Телемская обитель у Рабле как утопия.

Телемское аббатство — первая утопия, созданная французской литературой. Телемское аббатство описано Франсуа Рабле в первой книге романа «Гаргантюа и Пантагрюэль», в главах с LII по LVII.

В XVI веке Франсуа Рабле в своем романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» использовал слово «Thé lè me», французский аналог греческого глагола θ έ λ η μ α. Так называлось аббатство, обитатели которого руководствовались принципом «делай, что желаешь» (fais ç e que voudrais — фр.) в произведении Франсуа Рабле. Франсуа Рабле был монахом францисканцем, а позже бенедиктианцем и жил в XVI столетии. Со временем он оставил монастырь и начал изучать медицину в Лионе в 1532 году. Именно там он и написал «Гаргантюа и Пантагрюэль» и ещё несколько подобных книг. Повесть рассказывает о приключениях гиганта Гаргантюа. История написана в экстравагантном, сатиричном и даже юмористическом ключе. Однако за юмором скрывается утопическая идея нового общества.

В книге Рабле рассказывает о Телемском аббатстве, построенном гигантом Гаргантюа. Этим произведением Рабле высмеивает институт монашества. Телемское аббатство Рабле строилось по принципам, противоположным принципам монашества[11].

Многие исследователи считают, что Франсуа Рабле писал свое произведение исключительно с христианской точки зрения, хотя по многим пунктам он не был согласен с церковью.[17] Александр Поцетто из Колледжа Святого Франциска Саленского в Аллентауне (США) считает, что на взгляды Рабле сильно повлиял Мартин Лютер. Он проводит много параллелей между Рабле и Франциском Саленским.[21] М. А. Скреч, исследовавший творчество Рабле, находит, что он высмеивает православие.[19] Другой источник свидетельствует, что Рабле высмеивает церковь Мартина Лютера и реформаторов:

«Неформальность встреч адептов Телемского Аббатства Рабле показывает его согласие с Эразмом, который осуждал формализованный ритуал Римской Католической Церкви и называл его „иудейским“. Многие гуманисты и реформаторы отвергли ежедневное фиксированное и общеконфессионное празднество тайной вечери, называя это идолопоклонничеством. По мнению исследователей, Рабле считал, что мессу должны заменить дружеские встречи пантагрюэльцев между собой, сопровождаемые „хлебом“ и „вином“».

Эрих Ауэрбах в 1946 году не согласился ни с одним мнением предшествующих ему исследователей и написал о взглядах Рабле со своей точки зрения:

«Это не оппозиция христианству, но свобода видения, чувства и мысли, которая входит в непрерывную связь со всеми остальными вещами и которая действует в согласии с миром и его богатством разнообразия. В одном можно быть уверенными: Рабле имеет четкую позицию и эта позиция, будучи, на первый взгляд, анти-христианской, для него является проявлением сущности добра и естественного течения жизни».

Брат Жан просит создать аббатство, не похожее ни на какое другое. Поэтому в Телемском аббатстве нет окружающей его стены, нет никакого расписания, в него принимают только «таких мужчин и женщин, которые отличаются красотою, статностью и обходительностью»[1]. Женщинам запрещено избегать мужского общества, аббатство можно покинуть в любое время. Вместо обетов целомудрия, бедности и послушания его обитателям «надлежит провозгласить, что каждый вправе сочетаться законным образом, быть богатым и пользоваться полной свободой»[2]. И вообще, единственное правило устава аббатства гласит «Делай, что хочешь»[3]! Ему же соответствует название аббатства, которое происходит от греческого слова θ έ λ η μ α, что значит «воля, желание».

Аббатство и его обитатели представляют собой самый что ни на есть утопический идеал. Роскошное здание аббатства насчитывает «девять тысяч триста тридцать две жилые комнаты, при каждой из которых была своя уборная, кабинет, гардеробная и молельня...»[4]. Помимо книгохранилищ и галерей с фресками оно имело ристалище, ипподром, театр, бассейн, бани, парк со зверями, сад с плодовыми деревьями и манежи для игры в мяч[5]. Под стать аббатству (в переводе Н. Любимова «обитель») и те, кто там живёт:

Все это были люди весьма сведущие, среди них не оказалось ни одного мужчины и ни одной женщины, которые не умели бы читать, писать, играть на музыкальных инструментах, говорить на пяти или шести языках и на каждом из них сочинять стихи и прозу. Нигде, кроме Телемской обители, не было столь отважных и учтивых кавалеров, столь неутомимых в ходьбе и искусных верховой езде, столь сильных, подвижных, столь искусно владевших любым родом оружия; нигде, кроме Телемской обители, не было столь нарядных и столь изящных, всегда веселых дам, отменных рукоделиц, отменных мастериц по части шитья, охотниц до всяких почтенных и неподневольных женских занятий.