Владимир Беляев

---

пространство, растущее в молчании, - проповедь прошлого.
и другое - как совместный ветер - в лед, в солнце.
воздух легких подъемов, не-возвращений,
траектории ускользаний в серафических волнах.

невидимые шары присутствий собираются в узлы
в ста метрах над землей, и выше - солнечная сеть.
мнимая тяжесть в отказе от честного родства,
навязанная необходимость обмена балластом.

мы не звери, а книги, - книги, пахнущие животными.
не сообщенные, собранные из ничего.

---

Василию Бородину

вздрогнув языки, отвернувши силы людей,
солнце их гонит и пусто кулак разжат

точность облаками мгновенной тьмы
и огни в груди говорят - мое
и песок сопряжений прикрывает веки
освобожденным

не сказать разговор
но уже не голос домой
не почта с запечатанным полднем

Владимир Беляев

---

...и вот, да, и приходит, и говорит, и темница слагается,
и вот она уже – бабочка калек -
пишет узелками над городским, морским, детским,
над помойкой, троллейбусом,
над женщиной в оранжево-черной немоте лета, над трав глазами,
над его внятным возрастом, в котором
голос преувеличивает боль.

---

скоро меня встретят -
страшная маленькая природа,
извини-извини деревьев,
птицы в разбитую осень окна.

скоро меня встретят
талые сады благодати,
весны полногрудые развалины,
тихоплавное государство.

так и идти к уже настоящему другу,
кто бесплотен и равен,
кто не знал, говорит, твое время войны,
а только мерцание, только мерцание

Алла Горбунова

---

в снах моих до сих пор живут
выстрелы, падающие в траву,
ров, как русло мёртвой реки,
поле – поверженные полки

грусть, которая прежде жила
на вырубках и в урочищах,
на дне радости поселилась и там спала,
как пуля в сердце ворочаясь

---

может быть наше время тянулось как будто мы дети
не летело как эти лу́ ны ветра́ снега́
когда мама нас обнимала много столетий
как поля и реки горы и берега

как слепые щенки наощупь рядом с собакой
мы пробирались сами не зная куда
чтоб ветра над холмами чтоб выходя из мрака
видеть в лучах друг друга юные города

видеть тела и тени на долгом пути познанья
узнать тмин и анис розу и барбарис
ходить по земле прыгать вверх падать вниз
на сырую траву страданья

когда мама разжала руки когда мы упали
мы увидели её слёзы в валах тумана
разлились океаны такие открылись раны
дымящиеся как дали

может быть наше время тянулось как будто мы боги
а теперь его мышка пестиком в ступке толчёт
скоро старуха с клюкой пройдёт по дороге
мамино сердце с собой в узелке пронесёт