ЛОГОФИЛИЯ — понятие, введенное философи­ей постмодернизма для обозначения специфики соци­окультурного статуса

ЛОГОФИЛИЯ — понятие, введенное философи­ей постмодернизма для обозначения специфики соци­окультурного статуса дискурса (см. Дискурс) в запад­ной традиции и фиксирующее аксиологическую при­оритетность феноменов рациональности, дискурсивности и логоса в контексте европейской культуры. В понятии " Л.", таким образом, отражается культурная парадигма " видимого глубокого почтения" (Фуко) к дискурсу со стороны классического стиля мышления западного образца. Типологической характеристикой культуры западного типа выступает в этом контексте ее логоцентризм (см. Логос, Логоцентризм), рацио­нализм и метафизическая ориентация (см. Метафи­зика). Фактически логос и дискурс связываются за­падным типом рациональности в единый и неразрыв­ный комплекс (см. Онто-тео-телео-фалло-фоно-логоцентризм), фундирующий собой систему основа­ний классической европейской культуры (см. Универсалии). Вместе с тем, применительно к евро­пейской (и вообще — западной) традиции можно го­ворить об амбивалентности восприятия культурой самого феномена дискурса. С одной стороны, акцен­тированный западный рационализм обеспечивает дискурсу очевидно почетное место в системе ценно­стей культуры западного типа: по оценке Фуко, " ка­залось бы, какая цивилизация более уважительно, чем наша, относилась к дискурсу?..". Однако на деле за фасадом Л. европейской культуры может быть об­наружено далеко не однозначное к нему отношение. Прежде всего, по мнению Фуко, за декларируемой и внешне демонстрируемой Л. европейской классики скрывается " своего рода страх" перед дискурсом, то есть реальная " логофобия" (см. Логофобия), вы­званная имманентным противоречием между линей­ностью классического стиля мышления и принципи­ально нелинейной природой процессуальности дис­курса.

М.А. Можейко

ЛОГОФОБИЯ — понятие постмодернистской философии,

ЛОГОФОБИЯ — понятие постмодернистской философии, фиксирующее феномен неприятия клас­сической европейской культурой той особенности дискурса (см. Дискурс), которая связана с безгранич­ностью его креативного потенциала по отношению к производству смысла. Это неприятие вызвано той особенностью процессуальности дискурса, что эта процессуальность практически не знает границ, — в то время как презумпция ограничивающего упорядо­чивания выступает одной из фундаментальных в кон­тексте европейской классики. По оценке Фуко, страх перед дискурсом есть не что иное, как страх перед бесконтрольным и, следовательно, чреватым непред-

сказуемыми случайностями разворачиванием креа­тивного потенциала дискурса, страх перед хаосом, разверзающимся за упорядоченным вековой традици­ей метафизики Космосом (см. Хаос, Метафизика) и не регламентируемым универсальной необходимос­тью (см. Неодетерминизм), — фактически " страх... перед лицом всего, что тут может быть неудержимого, прерывистого, воинственного, а также беспорядочно­го и гибельного, перед лицом этого грандиозного, не­скончаемого и необузданного бурления дискурса" (см. Хюбрис). Не обладая в своем тезаурусе достаточ­ными методологическими средствами для овладения этой стихией дискурса (ибо нелинейные процессы не­избежно воспринимаются как стихийные через приз­му линейного способа мышления), классическая культура, по мнению Фуко, если не рефлексивно ос­мысливает, то, по крайней мере, имплицитно чувству­ет свою уязвимость и беспомощность " перед лицом... грандиозного, неконтролируемого и необузданного бурления дискурса". Именно это обстоятельство вы­зывает сколь глубокую, столь же и тайную Л. евро­пейской классики по отношению к дискурсу, т.е. ха­рактеризующий западный тип ментальности фунда­ментальный " страх... перед лицом внезапного /в слу­чайности флуктуации — M.M./ появления... высказы­ваний, перед лицом всего, что тут может быть неудержимого, прерывистого, воинственного, а также беспо­рядочного и гибельного". Феномен Л., характерный для культуры западного образца, порожден, таким об­разом, глубинным противоречием между имманент­ной рациональностью и дискурсивностью европей­ской культурной традиции, с одной стороны, и невоз­можностью описания в рамках ее классического кано­на тех свойств дискурса, которые не укладываются в пространство линейной логики. Указанное противо­речие делает европейскую классику беззащитной пе­ред лицом своих собственных мировоззренческих ос­нований, в силу чего за маской " логофилии" (см. Логофилия)европейской классики реально " прячется... страх" перед семантической безграничностью дис­курсивной среды (Фуко). Именно этот страх за непри­косновенность собственных рационально организо­ванных оснований (и рефлексивно осмысленных как линейно организованные) лежит в основе интенций европейской классики на ограничение дискурсивной сферы: " все происходит так, как если бы запреты, за­пруды, пороги и пределы располагались таким обра­зом, чтобы хоть частично овладеть стремительным разрастанием дискурса" (Фуко). Таким образом, именно Л. классической культуры западного типа ле­жит в основе ее стремления тщательно регламентиро­вать дискурсивные практики, взять под контроль и, в

конечном итоге, ограничить дискурсивную сферу (см. Порядок дискурса).

М.А. Можейко