Первый день.

Брат проводил меня до паспортного контроля и, уходя дальше за стены аэропорта, я уже не видел его родного лица и начался мой путь. Уже тогда, находясь наедине с собой, стоя в очереди с молдаванами и проходя регистрацию, я начинал понимать, что происходит. Вообще сами аэропорты для меня были некоторой проблемой. Мне не приходилось раньше проходить все эти процедуры одному. Я просто прицепом ходил за всеми, с кем летел и повторял то, что они делали. Теперь же я делал всё сам, и это было несколько ново для меня. Проблемой был аэропорт в Вене, где я делал пересадку. Там огромный аэропорт и для меня это был целый лабиринт.

Прилетел в Барселону я уже затемно. Тогда на меня градом обрушилась ясность сложившейся ситуации - что это всё реально и что я в чужой стране один.

То, что я не мог свободно изъясняться на испанском языке очень угнетало. Я почти не понимал того, что мне говорили, и сам не мог нормально спросить и получить нужную информацию. Так в разговоре со служащим информационного пункта в аэропорте я просто кивал головой, когда он мне объяснял, как пройти и на чем доехать до автостанции. После, сказав ему «muchas-grasias», я шёл по терминалу и понимал, что почти ничего не понял из того, что он мне так вежливо объяснял на родном языке. Вот тогда-то я и сел на лавочке на улице возле таксистов и на меня накатила жуткая депрессия. Чужой город, чужая страна, чужой и непонятный язык. Оставалось только крепиться. Мысль о том, что я сам это всё заварил и работаю по незнакомому сценарию, настораживала и добавляла масла в огонь разгорающейся аппатии. Вспомнилось золотое правило «спасение утопающего- дело рук самого утопающего». Так, надо что-то сделать, чтобы поднять себе дух, сказал я себе. После встал и пошёл обратно в аэропорт. Тем временем туристический рюкзак уже привыкал к моим плечами и спине. В аэропорту я встретил трех девушек из России. Как я понял, они оттягивались в Барселоне и этой ночью возвращались обратно. Я заговорил с одной из них. Мне хотелось узнать, где можно купить карту Испании. Она не знала, но подарила мне карманный путеводитель по Барселоне на русском языке. Я планировал провести несколько дней в Барселоне, когда закончу путь. Немного побродив и убедившись, что автобусы ночью не ходят, как и метро, понял, что сейчас до автостанции можно добраться только на такси. Такси стояли в ряд и, как водится, таксисты обсуждали что-то, переминаясь на тротуаре и покуривая сигаретки. Я собрался с мыслями и заговорил. Сначала спросил, как добраться до Памплоны. Они что-то рассказывали, пытаясь, видимо, показать свою осведомленность друг перед другом. Поскольку видок у меня был, как у загнанной жалкой мыши, один из них не побоялся предложить такси до Памплоны за 600 евро. В итоге я объяснил, что мне нужно на автостанцию.

Таксист вёз меня по ровным и красивым улицам Барселоны. Мы с ним пытались разговаривать на испанском и английском. И в принципе я понял тогда, что идёт праздник и вся Барселона гудит. Все находились в каком-то месте, где проходило торжество и поэтому на самих улицах народа не так много как именно там. Мы доехали до обозначенной площади, и он остановился, объявив мне цену. Я, не возражая, заплатил.

Только потом я понял, что цена была, мягко говоря, завышена. Видимо таксист сразу выкупил, что с меня можно «поиметь». После он дал мне свою визитку со словами, - будешь в Барселоне звони, прокачу.

Красивый ночной город, его аккуратные ночные тротуары и редкие пешеходы, которые, видимо, возвращались с праздника. Некоторые бросали несколько удивленные взгляды. Мол, что ночью тут делает парень с туристическим рюкзаком и фотоаппаратом? Я же удивленно фотографировал дома, улицы, велосипеды, стоящие в ряд, вывески и т.д. Так я и набрёл на автобусную станцию. Здание автовокзала было закрыто в ночные часы, а было около 3 ночи. Меня удивили девочки, которые спали прямо на бетонном полу коридора. Я пошатался по вокзалу и присел на железные вокзальные кресла. Отстегнул спальник, и, не вытаскивая его из чехла сел на него. Натянул капюшон свитера и застегнул куртку, потом ногами обхватил рюкзак, сложил руки на груди. Опустив голову, мне легко удалось уснуть в, окружающей меня, неизвестности. Надо сказать, что спалось нормально и, не смотря на прохладную погоду, я не мерз. Прошло 2 часа и, проснувшись, я увидел, что вокзал уже открыт и все, кто спал на улице, перекочевали спать туда. Мой автобус отходил через 40 минут, билет был у меня.

Меня приятно удивляла комфортная езда по ровным скоростным трассам Испании. Оставалось только смотреть в окно и наслаждаться рассветными пейзажами.

На автовокзале Памплоны было много, как я тогда понимал, туристов с рюкзаками и непонятными лыжными палками. Всё это были люди, приехавшие с разных стран с целью – пройти по Пути Сантьяго. Многие из них направлялись в Сан-Жан-Пьед-де-Порт – французский городок вблизи границы, с которого по традиции начинается Путь. Я же предпочёл стартовать в Памплоне и занялся поиском приюта для паломников, который обязательно должен был находиться в этом городе. Один пожилой мужчина – пилигрим – составил мне компанию за обедом в небольшом кафе.

Один дед указал мне направление словами – вперёд и вверх по улице. Так, упражняясь в испанском языке, я набрёл на приют в антикварном и очень живописном районе города.

Первый приют. Паспорт пилигрима – книжечка, которая разворачивается гармошкой, и в которая к концу пути должна быть усеяна печатями промежуточных пунктов и датами. Давольно комфортно – душевые, большое спальное отделение. Всё превосходило мои ожидания. Я забрался на свой второй ярус и вновь задумался о той ситуации, в которой я оказался. Вернее тяжёлые мысли буквально обрушились, и я стал жалеть себя. Многие знания, вычитанные из умных книг говорили, что жалость к себе и чувство важности забирают массу энергии, но в этом случае я не мог с ними совладать. Было жутко, и я в первый раз на пути отвернулся от случайных взглядов. Мне не хотелось, что бы кто-либо заметил мою депрессию и досаду. В своём дневнике я отметил мимолётное желание бросить всё это и прямо в тот миг отправиться обратно в аэропорт. Там взять билеты обратно. Дождаться самолет прямо в аэропорту и скорее улететь в свой город. Мне хотелось найти оптимальный способ, что бы очутиться дома как можно быстрее. Но эта мысль в тот же миг казалась мне глупой, и, обессиленный этими рассуждениями, я уснул.

Меня разбудили крики. Проспав два часа, я заметил, что дурное состояние прошло и мне захотелось осмотреться. За 2 евро я наполнил свой желудок кофеем из автомата и вышел на узкую улицу. Народ гудел во всю. Был праздник. До этого тихие старинные улочки сейчас были наполнены веселящейся молодёжью. Все кричали смеялись пили курили, танцевали, сидели прямо на тротуарах. То тут, то там выступали музыкальные коллективы. Все стены домов превратились в маленькие забегаловки и кафе. Хиповая молодёжь мне была по душе, и я почувствовал себя комфортно. Так я прошёлся по гудящим кварталам, сверяясь с картой города, которую мне вручила служащая приюта. Мой свитер с надписью «Italia» привлек внимание немного пьяной девушки. Она заговорила, но я спешно дал понять, что и половины не понимаю из её речи. Но выдал отточенную фразу «Soy de Rusia» (я из России), чем вызвал её удивление.

Выпив пива, посмотрев салют и насладившись праздной атмосферой, я пошёл спать.

Первый день на пути мне запомнился очень ярко. Я до сих пор помню, как зашёл в какой-то небольшой городок на исходе дня. Сразу вышел на торговую улицу - узкую и в добавок ко всему усеянную с обоих сторон латками и лавками со всякими таврами наподобие изделий из кожи и деревянных болванчиков. Всё вокруг кричало, суетилось и торговалось. На мне был рюкзак, на котором висела одежда - сохла по пути. В тот момент я почувствовал себя путником - одиноким и счастливым - я шёл черт знает где и попал куда-то в затерянный средневековый мир. Кучи туристов шмыгали по рядам и голосили на разных наречиях. Когда-то мне приходилось так же выскакивать из туристического автобуса и за выделенные 20 минут пройтись по рядам и посмотреть всё, что можно успеть. И я вспомнил тогда, как смотрел на человека с рюкзаком за плечами и с живыми глазами - и понял, что теперь на месте такого человека я. Некуда было спешить, я разглядывал прилавки, людей, дома, улицы и забрёл в церковь. Она была пустынной и, не смотря на шум толпы в десяти метрах от дверей, в церкви была тишина, которая таинственно гармонировала со светом, проникающим через высокие окна. Полу мрак намоленного места и первый опыт пребывания в католической старой церкви ещё больше погрузили меня в образ средневекового путешественника.

В тот день я встретил девушку Жосефину. Среди моих новых знакомых на пути - это пожилая пара французов, Австриец, Итальянец и Кореец из Канады - она была самой незапоминающейся, и я бы и не вспомнил её вообще, если бы ни встречи с ней в дальнейшем.

Я встретил женщину, которая говорила по русский. Она была первым человеком на этом пути, кто говорил на русском языке. А познакомились случайно в баре при одном из приютов. Я увидел сигареты «Lucky Strike», которых уже давно не было у нас в России. Решил стрельнуть одну для друга и подкатил с какой-то речью на английском. Ответ был такой,

- Конечно угощайся. Меня зовут Лиза и можно на русском.

Она сказала это на русском языке с легким непонятным акцентом. До этого она говорила на английском и я совершенно не подозревал, что услышу от неё русскую речь. Меня это даже немного обескуражило.

Дамочка моментально раскусила мой акцент. Сама она была из Польши, но десять классов русского языка в начальной школе не прошли даром.

Видеть бы себя со стороны тогда.

Весь вечер мы говорили о жизни и подшучивали над пилигримами. Часто задаваемый вопрос «Что вас привело на Путь Сантьяго?», в её устах нашёл такой ответ – «Внутренний голос». Многие, кого я спрашивал о причинах, приведших на Путь – отвечали, что это внутренний голос. Зачастую пилигримы не относили себя к какой-то религии.

За второй бутылкой вина Лиза сказала, что была бы рада видеть меня на следующий вечер в Логроньо. И общение на русском языке ей доставляет огромное удовольствие.

На сны я стал обращать внимание на третий день моего пути, когда утром, проснувшись, я вспомнил удивительный сон, который мне приснился. Для начала напомню, что девушка, Испанка - как я её называю - моя молодая учительница испанского языка, так и продолжала плотно сидеть в моей голове. Многие мои мысли были посвящены ей, и я часто думал, как пройдёт наша встреча после моего возвращения. Всё-таки она сыграла немалую роль для меня.

И так я проснулся и стал записывать свой сон, когда остальные пилигримы собирались в дорогу.

Сон той ночью. «Тебе нужно идти».

Я и Испанка. Мы, полулёжа, сидим рядом, плечо к плечу и рассматриваем газету, которую держим оба перед собой. Я левой рукой, так как я сидел слева и она соответственно правой. После этого, она укрывает этой газетой нас от чужих глаз и целует меня. Я знал, что нас никто не видит, и этот жест с газетой носил больше романтический характер. Она была, как бы сверху, и целовала меня. Инициатива была на её стороне. Я не закрывал глаза и смотрел на неё. Её глаза были закрыты. Она открывала их только тогда, когда на миг прерывала поцелуй. Я чувствовал её нежные губы и парой прикосновение её зубов. Она сильно открывала рот. Это был долгожданный поцелуй, но не самый лучший, если быть честным.

Вот это и произошло, - думал я. - Она меня целует! У неё есть будущий муж и планы на семью. А что я? А что мне нужно от неё?

Я помню, что она хотела ещё.…

…Потом мы спускаемся по подъезду. Торопимся на чью-то свадьбу. Возвращаюсь одеть свитер и туфли. Встречаю маму, и мы о чём-то говорим. …

… Потом я иду по улице с дедом. Помню, что он был невысокий, седой и с короткой стрижкой. Узкая испанская улица уходила вперёд и вверх. По бокам улицы невысокие дома. В конце улицы, вдалеке свет, который отражается от шлифованных камней дороги. Получается так, что дорога, как бы блестит.

– Она - Испанка- здесь, а тебе нужно идти туда. Вперед и вверх, - сказал дед и указал рукой на свет.

- Но я хочу остаться здесь, - ответил я.

Он пожал плечами, как бы не понимая меня, и сказал, - Испанка, это остановка здесь, но тебе стоит идти туда, - и он вновь рукой указал мне на свет вдалеке.

- Но что если я хочу остаться здесь и сейчас?

Ещё какое-то время мы шли с ним по этой улице.

В следующем сюжете начался какой-то экшин. Я на машине не могу проехать по заполненной улице и сорюсь с водителями. …

…Я с моими друзьями. Мы на море. Дельфины. Ищу дрова для костра. Смотрю с высокого, скалистого, морского берега на детский лагерь внизу у моря. Там поет детский хор и счастливый руководитель лагеря дирижирует. …

…Потом я с автоматом, отстреливаюсь от каких-то зомби и убегаю. За мной бежит самый главный из них и повторяет, что все они это он, и что он может быть и женщиной и мужчиной, и что мне можно быть одним из них. Они стали меня окружать, и я уже не бежал никуда. Мне не было страшно. Скорее это был какой-то боевой азарт. Тогда я сказал ему, что если он женщина, то сейчас я это проверю, и указал на одну из тех, что меня окружали. И эта дама уже не была такой ужасной, какой мне казалась изначально. Я решительно приблизился к ней с желанием разоблачить эту афёру. … Потом появился какой-то хозяин банкета с папкой в руках и недовольным видом. Но мне было всё равно.

Мой приятель Чан уже ушёл, но забыл свой посох.

За завтраком я познакомился с пожилой парой из Бразилии. Они оценили подвеску «БИРИМБАО», подаренную мне подругой на занятиях по Капоэйре. После ОСПИТАЛЬЕРОС (служащие приюта) – две милые женщины из Германии – душевно обнимали каждого пилигрима и с благими напутствиями отправляли в путь – а путь на тот момент предстоял длинный и этот жесть был весьма востребован мной. Я взял посох Чана и отправился в путь. Тогда у меня уже начинали болеть ноги, и я хитро подворачивал кроссовки. Сложности начинались, и навязчивая идея догнать Чана и вручить ему его палку – мне уже не улыбалась. Сухожилия болели всё больше, и я остановился на обочине. Было приятное прохладное утро. Небо было чистое и сулило солнечный денёк. Мимо проходили пилигримы, и я начинал привыкать к постоянным фразам «ola!» и «Buen camino!», а так же «You have problems?» - в случае, если ты хромаешь или лечишь ноги. Сидя на каменной насыпи, я стал размышлять. Совсем не хотелось сидеть в начале пути. Ноги должны адаптироваться, думал я, но и сидеть на месте как-то неправильно. Тогда я воткнул посох Чана в землю, отказавшись от идеи, доставить его ему, и параллельно я отказался от идеи пройти путь в моих крутых туристических кроссовках. Одел старинные домашние тапочки, которые совсем не волновали травмированные места на ногах, и полетел.

Умудрённые опытом, бывалые туристы рассказывают о таких важных мелочах, как эластичные бинты и прищепки, на которых будет сушиться ваше бельё, пристегнутое к рюкзаку. Витамины и кальций и т.д. Многое из этого я проигнорировал и «серьёзно» отнесся только к самому главному - обувь. Обувь для пилигрима как корабль для капитана и как таблетка для больного и как крылья для птицы и как гусеницы для танка - короче обувь - это все. И тут я прогадал по полной. В Интернете можно найти упоминания относительно обуви - лучше одеть старые и разношенные кроссовки, чем новые. И по этому я решил взять новые, но очень классные и дорогие кроссовки. Они рождены были, по моему мнению, быть разношенными с самого начала - красивые, крутые и модные кроссовки. Первое время я шёл, не обращая внимания на легкую боль в сухожилиях. Так я и дошёл до того, что на четвертый день ноги болели очень сильно. Сухожилие, которое идет от пятки вверх на левой ноге, очень болело из-за твердого неподатливого стакана кроссовка. На правой ноге было хуже – сухожилие со скрипом проскальзывало внутри, и нога напоминала часть плохо смазанного старого робота.

Я был разбит и единственное, что я хотел - поесть выпить и завалиться спать. Оспиталеро сказал мне, что до закрытия дверей альберге остался час, и мне следует поторопиться с ужином. Так же он указал, где находится кофе с меню для пилигримов. Я поковылял.

Чудесные игрушечные и антикварные кварталы Логроньо сказочно смотрелись в свете ночных фонарей. И не смотря на боль в ногах, я опять погружался в сказку. Квартал, поворот и передо мной открывается небольшая площадь с несколькими кафе и местным красивым кафедралем. Я зачарованно смотрел как вдруг раздался восторженный голос:

- Саша, Саша!

Это была она. Лиза ужинала в компании ребят из Австрии и очень обрадовалась, увидев меня.

-Что с твоими ногами?

-Им капут.

По прошествии времени я все же пришел к мнению, что этот день - самый убийственный для моих ног - был увенчан заслуженным призом. Та площадь, та обстановка, то кафе, тот кафедраль и т.д. - все это было настолько сказачно, что я не пожалел. На следующий день она собиралась дойти до Нахеры - 34 км и очень хотела меня видеть в Нахере вечером. Она говорила, что там устроит что-то типа вечеринки и будет очень хорошо, если я буду там.

- Мои ноги... они разбиты. Я не уверен, что смогу за день дойти.

На что она сказала

- Ты сможешь. Ты русский.

Легко ловлюсь на такие слова, и я прошёл на следующий день 34 км до Нахеры. У меня сгорел нос на солнце и ноги были тоже в плачевном состоянии. В Нахере я не встретил её.

Выходя ранним утром из Логроньо, я неспешно продвигался среди устремленных пилигримов и спортсменов, преимущественно занимавшихся спортивной ходьбой. Так же среди них было много собачников, выгуливавших своих чад по утреннему туману. Ноги приказали остановиться, и я опять присел на лавочку у дороги. Остановился второй раз за утро из-за своей немощи. Так стало тяжко, что я сел спиной к проходящим попутчикам на какое-то время, что бы не видеть того, как они беззаботно проходят мимо. Потом повернулся и стал свидетелем такой картины. Два мужчины выгуливали своих собак, разговаривая между собой. Они шли, немного торопясь, и с энтузиазмом обсуждали между собой что-то. На собак они практически не обращали внимание. Собаки, в свою очередь, не спешили бежать за хозяевами. Собакам было интересно обнюхать окрестности, поиграть между собой, поноситься по сырой траве и т.д. В итоге хозяева то и дело останавливались, ожидая и подзывая своих собак. Таким образом, даже когда я встал и хромая пошёл дальше, эти четверо двигались не быстрее меня. Немного поразмыслив, я принял это как очередной знак. Разум, ровно, как и эти хозяева, стремится успеть – завершить дело – достигнуть цели, и не смотрит по сторонам, думая лишь о результате. Душа же, подобна этим собакам – она хочет наслаждаться дорогой, рассматривать и исследовать мир. Если эта парочка не будет сотрудничать, эффективность продвижения будет не велика. Руководствуясь такими соображениями, с того дня я начал больше прислушиваться к своей душе и останавливался зачастую не только чтобы дать ногам отдых. Через три километра я остановился в лесу, в стороне от дороги возле озера. Восходящее солнце играло по водной глади и отражалось мне в глаза. Рядом я насчитал трёх белок. Пилигримы продолжали проходить в стороне от моего райского местечка. Я оставался СОБОЙ и оставался С СОБОЙ - чему и был рад.

В тот день я взял по посоху в каждую руку – и использовал их как туристические палки. Это существенно разгрузило ноги и спину.

Мне пришла мысль, что твердые стаканы кроссовок можно смазать чем-то жирным и смягчающим. Как раз для этой цели подходил крем от солнца. На ночь я обильно нанёс крем на неподатливые кроссовки и, с чувством победы отправился спать. Это не помогло особо. И когда ноги уставали бороться с кроссовками, я обувал синие тапочки, на удивление всем проходящим туристам. А кроссовки я одевал перед городами и крупными населёнными пунктами – что бы не привлекать лишнее внимание жителей.

Ранним утром, покидая пределы города Санто Доминго де ла Кальсадо, произошло странное. На узкой улице мимо меня, сигналя, пронёсся белый фургон. Мне показалось это странным, поскольку я не замечал там, такого неосмотрительного вождения по узким улицам, да ещё и в столь ранний час. Фургон остановился в ста метрах передо мной. Из него вышли два мужчины и женщина. Вернее сказать они выбежали и устремились в подъезд одного из домов. После, проходя мимо, я услышал крики. Что-то ужасное произошло тогда. Мне слышались звуки горести и ужаса, которые издавали как женщины, так и мужчины. Среди плача и криков я разбирал только мужское «¿ Qué pasa?». Ещё какое то время мои мысли были заняты размышлениями о том, что там могло произойти.

В середине дня, во время привала мне пришло в голову, что я несу с собой лишние вещи. Несколько маек, анти-аква спрэй и ещё что-то весили около килограмма, и я выложил всё это в мусорный бак. Так же, спустя час, отказался от посохов, так как их помощь мне уже не требовалась. Я бережно сложил их на обочине, полагая, что кому-то они могут понадобиться. В конце того же дня с привала я наблюдал, как одинокий парень пилигрим со спортивным и уверенным настроем прошёл мимо, а в руке у него был один из моих посохов.

Вечером в альберге испанский велосипедист мне объяснил, что в этом же альберге на даныый момент есть русский помимо меня. Это был Толик. Не высокого роста, очки, седоватая борода, панама, шорты.

- Я не ожидал, что догоню тебя так скоро, - сказал он мне с улыбкой.

- Как вы узнали, что я здесь – на пути?

- Я читал записи, которые ты оставлял в журналах прошлых приютов.

При каждом альберге есть журнал – тетрадь, где все пилигримы могут оставлять записи. Как правило, люди кратко пишут о себе и оставляют добрые напутствия идущим. Эти журналы пестрят иностранными текстами, иероглифами, стишками, рисунками, наклейками и т.д. Я тоже писал там на русском языке на случай, если кто-то из земляков откроет этот журнал. В моей последней записи рассказывалось о том, что мои ноги разбиты, иду я не спешно, зовут Александр, Россия, Ростов-на-Дону, всем счастливого пути и т.д.

- Понимаю, почему так быстро тебя догнал, - сказал Толик, смотря на мои перебинтованные колени.

За ужином он рассказал, что из России уехал 30 лет назад и живет в Венгрии. Есть жена и дети. На этом Пути он уже четвертый раз, а его жена ходила по нему два раза. Они периодически отправляются в Испанию для совершения этого паломничества, но делают это поодиночке. Толик много рассказывал о своей жизни и Пути – о том, как ярко ты чувствуешь жизнь после этого похода, насколько свободен ты становишься, как радуют восходы, прежде незаметные. Я рассказал ему о своей жизни, о знаках, которые направили меня в Испанию. Внимательно выслушав, он сказал:

- Да, тебе одного раза может быть мало, – и засмеялся.

Одна его фраза мне показалась весьма интересной – сам путь начинается, после того, как ты завершишь Путь Сантьяго - когда ты вернёшься домой.

Весь следующий день мы прошли вместе. За разговорами время летело незаметно. Он рассказывал о своём жизненном опыте и о том, как счастливо нынче складывается его семейная жизнь, как он готовился к этому пути и как рад находиться тут. Он говорил, что для счастья человеку надо не много на самом деле. Он же сам был счастлив, когда за спиной висел рюкзак, а впереди была дорога. Я рассказывал о своём опыте со снами и о том, что меня привело в Испанию.

Незаметно ветер и солнце сыграли злую шутку со мной – я простудил горло и начал заболевать.

Утро мрачное, ноги так себе, болит горло. Опять ветер и срывается мелкий дождь. Мы поднялись на холм, который был увенчан высоченным ровным крестом. У подножья креста была гора камней и по традиции пилигримы подкидывали в эту кучу камни, укрепляя опору креста. Толик шёл быстро и всё чаще останавливался в ожидании меня. Я сказал, что меня не стоит ждать, так как идти быстро я не могу. Мы тепло распрощались, обменявшись адресами почты.

Толик ушёл, а я присел на камень и некоторое время смотрел на крест, сурово возвышавшийся на фоне вязнущего в облаках неба.

В тот день моё состояние ухудшилось. Посреди дня я зашёл в придорожное кофе и попросил у старой женщины за стойкой водки. Она уточнила, - чтобы пить? - я ответил утвердительно. С удивлением она отмерила в рюмку огненную воду и уставилась на меня. Для закуси я спросил чеснок, заглянув предварительно в разговорник. Барменша переспросила и, покрутив пальцем у виска, стала искать мне чеснок.

Передо мной стояла рюмка водки, и перед употреблением лекарства я осмотрелся. В баре было ни убрано. Фантики, бумажки и другой мелкий мусор валялись на полу и возле стойки. Впечатление было, что предыдущим вечером в баре хорошо гуляли. Горькая продрала горло, и по организму разлилось тепло. Издутый ветром организм замер в приятном расслаблении. Мой взгляд поплыл, ощупывая обстановку бара. Стены, перекладины потолка, телевизор, мой рюкзак у выхода. Взгляд остановился на пожилой уборщице. Та страдала каким-то недугом, так как изо рта постоянно текли слюни, а движения были неуклюжи. Видимо всё, что она могла делать, это убирать в баре. Мне стало некомфортно оставаться там. Присев на лавке возле бара я достал чеснок и через силу съел несколько зубков, поминая, что это хорошее средство от многих болезней. Ещё немного посидев, я отправился в дорогу. К вечеру в одиночестве, под усиливающимся ветром и дождём я дошёл до Бургоса, не встретив никого по пути. Дорога была мрачной, пустынной, жуткий ветер порывами пошатывал мою и без того нетвердую походку. Бургос в свою очередь скрасил унылость пройденного дня красотой умытых дождём улиц. Дневную норму по пройденному расстоянию я выполнил, и время позволяло пройти ещё, но комфорт местного приюта и красота кварталов угомонили моё туманное желание пройти дальше. Устроившись на ночлег, я отужинал в пилигримском кафе несколькими блюдами заметив, что ужин наедине с собой после трудного дня сродни медитации.

Перед сном, в альберге встретились многие знакомые. Девушка, с которой ужинали за одним столом в Логроньо, лысый улыбчивый паренёк Роберт, который интересовался состоянием моих дел, показывая большой палец руки и делая вопросительную гримасу, дед, похожий на доброго гнома, с которым мы говорили около часа ещё в Санто Доминго де ла Кальсадо и ещё несколько человек, которых я не запомнил. Намазав все болевшие участки тела, я взял карту. Прикинув, вывел, что, проходя в день по 20 – 30 км, я успею в Сантьяго и к океану и может быть погуляю ещё по Барселоне денёк перед улетом домой. Желание преуспеть во всём не оставляло меня.

Жаркое солнце часто выглядывало через облака, гонимые переменчивым ветром. Дорога пролегала через поля и не была осложнена крутыми спусками и подъёмами. Высокие холмы справа от дороги по праву принадлежали небольшой стае орлов, свободно и гордо круживших над вершинамы в лучах послеобеденного солнца.

Мои кроссовки по прежнему не помогали мне идти и часто болтались пристёгнутые к рюкзаку, составляя дополнительный груз. Ещё немного поразмыслив на эту тему, я решил подправить свои кроссовки. Сел на обочине, достал свой походный ножик и аккуратно обрезал верхушки стаканов, которые так бескомпромиссно мучили мои сухожилия. Немного лейкопластыря и, вроде как, победа. Я шёл в кроссовках без особых проблем. Чувство радости захватывало меня и я пел. Так прошёл день. Ветра почти не было. Закатное солнце ласково светило в лицо, пробравшись в большую прогалину между облаками. Я сел у обочины, прислонился к стогу сена и просидел пол часа омываемый целительным солнечным светом. Под конец дневного шествия Путь дарит всем пилигримам бесподобную картину в этом участке пути – маленький посёлок Онтанас внезапно появляется из-за холма и как на ладони предстаёт обозрению путника.

Вечером, в компании Роберта – того же лысого испанца - я отужинал и мы распили бутылку красного, обсуждая книги Пауло Коэльо и Карлоса Кастанеды.

С Робертом мы шли весьма и находили общие темы, не смотря на языковой барьер. Но он предпочел остановиться намного раньше на отдых и ночлег чем я. Ветер и дождь подорвали его здоровье, как и здоровье многих путников тогда.

Мухи.

Понимая, что моё тело ослаблено простудой, я перестал требовать от себя высокой скорости и больших дистанций. По маршруту я передвигался медленно и жутко потел. Организм боролся с недугом. Рой мошек под полями моего сомбреро стал привычным и даже забавлял. Был затяжной подъём и такой же спуск. Потом длинное поле и т.д. В общем, выглядел я не презентабельно, преодолев этот ландшафт. Кроссовки опять стали травмировать ноги. На подходе к одному городку я попал на съемочную группу. Оператор, сперва, взял крупным планом, мои синие тапочки, в которых я шёл. Следом молодая девушка-репортёр стала задавать вопросы на испанском и на английском. Я, как мог, отвечал, стильно отмахиваясь от мух - пытался держать марку. В голове крутилось чёткое понимание моей ущербности, но я старался не выдавать этого. Корчить гримасу счастливого и здорового странника не сильно хотелось, но камера заставила войти в роль. Не сильно понимая, что от меня хотят, я плёл что-то на английском про то, как места эти походят на наши – возле Каменска и что климат здешний весьма привычен для меня.

Возмущённый своей глупостью я отошёл в сторону и, наконец, сделал из кроссовок тапочки. Я достал нож, ещё раз прикинул и обрезал неподатливые стаканы кроссовок. Ощущение было, будто отрезал что-то от себя. Но после наступила какая-то приятная лёгкость – понимание того, что эти кроссовки мне ещё не долго будут обузой.

Пройдя ещё пару километров, я сел обедать в каком-то попутном кофе. До этого на глаза попадалась красивая девушка на коне. На ней была кожаная куртка, песочного цвета лосины, подчёркивающие её стройную фигуру и стильные сапоги для верховой езды. Она первая поприветствовала меня – «Ola». Мы обменивались взглядами. Мне было жутко неудобно в том виде и состоянии строить её глазки. В кафе она сидела через один столик от меня в компании своих пожилых спутников. Внезапно мне в голову пришло, что проще быть собой, и я расслабился. Я прочувствовал себя ужасно и мерзко - как давно уже следовало сделать. Болели горло, ноги, спина, от меня воняло, мухи были моими попутчиками, и я спешно вошёл в этот образ. Волосы беспорядочно торчали в разные стороны, местная жирная муха садилась то на голову, то на руки, а когда я отпивал кофе, она пыталась залететь мне в рот. Я перестал отгонять её и, смирившись с тем, что далеко не завидный мачо, уставился на вторую муху, занимавшуюся в моём кофе. Меня перестало волновать, что понравившаяся мне девушка, возможно, оценивает меня, что ещё кто-то смотрит, что на мне обрезанные модные кроссовки, свидетельствующие о том, что их владелец болван и т.д. Чувство собственной важности заменилось на состояние внутреннего покоя и комфорта. Болезни и недуги отодвинулись на второй план, и я почувствовал себя собой. Старый официант поднес заказанное мной блюдо - гороховый суп и произнёс - держи кобальеро - что в переводе - крутой парень.

Ещё ночью, по пути в сортир, я заметил, что правая нога не идёт, а нос не дышит – заложен. Опять болело сухожилие и, в общем, я болел.

Вместо 25 километров я прошёл 10 и упал в ближайшем приюте. Тогда я окончательно принял решение, что буду заботиться о себе – фрукты, орехи, витамины и сон. В тяжёлом состоянии я дошел до ближайшего магазина с минибаром. В голове крутилась мысль о том, что я не смогу дойти до конца - ни в этот раз. Есть люди, которые приезжают, проходят часть, потом приезжают вновь и проходят ещё часть. Это зависит от графиков отпусков, различных условий и т.д. Так и я на тот момент с легкой досадой решил, что в этот раз я не дойду до конца. Не дойду в этот раз – дойду в следующий.

Тогда-то я и начал понимать, что нужно мне. В тот момент я решил, что всё будет лучше с этого дня, ибо я знаю, что нужно мне, прежде всего. Мне нужен отдых и здоровье особенно. С гнетущим решением о прекращении гонки ко мне пришла какая-то спокойная благодать и чувство защищённости. Я попивал чай и смотрел интересный испанский клип, в котором парень что-то пел в ряду спортсменов спринтеров, готовящихся к старту. Они рванули с места в один момент и умчались, а он так и остался на стартовой линии. Потом, продолжая петь и пританцовывая, он оказался у финиша дистанции, пройдя мимо спортсменов, застывших в воздухе. Этот клип меня очень воодушевил. Очередной знак, прикинул я и, с улыбкой побрёл в своё гнездо для обретения здоровья и гармонии. Мимо меня, улыбаясь, проходили старики - пилигримы, которых я обгонял когда-то ещё вначале пути. Теперь они были впереди, а я, наконец, догнал себя, и пришло время остановиться.

Был полдень, я отдал себе приказ – «Обмазаться целебными мазями, есть, пить, слушать приятную музыку в плеере, отдыхать в положении «лежа» до завтрашнего утра. Время подъёма по желанию. Утром определить своё состояние и принять решение по дальнейшему продвижению». Я окончательно снял с себя все обязательства данные собой же по расстояниям и нормативам. Я оставлял за собой право утром никуда не идти и валяться хоть целую неделю, если возникнет желание. Приют был дешёвым, свободным, магазин был рядом, розетка находилась прямо возле моей кровати – в общем комфорт.

Валяясь, уплетая вкусные и полезные продукты, моё чувство целостности и единства с собой вновь проявилось, но уже в более сильной форме. Я вдруг увидел себя эдаким отшельником, который не торопится, но и никакой шквальный ветер не собьёт его с пути, ибо он знает, что и когда надо делать. Мне захотелось позвонить домой, отцу, который очень переживал за меня и сказать ему, что у меня всё хорошо – теперь всё будет хорошо. Так и сделал.

Проснулся я в 9 утра. Все пилигримы, кто останавливался на ночлег в этом приюте, уже ушли. Не спешно я приготовил себе завтрак и внимательно присмотрелся к своим ощущениям. Тело чувствовало себя нормально, дух был спокойным и бодрым. С кофеем я сел во дворе. Стояла утренняя прохлада, ветра не было, на небе были редкие тучи. Редкие пилигримы, цепляя край улицы, на которой находился приют, поднимались выше и исчезали за домом. Я захотел идти.

В потоке пилигримов мне сразу встретились знакомые. Среди них был и Роберт, молодой испанец, который на день раньше меня понял, что пора остановиться.

Мой путь лежал в приятный город Каррион де лос Кондес, где произошли весьма добрые и светлые, по моему мнению, события.

Часто в Пути я думал о проблемах, которые я создал себе, прикупив неправильную обувь.

И, ещё больше, я загнал себя в проблемы своим желанием, сохранить эту обувь, и ходить в ней по возращении. Может даже где-то хвастаться – мол, в этих крутых кроссовках я отшагал 700 км! Но уже на тот момент за моими плечами было около 200 км, которые я прошёл в моих домашних синих тапочках. Тапочки, которые я когда-то купил, чуть ли не на сдачи, самые простые, из цельного куска пластика - немного маловаты и поэтому я хотел их выкинуть всё время, сколько они у меня были. И вот теперь я сижу в них же дома и печатаю этот рассказ.

А крутые кроссовки я положил в мусорное ведро в том самом славном городке Каррион де лос Кондес и купил там себе скромные кроссовки, которые сослужили мне верой и правдой до победного конца шествия. И я бы не сказал, что бывшие крутые кроссовки оказались плохими. Просто они были не разношены, и нога была не окрепшей. Нам бы попозже встретиться было в самый раз - так я думал лёжа в постели и поправляясь от болезни в одном из промежуточных городков. Кроссовки очень классные и красивые, но.....

Так и в обыденной жизни, стремясь к лучшему, я нашёл девушку, которая, по моим взглядам, подходила мне идеально, и я соответствовал ей. Но в итоге я не был ещё достаточно крепким, что бы строить эти отношения и она оказалась ещё слишком твердой. Так и расстались.

В этом городке был некий переломный момент моего Пути. Там я приобрёл подходящие кроссовки, там я присутствовал на мессе, в которой пилигримов отдельно благословили на Путь. Там в приюте приветливые скромные монашки с тёплыми чертами лиц растопили во мне лёд всех моих переживаний и болезней. Они приготовили общий ужин, а после рассказывали о Пути. Перед сном они устроили небольшой концерт для пилигримов и всем вручили по символической звезде, заботливо вырезанной из цветной бумаги. Всё это воодушевило меня и наполнило пространство незримым светом и теплом.

В блаженном настроении я отправился в спальный зал, который находился под сводами крыши монастыря. Народ уже готовился ко сну. Откуда-то вернулась компания из трёх корейских девушек и улыбчивого лысого испанца Роберта. Они весело шутили и смеялись. Сделав некоторые записи, я уснул.

Сон:

Подвальное помещение, узкое, старая каменная кладка стен побелена. Довольно светло. Три монаха молятся, изредка обращая внимание на меня. Серьёзная атмосфера ритуального процесса, и я прерываю его такой вот фразой:

- А вы знаете, что сегодня умер Курт Кобейн?

Это известный музыкант, по меньшей мере, но я никогда не вникал в его творчество и не упоминал его вообще, а тут… на тебе… Монахи серьёзно засуетились и стали посыпать мелом все вокруг, включая меня, себя и иссохшее тело, которое появилось из ниоткуда. Страшно не было. Скорее интересно…

Потом мне приснилась толстая монашка. Она с артистизмом жаловалась мне:

- На заднем дворе монастыря у нас сад. В нём растут яблони, за которыми следит наш настоятель. Иногда я прокрадываюсь в сад и «тырю» яблоки. Когда настоятель видит это, он даёт мне «пендаля».

Я засмеялся и проснулся. На Яву я продолжал тихо смеяться, вспоминая этот факт.

Прошло около 20 минут. Я записывал сон и услышал, как одна из кореянок поёт. Она спала на втором ярусе в пяти метрах от меня, и ля-ля-кала что-то по-детски. Её пение было оценено не только мной. Как оказалось, в ту ночь счастливой бессонницей страдал не я один. Некоторые пилигримы утром вспоминали о ночном пении с улыбкой. Корейская девочка всё отвергала, смеялась и краснела.

В ту ночь мне ещё снилось, как я быстро иду по району города, мимо учебного заведения. Со всех сторон ко мне подходят «поцанчики» и на манер «гопарей» просят сигаретку. Я понимаю, что останавливаться в этом случае не желательно и прохожу, стараясь не реагировать. Мне приходилось общаться с молодыми подозрительными людьми, кто изощренно оперирует словами и речевыми оборотами. Ребята эти не самые доброжелательные и могут «развести» тебя не только на сигарету. Меня это сильно бесило, так как они вынуждали играть меня «по своим правилам и на своей территории». Я часто попадался на эту удочку раньше, но и извлёк много полезного для себя из общения с «гопниками». Все компании остаются позади и вероятные опасности, казалось бы, миновали, но ещё один, вдруг оказывается на моём пути. Я останавливаюсь. Он начинает «базарить» а я сразу бью ему в «табло» и спешно ухожу.

На одном из привалов я встретился взглядом с девушкой. Мы поприветствовали друг друга и представились. Аня приехала из Восточной Германии для прохождения по Дороге Сантьяго. Начала она Путь в одном из приграничных пунктов Франции, который находится ещё дальше, чем традиционный начальный город Сан Жан. В общем, туристический опыт и внутренняя сила разрушали перед ней ограничения по расстояниям и погодным условиям. Помимо этого, Аня - это человек весьма богатых жизненных взглядов. Она прошла в свои 27 лет уже не один путь и была интересным собеседником. Она несла в себе весомый багаж знаний о жизни и смерти, о духовном пути и самопознании. С ней мы шли вместе с того момента. Не всегда мы были рядом, но её присутствие и сила чувствовались на протяжении остального пути. Я не стремился поспевать за её быстрым ритмом ходьбы, так как сам ещё не окреп да и не хотел бежать за кем-то. Мы расходились, каждый раз понимая, что следующей встречи может не быть, и я особо не думал об этом. Но когда мы встречались вновь - дико радовались. Так мы пересекались с завидной частотой. Она учила немного русский по обязательной программе в начальных классах школы. Помнила только вопрос " Что это? " и произносила его так смешно, что это был наш общий позывной при встрече - мало кому понятный. Мы шли вместе под дождем и ветром, обсуждали многие моменты из жизни, рассказывали друг другу о причинах приведших нас на Путь. Она хорошо говорила на английском и это помогало нам разговаривать даже на изощрённые духовные темы. Бал случай, когда мне было не под силу шагать, и я остановился чтобы заклеить мозоли. Уверенный ритм ходьбы на тот день для меня был закончен, но она не пошла дальше одна, как бы сделал я. Сказав, что не бросит меня, она стала рассуждать о том, как правильно чинить ногу. Что-то мёртвое во мне стало оживать и цвести.