Л. Я. Гуревич

2 ноября 1936

Москва

Дорогая, милая, горячо любимая Любовь Яковлевна!

Настал Ваш юбилейный день, в который можно по существующему обычаю широко раскрыть сердце и сказать то, что в другое время не принято, неудобно, непривычно говорить.

Я пользуюсь этим радостным случаем. Нас связывают с Вами очень давняя искренняя дружба, горячая любовь к искусству и пытливое изучение его основ.

Вы были для меня всегда авторитетным зрителем, компетентным критиком и мудрым советчиком.

Вы знаете, что значит для актера такой ценитель среди разношерстной толпы.

Надо принять во внимание, что наша жизнь в искусстве протекала в том периоде времени, когда разгорелась революционная борьба в театрах, когда старое, отставшее актерское ремесло из последних сил боролось и топтало побеги зарождавшегося нового, нежного чеховского искусства. Среди нападок и поощрения, среди непонимания и преувеличенных требований, среди разногласий и революционного хаоса -- мудрый, понимающий, беспристрастный голос талантливого критика, каковым Вы были всегда, имел для нас, руководителей и артистов театра нового направления, совершенно исключительное значение.

Ваши оценки бывали нежны и любовны, бывали и суровы, но эту суровость согревала любовь и вечные искания прекрасного. Вы мучились, как и мы сами, неудачами, Вы ликовали, как и мы, при удачах. Вы яростно нападали на наших врагов и боролись с ними, Вы возглавляли группы наших друзей, все время пытливо изучая новые веяния. Вы интересовались всеми мелочами жизни нашего театра и его деятелей, его историей, жизнью, бытом.

Вы являли собой пример того, чем должен быть истинный художественный критик -- для театра, для его руководителей и артистов.

Такого друга и ценителя нельзя не любить, нельзя не быть ему до конца жизни признательным.

Такой критик участвует в создании театра, в воспитании артиста.

В моей жизни Вы были постоянным ободряющим и поддерживающим элементом. Когда сомнения, как туман, окутывали мои художественные перспективы, Вы рассеивали их и угадывали то, что еще бродило в моем подсознании. Вы в своих оценках и критике часто объясняли то, что мною было сделано интуитивно. Когда я был готов порвать свой конспект по " системе", Вы поддержали во мне поколебавшуюся веру в себя. Благодаря Вашему поощрению и большой помощи я смог выпустить в свет свою первую книгу. И теперь, при выпуске значительно более сложного труда, Вы продолжаете ободрять меня.

Все это такие услуги, за которые мало благодарить. За них можно крепко любить и быть до конца жизни благодарным.

Вот то, что мне надо сказать Вам в сегодняшний день Вашего 70-летия, когда сердцам позволено раскрываться и языку говорить о том дорогом и интимном, что давно накапливалось в душе.

Любящий и от всего сердца благодарный Вам

К. Станиславский

2/XI -- 36 г.