Основные концепции власти.

В истории общественной мысли имело место немало попыток понять природу власти. Власть обычно понимается как способность людей или групп людей подчинить своей воле остальных. Мы говорим: «властный человек», «влиятельные люди» и т.д. Поэтому социальный феномен власти не исчерпывается государственной или политической властью. Отношения господства-подчинения пронизывают все общество сверху донизу. Но люди пришли к пониманию этого не сразу; для первых, наивных представлений о власти характерны далекие от жизни, «спекулятивные» представления.

I. Античность. Согласно Платону (427-347 гг. до н.э.), власть – то, что дано человеку от природы. Поэтому существуют категории людей, которые самой природой предназначены для того, чтобы управлять остальными, поскольку они от природы наделены необходимой для этого мудростью. В этом подходе сказывался примитивизм, «натурализм» древних, недостаточная выделенность человека из природы. Соответственно, Платон в работе «Государство» описал устройство идеального государства, лучше всего отражавшего природу человека. Правят там философы, следят за исполнением этих приказов воины, ну, а ремесленники, крестьяне и рабы эти приказы реализуют.

Но уже ученик Платона Аристотель (384-322гг. до н.э.) стал более реалистично подходить к проблемам идеального государства и природы человека, разумно замечая, что единственной лучшей формы правления (различающейся по количеству правителей), годной для всех времен и народов, нет и быть не может. Тем не менее, в работе «Политика» он различал три правильных формы правления и три неправильные формы. Отличия – в том, что «только те государственные устройства, которые имеют в виду общую пользу, являются …правильными; имеющие же ввиду только благо правящих – все ошибочны и представляют собой отклонения от правильных».

Правильные формы правления – правление одного (монархия), власть немногих (аристократия) и власть большинства ради общей пользы – полития или республика.

Неправильные формы правления – тирания (выгода одного правителя), олигархия (выгода группы состоятельных граждан) и демократия («власть, ищущая выгоды неимущим»).

II. Средневековье. Согласно взглядам епископа Августина Аврелия («Августина Блаженного»; 354-430 гг. до н.э.), изложенным в книге «О граде божием», ключевая идея христианства – идея разделения духовного бытия человека и бытия земного – должна приобрести вид разделения между властью политической (сфера временного, преходящего) и властью божественного, властью Церкви. Власть у Августина – это не естественный, изначально от природы присущий человеку и человеческому обществу продукт. Власть – это разрушение свободы человека. Наделенный разумом и созданный по образу и подобию Божьему человек должен господствовать лишь над животными и прочими неразумными тварями, но не над другими людьми. Но, говоря о природе человека, нужно четко отделять природу человека до грехопадения и после него. После грехопадения человека стал смертным, невежественным и подчиненным плоти. После грехопадения человек не способен следовать голосу разума, поэтому господство разума над пороками становится необходимым элементом общественной жизни. Господство человека над человеком и рабство правомерны – это «переходное состояние» к такому положению, когда исчезнет человеческое насилие и «Бог станет все во всем». Поэтому в нашем, земном мире, подлинная власть – это власть, полученная от Бога. Она непререкаема. Любой революционер, покушающийся на ее основы, - злейший еретик.

Если Августин исходил из Платона, то другой крупнейший представитель средневековой мысли – Фома Аквинский (1225-1274) – во многом, и, прежде всего в более реалистичном подходе к сущности власти и государства, был близок к Аристотелю. Вслед за Аристотелем Фома подчеркивает, что человек – животное не только социальное, но и политическое. Если в теоретическом аспекте наилучшим правлением выступает монархическое, то на практике ему следует предпочесть смешанные формы правления, т.е. соединение лучших черт монархии, аристократии и народного правления, способствующее взаимному ограничению этих простых форм.

III. Новое Время. Наиболее разработанными теориями власти были т.н. «договорные теории» Т.Гоббса (1588-1679) и Ж.Ж. Руссо (1712-1778). Но подлинным родоначальником новых взглядов на природу власти явился итальянский государственный деятель и мыслитель Николо Макиавелли (1469-1527) – человек, с которого и начинается современное понимание политики и государства.

Его великая книга «Государь» (1532) написана так, как будто средневековых концепций власти с их рассуждениями о божественной сущности человека, о Боге, о Благе, христианской морали и т.д. вообще не существовало. Макиавелли не задается вопросом: что есть государственная власть? – Вместо этого он задает другой, конкретный, не философский вопрос: а что нужно сделать, чтобы эту власть удержать? – Для этого нужна «сила», т.е. нужно опираться на определенные социальные слои, а для этого государь хорошо должен знать человеческую природу, т.е. быть (1) «реалистом», понимая что по природе своей люди неблагодарны, боятся опасностей и жаждут наживы. (2) Вторая необходимая черта – расчет; далее следуют (3) безразличие к моральным категория (4) ловкость и т.д. Главное – природа, корень, источник власти – здесь, в этом мире; христианская мораль и реальная политика не имеют под собой ничего общего.

Согласно Томасу Гоббсу («Левиафан», 1651), государственная власть является итогом, результатом соглашения между индивидами. Люди были созданы Богом равными, наделенными и одинаковыми способностями, и одинаковыми правами их использовать, одинаковыми правами на все природные ресурсы. Поэтому-то люди вступают в «борьбу всех против всех» для того, чтобы присвоить себе по возможности большую долю природных ресурсов. Дай им волю, они перебьют друг друга. Поэтому наиболее разумные из них приходят к идее общественного договора. Они отчуждают часть своих прав в пользу небольшой кучки людей, которую они называют «правительством» или в пользу одного человека «государя». Таким образом, назначение власти – защитить общие интересы от посягательств всех и каждого, защитить людей от них самих.

Согласно Жан-Жаку Руссо («Об общественном договоре», 1762), общественный договор, наделявший правителя практически неограниченной властью, был заключен в интересах небольшой кучки людей. Эти люди благодаря частной собственности приобрели фактическое господство над бедными людьми. Целью общественного договора фактически стала охрана интересов собственников. Þ Следовательно, договор должен быть перезаключен на основах соблюдения естественных прав каждого.

IV. Классические социологические теории.

Согласно марксизму, отношения господства-подчинения возникают из-за экономических факторов. Излишки общественных продуктов, их неравное распределение приводят к возникновению частной собственности на средства производства. Власть возникает вследствие имущественного неравенства. Она закрепляется в результате возникновения государства – специальной машины для применения властных санкций.

V. Неклассические социологические теории.

Согласно структурному функционализму, власть – это лишь одна из системных функций, необходимых для жизнедеятельности общества. Власть отражает структурно-иерархический принцип организации общества. Власть – выражение того факта, что социальная реальность властвует над индивидом.

Согласно Питириму Сорокину, социальная власть – продукт общества как целостной социокультурной системы. Власть – отражение исторического опыта, традиций, психологии, менталитета и т.д.

VI. Постнеклассические теории связаны с именами французского философа и политолога (1) Мишеля Фуко (1926-1984) и французского социолога (2) Пьера Бурдье (1930-2002). С точки зрения пост-неклассической парадигмы, власть – это неосознаваемое индивидами принуждение. Власть – это властные отношения, которые коренятся в конечном счете в самой природе человека.

(1) Действительно, «…я думаю, что единственной власти не существует, но в обществе имеют место многочисленные, разнообразные, разноуровневые, опирающиеся друг на друга, противодействующие одни другим отношения власти. Самые разные отношения власти действуют в рамках одного института; так, например, в половых отношениях мы находим отношения власти, и было бы упрощением сказать, что эти отношения являются проекцией классового господства. И со строго политической точки зрения в некоторых западных странах политическая власть осуществляется индивидами и социальными классами, не имеющими никакого экономического влияния. Такие властные отношения трудноуловимы, они располагаются на разных уровнях, и мы не можем говорить ободной власти, но, скорее, можем только описывать отношения власти… Подобные отношения имеют столько компонентов, что не могут быть определены как угнетение или обобщены в одной фразе: “Власть подавляет”. Это неверно. Власть не может угнетать по двум причинам: во-первых, поскольку она доставляет удовольствие, по крайней мере некоторым людям…Во-вторых, власть способна создавать»[25].

С другой стороны, «я полагаю, что механизмы власти гораздо обширнее, чем просто юридический, законный аппарат, и что власть осуществляется через процедуры господства, которые весьма многочисленны…отношения власти – это такие отношения, которые государственные аппараты осуществляют над индивидами, но в равной степени отец семейства осуществляет их над женой и детьми, это власть, осуществляемая врачом, власть, осуществляемая знатным лицом, власть, осуществляемая хозяином завода над его рабочими…

Этим отношениям власти удается – несмотря на их сложный и разносторонний характер – организоваться в своего рода глобальную фигуру. Можно сказать, что это господство буржуазного класса или известных элементов буржуазного класса над общественным телом. Но я не считаю, что именно буржуазный класс или какие-то элементы буржуазного класса навязывают совокупность этих властных отношений. Скорее, буржуазный класс получает от них выгоду, он их использует, он их приспосабливает к себе, он пытается интенсифицировать некоторые из этих властных отношений или, наоборот, пытается смягчить некоторые из них. Стало быть, не существует единого очага, откуда бы эманировали [т.е. проистекали] эти отношения власти, но существует переплетение властных отношений, каковое в итоге и делает возможным господство одного общественного класса над другим, одной группы над другой»[26].

Более того, «власть – это, по существу, отношения, т.е. то, что способствует тому, чтобы индивиды, человеческие существа вступали в отношения друг с другом не просто в форме желания, но в равной степени и для того, чтобы позволить одним индивидам воздействовать на других… Как-то я воспользовался формулой: “ Власть приходит снизу ”… Т.е. если мы поставим вопрос о власти в терминах отношений власти, если мы согласимся с тем, что существуют отношения “ управления и руководства” между индивидами, масса отношений, целая сеть отношений, то крупные формы власти в строгом смысле этого термина – власть политическая, власть идеологическая и т.д. – с необходимостью присутствуют вот в этом типе отношений, т.е. в отношениях управления, сопровождения, которые могут устанавливаться между людьми. Если же нет определенного типа отношений вроде таких, то не может существовать и известных прочих типов крупных политических структур.

Грубо говоря, если мы возьмем демократию как политическую форму, то она фактически может существовать лишь в той мере, в какой – на уровне индивидов, семей, повседневной жизни, правительственных отношений, если угодно, - складывается определенный тип отношений власти. Именно поэтому демократия не может “ взрасти” где угодно. То же можно сказать и о фашизме. Отцы германских семейств не были фашистами в 1930г., но, чтобы понять, как фашизм взрос, надо среди множества других условий (я не считаю их единственными) учитывать отношения между индивидами, то, как формировались семьи, как осуществлялось образование; надо, чтобы имелось известное количество условий. Сказав это, я отнюдь не отвергаю гетерогенность [неоднородность] того, что можно было бы назвать различными институтами управления. Я имею в виду то, что их нельзя просто локализовать в государственных аппаратах или полностью выводить из государства; вопрос куда шире»[27].

Власть коренится в самой природе человека и раскрывается методами психоанализа и структурализма. Согласно Зигмунду Фрейду, человеческое сознание – многоуровневая система, в которой рациональная компонента, осознанность действий – только верхний уровень, только верхушка уходящего в глубь подсознания айсберга[28]. Власть – тотальная суперструктура, существующая внутри индивида и организующая в единое целое сознательное и бессознательное в индивиде. Поэтому отношения власти – тотальны. Они успешно функционируют на всех уровнях организации общественной жизни.

Таким образом, именно Фуко был одним из инициаторов рассмотрения власти как феномена, который, по крайней мере, начиная с XIX века, уже не является, как правило, характеристикой, принадлежащей индивиду, но «механизмом, которым никто не обладает». Власть, по Фуко, - это дисперсная система аппаратов без единой организующей системы центра или фокуса.

(2) Поэтому неслучайно, что предмет особого внимания современника и коллеги Фуко – французского социолога Пьера Бурдье – механизмы, которые обеспечивают отношения господства и подчинения на уровне повседневности. Для анализа этих механизмов Бурдье вводит понятие «габитуса», обозначающее внедрение в поведение индивидов множества длительных диспозиций к определенным практикам. Именно наличие этих интернализованных систем объясняет то, что поступки индивидов могут быть объективно и эффективно регулируемы и гармонизированы, не будучи ни в коей мере результатом сознательного («рационального») подчинения определенным правилам и нормам. Недаром в некоторых своих работах Бурдье называет их «культурным бессознательным».

Социальная жизнь содержит несколько разных «габитусов», относящихся к определенному «полю». Поле, согласно другой его известной работе, – «Вопросы социологии» (1980) – это система социальных отношений, функционирующая в соответствии со своей внутренней логикой и состоящая из институтов и индивидов, соревнующихся за первенство в определенной области. Цель соперничества – накопление определенного культурного или экономического «символического капитала», своеобразного интеллектуального потенциала, позволяющего индивиду или институту занять в своей области лидирующее положение.

Каждое такое поле с необходимостью структурировано множеством определенных правил, регулирующих то, что может быть принято или высказано, и эти правила оперируют в социуме в качестве «символического насилия». В силу легитимности последнего, оно часто официально насилием и не признается. Скажем, в области образования символическое насилие выражается не столько в качестве учителя, навязывающего ученикам какую-либо идеологическую доктрину, сколько в восприятии учителя как обладателя определенного культурного символического капитала, который с необходимостью должен быть усвоен учениками.