Свои кормы законные

Везут с двора, сердечные,

Чтоб после голодать.

И так-то всё я думала:

Рабочий конь солому ест,

А пустопляс - овёс!

Нужда с кулём тащилася, -

Мучица, чай, не лишняя,

Да подати не ждут!

С посада подгородного

Торговцы-колотырники

Бежали к мужикам;

Божба, обман, ругательство!

Ударили к заутрени,

Как в город я вошла.

Ищу соборной площади,

Я знала: губернаторский

Дворец на площади.

Темна, пуста площадочка,

Перед дворцом начальника

Шагает часовой.

Скажи, служивый, рано ли

Начальник просыпается?»

Не знаю. Ты иди!

Нам говорить не велено! -

(Дала ему двугривенный). -

На то у губернатора

Особый есть швейцар».

- «А где он? как назвать его?» -

Макаром Федосеичем...

На лестницу поди!»

Пришла, да двери заперты.

Присела я, задумалась,

Уж начало светать.

Пришёл фонарщик с лестницей,

Два тусклые фонарика

На площади задул.

«Эй! что ты тут расселася?»

Вскочила, испугалась я:

В дверях стоял в халатике

Плешивый человек.

Скоренько я целковенький

Макару Федосеичу

С поклоном подала:

Такая есть великая

Нужда до губернатора,

Хоть умереть - дойти!»

«Пускать-то вас не велено,

Да... ничего!.. толкнись-ка ты

Так... через два часа...»

Ушла. Бреду тихохонько...

Стоит из меди кованный,

Точь-в-точь Савелий дедушка,

Мужик на площади.

Чей памятник?» - «Сусанина».

Я перед ним помешкала,

На рынок побрела.

Там крепко испугалась я,

Чего? Вы не поверите,

Коли сказать теперь:

У поварёнка вырвался

Матёрый серый селезень,

Стал парень догонять его,

А он как закричит!

Такой был крик, что за душу

Хватил - чуть не упала я,

Так под ножом кричат!

Поймали! шею вытянул

И зашипел с угрозою,

Как будто думал повара,

Бедняга, испугать.

Я прочь бежала, думала:

Утихнет серый селезень

Под поварским ножом!

Теперь дворец начальника

С балконом, с башней, с лестницей,

Ковром богатым устланной,

Весь стал передо мной.

На окна поглядела я:

Завешаны. «В котором-то

Твоя опочиваленка?

Ты сладко ль спишь, желанный мой,

Какие видишь сны?..»

Сторонкой, не по коврику,

Прокралась я в швейцарскую.

«Раненько ты, кума!»

Опять я испугалася,

Макара Федосеича

Я не узнала: выбрился,

Надел ливрею шитую,

Взял в руки булаву,

Как не бывало лысины.

Смеётся: «Что ты вздрогнула?»

- «Устала я, родной!»

А ты не трусь! Бог милостив!

Ты дай ещё целковенький,

Увидишь - удружу!»

Дала еще целковенький.

«Пойдём в мою каморочку,

Попьёшь пока чайку!»

Каморочка под лестницей:

Кровать да печь железная,

Шандал да самовар.

В углу лампадка теплится,

А по стене картиночки.

«Вот он! - сказал Макар. -

Его превосходительство!» -

И щёлкнул пальцем бравого

Военного в звездах.

Да добрый ли?» - спросила я.

Как стих найдёт! Сегодня вот

Я тоже добр, а временем -