Глава 27. Я услышал стук в дверь и с хрустом потянулся, убирая в сторону бумаги

Драко

Я услышал стук в дверь и с хрустом потянулся, убирая в сторону бумаги. Сегодня воскресенье, а по воскресеньям ко мне, как правило, приходит мать. Привычно ахает, бродя по дому, и причитает: «Зачем же ты съехал, Драко, сынок? Нам так тебя не хватает в этом огромном доме... Пожалуйста, переезжай обратно!»

Мой дом ей, в принципе, нравится, но она не теряет надежды когда-нибудь вернуть меня в родные стены. Странная женщина! Кто же согласится вернуться в родительский дом после того, как вкусил все прелести отдельной жизни? У меня есть домовик, который следит за домом, прекрасный бар и отличный кабинет, а больше мне ничего не нужно.

Дверь кабинета распахнулась.

— Мам, ты когда-нибудь устанешь наносить визиты с благой целью или нет? – поинтересовался я, не оборачиваясь.

— Обязательно пошлю миссис Малфой сову с этим вопросом, – ехидно ответили мне от двери, и я удивленно обернулся.

На пороге стояла Гермиона. Дар речи у меня практически пропал, когда я увидел, насколько по-магловски она одета. Ноги она облепила черными штанами, а сверху надела черную же куртку, рукава которой закатала. Из-под молнии дерзко торчало что-то кружевное, а на ногах – Мерлин! – какие-то дурацкие башмаки со шнурками. И если бы это было все! Ее волосы, вместо аккуратно распущенных по плечам, были зализаны в длинный хвост.

— Как ты умудрилась выйти из дома в таком виде? – поинтересовался я, отрываясь от разглядывания.

— Схватила первое, что попалось под руку. Мистер Уизли, кстати, был в восторге, – она махнула рукой и прошла к дивану.

— Ты выглядишь, как магла.

Она села на мой диван и закинула на него ноги.

— Я и есть магла, помнишь?

Она выглядела... черт, она выглядела такой вызывающе сексуальной!

— А вот эта деревянная штучка, торчащая из твоего кармана? Это что, лучина?

Гермиона рассмеялась.

— Нет, это моя любимая волшебная палочка. Вряд ли я смогу какую-то другую полюбить так же, так что жечь ее мы не станем.

— Полюбить палочку? – недоверчиво переспросил я.

— Конечно, – она серьезно кивнула, разглядывая книги на полках.

— Как тебя сюда занесло, Гермиона?

— Соскучилась, – она пожала плечами.

— Соскучилась?

— Ага.

Мы еще немного помолчали.

— Ты виделась с Уизли? – Я вспомнил, как несколько минут назад она сказала о том, насколько Артуру понравился ее внешний вид. Разумеется, понравился, черт возьми! Он же обожает маглов и все, что с ними связано. Другие мысли я от себя постарался отогнать, списав на то, что она ему в дочери годится. А то и во внучки. Сколько ему там?

— Да, Рон вернулся, сегодня играл.

— И ты пошла на игру? – Было чему удивиться.

— По-дружески.

— Он не свалился с метлы, увидев тебя?

— Он же сам меня и позвал.

— Стукнулся головой, получил сотрясение мозга и амнезию?

— Нет, просто мы сейчас пытаемся восстановить наши взаимоотношения, – пояснила она.

— Прекрасная идея. А его девушка к этому как относится?

— Спокойно, поскольку понимает, что между нами ничего и никогда не будет.

— На удивление не ревнивая женщина.

— Причин для ревности у нее нет, и она прекрасно это знает, – ответила она и без перехода добавила: – Ты ведь, кажется, собирался заняться ремонтом?

— Собираться я могу сколько угодно, совсем нет времени.

— У тебя в верхнем левом углу того шкафа стекло сколото, – сообщила она.

— Ты хочешь заняться ремонтом сама? – усмехнулся я, вскинув брови.

— Нет, это не мое.

— А у тебя на левой руке грязь.

Она подняла руку и, увидев пятно, рассмеялась.

— Это невыводимые чернила.

— И как они оказались на твоей руке?

— Это все Фредди. Пока я была в «Норе», он непостижимым образом умудрился за несколько секунд в гараже мистера Уизли заправить его дрель чернилами...

— Подожди-ка, сразу два вопроса, – прервал я. – Первый: откуда у Уизли дрель?

— Он любит магловские инструменты, у него есть не только дрель! – доверительно сообщила она и подмигнула. – Второй вопрос?

— Как он умудрился заправить ее чернилами?!

— Не буду спрашивать, откуда ты знаешь устройство дрели, – Гермиона улыбнулась. – Очень просто. Вытащил сверло и налил прямо внутрь.

— Его током не убило?

— Электричество ему не понадобилось, он запустил дрель палочкой.

— Палочкой? – Мерлин, эти Уизли точно сумасшедшие. Как можно маленькому непоседливому мерзавцу доверить волшебную палочку?!

— Джордж ему сделал детскую.

— У него все в порядке с головой?

Гермиона проигнорировала мой вопрос.

— Так вот, он налил туда несмываемые чернила, потом запустил дрель, и стены гаража украсились восхитительно красивыми пятнами.

— И почему никто не отобрал у него инструменты раньше?

— Мистер Уизли решил, что внуку будет полезно покопаться в инструментах. Только теперь он в пятнах сам, про гараж и говорить не стоит, отчистить смогли лишь малую часть, а сам радостно хохочущий Фредди потом превратил отвертку в леденец и, счастливый и синий, сидел посреди этого всего безобразия.

— Это же не ребенок, а монстр!

— Ему просто скучно.

— Серьезно? А мне показалось, он отлично повеселился, судя по твоему рассказу.

— О, да, – она снова рассмеялась и зевнула. – Так устала сегодня.

— Могу себе представить.

Гермиона легко поднялась с дивана и подошла к столу, за которым я все еще сидел. Обошла его и прислонилась к нему бедром.

— Что у вас произошло с Гринграсс?

— Расстались.

— Почему ты опять такой? – тихо спросила она.

— Какой?

— Далекий.

— Хорошо, что не недалекий!

— Малфой, я ведь серьезно.

— Я тоже радуюсь совершенно искренне.

— Хотела бы я знать, что на самом деле у тебя на уме, – прошептала она.

— Гермиона, ты в порядке? – Этот вопрос задать стоило, она себя в жизни так не вела.

Она будто спохватилась и усмехнулась.

— Разумеется, я в порядке. И, пожалуй, пойду домой, – она действительно направилась к двери; я, мысленно выругавшись, пошел следом.

— А приходила зачем?

— Я же сказала: соскучилась.

До входной двери мы дошли молча, она взялась за дверную ручку и внезапно обернулась.

— Поцелуй меня.

Честно говоря, я опешил. Заявилась без приглашения, рассказала мне о ненормальном сыне одного из Уизли, сообщила, что соскучилась, причем таким тоном, будто это само собой разумеется, а теперь что? Удивление сменила злость. Что за бредовые требования?!

Я протянул руку и резким движением распустил ее волосы – она вздрогнула от неожиданности. Потом намотал их на свою руку и, наклонившись, грубо ее поцеловал. Она должна была вырваться и уйти, и поначалу это сделать и собиралась, уткнувшись маленькими ладонями в мою грудь и безуспешно пытаясь сдвинуть меня с места. Но сопротивлялась недолго и уже через пару минут, глухо застонав, крепко обняла меня одной рукой, вторую запустив под рубашку. Я прижал ее к стене и, все еще держа волосы, усмехнулся:

— Ты никогда раньше не проявляла склонности к грубости.

— Я просила не поговорить со мной, Малфой. Займи рот другим делом.

— Выбирай выражения, Грейнджер! – Впервые после окончания школы я назвал ее по фамилии, и она это, конечно, тоже заметила.

— Прости, Драко, – едва слышно, дразняще выдохнула она мне в лицо. Никогда в жизни я не хотел ее так, как сейчас, когда одной фразой она сделала шаг от вызывающей дерзости к нежному подчинению.

Я не был готов к тому, что она ласково обовьет руками мою шею и прижмется ко мне всем телом. А потом поднимет глаза и невинно поинтересуется:

— Так тебе нравится больше?

Актриса.

— Нет.

— Тогда продолжай, Малфой, – усмехнулась она, хватаясь за пряжку моих брюк.

— Ты серьезно? В холле? – Я наклонился к ее шее.

— Можем дойти до кабинета, – сдавленно шепнула она, откидывая голову.

— Отличная идея.

Гермиона

Сидя дома, я рассеянно перебирала детали ночи. Несколько минут назад я поняла, что за нелепая сила потянула меня в дом Малфоя. Может, это прозвучит смешно, но мне до дрожи захотелось вспомнить запах его парфюма. Я прекрасно помнила, какое впечатление он на меня производил: рядом с Малфоем неизменно чувствовались его решимость, сила и харизма. Редко, но бывает, чтобы запах из памяти выветрился, а впечатления остались.

Низкие древесные ноты с табачным шлейфом. Запах эгоиста. Такой почему-то притягательный и манящий, что я не знала, куда от него спрятаться. Меня тянуло к Малфою. И я с трудом представляла себе, что будет, если он вдруг исчезнет навсегда из моей жизни вместе со своим запахом. Наверное, сойду с ума.

Зачем я пошла к нему тогда, когда почти убедила себя в том, что он мне не нужен? А теперь как обычно – час удовольствия и неделю приходить в себя. Опять пытаться привести в порядок растрепанные мысли, снова и снова задавать себе вопрос: зачем он мне нужен? Такой саркастичный, язвительный, не умеющий любить? Вот только я-то чем лучше? Сарказм – есть, язвительность – есть. Любить умею – наверное, – но давно ли это стало таким уж несравненным плюсом?

Мерлин, да как же меня угораздило-то, а?? Почему он внезапно занял все мои мысли?! У меня на работе катастрофа на катастрофе, а я за час до выхода буду сидеть на кровати, качаться из стороны в сторону и посекундно вспоминать, как он меня целовал, как удивлялся моей какой-то моментной грубости, как сжимал мои бедра, оставляя на них отметины, как язвительно интересовался: «Нравится?» Черт возьми, да, нравится! Даже так – грубо, почти яростно – нравится!

Нравится, как напрягаются мышцы рук.

Как меняется лицо.

Как в яремной впадинке собираются капельки пота.

Как шею обжигает дыхание.

Как валяется на полу его рубашка, служа лишним напоминанием о спонтанности.

Как мнутся под моей спиной его свитки.

Как он напоследок впивается в мои губы.

Как он реагирует на мое насмешливое: «Спокойной ночи». Удивление. Злость. Наглая ухмылка.

«Спокойной ночи, милая», – возбуждающим шепотом. Поцелуй в лоб.

«Удачного рабочего дня», – вслед.

На дрожащих ногах спуститься вниз, выйти за дверь, с трудом дойти до барьера и аппарировать за три улицы от своего дома, потому что мысли вспугнутыми птицами мечутся в голове.

А дома сразу упасть на кровать, какое-то время лежать, бестолково уткнувшись в потолок, потом сесть, подобрать под себя ноги и вспоминать, вспоминать, вспоминать. Искать скрытый смысл в словах и жестах. Убеждать в любви и самой смеяться над своей наивностью.

И как это назвать? Секс по дружбе? Или дружба ради секса?

И опять. Я могу сколько угодно разгадывать загадку его личности, тогда как сама прекрасно знаю: он просто хотел меня проучить. Я разозлила его своим требованием. Именно требованием, не просьбой. Он ждал, что я вырвусь и уйду, а я осталась, потому что хотела этого. И...

Как нам теперь смотреть в глаза друг другу? Нет, не так. Как я теперь стану смотреть ему в глаза? Больше я к нему так не приду, совесть не позволит, а здравый смысл привяжет к кровати. Интересно, где был этот самый здравый смысл, когда я аппарировала к его дому? Хотя нет, тогда он был на месте, ведь пришла я действительно потому, что соскучилась. Захотела его увидеть, о чем-то поговорить, посмеяться. А потом посмотрела в глаза, которые, несмотря на холодный цвет, почему-то ассоциируются у меня с горячим расплавленным металлом. В голове что-то щелкнуло. И я не смогла просто так взять и уйти.

Дура, да? Конечно, дура, я даже не стану с этим спорить.

Но ведь это было... отчаяние? Я знаю, что у нас никогда ничего не получится, что за эти псевдоотношения держаться не стоит. Их можно было бы упростить до того момента, пока я к нему не пришла, а я только все усложнила.

Зная Малфоя, могу предположить, что он будет продолжать общаться со мной, как ни в чем не бывало. Вот только взгляды его периодически будут красноречивее всяких слов. Я стану сбиваться, в смущении прятать глаза и избегать встречи с ним. А он будет вести себя с точностью до наоборот. Может, перенять его манеру поведения? Как знать, вдруг когда-нибудь я действительно осознаю, что все это было лишь игрой, в которой нет ни проигравших, ни победителей?

Мы останемся друзьями. Будем пошло шутить и пить огневиски на приемах, а потом он женится, я выйду замуж... И все это останется воспоминанием.

Дойдя до этой мысли, я хмыкнула. Сама-то веришь в это, Гермиона?

Я встряхнула головой и пошла собираться на работу.

Глава опубликована: 21.12.2012