Примечания 6 страница. Привязанность пробуждает желание быть хорошим множеством способов, и каждый из них важен по-своему

Привязанность пробуждает желание быть хорошим множеством способов, и каждый из них важен по-своему. Вместе они делают возможной передачу стандартов приемлемого поведения от одного поколения к другому. Один из источников желания ребенка быть хорошим - это то, что я называю «совестью привязанности», его врожденной «охранной сигнализацией». Она удерживает ребенка от действий, которые могут вызвать недовольство родителей. Сло­во совесть происходит от старославянского «ведать»*, то есть знать. Здесь оно используется не в значении нравственного регулятора, а в базовом значении - внутреннее знание, которое, в данном случае, служит для предотвращения конфликтов с родителями.

Сущность совести привязанности - в страхе разлучения. По­скольку привязанность так много значит, важнейшие нервные цен­тры мозга привязанности работают как сигнализация, вызывая чув­ство дискомфорта и смятения, когда мы находимся в разлуке с теми, к кому привязаны. Первое время такую реакцию у ребенка вызывает ожидание физического разлучения. Когда физическая привязан­ность перерастает в психологическую, основной причиной тревож­ности становится переживание эмоциональной разлуки. Ребенок будет страдать, предчувствуя или испытывая на себе неодобрение или разочарование со стороны родителя. Любое действие, способное расстроить родителя, оттолкнуть его или явиться причиной его от­чуждение, вызовет в ребенке тревогу. Совесть привязанности будет держать поведение ребенка в границах, установленных родительски­ми ожиданиями.

Совесть привязанности может стать основой нравственности ре­бенка, но ее естественной функцией является поддержание связи с объектом первичной привязанности. Если изменятся действующие привязанности ребенка, совесть привязанности будет помогать ре­бенку избегать того, что может расстроить новый объект привязан­ности или повредить близости в новых отношениях. Только когда личность ребенка разовьется настолько, что он сам сможет форми­ровать независимые ценности и суждения, его совесть также станет более зрелой и независимой, устойчивой во всех ситуациях и взаимоотношениях.

Хотя опасение потерять связь с теми, кто предан ему и беспокоится о его благополучии и развитии, идет на пользу ребенку, родители

* В оригинале - conscience от лат. conscientia - знание (от лат. глагола conscire - знать). - Прим. переводчика.

должны понимать, что недопустимо использовать это знание в своих целях. Никогда нельзя намеренно заставлять ребенка переживать чувствовать себя виноватым или пристыженным, чтобы сделать его лучше. Злоупотребление совестью привязанности может стать при­чиной острого чувства неуверенности ребенка и может привести к тому, что ребенок полностью закроется, боясь, что его снова ранят Никакие сиюминутные улучшения в поведении ребенка не стоят та-ких огромных жертв.

Сбои в работе совести привязанности могут возникнуть не только из-за ориентации на ровесников, но чаще всего проблемы появля­ются, когда она начинает служить отношениям с ровесниками, а не с родителями. В этой ситуации совесть не перестает функционировать, но направлена она не на родителей, а на сверстников ребенка, Это приводит к двум нежелательным последствиям. Родители ли­шаются помощи совести привязанности как инструмента влияния на поведение ребенка, а сама совесть обслуживает теперь отношения с ровесниками. Нас шокируют изменения в поведении ребенка, вы­званные ориентацией на ровесников, потому что нормы, принятые в их среде, коренным образом отличаются от приемлемых для ро­дителей. Аналогичным образом, поведение, отдаляющее ребенка от родителей, и поведение, отдаляющее его от ровесников, отличаются, как небо и земля. Совесть привязанности оказывается на службе у нового господина.

Когда ребенок пытается угодить ровесникам, а не родителям, это значительно снижает его мотивацию быть хорошим для родителей. Если ценности ровесников отличаются от ценностей родителей, поведение ребенка меняется соответственно. Это изменение пове­дения свидетельствует о том, что ценности родителей не были по-настоящему усвоены ребенком, не были приняты им, как свои собственные. Они работали только в качестве инструмента угождения.

Дети не усваивают ценности - не принимают их полностью - до подросткового возраста. Поэтому перемены в поведении ориенти­рованного на ровесников ребенка не означают, что его ценности из­менились, они говорят только о смене направления его инстинктов привязанности. Родительские ценности, такие как обучение, работа на результат, стремление к совершенству, уважение общественны^ норм, стремление к реализации своего потенциала, развитие cвoих талантов, поиски своего призвания, уважение к культуре, часто заменяются сиюминутными ценностями сверстников. Внешность, развлечения, симпатии ровесников, совместное времяпрепровождение, встраивание в субкультуру, поддержание отношений друг с другом начинают цениться выше, чем образование и реализация собственного потенциала. Родители часто ведут с детьми беседы о ценностях,

осознавая, что для их ориентированных на ровесников детей, ценности - не более чем стандарты, которым они, дети, должны следовать, чтобы заслужить одобрение группы ровесников.

Случается так, что мы теряем влияние на наших детей именно в тот момент, когда оно было бы наиболее уместным и необходимым, когда оно могло бы помочь нам передать детям наши ценности и убеждения. Обучение ценностям требует времени и длительных дис­куссий. Ориентация на ровесников лишает родителей этих ресурсов. Таким образом, ориентация на ровесников останавливает нравствен­ное развитие личности.

Стремление быть плохим - это констатация желания быть хоро­шим. Указывая ребенку, что такой-то вид поведения порадовал бы нас или что мы гордимся чем-то, что сделал ребенок, или рады этому, мы можем только ухудшить ситуацию. Негативная сторона биполярной природы привязанности, о которой говорилось в главе 2, заключается в том, что она провоцирует поведение, противоположное желаемому. Именно это случилось в отношениях Мелани с ее матерью. Когда ре­бенок сопротивляется контакту с нами, не желая больше нам угож­дать, он инстинктивно отталкивает нас и старается вызвать наше раз­дражение. Мелани шла на все, чтобы досадить своей матери. Может показаться, что ориентированный на ровесников ребенок специаль­но провоцирует нас, и отчасти это верно, но следует помнить, что он действует инстинктивно и ненамеренно. Все мы, будучи субъектами привязанности, ведомы инстинктами и импульсами. Если мы хотим дистанцироваться от кого-то, стремление угодить этому человеку становится для нас противоестественным, неправильным и нелогичным.

Зарабатывать одобрение своих ровесников, одновременно оставаясь хорошим для родителей, ребенку не по силам.

И последнее предупреждение. Желание ребенка быть хорошим в глазах родителя - это мощная мотивация, значительно облегчающая процесс воспитания. Это желание нужно взращивать, ему нужно до­верять. Мы навредим нашим отношениям с ребенком, если не будем верить в его желание быть хорошим, когда оно на самом деле суще­ствует: например, обвиняя ребенка в дурных намерениях, если он демонстрирует неприемлемое для нас поведение. Такие обвинение могут очень быстро запустить механизмы зашиты в подсознании ре­бенка, повредить нашим с ним взаимоотношениям и заставить его считать себя плохим. Для ребенка слишком рискованно продолжать стремиться быть хорошим в глазах родителя или учителя, который не верит в его добрые намерения и, следовательно, думает, что к нему, ребенку, надо применять метод кнута и пряника. Это порочный круг. Внешняя мотивация поведения, основанная на поощрениях и наказаниях, только разрушает бесценную внутреннюю мотивацию быть хорошим, делает использование таких искусственных мер не­обходимым по умолчанию. Одной из лучших инвестиций в легкое родительство является вера в желание ребенка быть хорошим.

Многие существующие методы управления поведением, базиру­ющиеся на внешней мотивации, идут напролом там, где следовало бы проявить осторожность. Так называемая «теория естественных последствий» - один из таких примеров. Сущность этого дисци­плинарного метода состоит в том, чтобы сформировать в сознании ребенка связь между нежелательными поступками и санкциями, к ним применяемыми. Проблема в том, что эти санкции выбирают ро­дители, в соответствии с логикой, которая понятна им, но не детям. То, что родителю кажется естественным, может быть воспринято ре­бенком как произвол. Если последствия на самом деле естественные, почему их наступление зависит от воли взрослых?

Некоторые родители рассматривают доверие лишь в отношении к конечному результату, а не к базовой мотивации. Для них, вера это не инвестиция, а то, что нужно еще заслужить. «Как я могу тебе верить», - говорят они, - «если ты не делаешь того, что обещаешь или если ты солгал мне?» Даже если ребенку никогда не удавалось соответствовать нашим ожиданиям или следовать своим собствен­ным намерениям, мы все равно должны доверять его желанию быть хорошим для нас. Отказаться от этой веры - значит лишить попут­ного ветра его паруса и ранить его в самое сердце. Если желание быть хорошим для нас не вознаграждается и не взращивается, у peбёнка больше не будет причин стараться соответствовать нашим ожиданиям. Именно желание детей быть хорошими, а не их способность отвечать нашим требованиям, заслуживает нашей веры.

Противление: почему дети становятся непослушными

«Выне имеете права командовать мной», - неожиданно стала отвечать семилетняя Кирстен ошеломленным родителям на любые просьбы. Девятилетний Шон, с каждым днем становившийся все менее управляемым, повесил на двери своей комнаты огромную табличку «Не входить!» Общение подростка Мелани со своими ро­дителями ограничивалось знаками неповиновения: угрюмое выра­жение лица, пожатие плечами, самодовольная ухмылка. Поведение девочки только ухудшилось с тех пор, как ее отец начал делать ей полные ярости, но абсолютно неэффективные замечания вроде «сотри эту дурацкую улыбочку с лица».

В предыдущей главе я показал, что, как только ребенок начинает ориентироваться на ровесников, мы теряем его привязанность и свою родительскую силу. Родителям Шона, Мелани и Кирстен пришлось нелегко уже после этих двух ударов, но ими все не ограничилось. Есть еще один инстинкт, который, искаженный ориентацией на ровесников, создает хаос в детско-родительских отношениях ипревращает в ад жизнь любого взрослого воспитателя. Талантливыйавстрийский психолог Отто Ранк метко назвал его «противлением».

Противление - это автоматическое инстинктивное сопротивле­ние любому насилию. Этот инстинкт пробуждается, если человек чувствует, что его пытаются контролировать или давят на него для извлечения собственной выгоды. В его крайнем проявлении, этот инстинкт можно наблюдать в конце второго года жизни - да, речь о тех самых «ужасных двухлетках». (Если бы двухлетние дети уме­ли навешивать ярлыки, они, наверное, описали бы своих родителей как проходящих через «кризис тридцатилетних»). Противление обязательно возвращается на сцену в подростковом возрасте, но оно может быть активировано в любой период - многим взрослым это знакомо.

В первой половине двадцатого века Отто Ранк заметил, что про­тивление представляет собой одну из самых серьезных трудностей на родительском пути. Он писал это в то время, когда привязанности детей в большинстве своем были все еще направлены к взрослым. Следовательно, противление - это нормальное состояние для ребен­ка, но по причинам, которые я скоро объясню, ориентация на ровес­ников значительно усилила его.

Никто не любит, когда им помыкают, в том числе и дети - вернее сказать, особенно дети. Мы по себе знаем, что давление может встре­тить инстинктивный отпор, но почему-то забываем об этом, общаясь с детьми. Понимание противления может спасти родителей от замешательства и конфликтов, особенно когда необходимо разобраться в поведении ориентированного на ровесников ребенка.

Противление проявляет себя тысячами способов. Оно может про­звучать инстинктивным «неть!» ходунка, фразой «Ты не можешь командовать мной» ребенка постарше, стать причиной упрямства, непослушания или демонстративного неповиновения. О нем можно догадаться по манере общения подростка. Противление может вы­ражаться через пассивность, промедление или действия, противопо­ложные ожидаемым. Оно может явиться в виде лени или отсутствия мотивации. Его выдает склонность к спорам и воинственный на строй подростков, часто воспринимаемый родителями как дерзость. Многих детей, движимых противлением, увлекает идея нарушить табу и демонстрации асоциальных взглядов. Не важно, как оно вы­глядит, движущая сила у него всегда одна и та же: инстинктивное сопротивление давлению.

Простота этой силы абсолютно не соответствует многогранности и сложности проблем, которые она создает - для родителей, учителей, и всех, кто находится рядом с детьми. Уже сам факт того, что что-то для нас важно, может стать для ребенка весомой причиной этого не делать. Чем больше мы давим на своих детей, заставляя их есть овощи, убираться в своих комнатах, чистить зубы, выполнять домашнюю работу, напоминая им о хороших манерах или о внима­тельном отношении к братьям и сестрам, тем меньше они склонны выполнять наши просьбы. Чем более настойчиво мы требуем, что­бы они не ели нездоровую пищу, тем больше они стремятся делать именно это. «Чем чаще ты говоришь мне есть овощи, тем меньше мне хочется это делать», - сказала как-то одна склонная к само­анализу четырнадцатилетняя девочка своему отцу. Чем яснее мы выражаем наши ожидания, тем больше они фокусируются на том, чтобы их не выполнять. Все это может происходить даже в самых нормальных и естественных обстоятельствах - то есть, когда дети привязаны к воспитывающим их взрослым. Если дети недостаточ­но сильно привязаны к своим воспитателям, они будут воспри­нимать усилия взрослых по поддержанию своего авторитета как попытки «верховодить». Подменяя собой естественные привязан­ности ребенка, ориентация на ровесников усиливает сопротивле­ние всеми возможными средствами. Инстинкт противления может стать бесконтрольным.

Противление растет, когда привязанность ослабевает

Базовое сопротивление насилию обычно сдерживается, если не полностью блокируется, привязанностью. Это мы тоже знаем из собственного опыта: когда мы влюблены, ни одно желание наших воз-

любленных не кажется нам чрезмерным. А требования человека, с которым мы не чувствуем связи, мы очень вероятно проигнорируем. Ребёнок, который хочет быть близок с нами, скорее всего, будет стараться соответствовать нашим ожиданиям. Наставления относительно того, как быть и что делать, помогают такому ребенку в стремлении угодить родителю.

Но если противление вырвано из контекста привязанности, это уже совершенно другая история, особенно в случае с детьми, недо­статочно зрелыми для того, чтобы понимать, как работает их соб­ственный разум. Ожидания теперь становятся источником давления Если тебе говорят, что тебе делать - тобой помыкают. Послушаться - значит капитулировать. Даже относительно зрелые взрослые мо­гут так реагировать, так что говорить о детях, сознание которых пока только развивается? Если вы пытаетесь управлять дошкольником с которым у вас не сформированы взаимоотношения - готовьтесь к тому, что вам открыто бросят вызов или, в лучшем случае, проигнорируют. Маленькие дети не склонны слушаться тех, с кем они не чувствуют связи. Выполнение требований людей, не входящих в круг привязанностей ребенка, идет вразрез с его чувствами.

Поведением незрелых подростков часто управляет та же самая сила, хотя способ ее выражения бывает уже не столь невинным. В ситуациях, когда люди, к которым они не привязаны, говорят, что им делать, противление может стать их основной реакцией на мир взрослых. Крайне ориентированная на ровесников четырнадцати­летняя девочка, которую отправили в интернат, потому что против­ление сделало ее абсолютно неуправляемой, в конце концов, была исключена и из него по той же самой причине. Я спросил ее, почему она совершила некоторые из наиболее жестоких поступков, которые ей приписывали. В ответ она пожала плечами и сказала, как само со­бой разумеющееся; «Потому что от нас этого не ожидали». Этот от­вет был для нее столь очевидным, что она, казалось, не понимала почему я вообще задаю вопрос.

Когда у ориентированных на ровесников, движимых противле­нием детей спрашивают, что для них важнее всего, очень часто они отвечают: «Не позволять никому командовать мной». Их против­ление так сильно и всеобъемлюще, что взрослым они кажутся неу­правляемыми и неисправимыми. Врачи ставят таким детям диагноз «вызывающе оппозиционное поведение». Но своим появлением эта «оппозиционность», или противление, обязана нарушению привя­занностей ребенка. Дети просто следуют своим инстинктам, не по­винуясь тем людям, с которыми они не чувствуют связи. Чем больше ребенок ориентирован на ровесников, тем сильнее он сопротивляется влиянию своих взрослых воспитателей. То, что мы называем поведенческими расстройствами, в некоторых случаях оказывается проявлением социальных дисфункций.

Инстинкт противления бросает вызов нашим представлениям о детях. Все наши действия основаны на убеждении, что дети должны быть всегда одинаково восприимчивыми к указаниям, получаемым

от ответственных за них взрослых. Дети, действительно, по природе своей податливы, но только в контексте связи и только когда привя­занность достаточно сильна. Подрывая привязанность детей к родителям, ориентация на ро­весников заставляет инстинкт противления работать против тех са­мых людей, к которым ребенок должен обращаться за указаниями и наставлениями. Ориентированные на ровесников дети инстинктив­но сопротивляются даже самым справедливым требованиям родите­лей. Они упираются, «бастуют», не соглашаются с нами, спорят или делают противоположное тому, что от них требуется.

Родителям даже не нужно говорить что-либо, чтобы запустить механизмы противления в ориентированном на ровесников ребенке. Если кто-то способен прочитать наши мысли и понять, чего мы хо­тим, так это наши дети. Когда нас, родителей, заменяют ровесники, это понимание наших желаний никуда не уходит. Исчезает привя­занность к нам, которая могла бы сделать выполнение нашей воли приятным. На смену желанию соответствовать приходит стрем­ление противоречить. Даже если родитель не произнесет ни слова, ориентированный на ровесников ребенок будет чувствовать, что его обременяют, на него давят, им манипулируют.

Движущей силой, запускающей трудности, с которыми сталкивались родители Кирстен, Шона и Мелани, была сила противления, искаженная и преумноженная ориентацией на ровесников. Простые

просьбы выводили детей из себя. Требования отклонялись. Ожидания оборачивались против родителей. Чем важнее была просьба для родителей, тем меньше дети были склонны ее выполнять. Чем больше отец Мелани пытался командовать ею, тем яростнее сопротивлялась егодочь. Проблема была вовсе не в том, что родители делали неправильно: ориентация на ровесников сделала инстинкт противления их детей всеобъемлющим и устойчивым.

Естественная функция противления

Хотя в общении с оппозиционно настроенным ребенком противле­ние нас раздражает, в правильном контексте оно, как и все другие естественные инстинкты, служит благим и важным целям. Оно вы­полняет двойную функцию развития. Его первичная роль - защи­щать ребенка от указаний и влияния людей, не являющихся частью круга привязанностей ребенка. Оно необходимо, чтобы чужие люди не могли сбить ребенка с пути или управлять его волей.

Противление также способствует развитию собственной воли ребенка и его независимости. Все мы в начале жизни совершенно беспомощны и зависимы, но итогом естественного взросления яв­ляется созревание самостоятельной личности со свободной волей. Длинный переход от младенчества во взрослую жизнь начинается с попыток совсем маленького ребенка двигаться в сторону отделения от родителей. Противление сначала проявляется в ходунковом воз­расте, помогая малышу справиться с задачей индивидуации*. По сути, своими постоянными «нет» ребенок воздвигает вокруг себя ограждение. За этим ограждением он поэтапно знакомится с тем, что он любит, а что - нет, что его радует, а что вызывает отвраще­ние, не сталкиваясь с необходимостью преодолевать влияние бо­лее мощной воли своих родителей. Противление можно сравнить с маленькой изгородью, которая оберегает свежезасеянную лужайку от грубых сапог. Поскольку первая нежная травка только начинает пробиваться, защитный барьер должен оставаться на месте до тех пор, пока собственные идеи, мнения, инициативы и перспективы ребенка не укоренятся и не станут достаточно сильными, чтобы вы держать даже пренебрежительное отношение, оставаясь в целости и сохранности. Без такой защитной изгороди, зарождающаяся воля ребенка не сможет выжить. В подростковом возрасте противление служит той же самой цели, помогая молодому человеку ослабить свою психологическую зависимость от семьи. Оно появляется в то время, когда чувство самости должно высвободиться из семейного

Индивидуация в биологии - это создание отдельных особей, или возникновение взаимозависимых функциональных единиц при формировании колоний - Прим. редактора.

кокона. Чтобы разобраться, чего мы хотим, мы должны получить свободу не хотеть. Оставляя в стороне ожидания и требования ро­дителей, противление помогает расчистить место для развития собственных мотивов и наклонностей ребенка. Таким образом, против­ление - это естественная движущая сила, проявляющаяся в жизни всех детей, даже тех, у которых привязанности не нарушены.

У большинства привязанных к взрослым детей, противление, хоть и возвращается периодически, но быстро проходит. Оно ограничи­вается ситуациями, в которых давление, применяемое взрослыми, чтобы призвать ребенка к порядку, превосходит силу привязанности, которой располагает взрослый в конкретной ситуации. Полностью избежать подобных моментов не удастся. Но мудрый родитель, до­веряющий своей интуиции, сможет свести их к необходимому мини­муму, к ситуациям, когда обстоятельства или благополучие ребенка требуют, чтобы взрослый диктовал свою волю. Если мы не осознаем действия привязанности и противления, мы можем не почувство­вать, где пролегает граница между ними. Мы можем нечаянно пере­йти границу, даже когда в этом нет нужды.

Нам может казаться, например, что наш ребенок упрям или свое­волен и что нам необходимо вмешаться и переломить его упорство. В действительности, о маленьком ребенке вообще нельзя сказать, что у него есть воля, если под ней понимается способность человека знать, чего он хочет, и идти к своим целям, несмотря ни на что. «Но мой ребенок на самом деле упрямый», - настаивают многие родите­ли. - «Если он чего-то захочет, то будет настаивать на своем, пока я не соглашусь или не выйду из себя». В этом примере описана не воля, а жесткое, полное одержимости цепляние за то или иное желание. Одержимость по своей настойчивости напоминает волю, но имеет ничего общего с ней. Ее сила идет из подсознания, и она управляет личностью, в то время как человек с истинной волей сам управляет своими намерениями. Оппозиционность ребенка - это не выражение его воли. Что она показывает - так это отсутствие воли, которое позволяет человеку только реагировать на обстоятельства,

но не действовать, основываясь на свободном и сознательном процессе выбора.

Часто противление принимают за силу характера ребенка, считают его проявление целенаправленной попыткой идти по своему собственному пути. Но сильной здесь является защитная реакция а не сам ребенок. Чем слабее воля, тем сильнее противление. Если бы ребенок действительно обладал внутренней силой, он бы так не боялся родителя. Вместо того чтобы управлять ситуацией, ребенок чувствует, что им управляют. Его дерзость - не проявление истин­ной независимости, а результат ее отсутствия.

Противление случается с ребенком, а не инициируется им самим. Оно может застать врасплох самого ребенка, точно так же, как и ро­дителя, и является отличной иллюстрацией универсального прин­ципа, что на каждое действие найдется противодействие. Проявле­ния этого принципа известны нам из физики: например, для каждой центростремительной силы должна быть сила центробежная. По­скольку противление является противодействием, мы вызываем его к жизни каждый раз, когда наше желание навязать что-либо ребенку превосходит его желание быть связанным с нами.

В идеале, противление должно возникать не как автоматическое противодействие, но как здоровое стремление к независимости. Ре­бенок будет отклонять помощь взрослых, желая сделать все само­стоятельно; он будет сопротивляться нашим указаниям для того, чтобы найти собственные причины выполнить то или иное действие. Он будет отвергать наши наставления, чтобы найти свой собствен­ный путь, чтобы узнать самого себя, чтобы найти верный для себя момент и набор действий. Ребенок будет сопротивляться всему, что, по мнению родителей, делать «следует», чтобы определить свои соб­ственные предпочтения. Но, как я объясню позже, сдвиг в сторону истинной независимости может произойти, только когда ребенок привязан к взрослым и чувствует себя в полной безопасности (под­робнее об этом - в главе 9).

Пятилетний ребенок, чьи отношения с родителями стабильно по­зитивны, может с пеной у рта доказывать неверность прописных ис­тин вроде «небо голубое». Родителю, возможно, покажется, что ре­бенок специально упрямится или старается отличаться. Но на самом деле, мозг ребенка просто блокирует любые идеи или мысли, кото­рые не родились в его голове. Все, что ему чуждо - отбрасывается, чтобы дать простор его собственным идеям. Конечная мысль - «небо голубое» - может остаться неизменной, но только если она станет его собственной идеей; оригинальность - вот что для него важно.

Когда противление служит поискам независимости, оно действует, как психологическая иммунная система, включая защитную реакцию против всего, что не зародилось в самом ребенке. Пока родитель оставляет ребенку простор для личностного становления и подпитывает его потребность в автономии, так же, как и в привязанности, развитие прогрессирует. Даже с таким противлением не всегда легко правиться, как заметил Отто Ранк, но оно не всеобъемлюще - нискажает все наши взаимоотношения с ребенком - и определенно служит благой цели. Оно обслуживает ключевые задачи развития зрелой независимости.

Если развитие проходит по оптимальному сценарию и ребенок делает успехи на пути к превращению в самостоятельную личность, потребность в привязанности постепенно исчезает. Когда это про­исходит, взрослеющий ребенок становится еще более чувствитель­ным к принуждению и еще менее поддающимся управлению. Такой ребенок будет чувствовать себя уязвленным, поняв, что к нему от­носятся так, как если бы у него не было своих собственных мыс­лей и собственного мнения, границ, ценностей и целей, желаний и стремлений. Он будет требовать признания себя как отдельной личности. И опять - это хорошая новость. Противление защищает ребенка от того, чтобы он был лишь продолжением кого-то другого, даже если этот кто-то - его отец или мать. Оно помогает появлению автономного, независимого, самостоятельного существа, полного жизненных сил и способного к действиям вне границ своих при­вязанностей.

Когда истинная независимость полностью развивается и насту­пает зрелость, противление затухает. Вместе со зрелостью люди получают способность выдерживать давление противоречивых эмоций. Они могут находиться в противоположных состояниях одновременно: стремиться к независимости, но также сохранять свою приверженность к отношениям привязанности. В конце концов, истинно зрелая личность с собственной свободной волей не нуждается в том, чтобы автоматически сопротивляться воле другогочеловека: она может позволить себе прислушиваться к другим, когда имеет смысл это сделать, или же идти своей дорогой, когда посчитает нужным.

Фальшивая независимость ориентированного на ровесников ребенка

Как всегда, ориентация на ровесников ставит палки в колеса есте­ственной модели развития. Вместо того чтобы способствовать раз­витию независимости, противление обслуживает лишь наиболее примитивные цели защиты ребенка от командования тех, с кем он не хочет поддерживать близость. Для ориентированного на ровесников ребенка такие люди - это его родители и учителя. Вместо того чтобы расчищать путь для истинной независимости, противление защища­ет зависимость от ровесников. И в этом заключается ирония: сила, которая изначально предназначена для помощи в становлении само­стоятельности, под влиянием ориентации на ровесников разрушает саму ее основу - здоровые отношения ребенка с родителем.

В нашем обществе такое искаженное противление часто прини­мают за настоящее, считая его здоровой борьбой личности за авто­номию. Нам может показаться, что реакция противопоставления ориентированных на ровесников подростков - это естественное под­ростковое бунтарство. Два этих явления легко спутать. Вот обычные признаки сопротивления: возражения, отказ от сотрудничества, по­стоянные споры, неподчинение, борьба за территорию, строитель­ство баррикад, которые удержат родителей на расстоянии, асоци­альные установки, фразы вроде: «Ты не имеешь права командовать мной». Тем не менее, противление на службе у привязанности к ро­весникам сильно отличается от естественного сопротивления, под­держивающего настоящую независимость. У взрослеющего ребенка стремление к привязанности и борьба за автономию перемежаются, создавая массу смешанных чувств. Периоды активного противления компенсируются периодами стремления к близости. Когда против­ление появляется как результат ориентации на ровесников, сопро­тивление становится непримиримым и не смягчается никакими ша­гами в сторону близости с родителями. У ребенка редко возникают противоположные импульсы - притяжение направлено только в одну сторону, навстречу ровесникам.