Наставление Ананде.

Затем Ананда, поднявшись со своего места в собрании, склонился в почтении перед Буддой и спросил его:

– «Благословенный господин, ты только что объяснил, что если мы желаем отделаться от трёх причин кармы: убийства, кражи, похоти – так, чтобы эти причины, взаимосвязанные непрерывностью существования, никогда не появлялись вновь, так, чтобы тотчас же после освобождения от этого безумия было достигнуто полное просветление, но не из какого-либо внешнего источника, следует стремиться к обнаружению его внутри самого ума. Это представляется ясным, если следовать принципу причин и условий, против которого возражает Будда. Что касается меня, то я, разумеется, уже достиг реализации через посредство причин и условий. И не только сам я, но и все практикующие из младших архатов, а также все старшие братья, старшие архаты, почтенный Махакатьяяна, Сарипутра, Субхути и многие другие, выслушав наставление Будды, начали свою практику и благородной привязанности, приобрели плод реализации и достигли совершенного непрекращения этого состояния. Разве это произошло не через причины и условия?

Однако теперь Будда, по-видимому, учит нас тому, что просветление возникает спонтанно, а не из причин и условий. Оно представляется чем-то напоминающим учение лжеучителя Кушали из Шравасти, который учит натуралистическим взглядам на высший принцип всяческой природы. Пожалуйста, смилостивься и разъясни нам это».

Будда ответил:

– «Ананда, что касается того больного из Шравасти, то когда причины и условия его болезни устранены, обнаруживается природа его нездоровья, и таким образом, теоретическое учение о причинах и условиях и натурализм оказываются непригодными для правильной интерпретации, Ананда! Если тот больной умом человек из Шравасти услышал бы, что согласно принципу натурализма у него должна быть голова, то поскольку его голова принадлежит его природе и он всегда так думает, он не мог бы интерпретировать случившееся с ним иначе, чем через естественное проявление его ума. Тогда почему же причина и условие такого естественного проявления испугали его, заставили расстаться с умом и бежать прочь? Или же, если его естественная голова приводит его в безумие через посредство причин и условий, тогда почему же он также утрачивает свою естественную голову через посредство тех же причин и условий? Коль скоро его естественная голова не утрачена, однако у него возникает иллюзия страха и безумия, а его голова не обнаруживает ни малейших признаков изменения. Как же можно говорить, что безумие происходит от причин и условий? Разве это не объясняет со всей ясностью, что никакой причины и условий или же принцип натурализма не может обнаружить подлинной природы ума? Или же, если нездоровье первично принадлежало его природе и у него наблюдался страх перед безумием с самого начала, до того, как он внезапно обезумел, испугался, где же тогда скрывались его страх и безумие? Или же, если по природе, он не является нездоровым, его голова нормальна, тогда почему же внезапно убежал и почему он впал в безумие? Коли же он осознал, что его голова нормальна и что он нёсся прочь под влиянием безумия, тогда впредь версия о причинах и условиях и о натурализме будет представлять собой всего лишь пустую болтовню. Я объяснил, что когда три условия существования, т.е. убийство, воровство и нечистота уничтожены, ум становится просветлённым.

Когда достигается просветление ума, умственное многообразие и неведение исчезает, но если вы придерживаетесь этих понятий в уме как произвольных, тогда они также представляют собой пустую болтовню. Если в уме уничтожено последнее представление о смерти и рождении, то достигается состояние совершенной пустоты. Лишь когда человек способен избавиться от мысли, что он совершает практическую медитацию, тогда он полностью достигает совершенного просветления. В самом деле, это уже будет не пустой болтовней. Но даже, если ум свободен от мыслей о практической медитации, а человек продвинулся по пути просветления, и даже если он достиг совершенного состояния пустоты, он не может сказать, что он осуществил всё согласно принципам натурализма, ибо поскольку ум лелеет в себе всякие произвольные представления: «состояние совершенства», «состояние пустоты ума», как принадлежащие принципу натурализма, тогда в нём вновь будут развиваться произвольные концепции, коль скоро естественный ум развивается в своей изменчивости и в неведении, в ином случае они исчезнут. Всё сказанное представлялось бы пустой болтовнёй, если не так, так – болтовнёй изменчивой, болтовнёй несведущего ума. Моё учение свободно от изменчивости, это учение о подлинном уме, это учение, которое не принадлежит сфере пустой болтовни, оно не принадлежит принципам натурализма. Если думают о неизменчивости подлинного ума как о своего рода натурализме, это означает сваливание всех естественных явлений в одну общую кучу и мышление об этом уже относится к категории сочетания и единообразия, а мышление о его противоположности, не в сочетании и не единообразии, должно уже иметь черты оригинальности, исходности. Подобное мышление в самом деле можно назвать пустым и поверхностным, потому что оно основывается на противоположностях. Оно принадлежит по природе к привычке контрастирования дуальных позиций и, следовательно, ложных понятий, в отношении же природы оригинальности следует понять, что хотя источник и неизменен, однако он свободно изменяется в зависимости от условий, так, что его не следует рассматривать как соответствующий закон натурализма. В отношении выявления проявленных сочетаний единообразий и соответствий: хотя они также уступают условиям, вся их совокупность рассматривается как целое, не подвергается изменениям потому, что все эти явления в некоторой сущности также не должны и не могут отвечать принципам сочетаемости и соответствия. При подобного рода интерпретации даже, если подобные вещи больше и не представляются как выражаемые в пустых словах, но образуют сущностное, подлинное учение, они ещё не ведут к подлинному просветлению и нирване. Высказывания в таком роде означают, что субъект подобного высказывания ещё далёк от просветления и от нирваны.

Слушай же, Ананда, хотя ты удерживаешь в памяти всю чистоту и глубину учения о двенадцати классах священных писаний, используешь свою образованность только для пустословия и болтовни, какая ценность в этом? Для достижения мудрости ты должен практиковать полномыслие и сосредоточенность ума в дхъяне в течение многих и многих кальп. Хотя ты свободно говорил о принципах причин и условий, о натурализме, хотя обычно тебя считают одним из самых образованных людей, пожалуй, самым образованным человеком в этом собрании, твоя учёность и твоё мышление только увеличивают твоё знание и ты становишься всё более и более культурным, умножая тем самым своё время пребывания в кальпах. Вследствие этого ты не спасёшься от иллюзии, и, как видишь, ты уже не сумел спастись от соблазнов Пчити, прекрасной девицы. Почему же это так, Ананда? Почему же это произошло? Ты видел, как моя трансцендентальная сила немедленно разрушила чары, вызванные сексуальной похотью, немедленно успокоила и тебя и её, и вы стали вместе с нею моими ревностными учениками, ты нашёл способ избегнуть заблуждения и полностью получить возможность наставления. Стало быть, Ананда, хотя ты в уме придерживался всех дивных, систематических и глубоких учений Татхагаты в течение многих кальп, для тебя было бы гораздо лучше, если бы ты практиковал хотя бы в течение одного дня урок сопротивления страстям, похоти, ненависти. Пчити ответила на свой урок, когда её похоть исчезла, благодаря моей трансцендентальной силе, она стала подлинной бхикшу в нашем собрании. И она, и Яшодхана – мать Рахулы, созрели в своей карме в предыдущих и понимают причины их страданий в прежних жизнях. Они понимают, что эти причины связаны с любовными желаниями, со страстями и стремлениями. Итак, каждый из вас после многих кальп страдания, просто выслушав и поддавшись впечатлению единственного урока может достигнуть своего освобождения. Она, Пчихити, достигла состояния «анагамина» и ты тоже можешь быть уверенным в своём будущем достижения архатства. Ананда, почему ты до сих пор просто выслушиваешь моё учение и предаёшь самого себя, задавая глупые вопросы, не думая, однако, его практиковать?»