкки мог спастись от ненавязчиво навязываемой групповушки - бегство...

На второй торпедной перепуганное тельце неслось по коридорам родного универа. Следом за ищущим спасения топало штук семь рослых альф и Чонин на подхвате. Последний, кстати, довольно уверено работал локтями, наставляя не хилые синяки соперникам. Вот ведь упёртый! А вот то, что произошло дальше...

Короче, бежал себе Бэкки, бежал, пока посреди коридора не учуял запах, мой запах. Ну как, он-то не знал, что мой: просто какой-то дурманяще-привлекательный для него альфа, а оказалось, что это я. Когда шлейф аромата привёл его к дверям аудитории, омега, особо не церемонясь, влетел в двери. Повёл носом, выделяя один конкретный запах из десятка других, а наткнувшись взглядом на мою самодовольную улыбку, со стуком уронил челюсть. Допёрло, кажись.

Дальше всё, как в кино. Дверь распахивается, являя миру запыхавшихся, но мужественных самцов, плотоядно взирающих на моего омежку. Тот, поспешно подбирая с пола зубы, кидается вперёд по аудитории и в пару шагов оказывается у меня на коленях, всеми силами вцепляясь в загривок:
- Лучше ты, чем это стадо.
Тут уж я зубы собираю. Охренеть не встать, мы ещё и согласные!

На подобные действия преподаватель обречённо откладывает указку, разворачивается в нашу сторону и, вздохнув, произносит:
- Вы на сегодня свободны.
Как цивилизованные альфы, конкуренты отступают, хором извиняются и аккуратненько прикрывают за собой дверь. Только сейчас замечаю, как по аудитории несколько человек сглатывают слюну, а кто-то даже вожделенно охает. Ух чёрт, совсем забыл, что я в группе такой не один. Да и бетам запах текущей омеги облегчения не приносит.

Под настырными взглядами взваливаю Бэкхёна на плечо и, подхватив сумку, выношу в коридор. Посреди пути приходится остановиться, потому что мой укешка вцепляется пальцами в мою задницу, давая понять, что роль мешка картошки ему сейчас менее всего интересна. Ставлю на пол, оглядываю с головы до ног, а потом бесцеремонно взваливаю обратно. Потерпит, не помрёт. А я потом компенсирую.

Компенсация длится три дня, за которые я успеваю в очередной раз доказать, что омега у меня шикарный, хоть и вредный. Потому что так пошло и артистично стонать подо мной может только Бэкхён. И так царапаться, и так кусаться, и почти до крови полосовать ноготочками мою задницу. Он кричит, когда я очередной раз попадаю головкой точно по простате, и целует так безумно, словно вообще ничего не соображает. А я наслаждаюсь. Терпеть его не могу, правда, но то, как он заставляет меня прощаться с мозгами...

Перед побегом он успевает прихватить из холодильника яблоко и бутерброд с ветчиной, предварительно попрыгав на одной ноге возле моей кровати и кое-как натянув тёмно-синие джинсы. Я из-под одеяла наблюдаю, как он стремительно одевается и исчезает из моей жизни, пока только личной, пока на пару месяцев. И когда дверь с треском захлопывается за этим сучонком, я понимаю, что следующие два месяца буду методично трахать свой собственный мозг. Потому что мне нравится, потому что эта тварь своим сопротивлением и выкобенистостью сводит меня с ума. Я терпеть его не могу, но мне хочется не мочь терпеть его чаще.

Тем же утром мне прилетает от этой разъярённой стервы. Я испортил ему аппетит, он облил меня ананасовым соком. А что? У нас своя система обмена любезностями. И нечего было, не успев выползти из моей постели, крутить своей задницей в университетской столовке. Сам напросился, гадёныш, и воркующий рядом Сехун не имеет к этому никакого отношения.

Бекхён стоял в очереди, устраивая на подносе стакан, тарелку с салатом и какую-то малюсенькую и до жути сладкую булочку. Да я б на его месте слона в кляре заказывал! Потому что мне после трёх дней бурного секса двойной порции мяса с гарниром, пирога, салата и кофе мало. А у омежки на подносе зелень одна. Кошмар! За фигурой что ли следит? Зря, там такая попка – закачаешься.

Крис на ухо бубнит схему тренировок на ближайший месяц, а у меня перед глазами только каштановая макушка. Заткнись, не до тебя. Минуты через две до капитана доходит, что я сейчас к информации совершенно не восприимчив.
- Чанни, - тихим басом шепчет мне на ухо друг. – Чанни, отвисни, а. Ты ему побоку.
Я только отмахиваюсь от назойливого голоса, пялясь на руку своего омеги, тянущего поднос по ленте. Широкая кофта со спадающим на одно плечо вырезом - мою крышу сносит к чертям хренячим. И прежде, чем Крис успевает меня затормозить, а я сообразить, что вообще делаю, ноги сами несут в сторону Бэкхёна.

Как в тумане дохожу до места, ненавязчиво отодвигаю Сехуна от своей добычи и, эротишно наклонившись – мне так казалось, по крайней мере – целую Бэкки в это самое открытое плечо, сопроводив смачный чмок томным «Доброе утро». Какое там! Думали, накинется и облобызает? Ага, разбежался ты, Чанёль!

Он отскакивает в сторону, как ошпаренный. В меня летит кусок хлеба, но я успеваю увернуться. Следом за куском подлетает и сам Бэкки, в не самых цензурных выражениях вопрошающий о моём состоянии здоровья. И почему я сразу больной? Почему охренел? Что возомнил? Наверное, то, что ты спишь со мной, а потом ласково посылаешь на Кудыкины горы. Не жизнь, блять, а мечта.

- Ночью ты был сговорчивей, - и во вдруг наступившей тишине наблюдающей за нами столовой фраза звучит резко громко. Ничего, теперь и те, кто не знал, в курсе. Зато гадать не будут, с кем, когда и где, популярная омежка массирует свой филей.
- Не обольщайся, - обрывает Бэкхён. – Ты не настолько хорош.

Словно в ответ на заявление этой стервы, откуда-то со стороны слышится пара смешков, говорящих о необоснованности данных слов. Да уж, в нашем университете найдутся желающие опровергнуть и доказать.
Итогом пересмешек становится выкрикнутое со стороны окна: - Пак Чанёль, я весь твой! Бросай к чёрту этого неблагодарного и иди ко мне.

Одобрительный свист и хохот буквально агитируют к очередному подколу, и я не выдерживаю. А нечего было меня злить.
- В очередь, ребята, а то мне после этого бревна срочно требуется реабилитация! – зал взрывается, а в меня прилетает стакан ананасового сока, хрупким крошевом оседающий на полу. Рубашка пропитывается сладким напитком, прилипая к телу, а Бэкхён, перевернув в довесок свой поднос и наступив мне на ногу, вылетает за дверь. Упс, кажется переборщил. Ну ничего, он мне так интенсивно мозг трахает, что и мне иногда можно. В конце-то концов, мы друг друга не перевариваем. Ещё не хватало о его настроении заботиться. Обойдётся, я и так о его заднице забочусь.

Двери закрыться не успели, а на пороге появляется Исин, ищущий глазами своего альфу.
Крис за разглядыванием своего маникюра не замечает приближения парня и не догадывается об опасности, примостившейся на краю его подноса куском колбасы. Да, у этой блондинистой башни даже своя диета, разработанная заботливой жёнушкой! И поверьте, колбаса в эту диету не входит точно.

Омега подлетает к избраннику, обнимая со спины и утыкаясь носом меж лопаток. Крис поздно соображает, кого там принесло по его душу, а Исин как раз вовремя поворачивает голову в сторону подноса.

Один… Два… Три…

- Ах ты, скотина такая! Что тут делает этот кусок мышей и консервантов, а? - Исин колотит Криса по прессу, пока тот в извиняющемся жесте разводит руками. Пытается замять дело ослепительной улыбкой, но какой там. Ему вообще лучше не улыбаться, а то примут ещё за криминальный элемент и сдадут в соответствующие органы.

Хихиканье старшего выводит омегу окончательно, и он заводит пластинку заново. Не логично, но я даже завидую Крису, которого посреди столовой как мальчишку отчитывает миниатюрное и взъерошенное нечто. Чтоб они друг без друга делали? Эх… У всех омеги как омеги, а у меня вредно-трусливое чудо.

- Какого черта, я тебя спрашиваю! Какого, мать его, черта, ты нарушаешь диету, дурья башка! Я ж тебя сам сейчас в эту колбасу закатаю, самостоятельный ты мой.
Очередная претензия прерывается на корню, когда альфа со словами " твой, угомонись" затыкает половинку весьма действенным и приятным способом. Сопли, слюни, розовая рюшка, но я все никак налюбоваться не могу. В ответ на недовольное мычание Исина, широкая ладонь обхватывает за талию и отрывает от земли. Romantic, мать вашу.

А в столовке аплодисменты. А вы что хотели? Им даже преподы аплодируют, потому что вторых таких не найти. Да уж, подвезло, так подвезло. И пока Крис вымаливает прощение, свободной рукой сбрасывая ненавистный кусок колбасного производства в сторону, я размышляю на тему «Светит ли мне хоть один нормальный день с этой скотиной, если я его до одури терпеть не могу?» Ага, раскрывай рот шире, Пак Чанёль, губозакаточную машинку монтировать будем!

Когда в его голову прилетает баскетбольный мяч, хочется пожалеть и добить одновременно. Он валится на пол от одного точного удара капитана, попавшего в затылок. Крис зло шипит что-то про «какого чёрта делают посторонние в зале во время тренировки», но замолкает, увидев моё обеспокоенное лицо. Кряхтя и выругиваясь, мой омежка поднимается на локтях, тут же обессилено падая обратно.

Машу руками, давая понять другу, что для меня на сегодня бег с мячом окончен, и спешно подхожу к валяющемуся тельцу. Нет, я тороплюсь не из доброты душевной, а потому что больно уж хочется посмотреть на эту страдающую рожу. И, да, только поэтому!

По ступенькам с верхнего ряда уже несётся Исин, размахивающий сумкой и на ходу объясняющий недовольно вздыхающему капитану, что Бэкки пришёл за тетрадью с прошлогодними лекциями. Крис вслед за мной подходит к пострадавшему и, склонив голову на бок, оценивает масштаб причинённого ущерба:
- Да, хорошо я его.
- Так не зря же ты у меня такой умница, - произносит Исин, уже прижимаясь к своему парню. – Извини, надо было в другом месте с ним встречу назначить, но у тебя тренировка. А я обычно не пропускаю, ты же знаешь.

- Принесите лимон! – кричу в толпу ржущих товарищей по команде, которые уже, по правде говоря, привыкли к такому сопливо-умилительному зрелищу.
- Два! – вторят два голоса в ответ.
Поворачиваю голову обратно - да, два. Потому что эта парочка успешно жуёт губы друг друга, нависая над Бэкхёном. Расталкиваю голубков и склоняюсь над этим балбесом:
- Ты там жив вообще?
- Кхм… ох…э…ага…
Омежка кое-как повторяет попытку встать с пола, но и в этот раз не удаётся. А на что ещё тут я стою, такой добрый и сочувствующий? Ну не оставлять же его тут? А то, ишь, разлёгся! Пойду и отнесу куда-нибудь, в медпункт, например – вдруг они его от стервозности вылечат. А что? Надежда умирает последней!.. Кого я обманываю? Эта мадама сдохла раньше, чем Крисусе с девственностью расстался, а было это, поверьте, ну очень давно.

Подхватываю свою ношу на руки и, пока он не успел додуматься, что происходит, выношу из спортзала. Дверь хлопает, омега очухивается, и на мою бедовую голову выливается многотонный поток витиеватых идиоматических выражений не самого цензурного содержания. Тут я и идиот, и кретин, и «Поставь на место», и «Эй, кому говорят!»… Самое культурное перечислил, вы ж понимаете, да? Потому что на самом деле эта скотина так завернула, что у меня, Пак Чанёля, уши покраснели! А это кой о чём говорит. Например, о нарастающем желании скинуть, нахер, эту неблагодарную тварь на пол, и пусть сам до койки доползает и сотрясения свои лечит. Ещё я нервы свои его матами не терроризировал.

Но когда он начинает брыкаться, вырываться и пытаться укусить за плечо, я просто опускаю руки. Омега плюхается на пол и вдруг, потирая ушибленное бедро, заходится каким-то необъяснимо истеричным плачем. Мать моя, да что ж мне так везёт-то с ним? Поднимает на меня краснеющие глазки и жалостливо выводит:
- Пак Чанёль, я тебя ненавижу.
А мне даже отвечать не хочется. Это взаимно, Бен Бэкхён. Можешь не сомневаться.

Отворачивается и, опираясь на руки, встаёт с пола, тут же хватаясь за ушибленную голову. Два в одном, блин. Демонстративно хромает по коридору в сторону медпункта. Ну и куда ты сам поплёлся, корявенький? Успевает отдалиться шагов на пять, как я догоняю и на ходу опять подхватываю на руки. И – о чудо! – он молчит. Отворачивается, хлюпает и трёт сопливый нос, но молчит, мать его! Прямо влюблюсь в эту милоту сейчас, честное слово…

Ага, слушайте больше. Разбежался, влюбился и ещё раз разбежался. Я терпеть его не могу, усекли? И это неизменно. А врач у нас просто неаккуратный и нормально завязывать бинты не умеет, поэтому я и заматываю это недоразумение, предварительно намазюкав место ушиба какой-то противно пахнущей травами субстанцией. А что? И голову осмотреть тоже надо, а затылок я вовсе не глажу - за волосы там дёргаю. Ничего вы в настоящей ненависти не понимаете. Это я вам как специалист авторитетно заявляю.
Не верите? Ваши проблемы.

Он пытается сбежать из медпункта без меня. Но такой расклад меня вовсе не устраивает, и я выбегаю следом за ним. Бэкхён оглядывается, семеня по коридору - с его-то перебинтованной ногой и ушибленным затылком, ага - а я неторопливой походкой его догоняю. Салочки, блин.

Терпением я, конечно, не обделён, но такая псевдобеготня начинает надоедать, особенно когда это чудо добирается до лестницы и спускается на одну ступеньку. Проталкиваюсь мимо, торможу его посреди дороги и со словами: " Будешь брыкаться, полетим оба" обхватываю за талию. Задним ходом дохожу до пролёта, ставлю и перехватываю поудобней. Он только ворчит, пару раз " нечаянно" проезжается ногтем по оголившейся пояснице и бьёт носком ботинка по колену. Вот паршивец!

Зато мне удаётся в целости и сохранности донести свою ношу до комнаты, дверь которой так удобно открывать пинком ноги, и уложить всё ещё бурчащего омежку на кровать. Пока он картинно закатывает глаза, лезу в его тумбочку.
- Эй, совсем обалдел?
Я только отмахиваюсь, прекрасно зная, зачем сейчас копаюсь в его сокровенном имуществе. Где-то на дне должна быть шоколадка и пакет сырных крекеров. О, нашёл!
Бэкки таращит глаза на свою заначку, пытаясь, видимо, сообразить, откуда я такой осведомлённый. Нет, я не сталкер, я просто внимательный.

Я впихиваю в Бэкхёна его же крекеры, разворачиваю шоколадку и, предварительно угостившись кусочком, отправляю в рот этого засранца несколько тающих квадратиков. Он, как заправский хомячок, с набитыми щеками пережёвывает лакомство. И молчит. Опять! Да сегодня точно конец света настанет.

Ухожу минут через десять, когда это чудо выныривает из своей шоколадно-крекерной сказки и вновь впрыгивает в костюм несговорчивой стервы.
- И чего ты тут расселся? Пошёл вон!
- Ой, вот только не ори, а? Больно ты мне сдался, сидеть с тобой.

Закрываю за собой дверь под аккомпанемент его воплей. То ли он и правда так сильно головой стукнулся, что не замечал моего присутствия; то ли на актёрские курсы ходит и на мне практикуется; то ли у него раздвоение личности. Потому что иных причин для столь резких перемен настроения я не знаю.

Стоп!

Чёрт!

Нет!

Не дай Крисусе!

Сворачиваю, уже дойдя до двери своей комнаты, и несусь обратно. Без стука распахиваю дверь, подлетаю к омежке и с мольбой в глазах задаю самый главный в своей жизни вопрос:
- Бен Бэкхён, умоляю, скажи, что ты не залетел…

Бэкки давится не дожёванным печеньем, падает с кровати и, стоя на коленях, пытается выкашлять попавшие не в то горло крошки. Пару раз стучу по спине, подсовываю под нос стакан воды и аккуратно усаживаю обратно на постель. Сам сажусь перед ним на корточки, держась за его коленки.