Терпеть его не могу! 4 страница

Со словами «Не сыпьте соль на раны, поганцы» выпроваживаю их из кухни – нечего мне тут своими милашностями надоедать. Эх…

Пиво уже безвкусное, да и напиваться нет особого желания. Слышно, как стонет Чунмён, как ходит ходуном деревянная кровать – хорошо. А я пока налью себе чайку – в сон не клонит, телевизор достал. Буду думать… О том, будет ли мне когда-нибудь с кем-нибудь так же спокойно, как этим двум парочкам на втором этаже.

Не берусь отсчитывать точную дату, но Исин тогда учился в десятом, а Крис собирался выпускаться. Эти двое дружили, сколько я себя помню. И в тот вечер, когда Исин пришел к другу и спокойным голосом проговорил " Мы с тобой, кажись, парные", у старшего чуть голова от шока не взорвалась. Исин, соседский мальчик из песочницы, для которого вечно приходилось доставать с деревьев нечто мяукающее и царапающее, поднимать с земли, когда, маленький и хрупкий, тот расшибал коленки и кровил ладошки... Исин теперь его.

Осознание приходило долго, и когда до обоих дошло, что их ждет, по школе ходили две помидорки. Ходили, прятались и думали, что теперь с этим делать. Потом Крис решился затащить Исина в кино, и не для того, о чем вы подумали, извращенцы. Весь сеанс он сидел, уткнувшись носом тому в висок и вдыхая дурманящий аромат своей омеги - до того момента не приходилось как-то. И к моменту финальных титров уже оба были убеждены, что никого более подходящего они в жизни не найдут. Первый поцелуй случился сам собой...

Крис не был монахом. Я скажу больше, к моменту, когда я первый раз с кем-то переспал, счет партнеров этого Казановы шел на второй полтинник. А с появлением Исина у него начался конкретный целибат.

Пару месяцев парочка развлекалась робкими поцелуями, прогулками за ручку и совместным поеданием сладкой ваты. Но альфа то не железный... А Исин в этом деле был полным профаном. В его жизни был, есть и будет только Крис - от первого поцелуя до последнего вздоха.

И Крис снимал напряжение весьма оригинальным способом: они ходили в горы, сплавлялись на байдарках, устраивали пикник и даже олимпиаду по математике, сугубо меж собой. Выиграл Исин, подозревавший, правда, что кто-то высокий и хитрый ему поддался. Еще бы, омежка так тепло улыбалась, что тут и у гестаповцев бы сердце дрогнуло. Нежный, ласковый... Он так прочно вошел в жизнь Криса, так мастерски окружил его заботой, словно обволакивал собой. И складывалось ощущение, будто не Крис защищает свое вечно падающее недоразумение от катастроф, а Исин оберегает большого и сильного альфу от всех невзгод.

И Крису, вроде как, стало этого хватать. Не подумайте, он с каждым днем все больше втрескивался в это чудо. И чудо отвечало ошеломляющей взаимностью. И поцелуи стали горячее, и Исин уже позволял себе сидеть на родных коленках, прижимаясь к сильному телу, а Крису дозволялась шаловливо пробегать пальчиками под майкой и считать позвонки. В общем, вариаций была масса, но дальше засосов и поцелуев дело не двигалось.

Крис учился на первом курсе - второй семестр - когда прямо на паре получил смску " Мы его заперли, ждем тебя. Началось". Вот за что я уважаю этого парня, так это за его решительность и верность своим принципам. Он тихо собрал сумку, взял пиджак и с не терпящим возражений " Простите, профессор, у моей омеги первая течка" вышел за дверь. Вот что значит нести за любимую омежку ответственность. Мужик! А то, что он несся домой на всех парах и едва входную дверь с лету от нетерпения не выбил, это так - мелкие недоразумения.

Крис всунул мне в руку пиджак, сам открыл дверь комнаты и скрылся. На протяжении четырёх суток мы видели только альфу, спускавшегося на кухню за парой сэндвичей и бутылками воды. Он молчал, в полной прострации шагая по ступеням и открывая холодильник. А родители капитана думали, что в такие дни надо будет куда-нибудь смотать в следующий раз. Однозначно.

Крис очень жалел, что не берёг себя до Исина, потому что их первый секс – то открытие, что он хотел бы совершить с омегой совместно. Хотя и так вышло отлично – сексуальный опыт Криса пришёлся в самый раз, а нежность Исина разбавила и без того взрывной коктейль. В общем, утром пятого дня Исин, слегка краснея и переминаясь с ноги на ногу, готовил яичницу на всю семью и обнимал стоящего рядом Криса. Один из самых классных завтраков, на которых я присутствовал, и самая охеренная пара, чёрт возьми. Не зря же они стали первыми, кто выбил у ректората право в общаге жить в одной комнате, вместе. А что? Они заслужили к тому моменту.

Я могу быть бесчувственной скотиной, трахать всё, что движется, и кутить напропалую, но мечты о прекрасном будущем – всеобщая участь. Черт возьми, Бэкки, почему мы не пришли друг к другу с этим «Мы парные»? Почему мне пришлось ждать два года, пока ты соизволил ко мне подойти? И почему сейчас, когда я признался себе, что жить без тебя не могу, ты играешься с моим сердцем, как с футбольным мячом? Красная карточка, мой хороший. И полная дисквалификация.

Я не спал полночи, жалея себя, предаваясь воспоминаниям и замачивая внутренности в пяти кружках чая. У меня отвратное настроение, потому что оставшиеся полночи мне снилась неописуемая в своем долбоебизме фигня. Но, черт возьми, это не помешало мне утром угорать с матюкающегося Сехуна, посчитавшего по пути в сортир четыре косяка. Он зеленый, злой и лохматый. Похмельный синдром " Доброе утро, алкашня! " приветствует вас. Сехун держится за голову, долго чистит зубы и, даже не думая закрыть дверь, скидывает одежду и шагает в душевую кабинку. Буэээ.

На лестнице слышны торопливые шаги - Чонин.
- Ну? - не дожидаясь его реплики, спрашиваю я.
- Жрать хочу. Очень.
- Ну, это понятно. У тебя омега жива?
- Этот кролик? - он поспешно роется в холодильнике, засовывая в рот помидорку черри. - Не о нем бефпокойфя, а обо фне. Ефе фто там фово твахает. Ненафытное чудовифе.
- Оу...
На подносе столько, что проще затащить наверх сам холодильник.
- А если серьезно... Чанни, это, блять, охеренно. Я теперь понял. Он самый лучший, самый-самый. И... Прости, что по больному, но, если каждый раз так круто, то с твоим надо что-то решать. Потому что я элементарно сомневаюсь, что после такого секса со своей омегой, вообще на кого-то встанет.
- Добей и проедься по мне катком.
- Прости.
Чонин, счастливый и сияющий, словно начищенный таз, умчался наверх к своей текущей омеге.

Проходит еще минут двадцать, за которые я успеваю понять, что утром по телеку взрослым и серьезным людям смотреть нечего, зато мультиков полно. И да, высокий и большой альфа, переживающий за Арнольда - это нормально. И что Сехун усаживается рядом, и теперь два рослых идиота переживают за Хельгу - тоже в порядке вещей.
Крис с Исином что-то оживленно обсуждают, пока возятся на кухне и готовят для нас, непутевых, противопохмельный завтрак. В итоге яичница с помидорами и бутерброд с маслом запиваются кружкой горячего чая. Сехуну что-то поплохело, а я огурцом. Но этот болезный напрочь забывает о призыве Ихтиандра в унитаз, когда Исин заикается о торговом центре и произносит волшебное заклинание - " шопинг".

Ох, ёбушки-воробушки, почто нам с Крисом это наказание? Ему еще повезло, что он оценивает новые наряды своей омеги и даже, когда Исин красуется в кофточке с откровенным вырезом, демонстрирующим ключицы, умудряется затащить этого совратителя в примерочную и целовать так громко и пошло, причмокивая и постанывая, что консультанты магазина покрываются вполне объяснимым румянцем. А мне достается миссия по спасению мира - убеждать Сехуна, что он неотразим и этот зеленый свитер ему несомненно идет. Чем я занимаюсь, черт возьми?

А вот потом, когда Исин зацелован, наряды для Сехуна выбраны, и Крис поудобней уложил член в штаны, наступает тотальный мандец. Исин тащит одеваться нас. И последующие три часа мы с капитаном, как нашкодившие котята, слушаем про " нет вкуса", " что это за херотень ты нашел? ", " я вас тут ищу, а вы за кассой прячетесь" и стандартное " или эти рубашки, или спите вы вдвоем на диване".

Скромный и милый мальчик... Был... Когда-то... А сейчас это чудовище экстра-класса, маленькое, но орущее и больно под зад пинающее. Вот паразит, пользуется нашей к нему безграничной любовью. Хотя надо признать, что все их с Сехуном усилия того стоили - мы, конечно, шикарны. Не омега, а мечта. Только пусть теперь здраво объяснит Сехуну, что тот зеленый свитер ему нужен как корове седло – прям под похмельно-болотный цвет лица.

Ад продолжается в супермаркете, где Исин – да, Исин, а не иначе! – катает Сехуна в тележке вдоль длинных стеллажей, пока тот придирчиво выбирает ополаскиватель для белья - чтоб не цветочками пахло. Мы с Крисом мечтаем спасти омегу от мучений, но ему, как оказалось, и самому уже интересно. В итоге " два идиота" идут за тележкой, один " умница" занимается делом, а второй " соображалка то работает! " помогает " умнице", толкая транспортное средство.

Домой мы возвращаемся уже по темноте, заставая на кухне работающего челюстями Чонина – уработался парень. Мы вот целый день бездельничали, а он трудился, потел и старался. Но если он сейчас не положит на место этот кусок красной рыбы, припрятанный мной за кучей банок и упаковочек, этот трудовой подвиг станет для него последним. А что вы так на меня смотрите? Я не жадный. Но омегу у меня отобрала судьба-злодейка, последние нервы убиты сегодняшним походом, Хельга с Арнольдом до сих пор не вместе, и эта вкусная заначка – все, что у меня осталось. А этот обжорка, которому пофиг на мультики, ибо у него есть Чунмен, покусился на святое. Так что я просто охраняю территорию, и пусть это только хавчик в чужом холодильнике. Должен же я хоть для кого-то быть большим и сильным? Иди ко мне, моя прелесть, дядя Чанель защитит тебя от посторонней челюсти.

Сдайте меня кто-нибудь в дурку, а?

Во сне Бэкхен податливый и нежный, извивающийся на постели, а потом бесстыдно насаживающийся сверху. Прекрасное лицо, с покрасневшими щеками и стекающей по лбу каплей пота. Он любит быть сверху, самостоятельно все контролировать, упираясь руками мне в грудь и иногда наклоняясь для поцелуя, сладкого, влажного. Он опускается и поднимается вновь, запрокидывает голову, не стесняясь в выражениях, просит еще глубже, еще сильнее. В такие моменты от него взгляд оторвать невозможно, а уж когда этот мелкий сученыш смотрит в глаза, по-дьявольски улыбается и ведет тонкими пальчиками по своей шее, я обычно теряю голову. Ну а дальше следует то, что нравится омежке еще больше, чем скакать, сидя на мне, - я подминаю его под себя, утыкаю лицом в подушку и втрахиваю в кровать в бешенном ритме. Бэкки стонет, кричит, срывает голос и под конец выдавливает еле слышное " Прекрати, я схожу с ума" …

Схожу с ума я, когда просыпаюсь от ощущения, что он рядом, что это хрупкое тельце лежит под рукой и сопит мне в плечо. Блять! Гребанные глюки. За окном светает, когда я просыпаюсь от подобного сна в четвертый раз. Достало. Скидываю покрывало и на всех парах несусь в душ, где тут же засовываю себя в ледяной поток. К черту, Бэкки! Иди прочь из моей головы! Вон! Вон! Вон!

Из-под воды меня вытаскивает Крис, услышавший под утро заборные маты с первого этажа. Я чихаю, кашляю и шмыгаю носом, за что тут же получаю выговор от заботливого Исина, кутающего меня в толстовку и греющего чайник. Они о чем-то перешептываются, прячась за дверцей холодильника, и отпаивают меня вкусным фруктовым чаем.

А потом меня отвлекают, весь день. И я позволяю себе отвлекаться, делаю вид, что не замечаю их беспокойных взглядов и разговоров. Лучше всех выходит у Сехуна, придумавшего играть в видео игры и весь вечер ржать над комедиями. К концу дня у меня от смеха болит живот, и мочевой пузырь готов взорваться из-за литров газировки. Но было прикольно.

Ночью Исин будит меня, объясняя, что кричать во сне не самое подходящее для меня занятие. Мне стыдно перед ним – он наверняка лежал в теплой постели, устроившись в родных объятиях и причмокивая во сне, а тут я такой бедовый на их голову...

И на следующий день меня отвлекают вновь. В этот раз мы идем из дома - на верхнем этаже все еще кое-кого трахают, а вечно смотреть телевизор на максимальной громкости и опрыскивать все вокруг разными аэрозолями нас достало. Исин на роликах наворачивает вокруг нашей компашки круги, Крис ловит этого акробата на поворотах, а мы с Сехуном умиляемся с этой парочки, доедая второе по счету мороженное.

Ночь я вспоминать не хочу, слишком противно и желанно одновременно. Он целует, ласкает, просит. А потом всё повторяется по кругу. И я уже не удивляюсь, когда посреди очередного такого кошмара – для меня сейчас это явно не сказка – меня расталкивают и вливают небольшую порцию вина. Остаток ночи я сплю как убитый. Спасибо за это Исину.

Настроение меняется утром, когда я просыпаюсь на диване под звуки хохота и смущённых оправданий, доносящихся с кухни. На приведение себя в порядок отвожу пять минут и любопытно заглядываю в комнату. У плиты стоит Чунмён, в чониновских домашних шортах и его же рубашке, кажется. На столешнице разлеглись Крис с Сехуном, расписывающие этим героям-любовникам, как «тихо» на весь дом звучало их «Ох!», «Ах!», «Ещё!» и «Глубже!». Чунмён старается слиться с плитой, а Чонин самодовольно обнимает его за плечи и заявляет о «Вы просто завидуете». Исин мягкой тенью скользит меж всего этого бедлама, помогая омежке с готовкой. Тихо, но эффективно. По крайней мере, мы всё время пребывания на кухне только и делаем, что ржём, а он успел и салат нарезать, и с плитой помочь и чай свежий заварить. Чунмён больше жмётся к своему альфе, стараясь спрятаться в его объятиях от наших шуток. Хотя запах со сковороды доносится чудесный.

Я вот что подумал: если я омегу нормальную не найду, я на них женюсь. На всех сразу. Эта компашка мне как раз совместными усилиями одного вредного и сучаристого Бен Бэкхёна заменяет. А на то, как Крис с Исином отходят в сторону и совсем для меня «незаметно» выдают что-то вроде «Надо срочно ему кого-то найти» и совсем для меня не понятное «Подожди пару дней, помощь уже в пути», я стараюсь внимания не обращать. Пусть найдут, пусть хоть кто-нибудь мне его заменит. Хотя бы на время, хотя бы на сейчас.

- Меня сегодня не будет, - сообщает Крис, стоя посреди коридора. – Тренировка на тебе.
- И куда понесёт твою задницу? Или не твою? – подмигиваю я.
- По лбу получишь, - грозит капитан, но улыбается. – Хочу купить кое-что для дома.
- Для дома – это новую кастрюлю для Исина?
- Рот закрой, - и подзатыльник.

Вот вечно мне ни за что прилетает! И ведь не волнует никого, что меня, альфу, большого и сильного, посреди коридора дубасит по голове здоровенная детина. Хоть бы защитил кто, а то совсем скоро без мозгов останусь – вытрясут всё. А мне ещё на парах отсидеть надо, и доучить уже хоть как-нибудь.

Упс, или не успеют вытрясти… Спасибо тебе, нежданный спаситель!

- Лу!
Исин срывается с места, захлопывает дверцу своего шкафчика и, сбивая всех на своём пути, несётся через весь коридор в сторону хрупкого блондина, заходящего с крыльца. Я немного охреневаю, когда этот «Я само спокойствие и благоразумие!» с ногами запрыгивает на гостя, едва не заваливая обоих на пол. И к всеобщему удивлению непосвящённых, Крис не бросается отдирать своё «спокойствие и благоразумие» от постороннего тела, а присоединяется к шаткой конструкции! Да поцелуйтесь вы там уже!

Я видел этого парня всего пару раз. Его зовут Лухан, он омега, и он – охереть - не встать, есть такие люди! – старше Криса. Хотя не скажи мне кое-кто, что эта прелесть в своё время давала подзатыльники нашему капитану, я б принял его за первокурсника.

Подзатыльники…

Крису…

Бля, я хочу серьёзно поговорить с этим парнем! Нереально симпатичным, кстати. Ну, это я так - для себя заметка.

Эти двое тискают, жамкают, расцеловывают и крутят во всех направлениях бедную омегу. Среди всей этой радостной суматохи Крис кое-как умудряется нас представить, а потом вновь кидается обнимать старого друга – под присмотром Исина, конечно.

Лухан что-то эмоционально рассказывает, иногда подпрыгивает и так усердно жестикулирует, что пару раз чуть не заезжает кулаком по носу Исина – благо, рядом всегда есть эта блондинистая башня, оберегающая своё сокровище от любых травм, даже если речь просто о носе.

После пар Крис торжественно объявляет, что «А ну её, эту тренировку!» и за ухо тащит меня в столовую, по пути прихватывая ни черта не понимающих Чонина с Чунмёном, и плетущего за ними Сехуна заодно.

Лу оказывается новым аспирантом, переведшимся в родную альма-матер из какого-то университета. Он уехал ещё года два назад за бугор, там закончил, потом поступил на аспирантуру и вот, посреди написания кандидатской, решил вернуться. Я б сказал, что парень не далёкого ума, раз совершает такие передвижки, но…

Омежка нереально красив: ангельское личико, пухлые губки и изящная фигурка – так и просится защитить, ну или затащить куда-нибудь. В общем, желающих «затащить» оказалось больше, чем желающих «защитить». И когда собственный куратор чуть не изнасиловал Лухана на столе в собственном кабинете, тот понял, что с него хватит - пора валить.

Мы долго сидели в столовой, всей компанией сочувственно охая над каждой душещипательной историей. Да, я пользуюсь омежками, но насиловать – никогда. Секс хорош, когда вы добровольно друг друга удовлетворяете, и пусть порой это только на один раз. В общем, мы с Крисом грозились совместно укокошить и закопать куратора-извращенца, а омежки за столом мило хихикали и интересовались, кто же их от нас, таких грозных и развратных, защитит. И этот Лухан только с виду беззащитная скромняжка и лапушка, но я почти уверен, что в постели от его благочестия и грамма не остаётся. Слишком уж он старается показаться паинькой, прикрывая за спадающей чёлкой вовсе не детский взгляд. Не удивительно, что на него там такая охота шла – я б и сам побегал за такой откровенной мечтой педофила.

До общаги я добираюсь в потёмках, проклиная этих алконавтов за спаивание такого скромного и воспитанного меня. Одно радует – вечер прошёл отлично. Лу интересный, красивый, умный и, кажется, два любимых мною паразита специально подталкивали нас друг к другу весь вечер, заставляя соприкасаться хоть на мгновение и ловить заинтересованные взгляды. А что? Мы бы неплохо смотрелись.

- Чанёль, можно тебя? – плетущийся сзади Сехун тянет меня за рукав. Мы заходим за угол, и я впервые вижу этого альфу скромно переминающимся с ноги на ногу. День сюрпризов, мать его.
- Что хотел?
- Эм… Этот парень. Тебе он понравился?
- Лухан то? Ну, красивый.
Сехун передёргивает плечами и поднимает на меня взгляд, решительный и серьёзный. Ох, чую, грядёт полный писец. Только бы разобраться, при чём тут я.
- Не лезь к нему.
Я не успеваю словить выпадающую челюсть. Что?! А я тут планов понастроил громадьё: и свиданки, и поцелуйчики, и всякие иные пошлости с этим ангелочком.
- Не лезь, Чанёль. Это моё.
Отсутствие челюсти не мешает мне икнуть, вылупить на Сехуна зенки и икнуть ещё раз. Япона мать, вот это повороты!
- Се… Ты…
- Попал я, Чанни. Вляпался по самые уши.

Так вот ты какой, тотальный пиздец!

Я тихо стучу в дверь его кабинета и, как и положено культурному студенту, жду разрешения войти. Откуда-то из глубин комнаты доносится глухое " Входите".
- День добрый.
- О, Чанёль, - омега роется в куче плакатов и слайдов, пытаясь вычленить из этой рухляди хоть что-то пригодное для работы.
- Пара?
- Да. У второго курса. А раздаточного материала кот наплакал.
- Помочь?
- Если не трудно.
Целых и ярких иллюстраций действительно по одной на два десятка. Да, сложновато вести историю искусств, когда такие проблемы с оснащением.
- Что пришел то? - между делом интересуется Лухан.
- Да так, разговор есть.
- Я слушаю.
- С чего б начать то...
- С того, что ты альфа? Если я правильно понял, о чем пойдет речь, конечно.
- Эм... Альфа то альфа, но речь не обо мне.
- А о белобрысеньком второкурснике О Сехуне. Угадал?
- О, ты знаешь.
- С носом у меня все в порядке, - он продолжает разгребать завалы на столе.
- Я бы пригласил тебя прогуляться, но он попросил не подкатывать. Хотя ты красивый и... И пахнешь вкусно.
Лухан откладывает бумажки и поворачивается ко мне. В этой голубой рубашке и очках в тонкой оправе - непередаваемо хорош.
- Мило. Но давай сразу все решим и не будем возвращаться к этой теме.
Я становлюсь у другого края стола и отрываюсь от дела.
- Уф, отлично. Давай. Я начну, можно?
Он только кивает. Черт возьми, он даже кивает очень мило и изящно.
- Ты мне понравился, и я вчера правда с удовольствием ухаживал. И я бы пригласил тебя на свидание, так как ты мне идеально подходишь, но на горизонте появилось одно белобрысое «но», а я у друзей омег не увожу. Сехун просил не ухаживать за тобой, и я не буду. Но мне бы хотелось - это так, к сведению.
Лухан поджимает губы и сцепляет пальцы в замок.
- Принято. И ты тоже очень даже ничего, если бы не тот факт, что у тебя кто-то есть. Не знаю и знать не хочу, кто это и что вас связывает. Но вкливаться в это не собираюсь, хотя поход в кино и парочка украденных поцелуев... Это было бы мило, в общем.
- Так заметно?
- Ну, я понял вчера, хотя жаль. Да и, я так понимаю, у меня теперь за спиной будет маячить белобрысое нечто.
- У него чувства, так что ты не смейся.
- Не собирался. И кто он, я знаю, хотя предпочел бы видеть кого-нибудь постарше.
- Это так важно?
- Я препод, он студент. Мне пора бы семью и детей, а у него зачеты и гулянки в голове.
- Не сбрасывай его со счетов.
- Чанёль, мне не деться от него никуда, наверное. Но я бы предпочел оттянуть этот момент. Не альфа мечты, правда. Хотя красив, и в голову мне вчера от его запаха стукнуло хорошо.
- Да, сносит конкретно.
- Ну вот, что я тебе об этих вещах рассказывать буду.
- А я бы подошел?
- Подошел бы Крис, но это давно было. И у него Исин.
- Поворот, однако.
- Не то слово.
Повисает неловкое молчание, и я уже жалею, что завел этот разговор. Это бестактно и неприлично, но...
- У вас было что-то? Прости, что спрашиваю. Можешь не отвечать.
- Да.
- Исин знает?
- Знает. И напоминать ему об этом не стоит. Не думаю, что ему понравится обсуждать, как его истинный альфа трахал его друга. Мы об этом не вспоминаем.
Он отвечает, собирая со стола подходящие плакаты. Наверное, в глаза говорить это сложно. И если он решил поделиться, его право решать, как это делать. Хотя мне неловко.
- Да, не самое приятное дело. Кхэм... Не во вред Сехуну, но чтоб ты знал: они с Чонином и моя омега...
- Можешь не продолжать. Ты поэтому не с ним? Измена?
Ответ Чемберлену? Сработало, ибо кольнуло ощутимо.
- Нет. У нас свои трудности, и я вроде как ищу другую омегу. Попытался вчера, по крайней мере, а тут такое.
- Ну, я не откажусь от чашечки чая в столовой. Чисто по-дружески. Заодно поговорим нормально, а то вот так не очень удобно.
- Договорились.

После пар мы несколько часов болтаем: о нём самом, обо мне, о Сехуне, Бэкхёне, истории искусств и куче всякой ерунды. И Лухан действительно замечательный, и мы прекрасно подходим друг другу, и я уверен, что не будь рядом одной конкретной омеги и не менее конкретного альфы, у нас бы все получилось, ибо нам было интересно. Но вот беда: нет никаких " не будь рядом", а есть Сехун. И Лухан признает, что у него есть Сехун, ну или если не есть, то будет. И - о, Крисусе! - есть Бэкхён, пусть не у меня, но есть. И самое паршивое во всей этой ситуации - знать, что он есть где-то, но не есть рядом с тобой. Застрелиться.

То ли я настолько поумнел рядом с этими кроликами за лето, то ли повзрослел, то ли мне настолько херово. Я, ум и взросление в одном предложении? " Утопия" Мора и то правдоподобней звучит... Мор, утопия. Писец. Больше не буду жить рядом с этими задротами. Итог: я поумневший, повзрослевший, что мной не доказано, и затраханный несправедливостями жизни Пак Чанёль. Застрелиться и не жить! Дважды.

- Пак Чанёль!

Кто там так орет? По коридору в мою сторону уверенным шагом двигается Сехун, и он очень зол. Это чувствуется, да и сжатые кулаки подсказывают, что лучше не попадать под горячую руку. Но поздно: он подлетает ко мне, хватает за грудки, а толпа благоразумно жмется к стенке. Влезать - себе дороже.

- Я просил тебя, - шипит Сехун, скалясь.
- Отпусти.
- Один вопрос, Чанёль. Ты правда с ним обедал?
- Сехун...
- Ответь мне на вопрос. Обедали?
- Да. Но, Сехун, ты не так...

Мне не дает договорить кулак, больно бьющий в челюсть. Ах, ты, паскуда мелкая! Он что-то кричит, но я не слышу - сильно звенит в ушах. Умудряюсь устоять на ногах, хотя отлететь на пару шагов пришлось. Но он, кажется, не собирается останавливаться.
Меня чуть встряхивают - хватка у младшенького не хилая.

- Я просил не подходить, Чанни, так что не обессудь.

Вижу, как он замахивается, и в подходящий момент подсекаю его ногой. Не самое удачное падение в моей жизни, поскольку падаем мы на меня. И Сехун тут же пользуется положением, принимаясь дубасить меня, что есть мочи. А рука у него тяжелая. Я заряжаю ему под ребра, пару раз попадаю в ухо и на несколько секунд умудряюсь захватить одну его руку. Губа рассечена, в ушах набат и голова трещит неимоверно. Сехун все продолжает кричать, снова и снова набрасываясь с кулаками. Мог бы дать отпор, но я его зашибу, если встану.

Все резко меняется, когда на шум, не пойми откуда, прибегают Исин с Бэкхёном. Нахера они полезли и чем думали, не знаю, но Сехуну хватает пары сильных взмахов руками, чтобы откинуть в сторону тянущих его за спину омежек. Исин отлетает к стене, ударяясь об угол шкафа, а Бэкки падает посреди коридора, расквасив губу об пол. Вот тут то я и зверею…

Сехун сам не успевает сообразить, как я его переворачиваю, рычу что-то типа " Не смей его трогать" и готовлюсь прибить к чертям. От удара его спасает Крис, разъяренный и на всех вокруг орущий - у Исина кровь носом и слезы на глазах. Крису стоит немалых усилий оттащить меня от Сехуна и не убить альфу самому. А того в свою очередь поднимает с пола Чонин:
- Какого хера тут происходит?!

И я бы вырвался и дотянулся до этого скота ногой, но сквозь толпу пробирается хрупкая фигурка и четко поставленным голосом командует " Разошлись все! ". Сехуна оттягивают за ухо, а он даже слова сказать не может. Как маленького, за то же ухо, отводят от места разборки, по пути причитая " вот ведь бестолковая альфа". Характер у омежки, однако. Пусть земля Сехуну будет пухом. Лучше б я его отметелил, чем Лу отчитал.

Мне бы дойти до раковины и привести себя в порядок, но эта мысль летает в паре километров от моего мозга, ибо я вырываюсь из стальной хватки друга и несусь поднимать этого недогероя. Крис тем временем хрустит костяшками и, рыкнув в толпу " А ну проваливайте! ", идет к Исину. Через минуту омежка уже покоится на родных руках, прижимая к носу протянутый кем-то платок.

Бэкки сидит посреди коридора, раскидав ноги, хлюпает носом и прижимает пальчики к разбитой губе. Бедненький мой. По моей глупости досталось.
Сажусь перед ним на корточки, тыльной стороной ладони касаясь его щеки.
- Ты как?
Никакого ответа, он только смотрит на меня своими очаровательными глазками и часто моргает. Испугался.
- Встать сможешь?
Кивок. Уже хорошо. Поднимаю его на ноги и обнимаю за плечи.
- И на черта ты полез?
Опять молчание.
- Лады, тогда так. До медпункта дойдем?
Еле слышное угуканье. А я рад.
- Отлично.

Мне остается только обнять его за талию и медленным шагом поковылять по коридору. Сердце больно екает и замирает, когда омежка ведет свободной рукой по поясу и обхватывает в ответ. Крыша, я давно с тобой не разговаривал, но будь так добра - не покидай меня в столь трудный час. Потому что он теплый. Очень. А мне это не позволительно.

Я пару минут воюю с медбратом за право самостоятельно себя умывать, бинтовать и мазюкать синяки какой-то вонючей хернёй. И когда тот соглашается...

Бета против двухметрового качка. Странно, как он проиграл?

В общем, когда он оставляет нас в покое, я устраиваюсь со всем арсеналом напротив Бэкхёна и приступаю. Губу он разбил не так сильно, как мне казалось, но вы представить не можете, каково это - прикладывать холодный компресс к его личику и протирать тонкие пальчики мокрым полотенцем.
- Потом помоем.
- Угу.
Без каких либо возражений, без криков, он сидит пять минут и позволяет мне самому нанести на припухшую губу прозрачный гель и подуть на больное место. Мягкие персиковые губки. Не о том я думаю, не о том.

Далее я медленно слетаю с катушек, когда омежка отодвигает мои руки и ведет к раковине. Там меня осторожно умывают, потом промокают лицо полотенчиком и ведут обратно к кушетке. И все это в абсолютной тишине, я даже слово сказать боюсь.
- Потерпишь? - спрашивает Бэкхён, смачивая ватный шарик в перекиси водорода.
- У меня есть варианты?
- Нет, - пытается улыбнуться, но тут же кривится от боли. Убью Сехуна.
Ох ё, как щиплет-то. Но ради такого обеспокоенного выражения лица напротив, готов подраться еще раз. Бэкки машет руками, поочередно дует на мои боевые ранения и стоит прямо рядом со мной, хмуря брови. Милашка.

Какая там гордость, о чем вы? Чихать я хотел на свое разбитое сердце и его стервозность. Одно движение руки, и омежка стоит меж моих разведенных ног, а я ненавязчиво укладываю руки на его бедра. Ни слова в ответ, словно так и должно быть. Ну что, рискнем?
- Ты чего полез?
Бэкки замирает, опускает взгляд и выдает тихое " Я за Исином пошел".
- Балбес, - констатирую я.
- Не обзывайся, - обижается чудо, торопливо вскрывающее упаковку пластыря.
- Не буду, - чуть толкаю на себя. А этот все с пластырем возится.
- Чанни.
Неужто заметил?
- Чанни, а чего там у вас такого...
- Я обедал с Луханом на днях.
Бэкхён меняется в лице и впопыхах режет палец об острый край бумаги.
- Ой!
- Ну что ты будешь делать, а? - причитаю я, выбиваю из его рук коробочку и прижимаю палец к губе, облизывая ранку.
Бэкки даже не шевелится. А потом до меня доходит, что я сделал. Со словами " заживет" опускаю его руку и снимаю ладонь с бедра. Мда...
- Лухан это... - растерянно шепчет Бэкхен.
- Омега Сехуна. Новый препод по истории искусств.
- Ммм, - тянет он, наклеивая на бровь полосочку.
А через минуту я почти прощаюсь с мозгами, потому что он слегка гладит меня по щеке, а потом тычет пальчиком в ранку на губе, намазюкивая больное место. Что происходит, мать вашу?!
- Ты хотел ударить Сехуна.
- Никому не позволено трогать мою омегу, - серьезно отвечаю я, чувствуя, как напрягаюсь от самой мысли.
- Оу... Эм... Спасибо.
- Не за что. В следующий раз убью за такое.
Бэкхен смущен и растерян, а я в наглую этим пользуюсь.
- Прости, что так говорю, но я реально зашибу любого, кто тронет тебя хоть пальцем.
- Чанёль, - ошарашенно выдыхает омежка.
- Что бы там ни было, ты моя омега. В отношения не лезу, обижать не дам.
- Ясно, - подводит итог Бэкки.
- И еще.
- Да?
- Найди постоянного альфу, пожалуйста. Ты слишком хорош для подстилки.
Мне прилетает пощечина, но я не успеваю отреагировать, как тонкие пальчики поднимают за подбородок. Легкий поцелуй в уголок губ, и Бен Бэкхён сматывается. Как всегда. Я даже не удивлен.