Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Портрет мага
|
|
Интервью Кейта Томпсона с Карлосом Кастанедой. Из журнала «New Age», март–апрель 1994 г.
После долгих лет уединения вызывающий столь бурную полемику автор прервал молчание и согласился обсудить своё путешествие в другие реальности, выступить в защиту своих работ и сообщить об «уходе» дона Хуана.
Литературным агентам обычно платят за то, что они надувают клиентов, но когда агент Карлоса Кастанеды сообщил мне о его предложении дать «интервью о своей жизни», отказаться было невозможно. Ведь девять бестселлеров Кастанеды, где он описывает своё замечательное ученичество у мага индейских яки дона Хуана, вдохновили бесчисленных представителей моего поколения на изучение мистицизма, психоделических средств и новых уровней сознания. Несмотря на все возрастающую славу, автор продолжает вести затворнический образ жизни, скрываясь за интригующей завесой таинственности. Похоже, что за все эти годы, кроме нескольких случайных интервью, Кастанеда никогда не отваживался предстать перед публикой. Немногим даже известно, как он выглядит. Что касается предстоящего интервью, то его агент предупредил меня, что не должно быть никаких камер и магнитофонов. Разговор может быть записан только стенографисткой, чтобы голос Кастанеды не попал в дурные руки.
Интервью, которое, возможно, было специально приурочено к выходу последней и самой эзотерической книги Кастанеды, «Искусство сновидения», было назначено в конференц-зале одного скромного офиса в Лос-Анджелесе после переговоров с его агентом, которые длились несколько недель. По словам агента, положение осложнялось тем, что у него не было никаких возможностей связаться со своим клиентом, а подтвердить, что встреча состоится, он мог только после разговора с ним, «когда он решит позвонить... Я никогда не знаю заранее, когда это может произойти».
Когда я в полдень назначенного дня пришёл на место встречи, я увидел энергичного, полного энтузиазма, широко улыбающегося человека, который протянул мне руку и очень скромно приветствовал меня:
— Здравствуйте, я — Карлос Кастанеда. Рад вас видеть. Как только вы будете готовы, мы начнем нашу беседу. Хотите кофе или, может, содовой? Устраивайтесь, пожалуйста, поудобнее.
Я слыхал, что Кастанеда похож на плотника или на кубинского официанта; что в нём сочетаются черты европейца с чертами индейца; что кожа у него бронзовая или орехово-коричневая; что волосы у него черные, жесткие и волнистые. Довольно много для слухов. Сейчас его грива была седой, или в значительной степени седой, коротко подстриженной и слегка взъерошенной. Если бы полицейский попросил набросать его портрет, я бы отметил его глаза — большие, яркие, светящиеся, вероятно, серые.
Я спросил Кастанеду, каким временем он располагает.
— До вечера. Я думаю, у нас будет столько времени, сколько нам потребуется. Когда будет довольно, мы об этом узнаем.
Наша беседа продолжалась четыре часа, в том числе и во время уничтожения сандвичей, принесенных из соседнего магазина.
Моё первое знакомство с работами Кастанеды с одинаковым успехом можно назвать как знакомством, так и посвящением. Это было в 1968 году. На улицах Чикаго полицейские дубинками разгоняли демонстрантов. Были убиты Мартин Лютер Кинг-младший и Роберт Кеннеди. Список самых популярных пластинок возглавляла песня Франклина «Оковы глупости». И всё это среди океана сандалий, вышитых восточных халатов, брюк клеш, бренчащих браслетов и длинных волос, одинаковых как у мужчин, так и у женщин.
И вдруг в этот мир входит загадочный писатель по имени Карлос Кастанеда со своей книгой «Учение дона Хуана: Путь знания индейцев яки». Прочитав эту книгу, я стал другим человеком. Книга, которую я начинал читать, вызывала любопытство; книга, которую я держал в руках, когда закончил чтение, была манифестом, своего рода безумным cause celebre *, к которому тайно готовилась моя психика. То, что, казалось, утверждал Кастанеда — возможность внушающего благоговейный страх личного духовного опыта, — было как раз тем, против чего мне была сделана прививка религией воскресных месс моего детства.
* Нашумевший, скандальный судебный процесс, громкое дело (фр.). — Прим. перев.
Книга Кастанеды давала мне веру, что в один прекрасный день я каким-то образом могу тоже встретить своего собственного дона Хуана Матуса (дон — испанское слово, выражающее уважение), старого мудрого индейца или мага, который умоляет своего протеже Карлоса выйти за пределы «смотрения» — простого восприятия мира в его обычно признанном виде. Для того чтобы стать человеком знания, Карлос должен научиться искусству видения, так чтобы сначала он смог правильно воспринимать поразительный характер окружающего нас мира. «Когда ты видишь, — говорит дон Хуан, — исчезают все привычные особенности мира. Всё вокруг становится новым. Всё происходит впервые. Мир поразителен!»
Но кем был этот Кастанеда на самом деле? Откуда он взялся и что он пытается доказать своим таинственным определением реальности, которая, похоже, должна быть реальностью совсем другого порядка?
В течение многих лет предлагались самые различные ответы на этот вопрос. Выбирайте сами, что вам больше нравится: неортодоксальный антрополог, ученик мага, духовный прорицатель, литературный гений, оригинальный философ, Учитель. Для соблюдения равновесия не забудем и такое определение: организатор одной из самых эффектных мистификаций с момента возникновения печати.
На эти противоречивые определения Кастанеда отвечает чем-то вроде иронического изумления, как если бы он был одним из зрителей чеховского спектакля, в героях которого он узнает или не узнает себя. Автор решительно уклоняется — на протяжении почти трех десятилетий — от участия в словесной войне, которая не утихает вокруг его книг: действительно ли они являются подлинным описанием встреч с реальным миром, как он утверждает, или (как считают многочисленные критики) вымышленными аллегориями в духе «Путешествия Гулливера» или «Алисы в стране чудес».
Этому стратегическому молчанию учит сам дон Хуан. «Для того чтобы незаметно входить в различные миры и выходить из них, ты должен оставаться незаметным», — говорит Кастанеда, который, по слухам (его предпочтительное состояние), делит своё время между Лос-Анджелесом, Аризоной и Мексикой. «Чем больше вы отождествляетесь с представлением людей о том, кто вы есть и как вы должны поступать, тем больше вы ограничиваете свою свободу. Если вы постепенно окружите себя густым туманом, вас не будут принимать как нечто само собой разумеющееся и у вас появится больше возможностей для того, чтобы меняться».
Даже в этих условиях отдельные просветы в тумане дают возможность бросить беглый взгляд на следы, оставленные учеником мага ещё за годы до того, как его жизнь постепенно превратилась в легенду.
Биографические данные, неподтвержденные самим автором, утверждают, что Карлос Сезар Арана Кастанеда родился в Перу в рождественский день 1925 года в историческом городе Анден в Каямарке. Окончив Национальный колледж в Нуэстра-Сенора в Гваделупе, он какое-то время учился в Национальной школе изящных искусств в Перу. В 1948 году семья переехала в Лиму и открыла ювелирный магазин. Год спустя, после смерти матери, Кастанеда переехал в Сан-Франциско и вскоре был зачислен в лос-анджелесский городской колледж, где он прослушал два курса — творческого письма и журналистики.
В 1962 году Кастанеда окончил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, получив степень бакалавра по антропологии. В 1968 году, за пять лет до получения степени доктора философии по антропологии, издательством Калифорнийского университета было опубликовано «Учение дона Хуана: Путь знания индейцев яки», книга, которая стала национальным бестселлером. Вслед за её выходом в Книжном обозрении «New York Times» появился восторженный отзыв Роджера Джеллинка.
«Трудно переоценить значение того, что сделал Кастанеда. Он дал описание шаманской традиции — формы культуры, которая предшествует логике и древность которой вряд ли кто-нибудь может определить. Она описывалась не раз... Но, похоже, ещё ни разу посторонний наблюдатель, и тем более «житель Запада», не принимал участия в её таинствах изнутри и не описывал их так хорошо».
Курок был спущен. В 1969 году было продано 300 000 экземпляров «Учения» в Баллантинском популярном издании. В 1971 и 1972 годах последовали «Отдельная реальность» и «Путешествие в Икстлан», выпущенные издательством «Саймон энд Шустер». Серию продолжили «Сказки о силе» (1974), «Второе кольцо силы» (1977), «Дар Орла» (1981), «Огонь изнутри» (1984), «Сила безмолвия» (1987) и «Искусство сновидения» (1994). (Библиофилам может быть интересно узнать, что, по словам Кастанеды, на самом деле он написал книгу о доне Хуане ещё до «Учения», которая называлась «Трещина между мирами», но забыл её рукопись в кинотеатре.)
Пытаясь оценить влияние его работ, поклонники Кастанеды стали приписывать ему введение в общедоступную культуру богатых и разнообразных традиций шаманизма, с их выразительным вхождением в необычные миры и столкновением с незнакомыми и иногда враждебными духами-силами, что даёт возможность восстановить равновесие и гармонию тела, души и общества. Вдохновленные применением доном Хуаном для обучения Кастанеды искусству сновидения пейота, дурмана и других растений, дающих силу, бесчисленное множество первооткрывателей бросились с помощью психоделических средств расширять свои собственные горизонты — с самыми разными результатами.
Критики Кастанеды, со своей стороны, стали утверждать, что «путь знания» разоблачает его работу как псевдоантропологическую фальшивку, полную сфабрикованных шаманов и основанных на чувственных ощущениях религиозных обычаев коренных жителей Америки. Неразборчивый в средствах автор, утверждают они, возводит клевету на самые священные обычаи коренного населения с единственной целью — хорошо заработать. То, что представил нам Кастанеда, пишет Ричард де Милль в «Путешествии Кастанеды», «рассчитано на повышенный спрос читателя на мифы, магию, древнюю мудрость, истинную реальность, самоусовершенствование, другие миры или воображаемых союзников».
Кастанеда, которого я встретил, весь состоял из контрастов. Его поведение было неформальным, спонтанным, он был очень оживлен и сразу заражал своим весельем. В то же время, его явно выраженный акцент (перуанский? чилийский? испанский?) придавал ему аристократическую официальность посла королевского двора: неторопливый и хорошо владеющий собой, серьёзный и уравновешенный, горячий и решительный. Опытный.
Такое обилие несоответствий в человеке может показаться утомительным. Но это было совсем не так. Если вы перечитаете книги Карлоса Кастанеды (что, не переставая удивляться, сделал я — все девять книг), то вы ясно увидите — может быть, в первый раз, — что несоответствие как раз и является той силой, которая скрепляет его литературный гордиев узел. Как сказал мне автор во время нашего ланча, «только столкнув друг с другом два представления, можно, виляя между ними, попасть в реальный мир».
Я думаю, он дал мне понять, что его крепость хорошо защищена — и несмотря на это предложил приступить к её штурму.
«ЕСЛИ ВЫ ПОСТЕПЕННО ОКРУЖАЕТЕ СЕБЯ ГУСТЫМ ТУМАНОМ, ВАС НЕ БУДУТ ПРИНИМАТЬ КАК НЕЧТО САМО СОБОЙ РАЗУМЕЮЩЕЕСЯ».
Кейт Томпсон: В то время как ваши книги принесли герою по имени Карлос всемирную известность, автор по фамилии Кастанеда становится всё менее доступным для публики. В последние годы было больше нашедших своё подтверждение появлений Элвиса, чем Карлоса Кастанеды. Легенда по меньшей мере трижды приписывала вам самоубийство; ходят упорные слухи, что вы двадцать лет назад погибли в автокатастрофе в Мексике; мои попытки найти подтверждающие ваше существование фотографии и магнитофонные записи оказались бесплодными. Как я могу быть уверен в том, что вы действительно Кастанеда, а не человек из Вегаса, выдающий себя за Карлоса? Есть у вас какие-нибудь отличительные родимые пятна?
Карлос Кастанеда: Нет! Просто мой агент ручается за меня. Это его работа. Но вы свободны задавать мне любые вопросы, направлять яркий свет мне в глаза, продержать меня здесь всю ночь — как в старых кинофильмах.
К. Т.: Вас знают как неизвестного. Почему вы теперь согласились на беседу, после того как в течение стольких лет отказывались давать интервью?
К. К.: Потому что я подхожу к концу тропы, на которую ступил тридцать лет назад. Будучи молодым антропологом, я отправился на юго-запад за сбором информации — провести полевые исследования лекарственных растений, которые используют местные индейцы. Я собирался написать статью, закончить обучение и стать профессионалом в своей области. У меня не было ни малейшего интереса к встрече с таинственным человеком, похожим на дона Хуана.
К. Т.: Вы можете точно описать начало своего пути?
К. К.: Я ожидал автобуса на станции Грейхаунт в Ногалесе, в Аризоне, и разговаривал со своим коллегой-антропологом, который был моим гидом и помогал мне в моих изысканиях. Вдруг он нагнулся ко мне и указал на седого старого индейца в противоположном конце помещения — «Тсс, он не должен заметить, что ты на него смотришь» — и рассказал, что этот индеец является специалистом по пейоту и лекарственным растениям. Это было все, что я хотел услышать. Я набрал в легкие побольше воздуха и направился к этому человеку, которого называли дон Хуан, и сказал ему, что я сам большой авторитет по пейоту. Я предложил ему вместе позавтракать и поговорить со мной — или что-то столь же самонадеянное.
К. Т.: Старая уловка с завтраком. Но ведь на самом деле вы были не слишком сильны в этой области, не так ли?
К. К.: Я почти ничего не знал о пейоте! Но я продолжал болтать — хвастался своими знаниями, стараясь произвести на него впечатление. Помню, что он просто смотрел на меня и изредка кивал головой, не проронив ни слова. Всё усиливающаяся жара заставила меня успокоиться. Я был сражен его молчанием. Так я и стоял, среди обступившего меня хаоса мыслей, пока не подошёл автобус дона Хуана. Он попрощался, слегка помахав мне рукой. Я чувствовал себя самонадеянным идиотом, это был конец.
К. Т.: Но также и начало.
К. К.: Да, тогда всё и началось. Я узнал, что дон Хуан известен как брухо, что означает «человек, занимающийся медициной, целитель, маг». Теперь моей задачей было узнать, где он живет. Как вам известно, я очень хорошо взялся за это дело, и я добился своего. Я нашёл его и однажды пришёл к нему. Мы почувствовали симпатию друг к другу и вскоре стали друзьями.
К. Т.: Вы ощутили себя слабоумным в присутствии этого человека, и тем не менее вы страстно стремились его найти?
К. К.: То, как дон Хуан выглядел на автобусной станции, показалось мне чем-то совершенно исключительным — беспрецедентным событием моей жизни. Было что-то замечательное в его глазах, которые, казалось, светились своим собственным светом. Видите ли, мы — хотя мы, к сожалению, и не хотим этого признать — всего лишь обезьяны, антропоиды, обезьяноподобные. Существуют первичные знания, которые несем мы все, — знания, непосредственно связанные с укоренившейся в нашем мозгу личностью, которой два миллиона лет. И мы изо всех сил стараемся подавить их, что приводит к тучности, сердечным болезням, раку. Именно на этом архаическом уровне меня покорил пристальный взгляд дона Хуана, несмотря на мою досаду и раздражение, которые он не мог не заметить, когда я на автобусной станции пытался выдать себя за знатока.
К. Т.: В конце концов вы стали учеником дона Хуана, а он вашим наставником. Как это произошло?
К. К.: Прошёл год, прежде чем он начал мне доверять. Мы уже успели хорошо узнать друг друга, когда однажды дон Хуан повернулся ко мне и сказал, что он хранит определённые знания, полученные им от безымянного бенефактора, который провел его через особый вид обучения. Слово «знания» он употреблял чаще, чем слово «магия», но для него они имели один и тот же смысл. Дон Хуан сказал, что он выбрал меня в качестве своего ученика, и я должен быть готов к долгому и нелегкому пути. Но я не имел ни малейшего представления о том, каким удивительным и необычным будет этот путь.
К. Т.: Через все ваши книги красной нитью проходит ваша борьба за ощущение «отдельной реальности», где комары вырастают размером до ста футов, где человеческие головы превращаются в коровьи, где одни и те же листья падают с дерева по четыре раза, где по приказанию магов при ярком свете дня исчезают машины. Хороший гипнотизер на сцене может добиться удивительных эффектов. Не мог дон Хуан делать то же самое? Может, он просто обманывал вас?
К. К.: Очень может быть. Он учил меня тому, что мир гораздо больше, чем мы обычно это осознаем, что наши естественные ожидания относительно реальности создаются общественной договоренностью, которая сама является обманом. Мы учимся видеть и понимать мир в процессе социализации*, который, если он работает правильно, убеждает нас в том, что те интерпретации, с которыми мы соглашаемся, определяют пределы реального мира.
* Процесс становления личности, усвоения знаний, ценностей и норм, присущих данному обществу. — Прим. перев.
Дон Хуан прервал этот процесс в моей жизни, показав мне, что мы обладаем возможностями входить в другие миры, которые постоянны и не зависят от нашего крайне обусловленного осознания. Магия включает перепрограммирование наших способностей ощущать мир как реальный, единственный, абсолютный, так называемый земной мир, засасывающий своей повседневностью.
К. Т.: Дон Хуан всегда старается предоставить вам возможность дать собственное объяснение реальности и высказать свои предположения относительно того, что может стоять в скобках, так что вы можете видеть, насколько эти объяснения произвольны. Современные философы назвали бы это «разрушением» реальности.
К. К.: Дон Хуан интуитивно понимал, как работает язык как система — как эта система создает картины реальности, которые, как мы ошибочно считаем, раскрывают «истинную» природу вещей. Его учение было подобно клюшке, бьющей меня по голове, пока я не увидел, что мои любимые представления — это просто объяснения, сплетенные из всевозможных закрепившихся интерпретаций, которые я использовал для того, чтобы защитить себя от чистого чудесного восприятия.
К. Т.: Но тут иногда встречаются противоречия. С одной стороны, дон Хуан «десоциализировал» вас, обучая видеть мир без заранее составленных мнений. Но это можно рассматривать и как «ресоциализацию», потому что он окутывал вас новым набором представлений, просто давая вам другие интерпретации, новый виток реальности — хотя бы «волшебной реальности».
К. К.: Это как раз то, что мы постоянно обсуждали с доном Хуаном. По сути, он говорил, что он «остановил моё вращение», я же утверждал, что он «закрутил меня в другую сторону». Обучая меня магии, он давал мне новые очки, новый язык, новый способ видеть и находиться в мире. Я оказался заключенным между моим прежним уверенным представлением о мире и новым его описанием, магией, и прилагал все усилия к тому, чтобы сохранить одновременно новое и старое. Я чувствовал себя совершенно увязшим, как машина, у которой проскальзывает коробка передач. Дон Хуан был в восторге. Он сказал, что это означает, что я скольжу между описаниями реальности — между своим новым и старым восприятием. В конце концов я увидел, что все мои предыдущие допущения основывались на представлении о мире как о чём-то, от чего я по существу отделен. В тот день, когда я на автобусной станции встретил дона Хуана, я был идеальным научным сотрудником, совершенно оторванным от жизни, пытающимся доказать свою несуществующую компетентность в вопросах, связанных с психотропными растениями.
К. Т.: И по иронии судьбы именно дон Хуан позднее ввел вас в мир «Мескалито», зеленокожего духа пейота.
К. К.: Дон Хуан ввёл меня в мир психотропных растений в середине моего ученичества, потому что я был слишком глуп и самоуверен, что я, конечно, считал признаком своей искушенности. Я держался за своё обычное описание мира с невероятной силой, убеждённый, что только оно является истинным. Пейот помог усилить едва уловимые противоречия в моих интерпретациях, и это помогло мне преодолеть типично западный способ видения мира вне себя и обсудить это с самим собой. Но за использование психотропных средств приходится платить — физическим и эмоциональным истощением. Мне потребовались месяцы, чтобы полностью прийти в себя.
К. Т.: Если бы вы могли начать всё сначала, сказали бы вы сразу «нет»?
К. К.: Мой путь — это мой путь. Дон Хуан всегда говорил мне: «Делай пассы». Пассы — это не что иное, как преднамеренное действие, предназначенное для накопления силы, которая приходит в результате принятия решения. В конечном счёте вхождение в необычное состояние, которого вы достигаете с помощью пейота или других психотропных растений, — это как раз то, что вам нужно, чтобы охватить всю необъятность обычной реальности. Как видите, путь с сердцем не есть дорога непрерывного самоанализа или мистического полёта, это путь привлечения радостей и печалей мира. Этот мир, где каждый из нас связан на молекулярном уровне с любым другим удивительным и динамичным проявлением существования, — этот мир является истинными охотничьими угодьями воина.
К. Т.: Ваш друг дон Хуан учит тому, что существует, тому, как узнать, что существует, и тому, как жить согласно тому, что существует, — онтология, эпистемология и этика. И это заставляет многих утверждать, что он слишком хорош, чтобы быть реальным, что вы его создали из случайно набранных черт в качестве аллегорического инструмента для произнесения мудрых поучений.
К. К.: Утверждение, что я состряпал образ, подобный дону Хуану, звучит нелепо. Я — продукт европейской интеллектуальной традиции, и такой образ был бы для меня чужеродным. Реальные факты кажутся более странными: я репортер. Мои книги были признаны необычным явлением, что заставило меня изменить свою жизнь для того, чтобы встретиться с явлениями в положенные для них сроки.
К. Т.: Некоторые из ваших критиков выдвигают довольно злое обвинение, что Хуан Матус иногда говорит скорее как выпускник Оксфорда, чем как индеец. Кроме того, известно, что он много путешествовал, и источники, из которых он черпал свои знания, не ограничиваются его индейскими корнями.
К. К.: Позвольте мне сделать признание: меня приводит в восхищение мысль, что дон Хуан может быть не «наилучшим» доном Хуаном. Но, вероятно, правда и то, что я не являюсь наилучшим Карлосом Кастанедой. Много лет назад я встретил совершенного Кастанеду во время приема в Саусалито, совсем случайно. Там, в центре патио, я увидел красивого мужчину, высокого блондина с голубыми глазами, босого и совершенно прекрасного. Это было в начале 70-х. Он подписывал книги, и хозяин дома сказал мне: «Я рад представить вам Карлоса Кастанеду». Окруженный тесным кругом прекрасных женщин, он был воплощением Карлоса Кастанеды. Я сказал: «Мне очень приятно с вами познакомиться, мистер Кастанеда». «Доктор Кастанеда», — ответил он. Он делал очень хорошую работу. Я думаю, он показывал мне, каким должен быть Кастанеда, идеальный Кастанеда, со всеми выгодами, которые даёт его положение. Но время проходит, а я всё ещё тот Кастанеда, какой я есть, не слишком подходящий для его голливудской версии. Так же, как и дон Хуан.
К. Т.: Признайтесь, вам когда-нибудь приходилось сглаживать эксцентричность вашего учителя и, чтобы сделать его лучшим носителем этого учения, представлять его более обычным человеком?
К. К.: Я никогда не использовал такого подхода. Сглаживание шероховатостей для того, чтобы образ больше соответствовал фабуле, — это роскошь, которую могут себе позволить авторы романов. Я же хорошо знаком с писаным и неписаным законом, на который опирается наука: «Быть объективным». Иногда дон Хуан пользовался жаргоном простолюдина. «Черт возьми!» и «Шариков не хватает!» — два его любимых выражения. В других случаях он давал пояснения на великолепном испанском языке, что позволило мне получить подробное объяснение его очень сложной системы убеждений и той логики, на которую они опираются. Если бы я намеренно изменил дона Хуана в своих книгах, так, чтобы он стал последовательным и не обманывал ожиданий той или иной аудитории, это внесло бы в мои работы «субъективность» — демона, которому, согласно утверждениям моих самых лучших критиков, не место в этнографических произведениях.
К. Т.: Скептики выражают сомнение в том, что вы, представив на публичное рассмотрение полевые заметки, основанные на ваших встречах с доном Хуаном, раз и навсегда изгнали этого демона. Может ли это уменьшить сомнения относительно того, являются ли ваши произведения подлинной этнографией или замаскированным вымыслом?
К. К.: Чьи сомнения?
К. Т.: Для начала, ваших коллег антропологов. Комиссии Уотергейта при сенате. Геральдо Риверы...
К. К.: Было время, когда за просьбами показать мои полевые заметки не скрывалась никакая идеологическая подоплека. После выхода в свет «Учения дона Хуана» я получил очень содержательное письмо от Гордона Уэссона, основателя этномикологии — науки, которая занимается использованием грибов человеком. Гордон и Валентина Уэссон открыли существование до сих пор ещё действующего культа грибов у шаманов, живущих в горах близ Оахаки, в Мексике. Д-р Уэссон попросил меня разъяснить некоторые аспекты использования доном Хуаном психотропных грибов. Я с удовольствием отослал ему несколько страниц моих полевых заметок, которые касались этого вопроса, и дважды встречался с ним лично. Потом он называл меня «самым честным и серьёзным молодым человеком», или что-то в этом роде.
Но несмотря на это, некоторые критики продолжали утверждать, что все полевые заметки Кастанеды — созданная впоследствии подделка. И тогда я понял, что невозможно угодить людям, сознание которых не приспособлено для того, чтобы принять ту документацию, которую я могу им предоставить. На самом деле это было освобождением от необходимости отдать себя на суд публики — что, по сути, являлось насилием над моей натурой — и возвращением к полевым работам с доном Хуаном.
«ЛИБО ВАС ЗАРОЮТ НА ГЛУБИНУ ШЕСТЬ ФУТОВ, УСЫПАВ ЖАЛКИМИ ЦВЕТАМИ, ЛИБО ВЫ СГОРИТЕ В ОГНЕ ИЗНУТРИ. ДОН ХУАН ВЫБРАЛ СГОРЕТЬ».
К. Т.: Вы, должно быть, знакомы с заявлением, что ваша работа способствует опошлению местных духовных традиций. При этом выдвигались аргументы типа: ваши книги читают жалкие представители бледнолицых, коммерческие спекулянты и самозваные шаманы и черпают в них вдохновение. Что вы скажете на это?
К. К.: Я не ставил своей целью дать исчерпывающее описание духовных традиций местного населения, так что это заблуждение — судить мои работы с этой точки зрения. Напротив, мои книги — это хроника особых переживаний и наблюдений в конкретном контексте, изложенная в полную меру моих способностей. Но я признаю свою вину в сознательном совершении преднамеренных этнографических действий, которые являются не чем иным, как переводом культурного опыта в письменный труд. Этнография — это всегда письменный труд. Именно это я и делаю.
Что происходит, когда произнесённые слова становятся написанными словами, а написанные слова становятся опубликованными словами, а опубликованные слова проглатываются читателем, незнакомым автору? Согласитесь, что ответить на этот вопрос довольно трудно. Мне повезло иметь широкий и разнообразный круг читателей по всему миру. Основное требование повсюду одинаковое — грамотность. Кроме этого, я несу ответственность за добродетели и пороки моей анонимной аудитории точно так же, как её несёт любой писатель во все времена и во всех странах. Что является основным, об этом говорит моя работа.
К. Т.: Что думает дон Хуан о вашей всемирной известности?
К. К.: Nada. Ничего. Я узнал это вполне определённо, когда принес ему экземпляр «Учения дона Хуана». Он осмотрел книгу — сверху и снизу, сзади и спереди, быстро пролистал страницы, как колоду карт, — и вернул мне её обратно. Я был совершенно удручен и сказал ему, что мне хотелось подарить ему книгу. Дон Хуан ответил, что лучше он не примет подарка, «потому что ты знаешь, для чего в Мексике используют бумагу». Потом добавил: «Скажи своему издателю, чтобы твою следующую книгу он печатал на более мягкой бумаге».
К. Т.: Раньше вы упоминали, что дон Хуан намеренно придает своему учению театральность. Это отражено в ваших книгах. Многие антропологические описания производят впечатление состязания в тупости, как будто основным признаком правдивости является банальность.
К. К.: Превратить мои удивительные приключения с доном Хуаном в скучное занятие значило бы солгать. Мне потребовалось много лет, чтобы по достоинству оценить тот факт, что дон Хуан является мастером использования разочарований, отступлений и частичного раскрытия как методов обучения. Его смешанная тактика раскрытия и утаивания, в самом странном их сочетании, является стратегическим приемом. Это его способ доказывать, что обычная и необычная реальность не отделены друг от друга, а, наоборот, заключены в одном большом круге, — и на следующий день всё перевернуть, утверждая, что линию, разделяющую различные реальности, обязательно нужно соблюдать. Я спросил его, почему это так, и он ответил: «Потому что нет ничего важнее для тебя, чем сохранять свой внутренний мир нетронутым».
Он был прав. Это было для меня высшим приоритетом в первые дни моего ученичества. В конце концов я увидел — я увидел, — что путь с сердцем требует жеста полной отдачи, той степени отказа, которая внушает ужас. Только после этого можно достичь блистательной метаморфозы.
Я понял также, до какой степени некоторые специалисты, чья сакраментальная миссия состоит в укреплении границ, которые культура и язык отводят непосредственному восприятию, рассматривают учение дона Хуана «только как аллегорию».
К. Т.: Это подводит нас к вопросу: кто может определить «точное» описание культуры. Сегодня некоторые критики Маргарет Мид заявляют, что она «неправильно» описывает Самоа. Но почему бы не сказать, не столь категорично, что её произведения дают неполную картину, полученную в результате уникальной встречи с экзотической культурой? Безусловно, её открытия отражают отношение её времени, включая её собственные предубеждения. Кто имеет право отгораживать искусство от науки?
К. К.: Представление, что искусство, магия и наука не могут существовать в одном и том же пространстве и в одно и то же время, — это устарелый пережиток аристотелевских философских категорий. Я думаю, в двадцать первом столетии мы избавимся от подобного рода ностальгии в общественных науках. Даже сам термин этнография слишком монолитен, потому что он подразумевает, что описание других культур — это задача именно антропологии, тогда как на самом деле этнография проходит через различные дисциплины и жанры. Кроме того, даже если этнограф не монолитен, он должен быть рефлексивным и многогранным, в точности как те культурные явления, которые сталкиваются с «иным».
К. Т.: Итак, наблюдатель, наблюдаемое явление и процесс наблюдения образуют одно нераздельное целое. При таком подходе мы не просто получаем реальность, но она активно схватывается и передается различным путём различными наблюдателями с различных точек зрения.
К. К.: Именно так. То, что делает маг, — это акт воплощения некоторых определённых теоретических и практических допущений относительно природы восприятия в формирование окружающей нас Вселенной. Мне потребовалось много времени, чтобы наконец интуитивно понять, что было три Кастанеды: один, который наблюдал дона Хуана, человека и учителя; другой, который был активным субъектом обучения дона Хуана — учеником; и был ещё один, который вел летопись всех приключений. «Три» — это метафора, которая даёт возможность описать ощущение бесконечных возможностей изменения. Подобным образом, сам дон Хуан постоянно сдвигал свою позицию. Вместе мы пересекали трещину между обычным миром повседневной жизни и невидимым миром, который дон Хуан называл «вторым вниманием» — термин, который он предпочитал определению «сверхъестественное».
К. Т.: Вы, конечно, знаете, что то, что вы описываете, — это не то, что приходит на ум большинству антропологов, когда они думают о том, как выполнять свою работу.
К. К.: О, вы абсолютно правы! Недавно кто-то спросил меня, что идущий обычным путём антрополог должен думать о Карлосе Кастанеде. Я сомневаюсь, чтобы большинство из них вообще думали обо мне. Некоторых я могу немного раздражать, но они убеждены, что то, что я делаю, никакого отношения к науке не имеет, поэтому это их мало беспокоит. Для большинства же полевые исследования означают «антропологическую возможность» отправиться в экзотическое место, поселиться в отеле и, попивая виски с содовой, вести беседы о культуре с местными жителями, которые толпами будут приходить к вам. Они будут рассказывать вам всевозможные вещи, а вы будете записывать разные слова, от папы до мамы. Ещё виски с содовой, потом вы возвращаетесь домой, вносите записанные слова в свой компьютер, составляете таблицы и начинаете определять совпадения и различия. Вот что такое для них научная антропология. Для меня же это был настоящий ад.
К. Т.: Как же вы на самом деле писали?
К. К.: Мои беседы с доном Хуаном во время ученичества проходили главным образом на испанском. Сначала я пытался настаивать на том, чтобы дон Хуан позволил мне воспользоваться магнитофоном, но он отвечал, что, если мы будем полагаться на что-то механическое, это будет делать нас всё менее и менее способными к действию. «Это уменьшит для тебя магию, — сказал он. — Лучше учись всем своим телом, тогда и запоминать ты будешь всем своим телом». Я не имел ни малейшего представления, что он имеет в виду. В результате я начал вести объемистые полевые заметки, где записывал все, что он говорил. Моё усердие ему показалось забавным. Что же касается моих книг, то я их видел во сне. Я собирал свои заметки — обычно после полудня, но не всегда, — просматривал их все и переводил на английский. Вечером я засыпал, и мне снилось всё, что я должен написать. Проснувшись, я в тихие ночные часы записывал то, что уже вполне связно сложилось в моей голове.
К. Т.: Приходилось вам потом переписывать?
К. К.: Нет, обычно я этого не делаю. Обычные записи получаются сухими и натянутыми. Во сне это получается лучше. Многое в той науке, которую преподносил мне дон Хуан, было направлено на изменение восприятия, которое позволяло удерживать увиденное во сне достаточно долго, чтобы потом всё внимательно пересмотреть. Дон Хуан оказался прав относительно магнитофона и, как я понял потом, и относительно записей. Они были моим костылем, в котором я больше не нуждался. К концу своего пребывания с доном Хуаном я научился слушать, смотреть, чувствовать и вспоминать всеми клетками своего тела.
К. Т.: Раньше вы упоминали о конце пути, теперь вы говорите о конце вашего пребывания с доном Хуаном. Где он теперь?
К. К.: Дон Хуан говорил мне, что он собирается осуществить мечту мага покинуть этот мир и войти в «невообразимые измерения». Он переместил свою точку сборки с её места фиксации в обычном человеческом мире. Мы бы назвали это сгоранием изнутри. Это альтернатива умиранию. Либо вас зароют на глубину шесть футов, усыпав жалкими цветами, либо вы сгорите в Огне изнутри. Дон Хуан выбрал сгореть.
К. Т.: Я полагаю, это всё равно означает стирание личной истории. Значит, этот разговор — некролог дону Хуану?
К. К.: Он сознательно пришёл к концу. Намеренно. Он хотел расширить, соединить своё физическое тело со своим энергетическим телом. Он отправился туда, где крошечная личная лужица, оставленная морским приливом, соединяется с великим океаном. Он называл это «окончательным путешествием». Такая широта непостижима для моего ума, поэтому я просто отказываюсь от объяснений. Я обнаружил, что желание всё объяснить просто защищает вас от страха перед неизвестным, но я предпочитаю неизвестное.
К. Т.: Вы путешествовали вдоль и поперек. Ответьте мне прямо: является ли в конечном счёте реальность безопасным местом?
К. К.: Однажды я задал подобный вопрос дону Хуану. Мы были с ним одни в пустыне — ночь, биллионы звёзд над головой. Он рассмеялся, искренне и по-дружески, и сказал: «Конечно, Вселенная милосердна. Она может уничтожить тебя, но в процессе уничтожения она тебя научит чему-нибудь полезному».
К. Т.: А что дальше для Карлоса Кастанеды?
К. К.: Вы об этом узнаете. В следующий раз.
К. Т.: Следующий раз будет?
К. К.: Всегда бывает следующий раз.
ТЕНСЁГРИТИ
Интервью с Карлосом Кастанедой
Брюс Вагнер
Традиция, из которой происходит практика ТЕНСЁГРИТИ, является едва ли не самой таинственной и вместе с тем оказавшей наиболее значительное влияние на менталитет современного человечества. Книги Карлоса Кастанеды и Флоринды Доннер заставили миллионы людей изменить свой взгляд на мир. Тем не менее сами Карлос Кастанеда и Флоринда Доннер оставались совершенно недосягаемыми для публики.
И вот в начале девяностых после длительного перерыва появляются новые книги: «Искусство сновидения» Карлоса Кастанеды, «Жизнь-в- сновидении» Флоринды Доннер-Грау и «Магический переход» Тайши Абеляр — ещё одной женщины-воина из партии Нагваля Карлоса; а вскоре и сами создатели этих книг «выходят из подполья», чтобы начать широкое обучение искусству ТЕНСЁГРИТИ — последовательности магических движений, в основе которых лежит взаимодействие между «явным Я» человеческого существа — совокупностью физического тела и сознания — и тем, что Толтеки — «люди знания» из Древней Мексики — назвали «энергетическим телом».
Учитель Карлоса Кастанеды Нагваль Хуан Матус и члены его партии магов обучили своих учеников магическим движениям, которые тем предстояло использовать в их битве за преодоление барьеров обыденного восприятия. Эти движения являются эффективнейшим способом приоткрыть волшебное окно в мир восприятия воина.
Во всех книгах Карлоса Кастанеды речь идёт о подготовке к решающему путешествию, которое в энергетическом теле предстоит совершить каждому человеческому существу в конце жизни, — к «полёту в абстрактное». И удастся ли нам в этом полёте навечно сохранить индивидуальное самоосознание, войдя в бесконечность Вселенной энергетических полей, или же мы необратимо разрушимся, вместе с проявленным индивидуальным бытием умершего физического и рассеявшегося энергетического тел, полностью лишившись самоосознания, зависит только от нас, от нашего собственного выбора самих себя.
В каждой строчке своих книг Кастанеда пытается дать нам понять, что все мы без исключения — волшебные существа и что наше собственное осознание является тем транспортным средством, которое способно в соответствии со сформированным нами намерением перенести нас как в удивительные реальности других миров, так и в обитель бесконечной свободы. Препятствием же может быть лишь одно — недостаток свободной энергии, которым страдает практически любой обычный человек.
Обусловленная отсутствием свободной энергии фиксация восприятия в мире повседневности — вот то, что не даёт нам странствовать в своём осознании. Стоит нам накопить достаточное количество энергии — и обыденная реальность фантастическим образом сама собой трансформируется в многомерный поток интегрального бытия множественных миров, а мы как индивидуальные существа осознаем собственную бесконечность, обретая текучесть бесформенной Силы и свободу скользить в этом потоке туда, куда пожелаем.
Магические движения ТЕНСЁГРИТИ представляют собой последовательность магических манипуляций, практика которых позволяет достаточно быстро накопить большое количество свободной энергии и расширить восприятие, устранив его фиксацию в мире повседневности и научившись смещать его в любой из множества параллельных миров за счёт обретения всей полноты осознанного контроля над действиями и состояниями энергетического тела*.
Весной 1995 года редакция американского журнала «BODY, MIND, SРIRIT»** обратилась к писателю и кинорежиссеру Брюсу Вагнеру***. с просьбой встретиться с Нагвалем Карлосом Кастанедой и получить от него самого как можно более полное и глубокое объяснение сущности ТЕНСЁГРИТИ.
Результатом стало приведенное ниже интервью, впервые опубликованное в майском номере журнала за 1995 год.
* См. «Дар нагваля», тт. 1, 2 и 3, К.: София, 1996, где приводятся практики Тенсёгрити по видеокассетам с фотографиями и иллюстрациями.
** «ТЕЛО, СОЗНАНИЕ, ДУХ».
***Брюс Вагнер — режиссер-постановщик видеофильма «ТЕНСЁГРИТИ. Часть первая — Двенадцать базовых движений».
Брюс Вагнер: Несмотря на великодушие, с которым вы в своих книгах делитесь с читателем самым сокровенным, самым глубинным знанием, несмотря на всё то огромное уважение к читателю, которое сквозит в каждой строчке любой из ваших книг, сами вы являетесь «человеком-мифом»: до вас невозможно добраться, вы абсолютно недосягаемы для широкой публики.
Такое положение вещей сохранялось на протяжении не одного десятилетия. И вот теперь — совершенно беспрецедентное событие: вы со своими людьми публикуете видеозапись магических движений ТЕНСЁГРИТИ. Что это означает, какие причины могли побудить вас одним жестом сорвать занавес секретности, столь долго скрывавший вас и практику, которой вы пользуетесь?
Карлос Кастанеда: В течение долгого времени наш учитель дон Хуан Матус требовал от нас четверых — Тайши Абеляр, Флоринды Доннер-Грау, Кэрол Тиггс и меня — строгого следования той модели поведения, согласно которой была организована его собственная жизнь, — модели абсолютной недосягаемости и полной неуязвимости. Однако с тех пор многое изменилось, и необходимости шаг в шаг следовать за доном Хуаном больше нет.
Мы свободны от каких бы то ни было обязательств и ограничений. В то же время решение опубликовать ТЕНСЁГРИТИ не есть результат нашей прихоти, но лишь шаг, предпринятый нами в соответствии с принципом текучести — той самой текучести, о которой говорил дон Хуан. Другими словами, в мире мага нет ничего постоянного, ничего устойчивого, ничего, что оставалось бы неизменным.
Впрочем, и в обычном мире обычных людей действуют те же законы, что и мире магов. Ничего устойчивого, ничего постоянного, ничего, что в каждое последующее мгновение не становилось бы другим. Мир текуч, пройдет секунда, — и он будет совсем иным, в нём изменится абсолютно все, и мы, если присмотримся хорошенько, не сможем узнать ни того, что нас окружает, ни себя самих.
Ведь в действительности Мир — ОДИН. А то, что люди изо всех сил цепляются за иллюзии, игнорируя объективность и усердно убеждая себя в обратном — всего лишь неуклюжие попытки отгородиться от фантастически захватывающей, но безжалостной реальности тем, чего на самом деле не существует. Пустые иллюзии, и ничего более...
Б. В.: А можно немного подробнее о том, что вы имеете в виду, говоря о «пустых иллюзиях?»
К. К.: Маги считают, что всё поведение человека как общественного существа проистекает из стремления прикрыть свои истинные запросы и нужды пустыми щитами, чем-то, что в действительности не имеет ровным счётом никакого значения. Что-то вроде эффекта плацебо, знаете? Человеку дают обычную воду, говоря, что это — сильнодействующее снотворное, и его бессонницу как рукой снимает.
Одним из типичных примеров пустого щита является столь свойственное нам в нашей повседневной жизни навязчивое стремление преподнести себя в выгодном свете, защитить собственное личностное «я» от возможных посягательств.
Маги утверждают, что всё это — плацебо, поскольку не имеет никакого значения для решения главных вопросов, от которых мы таким способом пытаемся как бы отмахнуться.
Б. В.: Каких вопросов?
К. К.: Кто мы? Какова природа нашего осознания? Какова цель жизни? Что стоит за неотвратимостью смерти?..
Дон Хуан учил нас только одному — честному способу задавать эти вопросы самим себе. Он называл этот способ «путём воина». И в течение всех тех лет, что прошли с момента нашей первой встречи, я был занят одним единственным делом: с как можно большей ответственностью, точностью и полнотой описать этот путь — путь воина.
Тем же заняты и все остальные ученики дона Хуана. Мы знаем, что в нашем распоряжении осталось очень и очень немного времени, и считаем, что настал момент, когда все мы вместе должны наглядно продемонстрировать то, чем составлен алгоритм пути воина. Публикация видеозаписи первой части ТЕНСЁГРИТИ — наша первая совместная попытка выполнить эту задачу.
Б. В.: Техникам ТЕНСЁГРИТИ вас обучил дон Хуан. Смысл практики этих техник состоит в исследовании соотношения между «я» человеческого существа и его энергетическим телом. Что такое энергетическое тело?
К. К.: Движениям ТЕНСЁГРИТИ нас обучал не только дон Хуан, но также и остальные маги его партии. Наши учителя как бы оставили нам в наследство эти движения, которые они называли «магическими пассами» или «магическими движениями».
Сами по себе магические движения есть Толтекские техники выделения энергетического тела в сфере внимания и развития этой тонкой составляющей нашего существа. Термином же энергетическое тело обозначается конгломерат образующих человеческое существо энергетических полей, являющийся энергетическим двойником, или так называемым «дублем» физического тела.
Б. В.: Вы писали, что Толтеки — «люди знания» Древней Мексики — стремились накопить как можно больше свободной энергии для того, чтобы усилить своё осознание. Насколько я понимаю, именно с этой целью они использовали магические движения, составляющие практику ТЕНСЁГРИТИ?..
К. К.: Совершенно верно. Маги-видящие, жившие в древности на территории современной Мексики, — среди них были как мужчины, так и женщины — практиковали подобные последовательности магических движений для того, чтобы накопить в теле максимум энергии, подконтрольной их личной воле.
Б. В.: Скажите, пожалуйста, известно ли, кто придумал магические движения, кто первым изобрёл этот род практики?
К. К.: Никто. Магические движения относятся к категории явлений, обладающих качеством изначальности. Это то, что невозможно придумать. Они строят себя сами в процессе практики. Маг наблюдает за тем, как то или иное движение влияет на распределение и взаимодействие потоков энергии в его энергетическом теле и в окружающем пространстве, и сообразно этому строит следующее движение.
Можно сказать, что магические движения создают себя сами с помощью магов, которые их практикуют. Древние маги не придумывали магические движения, а ОБНАРУЖИВАЛИ их в ходе исследования своего энергетического взаимодействия с миром.
Б. В.: Но должен же был быть какой-то толчок, первичный импульс, то, с чего всё это началось?..
К. К.: Первичным толчком служила информация, почерпнутая магами в сновидении. Для мага сновидение является искусством преобразования обычных снов в средство расширения восприятия.
Наши учителя объясняли нам, что во время сна маги достигали состояния оптимального физического равновесия. Благодаря этому они сумели использовать сновидение для поиска движений, позволявших им воспроизвести это оптимальное равновесие в состоянии бодрствования.
На основании исследований осознания, предпринимавшихся ими в сновидении, древние маги пришли к заключению, что, как «энергетическое явление», осознание есть пятно на энергетическом теле человека, обладающее более ярким свечением, чем вся остальная поверхность энергетического тела. Это пятно очень легко заметить, когда видишь человека как поле энергии.
Чем большее количество энергии способно накопить физическое тело человека, тем большей интенсивностью обладает свечение осознания. Однако просто «набрать» энергию — ещё далеко не всё. Нужно добиться того, чтобы эта энергия осталась в теле и при этом его не разрушила, нужно научить своё тело эффективно её накапливать.
Избыток свободной энергии — я имею в виду избыток по отношению к тому её количеству, которое тело способно в данный момент «вместить», — приводит к непредсказуемым и в большинстве случаев разрушительным последствиям, поскольку энергия оказывается неконтролируемой. ТЕНСЁГРИТИ — практика, позволяющая не только набирать энергию, но также научить тело эффективно её накапливать и полноценно ею управлять.
Б. В.: ТЕНСЁГРИТИ — единственная практика, обладающая подобным действием?
К. К.: Вряд ли. Вполне вероятно, что в основе всех восточных боевых искусств могли лежать подобного рода энергетические практики. Недаром же восточные боевые искусства так нравились дону Хуану. С уверенностью могу сказать только одно: ТЕНСЁГРИТИ относится к разряду самых эффективных систем энергетической практики.
Б. В.: Почему?
К. К.: Потому что ТЕНСЁГРИТИ — это могущественный современный концентрат, сплав, в котором гармонично интегрировано всё лучшее, что было найдено людьми знания на протяжении тысячелетий.
Б. В.: В комментарии к видеофильму женщины, демонстрирующие магические движения, названы «чакмулами». Что означает это слово, кто эти женщины и каково их значение в вашей магической группе?
К. К.: Три женщины в видеофильме — это Кайли Лундал, Рени Мюрез и Найи Мюрез. Они работают с нами уже много лет. Кайли Лундал и Найи Мюрез — стражи Флоринды Доннер-Грау, Рени Мюрез — страж Кэрол Тиггс.
Когда-то дон Хуан объяснил нам, что гигантские наклонные изваяния — чакмулы — их находят в мексиканских пирамидах — являются воплощениями хранителей, или стражей. По словам дона Хуана, пустота взгляда каменных чакмулов и отсутствующие выражения их лиц означают то, что им нет дела ни до чего, кроме выполнения одной-единственной поставленной перед ними задачи. Они заняты только тем, что хранят сновидящих и места Силы.
Следуя традиции, переданной нам доном Хуаном, мы называем женщин- стражей Кайли Лундал, Рени Мюрез и Найи Мюрез чакмулами, поскольку свойственная им энергетическая организация такова, что позволяет им полностью сосредоточиться на одной-единственной задаче.
Присущая им яростная настойчивость и отвага делают их идеальными хранителями, независимо от того, какова их задача: хранить человека, практику, идею, определённый образ жизни — что угодно...
В случае с нашим видеофильмом, например, задача продемонстрировать магические движения была поставлена именно перед стражами потому, что только они способны выполнить её наилучшим образом.
В течение многих лет они втроем проделали поистине гигантский объем работы по компиляции четырех потоков магических движений в одну целостную последовательность. Ведь каждый из нас четверых — учеников дона Хуана — имел раньше свою собственную последовательность, которой его обучили маги партии дона Хуана.
Кроме того, есть в этом ещё один очень существенный момент. Именно трем женщинам- стражам с помощью магических техник ТЕНСЁГРИТИ удалось практически преобразовать идею обычной рутинной дисциплины, основанной на сковывающем волю принуждении, в искусство дисциплины свободного воина, не ограниченного ничем.
Б. В.: Вы говорите, что у дона Хуана было только четверо учеников: Тайша Абеляр, Флоринда Доннер-Грау, Кэрол Тиггс и вы. А что случилось со всеми остальными учениками, которых вы описали в своих книгах?
К. К.: Их здесь больше нет. Они ушли вслед за доном Хуаном и доном Хенаро. По своей энергетической конфигурации ученики той группы очень сильно отличались от нас и под моим руководством действовать не могли. Дело не в отсутствии у них желания идти за мной. Просто они не видели смысла в моих действиях, не могли понять целей, которые я перед собой ставил.
Других учеников, кроме тех, кто ушёл, и нас четверых, у дона Хуана не было. И когда кто-то где-то заявляет, что учился у дона Хуана или у меня, это — ложь. Мы все тщательно скрывались в течение тридцати лет. Никто из нас никогда никого не учил.
Проведённые в нынешнем году семинары по ТЕНСЁГРИТИ — совсем другое. Обучение проводят чакмулы. Флоринда, Тайша и Кэрол лишь появляются там время от времени.
Поэтому не верьте никому, кто утверждает, будто встречался с доном Хуаном или его учениками и у них учился, — это полная чушь. Лично я боюсь людей, которые делают подобные заявления. Либо у них «не все дома», либо, что ещё хуже, виной тому их гипертрофированное самолюбие.
Б. В.: Я слышал, что практика ТЕНСЁГРИТИ существенно улучшает общее состояние человека. Это правда? Действительно ли человек, регулярно практикующий магические движения, начинает чувствовать себя лучше?
К. К.: Всего лишь чувствовать себя лучше?! Это не то. Дон Хуан говорил, что регулярная практика магических движений не просто улучшает здоровье. Здоровье физического тела — закономерное, однако отнюдь не самое главное следствие правильной практики. Главное состоит в том, что кардинально изменяется человек вообще как личность.
Он становится лучше — спокойнее, добрее, сильнее, собраннее. Причина этого очень проста: накопление в теле человека свободной энергии позволяет его сознанию постичь идею целесообразности мыслей и действий, обрести понимание того, что здесь чего в действительности стоит, каков смысл происходящего, ради чего мы приходим в эту жизнь.
Б. В.: Почему разработанная вами и вашими людьми последовательность магических движений получила название ТЕНСЁГРИТИ? Что означает это слово?
К. К.: Я уже говорил, что перед тремя женщинами- чакмулами была поставлена задача компиляции всех магических движений. В результате их многолетнего настойчивого труда мы получили длинную последовательность, составленную огромным количеством разнообразных движений. Затем мы все вместе в течение нескольких лет помогали Кайли Лундал преобразовать эту последовательность в набор компактных целостных блоков, практика которых быстро, точно и гарантированно приводила бы к нужному результату.
В итоге были сформированы короткие концентрированные последовательности энергетических практик, которые я назвал «ТЕНСЁГРИТИ». Термин этот взят из архитектуры, где он означает «свойство каркасных структур, в которых цельные элементы, работающие на растяжение, взаимодействуют со сборными элементами, работающими на сжатие, таким образом, что вся конструкция в целом оказывается максимально эффективной и экономичной».
Мы пришли к единогласному заключению: этот термин наилучшим образом соответствует природе разработанной нами системы движений. Смысл практики этой системы состоит в напряжении и расслаблении определённых участков тела с последующим напряжением и расслаблением всего тела в целом.
Разрабатывая её, мы ставили перед собой задачу создания средства, правильное применение которого позволяло бы человеку добиться того фантастического уровня эффективности функционирования человеческого существа, каким обладали маги древности — первооткрыватели магических движений.
Дон Хуан требовал, чтобы мы использовали с этой целью, кроме всего прочего, техники, взятые из восточных боевых искусств. К такому решению его, несомненно, привела Клара Боуэм* — учитель Тайши Абеляр, женщина-маг из магической группы дона Хуана. В течение долгого времени она изучала боевые искусства в Китае.
Основная идея Клары состояла в следующем. Маги — первооткрыватели магических движений придавали огромное значение безупречному выполнению каждого элемента. Они были буквально одержимы точностью и правильностью практики. Клара утверждала, что приблизиться к такому состоянию одержимости мы можем только в том случае, если разовьем в себе координацию, точность и внутреннюю силу, свойственные тем, кто серьёзно практикует восточные боевые искусства**.
* Клара Грау в книге Тайши Абеляр «Магический переход».
** Подобным действием обладают не только восточные тренинг технологии, имеющие прикладное значение как боевые искусства, но также йогические системы, при условии, что они составлены тренировочными практиками достаточно высокого уровня сложности. — Прим. ред.
Поэтому каждый из учеников дона Хуана в то или иное время самым основательным образом изучал восточные боевые искусства. В результате мы достигли такого уровня одержимости эффективностью движений, который позволил нам облечь магические движения ТЕНСЁГРИТИ в предельно точные, концентрированные и целесообразные формы.
Б. В.: В видеофильме вы избегаете слов «магия» и «магическое искусство» для обозначения способности людей знания «управлять осознанием». Как вы полагаете, каково происхождение того негативного оттенка, которое нередко придают этим словам?
К. К.: Всё дело в страхе — его неизменно испытывает при встрече с неизвестным человек, обладающий западным складом ума. В иррациональном страхе, объяснить причины возникновения которого человек не может даже сам себе. Иррациональный страх рационалиста...
Для того чтобы освободиться от этого страха, необходимо в корне изменить своё отношение к неизвестному. Неизвестное должно не пугать, а интриговать.
Чтобы лишний раз не раздражать тех, кто боится и потому не приемлет «магических» объяснений, но кому практика ТЕНСЁГРИТИ может, тем не менее, принести большую пользу, я воздержался от употребления соответствующих терминов в комментариях к видеофильму.
Зачем заставлять людей выносить какие-либо суждения? Пусть тренируются, пусть просто выполняют движения ТЕНСЁГРИТИ как обычные физические упражнения. Даже в этом случае уровень энергии человека повышается. А когда в результате человек в конце концов всё же столкнется с неизвестным, он просто в какой-то момент обнаружит, что обращается со своим осознанием совсем не так, как делал это раньше.
Б. В.: То есть вы не возражаете против того, чтобы движения ТЕНСЁГРИТИ применялись просто как оздоровительные физические упражнения?
К. К.: Разумеется, не возражаю. Мы и сами пользуемся этой практикой, кроме всего прочего, для сохранения молодости тела, силы, выносливости — одним словом, для того, чтобы оставаться в хорошей физической форме.
Б. В.: И вы хотите сказать, что даже тот, кому нет никакого дела до «путешествия в абстрактное», может извлечь из практики ТЕНСЁГРИТИ что-то полезное для себя? Если слово «извлечь» вообще здесь употребимо...
К. К.: А почему бы и нет? Вполне употребимо. Каждый извлекает то, что может, и если кому-то ТЕНСЁГРИТИ просто поможет укрепить здоровье — это просто замечательно. Дон Хуан постоянно говорил нам: «Дело не в вере, а в практике. Мне вовсе не нужно, чтобы вы верили всему, что я говорю. Но я требую, чтобы вы ДЕЛАЛИ всё то, что я велю вам делать. Просто потому, что я старше вас и знаю путь. И в конце концов ваши действия приведут к нужному результату — они изменят вас».
Б. В.: Семинары по ТЕНСЁГРИТИ проводят только чакмулы...
К. К.: Да, так как именно они считают, что любой, кто хочет, должен иметь возможность получить ТЕНСЁГРИТИ непосредственно от них, из рук в руки. Они даже решили создать нечто вроде собственной организации — «Центр развития восприятия». Они говорят, что мы — ученики дона Хуана — остаемся недоступными для людей даже тогда, когда непосредственно с этими людьми общаемся. Это не зависит от нас, такими нас делают практики, оставленные нам в наследство доном Хуаном.
С другой стороны, чакмулы находятся в положении, наиболее подходящем для проведения регулярного обучения людей. Они моложе нас и, как наши ученики, значительно более доступны людям, чем мы.
Б. В.: Вы сказали, что этот видеофильм — первый. Значит ли это, что будет продолжение? И если будет, то каково общее количество движений, составляющих практику ТЕНСЁГРИТИ?
К. К.: Действительно, эта видеозапись — лишь первый цикл предполагаемой серии. Движений, составляющих ТЕНСЁГРИТИ, довольно много — от элементарных до сверхсложных. Как я уже говорил, задача женщин- чакмул — сконцентрировать их в гармоничную последовательность.
Глава стражей Кайли Лундал в течение многих лет изнурительных усилий под руководством непосредственных учеников дона Хуана компоновала последовательности движений таким образом, чтобы они были, с одной стороны, самодостаточными, а с другой — не содержали бы в себе ничего лишнего. Каждой такой последовательности будет посвящен отдельный видеофильм.
В результате отбора Кайли получила наилучший энергетический результат, какой только был возможен. В значительной степени это обусловлено тем, что в основу её работы был заложен следующий принцип: при практике ТЕНСЁГРИТИ значение имеет несгибаемое намерение воина накопить свободную энергию, а вовсе не задача установленное количество раз повторить то или иное движение.
Действуя в тесном контакте с нами, Кайли Лундал построила последовательности движений ТЕНСЁГРИТИ таким образом, что они оказались оптимальными как для укрепления здоровья, так и для развития осознания.
Б. В.: Как часто вы сами практикуете движения ТЕНСЁГРИТИ?
К. К.: Каждый из нас обязательно ежедневно практикует движения ТЕНСЁГРИТИ в индивидуальном порядке, где бы мы ни были и что бы ни делали. Когда мы собираемся все вместе — а такое бывает крайне редко, — мы практикуем ТЕНСЁГРИТИ синхронно под управлением женщин-чакмул.
Б. В.: И последний вопрос: через какое время после начала регулярных настойчивых занятий могут быть замечены результаты?
К. К.: При настойчивой ежедневной практике ТЕНСЁГРИТИ положительные результаты проявляются сразу же — буквально в течение считанных дней.