Должно быть, раздобылся ты

Курьерской подорожною!..»

Чуть раз не прыснул я.

Мужик я пьяный, ветреный,

В амбаре крысы с голоду

Подохли, дом пустёхонек,

А не взял бы, свидетель бог,

Я за такую каторгу

И тысячи рублей,

Когда б не знал доподлинно,

Что я перед последышем

Стою... что он куражится

По воле по моей...»

Влас отвечал задумчиво:

«Бахвалься! А давно ли мы,

Не мы одни - вся вотчина...

(Да... всё крестьянство русское!)

Не в шутку, не за денежки,

Не три-четыре месяца,

А целый век... Да что уж тут!

Куда уж нам бахвалиться,

Недаром Вахлаки!»

Однако Клима Лавина

Крестьяне полупьяные

Уважили: «Качать его!»

И ну качать...«ура!»

Потом вдову Терентьевну

С Гаврилкой, малолеточком,

Клим посадил рядком

И жениха с невестою

Поздравил! Подурачились

Досыта мужики.

Приели всё, всё припили,

Что господа оставили,

И только поздним вечером

В деревню прибрели.

Домашние их встретили

Известьем неожиданным:

Скончался старый князь!

Как так?» - «Из лодки вынесли

Его уж бездыханного -

Хватил второй удар!»

Крестьяне поражённые

Переглянулись, крестятся...

Вздохнули... Никогда

Такого вздоха дружного,

Глубокого-глубокого

Не испускала бедная

Безграмотной губернии

Деревня Вахлаки...

___

Но радость их вахлацкая

Была непродолжительна.

Со смертию Последыша

Пропала ласка барская:

Опохмелиться не дали

Гвардейцы вахлакам!

А за луга поёмные

Наследники с крестьянами

Тягаются доднесь.

Влас за крестьян ходатаем,

Живёт в Москве... был в Питере...

А толку что-то нет!

Крестьянка (из третьей части)

Пролог

Не всё между мужчинами

Отыскивать счастливого,

Пощупаем-ка баб!» -

Решили наши странники

И стали баб опрашивать.

В селе Наготине

Сказали, как отрезали:

«У нас такой не водится,

А есть в селе Клину:

Корова холмогорская,

Не баба! доброумнее

И глаже - бабы нет.

Спросите вы Корчагину

Матрёну Тимофеевну,

Она же: губернаторша...»

Подумали - пошли.

Уж налились колосики.

Стоят столбы точёные,

Головки золочёные,

Задумчиво и ласково

Шумят. Пора чудесная!

Нет веселей, наряднее,

Богаче нет поры!

Ой, поле многохлебное!

Теперь и не подумаешь,

Как много люди божии

Побились над тобой,

Покамест ты оделося

Тяжёлым, ровным колосом

И стало перед пахарем,

Как войско пред царём!

Не столько росы тёплые,

Как пот с лица крестьянского

Увлажили тебя!..»

Довольны наши странники,

То рожью, то пшеницею,

То ячменём идут.

Пшеница их не радует:

Ты тем перед крестьянином,

Пшеница, провинилася,

Что кормишь ты по выбору,

Зато не налюбуются

На рожь, что кормит всех.

Льны тоже нонче знатные...

Ай! бедненький! застрял!»

Тут жаворонка малого,

Застрявшего во льну,

Роман распутал бережно,

Поцеловал: «Лети!»

И птичка ввысь помчалася,

За нею умилённые