Сон «Испанка финиш».

Испанка приснилась мне ещё один раз. Мы стояли с ней, как мне помнится на новом мосту, в Ростове. Я сказал, что мне нужно идти, и мы тепло попрощались. Она аккуратно прикоснулась к моим губам пальцами руки, как бы на прощанье. Я улыбнулся и понёсся по улицам города. Это был бег, но напоминал он больше скольжение. Очень быстрое скольжение по улицам на перегонки с толпами людей. Я помню, как, обогнав всю толпу, мне оставалось обойти только какую-то старушенцию, которая упорно скользила вперёд и локтями отталкивала обгоняющих. Я рывком оставил её позади, и передо мной осталась пустая дорога. На большой скорости я скользил и корректировал движение, отталкиваясь от бордюров и выступов домов.

Утро. Ещё не расцвело. Альберге, стенами для которого служит старая церковь. Завтрак. Счастливые напутствия от служащих приюта. Дорога. Истоптанный тысячами пилигримов подъём-серпантин, местами выложенный камнем и огороженный порогами из вбитых брёвен и проволоки. Молчание – только звук шагов и шуршание камней под подошвой. Выходя ранним утром в дорогу, когда что-то внутри ещё спит, не хочется разговаривать и эти часы проходят в тишине собственных мыслей. Впереди идёт Хуан Карлос – худой, коротко стриженный, борода, скорее напоминающая давнюю небритость, седина, очки, с виду ему 45, снаряжение любительское, но бывалое. Постоянно улыбается. Наше знакомство с ним началось не самым лучшим образом. Он смеялся и показывал пальцем на мои обрезанные кроссовки шесть дней назад. Это не сильно меня волновало. Мы представились. Он назвал свой родной город в Испании, а я назвал Ростов-на-Дону и пояснил, что это Кавказ. Он знал о недавних конфликтах, на нашем горячем Кавказе и произносил парой название горячих точек известных мне. Сначала мне казалось, что он не достаточно осведомлён о жестокости, которая была присуща кавказским конфликтам. А когда некоторое легкомыслие его на эту тему превысило норму, я резко возразил. Сумев найти нужные слова на испанском, не скрывая амбиций, я выложил, что многие люди там расстались с жизнью, что моего отца эта война не обошла стороной, и легкомыслие на эту тему я не приветствую. Получилось это сказать ровно так, как надо – без раздражения, без лишних слов, но и достаточно ёмко. С того момента наше общение стало весьма дружественным и вежливым.

Серпантин. Где-то виднеется рассветное зарево. Опять вверх. А я полагал, что Фонсебадон – это вершина горы. Вверх, вверх…. Вот оно!!! Восходящее солнце. Диск начал появляться из-за горизонта, окрасив ярким светом небесный свод. Вершина горы, но дорога ещё идет вверх. Стоят люди. Это пилигримы, которые остановились на небольшой, удобной для обзора площадке и смотрят на восход, заворожённые этим невероятным зрелищем. Горы не скрывают горизонт, они разошлись по бокам, оставив между собой большое плато, и восходящее солнце пролило свет на поля и луга. Кусты, деревья и холмы отбрасывают чёткую и длинную тень. Небо чистое. Диск вышел на две трети, свет наполняет ночную горную сырость теплом. Горстка людей, замерев на вершине, смотрят на солнце. Среди них, ставшая мне милой, Аня и Мегель – пожилой испанец.

Хуан Карлос и я выбрали место для перерыва и перекуса. Горы окружали нас со всех сторон, а меня наполняло чувство одиночества и силы. Мы отдыхали. По знакомой походке, вдалеке, я распознал Аню и крикнул " Что это? " и в ответ услышал радостное " Что это? " - наше маленькое правило встречи.

Мои ноги к тому моменту уже окрепли, и крутой спуск давался успешно. Я не торопился срезать углы троп, бережно обходил все перепады, заботясь о своих ногах. Сложно было отвечать на постоянные вопросы Хуана Карлоса. Он говорил то об истории, то о политике и на родном испанском языке. Сперва, я начал замечать, что несколько утомился, а потом и вовсе как силы уходят от меня. Понять, что тебе говорят, а потом ещё и ответить на испанском языке – сложное дело, особенно когда не соображаешь ни в теме, ни в языке. В пути это занимает много сил, и я попросил притихнуть его, если он, конечно, не умеет разговаривать на русском. Он стих, но не надолго. Опять раздались вопросы. Приблизительно поняв суть вопроса, я отвечал на русском языке, как ни в чем не бывало, иногда вставляя испанские и английские словечки. После спрашивал:

- Comprendos?

- Si, si! – отвечал он с серьёзной иронией.