Проблемы. Идеалы. Реальность

Жилищная проблема сегодня — это сложный, многогранный комплекс задач, который имеет свои количественные и качественные аспекты. Огромный размах жилищного строительства у нас в стране накладывает на проектировщиков и строителей ответственность, соразмерную его масштабам. Самый незначительный просчет, умноженный многократным повторением, оборачивается ошибкой.

В основу градостроительных решений и поисков новых типов жилищ должен быть положен научный прогноз развития социальных процессов и путей научно-технической революции. То, что строится сейчас, войдет в материально-техническую базу XXI в., и мы не можем допустить решений, приемлемых сегодня, но непригодных через несколько десятков лет. И отдельные сооружения, и пространственная структура населенных мест не должны подвергаться моральному старению, опережающему их техническую долговечность.

Надлежащая организация среды, в которой живет человек, и особенно окружение его постоянного места жительства, имеет величайшее значение для укрепления и сохранения его здоровья и духовного благополучия. Поэтому важно, чтобы соблюдались ведущие гигиенические принципы, чтобы проводилась в жизнь политика жилищного строительства, отвечающая не только всем современным социально-гигиеническим, техническим и экономическим требованиям, но политика, смотрящая в будущее.

Важно отметить, что проблема адаптации населения к окружающим условиям среды является на сегодня одной из наиболее крупных медико-биологических и технологических задач конца этого века. Поэтому для ее разрешения недостаточно опираться только на технику, необходимо проведение биологических и медицинских исследований, затрагивающих многие дисциплины, начиная от жилищной гигиены и кончая психологией. Важно определить при этом актуальную медико-гигиеническую проблематику по вопросам жилища. Необходимо обеспечить для всех членов общества благоприятные условия для их всестороннего культурного и физического развития, а также создать предпосылки для дальнейшего научно-технического прогресса. При этом неизбежно должны возникать новые требования к жилищу, его нормативам, к распределению функций и взаимосвязей между отдельными зонами жилища. Однако, как известно, в новых жилых микрорайонах наших городов, к сожалению, организация жилища еще не создает оптимальных условий для жизнедеятельности всего населения.

Повышение уровня образования и культуры, изменение форм проведения свободного времени, в свою очередь, требуют определенных архитектурно-функциональных условий формирования жилой зоны и новых форм организации городского жилища, так как даже лучшие образцы традиционного типа жилища уже не удовлетворяют этим современным требованиям. Все с большей силой ощущается необходимость формирования новых типов и форм жилища. Изменившийся бытовой уклад требует, чтобы по-новому формировалась и преобразовывалась рациональная материально-пространственная среда в целях постоянного и всестороннего соблюдения экономии времени во всех сферах жизни, создания предпосылок для полного освобождения женщины, развития социалистической общественной жизни и гармоничного развития личности всех членов общества на основе их социального равноправия.

Научно-техническая революция ведет к принципиальным изменениям методов труда, его продолжительности и производительности и, следовательно, к глубоким изменениям во всех сферах жизни. Она все более определяет характер жизни в городах, становится важным градообразующим фактором. Взаимосвязь науки со сферой материального производства и с жилой зоной существенно влияет на будущее развитие зон жилья и производства, поскольку доля трудящегося населения, занятого в науке, постоянно увеличивается.

Поэтому весьма существенен вопрос о выборе принципиальных направлений совершенствования форм жилища. На наш взгляд, систематизирующим фактором при решении данной сложной проблемы должен явиться сам человек и его физико-психическое и социальное благополучие.

Человек и природа неразрывно связаны между собой. Природа является той естественной средой, в которой возник и сформировался род человеческий. Она — источник средств к существованию, важный фактор жизненной среды, физического и психического развития, здоровья и долголетия.

Человек — существо биосоциальное. В своем индивидуальном развитии каждый человек следует определенной биологической программе. Вместе с тем он развивается под воздействием социальных закономерностей, присущих обществу. Это диалектическое единство и противоречие человеческой природы обусловливает объективную связь и зависимость здоровья человека от факторов окружающей среды.

Здоровье —- бесценное достояние отдельного индивидуума и большое общественное богатство. В современных условиях неизмеримо растет его социальная и экономическая значимость. Оно является важным резервом трудовых ресурсов, фактором наиболее полного использования трудового потенциала страны. При воспроизводстве нации здоровье является основным фактором создания жизнеспособных поколений.

Для человека нет такой среды обитания, влияние которой на его здоровье не опосредствовалось бы социальными факторами. Здоровье — это своеобразный социальный индикатор гуманных целей общества, физико-психологического состояния социального благополучия каждой нации.

Условия, в которых ныне живет человек, сильно изменились, особенно в большом городе. Урбанизованная окружающая среда, загрязнение воздуха, вод и почвы, ограничение и видоизменение связей с природой оказывают отрицательное воздействие на здоровье человека. К отрицательным характеристикам урбанизированной среды все чаще, к сожалению, стали добавляться экологические аварии и катастрофы антропогенного происхождения, в результате которых на многие годы становятся вредными для здоровья значительные по площади регионы.

Вот почему борьба за сохранение здоровья неотделима от борьбы за сохранность чистоты окружающей человека среды. Главной целью государственной политики в этой области должно быть решительное пресечение химического, физического, биологического загрязнения и нанесения ущерба природным городским экосистемам, оптимизация окружающей человека среды — места труда, обитания и отдыха, как основного фактора охраны здоровья, жизнеспособности нации, творческого долголетия, возможности физического и духовного расцвета нынешних и будущих поколений.

Архитектор, проектируя объект, подлежащий строительству, всегда прогнозирует будущее. Обычно этот прогноз охватывает небольшой срок, достаточный для возникновения объекта. Объект вступает в жизнь, начинается его эксплуатация, и создаются условия для оценки качества прогноза. Малый срок прогнозирования сводит вероятность ошибок к минимуму. Однако такое «мини-прогнозирование» не раскрывает перспектив, не позволяет заглянуть в завтра, предвидеть дальнейший ход развития. Поэтому уже несколько веков люди составляют более дальние прогнозы, фантазируют,, занимаются футуроло-гической деятельностью, пытаются смоделировать грядущее, в частности — в области градостроительства и архитектуры жилища. Такое прогнозирование позволяет грамотнее решать сегодняшние задачи, лучше ориентироваться в ходе развития архитектурной практики. В работе «Перспективы развития жилища в СССР» (изд. 2-е, перераб. и доп., — М.: Стройиздат, 1981.—С. 16—17) приводятся следующие этапы прогнозирования: текущие (на ближайшие годы), краткосрочные (на одно-два десятилетия), среднесрочные (несколько десятилетий), долгосрочные и сверхдолгосрочные.

В теории и проектных предложениях прогнозируемые решения более свободны, фантастичны, в случаях же попытки осуществить прогноз в натуре, он, естественно, ограничен, приближен к реалиям времени. Эти особенности следует иметь в виду, говоря о прогнозировании жилища в плане обеспечения здоровья человека. На страницах книги не раз шла речь о ближайших и более отдаленных задачах формирования благоприятной для человека среды. Вполне понятен интерес к идеальному жилищу, к жилищу будущего и в архитектурно-гигиеническом аспекте исследования. Следует отметить, что в проблеме прогнозирования жилища господствующими аспектами в прошлом были социально-пространственная и конструктивно-пространственная направленность исследований; вопросы здоровья человека в жилище будущего занимали далеко не первое место, рассматривались преимущественно в рамках социально-пространственного направления, а в конструктивно-пространственных разработках нередко вообще игнорировались. Поскольку человечеством накоплен значительный опыт теоретического прогнозирования жилищ, а также определенный опыт строительства моделей жилища будущего, следует напомнить основные вехи этого опыта. Подобный экскурс поможет лучше представить себе задачи жилища будущего в плане оздоровления среды обитания человека. С точки зрения прогнозирования жилища, отвечающего задачам развития человека, создания здоровой жилой среды, определенный интерес представляют работы утопических социалистов *, опыт строительства «домов будущего» и отчасти — различные футурологические проекты. Уже в XVI в. были известны предложения по организации пространственной среды жилища, направленные на ее совершенствование на базе социальных преобразований. Английский основоположник утопического социализма Томас Мор (1478—1535) предложил концепцию гармонизации архитектурной среды общества будущего. В урбанизированной жилой среде, по этой концепции, индивидуальные жилища сочетаются с системой общественного обслуживания, массивы жилых домов включают общественные залы.

В XVII в. идеи Мора развивает итальянский утопист Томазо Кампа-нелла, предложивший «Город Солнца», в котором исходной ячейкой служила община и предлагалось обобществить все элементы быта — средства и продукты производства, воспитание, питание и жилые дома. Индивидуальное, «одинаково хорошее жилище» для всех занимало умы утопистов и в XVIII в.

В XIX в. Шарль Фурье (1772— 1837) предлагает «идеальную» архитектурную организацию жилой среды в виде крупных дворцов-фаланстеров, в которых люди должны были жить и работать. Фурье сам проектирует здания, формирует из 4—5 фаланстеров городскую ткань, рисует планы застройки. Свою «бытовую революцию» он видит в обобществлении питания и воспитания детей во фаланстерах.

Комплексное рассмотрение индивидуального и общественного быта, труда, отдыха и культурного досуга в едином архитектурном замысле жилища будущего прослеживается в работах Р. Оуэна, У. Морриса и Н. Г. Чернышевского.

Англичанин, утопический социалист Р. Оуэн (1771 — 1858), не только обосновывал и проектировал свой идеал в виде «общины поселка», но пытался на практике преобразовать и создать новые поселения (Нью-Гар-мони, Гармони-Холл). Его соотечественник, теоретик архитектуры и искусства, один из основоположников стиля «модерн» Уильям Моррис (1834— 1896), на мировоззрение которого сильно повлиял Ф. Энгельс, выдвигал высокоразвитые потребности в жилище в качестве основы для развития архитектуры будущего.

Жилые ячейки, предоставляющие возможность для интеллектуального развития личности за счет включения в состав помещений квартиры кабинета и небольшой лаборатории, предлагал Теодор Дезами. Его «дворцы-коммуны» на 10 тысяч человек каждая олицетворяли идею «пропорционального равенства» в распределении и потреблении общественного продукта.

Блестящие догадки об архитектуре будущего в связи с техническим прогрессом высказывал русский ревог люционный демократ и утопический социалист Н. Г. Чернышевский (1828—1889), показавший важность гибких форм взаимосвязи жилых комплексов с общественным обслуживанием и создания благоприятных условий среды в жилищах и на производстве.

М. В. Буташевич-Петрашевский — руководитель петербургского кружка по изучению философского наследия Ш. Фурье, увлеченный идеями последнего, строит в своем имении первый в России фаланстер, который, естественно, не вписался в крепостнический быт того времени.

Исторические заслуги утопистов были высоко оценены. Вместе с тем методологические ошибки присутствовали в приведенных выше попытках спроектировать или даже осуществить в натуре жилище грядущих лет. Не избежали этих ошибок и советские архитекторы 20—30-х годов, попытавшиеся «обогнать время» и построить «дома-коммуны», хотя в обосновании их и лежали прогрессивные идеи освобождения женщины от тяжелого домашнего труда, создания новой социально-бытовой организации ступенчатой системы обслуживания города, включения в состав жилой среды спортивных сооружений и др. К числу построенных, например, относятся: студенческий дом-коммуна бывшего общества политкаторжан в Ленинграде, архит. Г. Симонов и др. (1933), соц-город «Новый Харьков», архит. П. Алешин и др. (1933), жилой дом Нарком-фина в Москве, архитекторы М. Гинзбург и И. Милинис (1930), жилой дом работников комбината «Известия», архит. К. Мельников и др.

Наряду с позитивными сторонами этих экспериментов, в частности, попытками объединить жилища с элементами общественного обслуживания, были допущены существенные просчеты социального плана, вплоть до идеи ликвидации семьи как первичной ячейки общества и устройства гипертрофированных учреждений обслуживания.

Опыт 20—30-х годов получил развитие позднее, например, в известном комплексе коллективного типа в Марселе (Франция) архит. Ле Корбюзье (1952), адаптация которого к реальной жизни происходила не без определенных трудностей, связанных с неприятием жильцами новой формы организации быта и недогрузкой учреждений о бс лу живания.

Следует остановиться на отечественном опыте эксплуатации Дома нового быта (ДНБ), построенного в 60-х годах в Москве по проекту архитекторов Н. Остермана и А. Петрушковой и превращенного в Дом аспирантов и стажеров МГУ (ДАС). Этот объект, подвергнувшийся специальным исследованиям, интересен тем, во-первых, что оказался одним из немногих выстроенных в эти годы экспериментальных объектов, во-вторых, что он, как и дома-коммуны, «опережал» свое время и отчасти в силу этого был перепрофилирован и заселен иначе, чем предполагалось вначале; в этом проявилась болезнь почти всех экспериментов подобного рода, когда созданный дом, не вполне отвечает требованиям сегодняших реалий.

Исследования, проведенные Н. А. Ерофеевой, И. Н. Канаевой и др. (1971 — 78 годы) показали следующее. Сооружая ДНБ, предполагалось выявить виды обслуживания и способы его организации, которые в большей степени импонировали бы жителям дома-комплекса. Было запроектировано развитое домовое обслуживание: группы помещений для питания и воспитания детей, для хозяйственно-бытовых, культурных, спортивно-оздоровительных мероприятий. Были предусмотрены формы и виды обслуживания — государственное и общественно-кооперативное (на основе самоокупаемости, на базе самообслуживания и на принципе обслуживания, осуществляемого персоналом, оплачиваемым жителями), обслуживание закрытое и закрыто-открытое, поэтажное, «на корпус», на весь комплекс и т. п.

Исследования показали, что прямого ответа на вопрос, возможно ли было создать высокий уровень комфорта обслуживания на социально-экономических принципах, заложенных в ДНБ, получить не удалось, поскольку статус Дома аспирантов и стажеров имеет серьезные отличия от задуманного в проекте Дома нового быта (ДНБ). Вместе с тем были получены данные, заслуживающие внимания.

Дело в том, что для проведения эксперимента в сокращенном объеме, при заселении дома часть его была заселена семьями сотрудников МГУ. Хотя основные виды обслуживания были сокращены, вместо кооперации, самообслуживания и самоуправления были созданы ведомственные учреждения обслуживания; не были созданы группы руководства экспериментом, заселенные семьи не были заинтересованы в эксперименте, не были готовы принять в нем участие (что предполагалось проектом). Небольшие подсобные помещения в квартирах и кухни-ниши не компенсировались поэтажными помещениями, предусмотренными проектом, не были созданы службы для детей, что поставило семьи с детьми в худшее положение, чем в обыкновенных домах. Вместе с тем архитектурное решение обслуживания получило высокую оценку жителей, обслуживанием пользовались все семьи. С учетом того, что объекты ДНБ и ДАС имели определенное сходство, были сделаны следующие выводы:

оценка помещений блока обслуживания (расположение, площади, интерьеры) была бы в ДНБ столь же высокой, как и в ДАС;

положительные оценки коридорной системы планировки и использования обслуживания проявились бы в ДНБ в не меньшей мере, чем это получилось в ДАС при том же качестве услуг.

Таким образом, хотя эксперимент был не завершен, и, более того, в значительной мере искажен, все же он дал некоторые положительные результаты и еще раз подтвердил, что опережение общего достигнутого уровня социального устройства в экспериментальных объектах должно носить крайне сдержанный характер; очевидно это опережение не должно лишать возможности эксплуатировать объект в реальных условиях.

Следует отметить положительные результаты еще двух крупных экспериментальных объектов, которые хотя еще и не завершены вполне, но, по сравнению с вышеприведенными примерами, оказались в достаточно благоприятных условиях, поскольку «опережение» общего достигнутого уровня социального устройства носило умеренный характер, и во главу угла были поставлены преимущественно задачи архитектурно-технического профиля. Общими принципами проектирования экспериментальных объектов ОПЖР «Северное Чертаново» в Москве (архитекторы Л. Дюбек, М. Посохин и др.) и ЭЖК «Мещерское озеро» в г. Нижний Новгород (Б. Рубанен-ко, Д. Животов и др.) являлись: создание современного, цельного по архитектуре жилого комплекса-ансамбля с высоким уровнем общественного обслуживания, с квартирами улучшенного типа по сравнению с массовой застройкой, с жилыми домами разной этажности и расширенным набором квартир для разных контингентов жителей, с территорией, хорошо спланированной и благоустроенной. Существенными особенностями ОПЖР «Северное Чертаново» являлись подземные гаражи и подъезды, а также централизованная система пневматического удаления мусора.

Определенные трудности, проявившиеся в ходе строительства, связанные с недостаточной маневренностью строительных баз в обоих городах и с относительно высокой стоимостью объектов, привели к негативной оценке отдельных сторон экспериментов. Например, в ОПЖР пришлось ряд акцентных архитектурных доминант заменить типовыми домами более низкой, чем было задумано, этажности. В г. Горьком строительство затянулось в связи с тем, что было связано с созданием нового домостроительного комбината. В обоих городах возведение зоны обслуживания отстает от строительства жилых зданий.

Тем не менее, этот опыт, во-первых, подтверждает вышесказанное положение о том, что социальная программа реального эксперимента должна умеренно опережать общий достигнутый уровень социального устройства, во-вторых, что отдельные неудачи не должны служить помехой для глубокого анализа завершаемых объектов, для выявления их позитивных и негативных результатов. Следует отрицательно оценить имеющую место практику, когда при проектировании экспериментальных объектов все профессиональные журналы и сборники полны статей, нередко неоправданно восхваляющих еще только задуманные архитектурные композиции, а когда многолетний трудоемкий эксперимент наконец завершается, то из-за случайных, часто несправедливых окриков чиновников, из-за выхода из игры по разным причинам авторов-идеологов объектов, наконец, просто из-за невнимания к тому, что делали наши ближайшие предшественники — мы игнорируем значение накопленного опыта, не анализируем в различных аспектах колоссальный труд тысяч специалистов, стыдимся вернуться к задуманному 20 лет назад и оценить его по достоинству.

Справедливость сказанного можно подтвердить хотя бы тем, что за многие годы экспериментирования в области строительства жилищ не сформулировано отношение к целесообразному профилированию предмета эксперимента. Очевидно, что многопрофильный эксперимент, когда одновременно исследуются новые формы социально-пространственных параметров жилища, новое оборудование домов, новые конструкции и технология домостроения — всегда оказывается крайне сложным и противоречивым в исполнении, а главное — не нужным с точки зрения научной проверки тех или иных важных для практики положений. В большой мере многопрофильность экспериментов ОПЖР в Москве и ЭЖК в Н. Новгороде привела к затягиванию сроков строительства, к значительному снижению эффективности результатов экспериментов. Планируя в конце 80-х гг. новые эксперименты по жилищу 2000 г. и по жилищу начала XXI в. Государственный комитет по науке и технике, Госкомархитектуры и его институты вновь пытаются запланировать малоэффективные и неоправданно сложные многопрофильные экспериментальные проработки.

Более правильно, по нашему мнению, новые формы социально-пространственных параметров жилища (планировку квартир, домов и систем обслуживания жилых комплексов) проверять экспериментально на объектах, возводимых из хорошо проверенных конструкций, например в кирпиче, может быть, в крупных блоках или в монолитном бетоне. Строителям легко строить объект по хорошо знакомой им технологии, а архитекторам-типо-логам можно поставить перед строителями более разнообразные архитектурные задачи, в ускоренные сроки получить объект в готовом виде и приступить к его оценке, т. е. к главной задаче эксперимента.

Новые конструктивные решения жилых зданий, новую технологию их изготовления вполне допустимо проверять на лучших архитектурно-планировочных схемах, достигнутых к моменту эксперимента, не связывая новые конструктивные решения с проблематичными, еще не проверенными идеями зодчих. К концу 80-х гг. стали известны вполне современные, прогрессивные по планировке серии проектов, например серия 141, принятая при строительстве ЭЖК в Н. Новгороде, серия 93, строящаяся в Мурманске, и др. Отработанные конструктивные решения могут впоследствии быть успешно реализованы в социально-типологическом плане, т. е. в домах массового строительства последующего этапа.

Особого внимания и осторожности требуют эксперименты по внедрению нового оборудования квартир и домов. Опыт говорит, что новое экспериментально выполненное оборудование, установленное в жилых домах, но не поставленное одновременно на поточное заводское производство, через несколько лет выйдя из строя не может быть заменено на аналогичное, не может быть отремонтировано из-за отсутствия запасных деталей. Его приходится заменять на массовое, устаревшее, что дискредитирует идею эксперимента. Так пришлось, к сожалению, поступить в 60-х гг. в Киеве, в многосекционном жилом доме, в каждой секции которого были установлены различные экспериментальные образцы отопительно-вентиляционных устройств, в т. ч. эжекционные доводчики. Их срочная замена на стандартные калориферы не позволила довести опыт до завершения. Аналогичная история произошла в четырех крупных городах Крайнего Севера, где в 60-е гг. были построены в пяти-девятиэтажных жилых домах системы искусственной приточной вентиляции с прогревом и увлажнением воздуха — системы крайне необходимые для нормализации микроклимата и воздушного режима в этих суровых условиях. Из-за отсутствия деталей для ремонта, а также кадров квалифицированных эксплуатационников системы были разобраны. Очевидно, отработку новых, не проверенных систем инженерного оборудования следует осуществлять только в лабораторных условиях, а в экспериментальные объекты, подлежащие заселению, — устанавливать приборы, заводское поточное производство которых уже подготавливается.

Таким образом, многопрофильный характер экспериментального строительства должен уступить место однопрофильному с последующим объединением результатов в массовом, а не в экспериментальном строительстве.

Возвращаясь к теме о жилище будущего отметим, что футурологичес-кие идеи по организации урбанизированной среды городов и поселков, предлагаемые и отечественными и зарубежными авторами, косвенно касаются и проблемы «человек — жилище». Однако основная направленность этих предложений редко бывает связана со стремлением создать благоприятную, улучшенную среду для жизни человека. В большей степени такую задачу пытаются решить авторы проектов биоархитектурного профиля, в предложениях которых архитектурная форма зданий связывается с формами, присущими живой природе. Так, в жилом доме, построенном около Парижа, в городе-спутнике Кретей, связь с природной формой выражена и в общей форме здания, напоминающего початок кукурузы, и в деталях балконов, которым придана форма крупных «зерен». Мобильные здания, построенные по геометрии скорлупы яйца с помощью надувной опалубки (архитекторы Ю. Лебедев, Г. Брандт) выражают идею прочности и легкости природной формы, реализованной в архитектурном сооружении.

Идея «растущего» здания с при-квартирными садиками на этажах выражена в жилом комплексе на Международной выставке в Монреале «Экспо-70» (архит. Сафри и др.). В ряде проектов предлагаются «дома-деревья», например, «Гроздья на вертикальных стволах» — проект кластеров в застройке Токио (архит. Изосаки).

Однако даже в подобных предложениях, истоки которых связываются с природой и, следовательно, с человеком, вопросы конструкций и формы чаще всего превалируют над вопросами обеспечения благоприятной среды. Тем более подобные конструктивно-формальные аспекты, а также аспекты экономии пространства городов и использования неосвоенных человеком стихий проявляются в проектах «висячих», «плавающих», «летающих» городов, в подводной и подземной урбанистике.

Приложение к Строительной газете «Архитектура» от 29 июля 1989 г. в информации М. Филонова «Солнечное подземелье» под рубрикой «Взгляд в XXI век» приводит современный взгляд японских специалистов на возможности освоения подземного пространства для работы и жизни людей. «Подземный город уже не утопия. Он станет реальностью в начале XXI века», — считает Ханамура, специалист фирмы «Тайсей корпорейшн».

Проект этой фирмы называется «Город Алисы» — по имени героини известной книги Льюиса Кэрола. Он предусматривает создание двух огромных железобетонных «инфраструктурных цилиндров» (каждый высотой 60 и диаметром 80 м), опущенных на глубину около 150 метров. В них разместятся необходимое электрооборудование, огромные климатические установки и системы для переработки отходов. Каждый цилиндр соединен коридорами с магазинами, театрами, спортивными сооружениями, административными помещениями и отелями. В таком подземном городе сможет проживать около ста тысяч человек.

Еще более амбициозен проект компании «Шимицу корпорейшн», представляющий громадную сетевидную систему из подземных помещений, соединенных тоннелями. Жилье, конторы, гимнастические салоны, библиотеки, выставочные залы, общественные бани и т. п.— таким видится этот подземных город, лежащий на глубине 50 метров. Температура и влажность в городе — под строгим контролем. Солнечные лучи достигнут подземелья посредством отражения через шахты. Приблизительная стоимость объекта — 80, 2 миллиарда долларов.

Пока ни один из проектов не получил официального одобрения. Однако японское правительство создало рабочие группы в нескольких министерствах, поручив им изучить все аспекты идеи подземных городов. Инженеры-строители убеждены, что им" удастся создать огромные подземные структуры без опасности обвалов. Архитекторы считают, что подземные структуры выдержат землетрясения, наводнения, возможные пожары.

Вопрос лишь в том, можно ли преодолеть психологический барьер, захочет ли человек распрощаться с вольным небом, солнцем, ветром. Критически настроенные специалисты усматривают потенциальную опасность массовой клаустрофобии. Поэтому урбанисты предлагают первоначально строить небольшие по объему подземные объекты. А приверженцы подземелья полагают, что в хорошо освещенных просторных помещениях, в окружении красивых растений, которые растут и под «закрытым» небом, можно устроиться с полным комфортом.

С учетом сказанного, регламентация главной цели — создания здорового жилища будущего — должна быть осуществлена на основе следующих научно обоснованных гигиено-экологических требований:

во-первых, использования новейших достижений научно-технического прогресса во избежание нанесения ущерба и загрязнения окружающей среды химическими, физическими и биологическими загрязнителями, а также применения новых методов и средств для формирования оптимальных качеств, отвечающих возрастающим социально-оздоровительным потребностям человека;

во-вторых, постепенного преодоления отрыва человека от природы и создания условий для постоянного общения с природой посредством органического включения природных компонентов в зоны труда, обитания и отдыха городского населения;

в-третьих, целенаправленного гиги-ено-экологического воспитания новых поколений, с учетом формирования правильного поведения в обществе и среди природы.

С учетом этого необходимо строго соблюдать санитарно-экологические требования при проектировании новых и реконструкции существующих производственных предприятий:

разрабатывать и внедрять новые технологические, строительные и архи-тектурно-градоустроительные решения, которые устраняют или ограничивают до безвредного уровня шум и вибрации в среде труда, обитания и отдыха; при строительстве новых жилищных комплексов и общественных зданий, создании новых и реконструкции существующих предприятий с неблагоприятной акустической средой использовать высокоэффективные средства и сооружения для борьбы с шумовой агрессией, как например, ограждающие конструкции с повышенной звукоизоляционной способностью, звуко- и вибропоглощающие устройства и другие достижения современной прикладной акустики;

не допускать создания новых источников шума и вибраций в жилых районах и зонах отдыха, а в уже существующих, которые не могут быть приведены в соответствие с санитар-но-экологическими нормами и требованиями, утвердить графики их удаления;

внедрять ускоренными темпами достижения научно-технического прогресса в промышленность и обеспечивать производство машин, оборудования, аппаратуры и других технических средств для различных отраслей народного хозяйства и для быта, сообразованных с санитарно-экологическими нормами;

расширять общение человека с природой путем органического соединения природной среды с населенными местами посредством расширения озеленения, создания лесных поясов, водных зеркал и бассейнов, гидропарков, зон кратковременного отдыха и спорта и др.

Достаточно широкое распространение получило мнение, что экологические проблемы урбанизации можно решить одними лишь гигиеническими и технологическими мерами, стоит лишь перейти на безотходную или малоотходную технологию или построить высокоэффективные очистные сооружения.

Бесспорно, что будущее — за «чистой» технологией. Однако замена всех технологических циклов на безотходные — дело весьма далекого будущего, а что касается очистных сооружений, то их будут строить еще очень долго, -но и тогда полностью проблемы они не решат. В США подсчитали, например, что если все внутренние воды страны очистить до состояния, в каком они находились в 1900 г. (далеко не идеальном, если учесть, что уже в то время США были высокоразвитой в промышленном отношении страной), необходимо ежегодно вплоть до 2000 г. тратить 200 млрд. долларов (т. е. по существу — второй военный бюджет). Самые ориентировочные расчеты показывают, что создание своеобразной экологической инфраструктуры в масштабе нашей страны, обеспечивающей доведение стоков и выбросов до предельно допустимых величин за счет строительства только очистных сооружений, потребовало бы огромных ежегодных затрат в десятки миллиардов рублей и содержания многочисленного персонала. Ясно, что в современных условиях, учитывая ограниченность средств и дефицит трудовых ресурсов, это абсолютно нереально.

Все это свидетельствует о том, что локальный подход к решению экологических проблем урбанизации и расселения так же, как и ориентация только на технологические и гигиенические мероприятия, не могут привести к полному успеху. Решение экологических проблем в градостроительной сфере связано с необходимостью комплексного подхода в рамках междисциплинарной интегрированной системы понятий, подходов и методов, являющейся, с одной стороны, частью экологии человека, а с другой стороны, специфическим направлением в градостроительстве. Успешное решение всего клубка проблем возможно, конечно, лишь на основе системного подхода с обязательной количественной оценкой как отрицательных, так и положительных факторов городской среды.

Односторонней будет попытка ее сведения лишь к вредным процессам, например, к загрязнению, шумам. Эколого-гигиеническая проблема — значительно более широкое явление, охватывающее всю окружающую среду, образ жизни населения. При решении конкретных вопросов городской экологии необходимо знание биологических процессов, протекающих в городе. Эти процессы попадают в сферу интересов медицинских наук и архитектуры тогда, когда они приобретают социальную значимость. В свою очередь, социальные процессы приобретают биологически значимый характер, если они оказывают существенное воздействие на биологические процессы, например, на уровень здоровья населения.

На современном этапе среда обитания как городского, так и сельского населения претерпевает значительные изменения. Научно-технический прогресс, рост численности населения, урбанизация, концентрация населения, промышленности, транспорта, нарастающая нагрузка антропогенных воздействий на среду обусловливают целый ряд серьезных экологических и социальных последствий, имеющих прямое отношение к строительной деятельности человека.

Создавая материально-пространственную среду, архитектура может оказать положительное или отрицательное воздействие либо обусловливая ряд негативных экологических последствий, либо выступая как регулятор среды при правильно научно обоснованном направлении воздействия.

Известно положение марксизма-ленинизма о желательности и необходимости ликвидации противоположности и существенных различий между городом и деревней во имя всестороннего развития личности. Принципиальное значение этого ключевого положения выходит далеко за рамки противопоставления «город — деревня». Оно отвергает множество альтернативных социально-пространственных концепций типа «повсеместный переход к городскому (или сельскому) образу жизни», «глобальная сверхурбанизация», «назад к природе».

По данным И. В. Бестужева-Лада в первом приближении намечаются следующие критерии такого оптимума.

1. Отсутствие «деревенского синдрома». Среда должна быть достаточно большой и комплексной (всмысле гармоничного соотношения жилой, рабочей, культурно-бытовой

и мобильной среды), чтобы человек физиологически и психологически чувствовал себя обладающим всеми преимуществами жителя современного крупного города.

2. Отсутствие «городского синдрома». Среда должна быть достаточно небольшой и «открытой» (в смысле легкости установления межличностных контактов), чтобы человек физиологически и психологически чувствовал себя обладающим всеми преимуществами жителя благоустроенной деревни или, точнее, дачного поселка.

3. Отсутствие необходимости в транспорте для передвижений внутри «оптимального города (жилого района)» и для выхода в зону отдыха (за исключением, разумеется, под-земно-эскалаторного транспорта внутри помещений и транспортных средств для детей, престарелых, инвалидов). Жилая среда должна быть достаточно небольшой и компактной, чтобы культурно-бытовой центр и место работы по меньшей мере одного члена семьи и лесопарк с водоемом находились в пределах пешеходной доступности.

Необходимо, чтобы стало одинаковым только одно — живет ли человек в жилом районе крупного или сверхкрупного города, в агрогороде или научно-производственном городке, отдаленном от других городов сотнями километров — чтобы он всюду чувствовал себя одинаково комфортабельно, в одних и тех же условиях максимально высокого стандарта жизни.

С этой позиции оптимальная среда — это оптимальное размещение «оптимальных городов (жилых районов)» на оптимальной площади сельскохозяйственных угодий, зон отдыха, лесопарков и лесостепных заповедников между ними (И. В. Бестужев-Л ада, 1976).

Что касается науки о жилище, то значимость и место ее в экологической проблематике определяют постоянно возрастающие темпы жилищного строительства, обусловленные количественными и качественными предпосылками, ростом численности населения и последовательным ростом жилой площади на душу населения и высокий удельный вес жилища по сравнению с другими типами сооружений, а главное — важные гигиенические функции собственно жилья как основной сферы восстановления сил человека.

Какое же жилище следует считать оптимальным?

Очевидно, неверен в равной мере как дезурбанизационный курс на всплошную застройку односемейными домами, так и курс на сплошную высотную городскую застройку. Высокая этажность в позитивном плане может рассматриваться не как самоцель, а как возможное средство высвободить максимум площади под зеленые насаждения, стадионы, водоемы. В идеале высотность здания должна ограничиваться по психофизиологическим причинам одним-двумя-тремя, максимум четырьмя-пятью этажами. Вместе с тем требование экономного использования земли, т. е. уплотнения застройки, делает необходимым увеличение размеров жилых домов. Это устойчивая тенденция. В связи с ней должны будут, очевидно, изменяться и формы жилых построек.

В ближайшем будущем объектами строительства, по-видимому, станут не отдельно стоящие здания, составляющие группы жилых корпусов, а сложные жилые сооружения, особенно в крупных городах. Однако увеличение размеров жилых домов и значительное повышение этажности при сохранении их прежней общей формы вступает в противоречие с необходимыми условиями для нормальной жизнедеятельности человека и отрицательно воздействует на его психику. Дворы, окруженные гигантскими стенами 16—22-этажных домов, не воспринимаются пространствами, предназначенными для отдыха. Находясь в них жители ощущают подавленность.

Совершенно очевидно своеобразное неудобство жизни на высоких этажах, в квартире, окна которой выходят «в пропасть». С учетом психофизиологических реакций человека вряд ли можно считать полноценными формы жилища, где балконы или лоджии, нависающие друг над другом, подняты над уровнем земли на десятки или даже сотни метров. Очевидно, архитекторам и гигиенистам необходимо считаться с психическими и физиологическими свойствами человеческого организма, привыкшего в процессе своей эволюции к жизни на поверхности земли. Представляется, что многочисленные затруднения в конструировании высотных зданий в известной степени — результат предвзято избранной формы их объема. Сравнения формы зданий с вертикальными стенами и зданий со стенами, как бы расположенными наклонно, говорят о преимуществе последних. Кроме того, вертикальное расположение больших корпусов нередко затрудняет инсоляцию.

Таким образом, схема крупных зданий с наклонной, уступчатой формой корпуса имеет преимущества перед схемой с отвесными стенами как в отношении инсоляции, так и в части возможности создания оптимальных условий психофизиологического воздействия на людей: в этом случае становится возможным расположение квартир уступами, при котором живущий на любом этаже перестает чувствовать себя на краю пропасти; все квартиры становятся равноценными, независимо от этажа, в отличие от обязательной неравноценности квартир в вертикально стоящем высоком здании, где нижние этажи непременно затеняются больше, чем верхние.

Разумеется, рассмотренная схема — лишь одна из возможных. Поиски рациональных форм жилой застройки, наверное, позволят отыскать разные композиционные варианты, оптимальные для разнообразных конкретных условий. Здесь очень важно подчеркнуть, что эти творческие поиски не должны быть только прерогативой архитекторов. Гигиенисты также должны участвовать в этой работе на паритетных началах.

В отдаленном будущем, когда будут разработаны способы достижения большей автономности полноценного жилья от внешней среды, этажность может возрасти, будучи сдерживаема инженерно-строительными ограничениями. Но для обозримого будущего «сверхвысотное» жилищное строительство не представляется оптимальным.

Что касается культурно-бытового обслуживания жилого дома, то на перспективу предполагается, — невзирая на высокую степень культурно- бытовой автономности отдельных квартир и на наличие специальных культурно-бытовых центров, — что в нем должны быть специальные помещения для встреч по интересам (музыкальные салоны, ателье для любительских занятий и т. п.), достаточно вместительные залы для коллективных зрелищ и празднеств, кафе-столовые, магазины, выставки, бюро заказов, спортзалы и большие бассейны, зимние сады, придомовые ясли-детсады и т. п. И чем выше уровень насыщения в данном отношении — тем ближе к оптимуму (И. В. Бестужев-Лада, 1976).

Прогноз развития жилых помещений по данным указанного автора является следующим:

личные помещения, для которых характерны ограниченность и постоянство функций, достигая оптимума по размерным показателям, стабилизируются. Далее, желательно обеспечение свободного выбора типов личных помещений путем трансформации соответствующих пространств. Например, на одной и той же площади могут быть организованы или комплекс из спален для двух членов семьи и их комнаты для занятий или два индивидуальных помещения для сна и занятий одного члена семьи;

в отношении общесемейных помещений наряду с оптимизацией свободных площадей и оборудования появляется тенденция выделения для каждой функции отдельного помещения, при сохранении и возможности периодической изоляции или объединения однофункциональных пространств. В отличие от личных помещений состав функций общесемейных помещений, по-видимому, не стабилизируется и будет иметь некоторую тенденцию к развитию. Поэтому возможен рост общей площади квартиры за счет увеличения числа помещений общесемейного пользования с новыми непредвиденными функциями.

В отношении помещений хозяйственного обслуживания ближайшей задачей является увеличение размеров, а в дальнейшем — и состава помещений с целью максимального размежевания их функций и создания оптимальных условий для пользования ими. Идеи функциональной организации жилища, развиваемые в последнее десятилетие, исходят из различных принципов разделения пространства жилой ячейки, из них наиболее характерны:

по возрастному признаку, когда выделяются зоны родителей и детей, в каждой из которых предусматриваются дневные и ночные функции, а также «зона хозяйки дома» (места для общего приема пищи и домашних забот по обслуживанию семьи);

по разнородности процессов в пространстве; при этом в основу членения принимается разделение интимной и коллективной жизни семьи или изоляции детей от родителей. С этой целью выделяются основные зоны (коллективная, интимная и связующая между ними зона обслуживания), определяются их пространственные связи и внутреннее членение; вводится дополнительная зона — переход от интерьера к экстерьеру. Такое взаимопроникновение и пространственная связь зон, с четким распределением их внутреннего пространства по характеру процессов имеют особо важное значение для компактности решения при ограниченности размеров жилой ячейки;

по времени суток — когда пространство жилой ячейки делится на две характерные группы помещений, используемых в дневное или ночное время, а связующими для них являются функции, совершаемые в различное время суток (общая комната). При этом спальни и прилегающий к ним санитарный блок отделяются от кухни и общей комнаты; вблизи входа рекомендуется устройство дополнительного помещения, которое может быть пространственно объединено с комнатой дневного пребывания. Это помещение рассчитывается на неодинаковое использование в зависимости от профессиональных интересов и состава семьи. Зонирование жилища по принципу его различного использования в дневное и ночное время практически ведет к экономии площади и более рациональному решению всей его планировочной организации.

В основу поисков перспективного развития функционального зонирования жилища могут быть приняты и принципы функциональной организации, которые отвечают социально-демографическим особенностям семей, получившие еще большее значение при повышении нормы жилой площади и количества комнат в жилых ячейках. Таким принципом, объединяющим требования различных типов семей, является гибкое зонирование жилой ячейки на основе изоляции и взаимосвязи процессов во времени и пространстве («день — ночь», «родители — дети», «хозяйственные занятия — досуг», «личность — группа» и др.). При различном социально-демографическом составе семьи в различные периоды ее жизни значение этого принципа неодинаково, что требует обеспечения вариантности приемов зонирования внутреннего пространства жилой ячейки, рассчитанного на семью заданного состава.

При современном уровне нормирования жилой площади закономерна определенная жесткость организации жилой ячейки. Главной предпосылкой такой жесткости в организации жилой ячейки являются экономические возможности общества на данном этапе. В этих условиях получает развитие вынужденная мобильность (переселение) семей, изменяющихся по своему составу, что неизбежно требует увеличения количества разных типов квартир.

По мере повышения уровня обеспечения жилой площадью изменяется соотношение понятия гибкости и жесткости функционально-пространственной организации жилой ячейки. Гибкость организации жилища с повышением нормы жилой площади возрастает. Причем, в связи с тенденцией к возрастанию психологической роли жилища особенно возрастает значение «запаса свободы» в планировке жилища. Выяснена высокая оценка населением гибкой и вариантной планировки квартиры, представляющей свободу развитию и изменению потребностей живущей в ней семьи. Следовательно, запас свободы в планировке квартиры является не просто очередным новым архитектурным приемом, а принципиальной гигиенической позицией, важным критерием в оценке комфорта жилища.

Вынужденное переселение семей может сократиться благодаря увеличению числа комнат в жилой ячейке, что даст возможность избежать чрезмерной их специализации при одновременном учете потенциала развития семей различного состава.

Эти пути на современном этапе развития традиционных типов жилища зачастую противопоставляются, когда гибкостью организации жилой ячейки нередко восполняется недостаточный уровень жилой площади и усредненный подход к организации жилых ячеек для семей различного социально-демографического состава.

В дальнейшем можно предполагать органическое слияние обоих направлений, когда наряду с широким внедрением принципов гибкой планировки жилых ячеек будет все время увеличиваться разнообразие их типов. Это лучше всего позволит удовлетворить многообразие требований к жилищу, вытекающее из различий образа жизни населения.

Переходя к рассмотрению вопросов внутренней планировки следует остановиться на вопросе об оптимальной форме комнат. Как ни распространена сейчас прямоугольная в плане форма жилых помещений, совсем не следует считать, что она является единственно возможной. Эксперименты бесспорно доказывают относительную независимость формы плана жилых помещений от их функциональной роли. Об относительной независимости говорится здесь потому, что существует еще количественная связь формы и абсолютных размеров помещений в плане с их функциональным назначением. Круглые, восьмиугольные, шести- пяти- и четырехугольные помещения в плане, если их абсолютная площадь не менее 35— 40 м2 оказываются практически равноценными прямоугольным. При внутреннем радиусе 3, 5 м и больше в круглых или многогранных помещениях достаточно хорошо организуются те функциональные процессы, которые должны протекать в жилище. В помещениях такой формы и таких размеров не хуже, чем в прямоугольных, расставляется обычная стандартная мебель и располагается оборудование.

Гибкая планировка жилища и форма комнат тесно связаны с проблемой психологического комфорта в квартире. Психолог из Таллинна Т. Нийт считает, что принятый в практике усредненный тип квартиры, практически одинаковый для всех, вызывает неблагоприятное понижение социальной активности членов семьи. В качестве альтернативы этот автор подчеркивает положительную роль учета важной социальной потребности человека — приватности жилища, т. е. возможности для жителя, с одной стороны, уединиться, ограничить доступ к себе или к группе лиц, или, напротив, при желании увеличивать контакты. Для обеспечения приватности Т. Нийт считает существенным создание «открытого дизайна» квартиры — гибкой структуры жилища и возможность дополнять и изменять ее силами семьи. При этом, комнаты традиционной формы (квадрат, прямоугольник) при большой плотности заселения автор относит к наиболее неудачным вариантам для достижения приватности.

Таким образом, задачей архитекторов и гигиенистов должно явиться дальнейшее исследование гибкой планировки и определение наилучшей формы комнат с учетом инсоляции, освещения, микроклимата и воздухообмена помещений разной формы и психоэмоционального воздействия на человека разных пропорций и геометрических решений комнат. Причем, очевидно, данная работа должна вестись дифференцированно применительно к функциональным особенностям разных типов жилых зданий.

Вопрос о размере необходимой жилой площади на одного человека был освещен выше. Рассмотрим вопрос о размере комнат. На практике отмечается крайне большое количество вариантов. Например, в доме миллионера Дюпона средний размер комнат равен 58, 5 м2. Очевидно, что комната в 60 м2 — это прихоть сверхбогатого американца. Согласно требованиям ВОЗа минимально возможная комната — 4 м2. Это максимум и минимум. Ну, а чему равен оптимум?

Размеры жилых помещений, по всей видимости, должны определяться, во-первых, функциональными требованиями, определяемыми меблировкой, перемещением людей в квартирах и свободой их движений (эргономика), во-вторых, требованиями, связанными с восприятием пространства (психофизиология).

Благодаря техническим возможностям будущего, очевидно, практически не будут существовать требования, связанные с размерами помещения, которые вытекали бы из респираторных и тепловых потребностей человека, так как чистоту воздуха и тепловой комфорт обусловливает не столько объем помещения, сколько работа систем вентиляции и отопления.

Восприятие пространства зависит от очень большого числа переменных: геометрических размеров помещения, типа освещения, текстуры и цвета стен, меблировки, стороны, в которую открываются окна и двери и т. д. Следует отметить, что явления восприятия пространства очень сложны и поэтому мало изучены. Вследствие этого хотя в большинстве развитых стран и существуют определенные нормы, касающиеся размеров жилых помещений, опубликованных исследований по физиолого-гигиеническому и психологическому аспекту этой проблемы мало, а значит существующие рекомендации в этой области лишены научных обоснований.

Тем не менее, поскольку единственным средством хорошо строить является строительство с учетом нужд и потребностей человека, то без ущерба насущных пожеланий и требований жильцов невозможно гигиенически грамотно регламентировать внутренние размеры жилища. Подводя итог вышесказанному, можно заключить, что оптимум следует выводить, исходя из требований восприятия и организации пространства, с учетом обеспечения оптимальных условий температуры и степени чистоты воздуха.

Необходимо со всей определенностью сказать, что даже наиболее удачные внутрипланировочные решения и обеспечение внутри идеально спланированной квартиры оптимальных параметров микроклимата и воздушной среды не смогут обеспечить современному человеку оптимума проживания, если одновременно с этими вопросами не будет решен вопрос о типе дома и о типе его окружения.

«Дом должен быть не суммой комнат, а организмом».

Эти слова принадлежат Н. К. Крупской, которая приняла участие в дискуссии о городах и домах будущего. Надо придумать такое устройство, писала она, «чтобы люди могли жить в них не мешая друг другу, не утомляя друг друга и имея в то же время не только возможность общаться, но пожить общей содержательной и интересной жизнью. Но как всякий организм, дом не может оставаться раз и навсегда застывшим. Он должен меняться с изменением и развитием образа жизни населения.

Колоссальный прирост жилищного фонда — это только количественная сторона решения жилищной проблемы. Она бесспорно наиболее важная, но есть и качественная сторона, тесно переплетающаяся с вопросами быта семьи. К числу таких вопросов относится вопрос о типе дома, который наилучшим образом отвечал бы особенностям быта в будущем.

Для осуществления грамотных прогнозов в области развития городского жилища необходима выработка практической «модели» изменений требований семьи к жилищу.

На основании анализа имеющихся данных и экстраполяции существующих тенденций в качестве выводных можно принять следующие положения:

1. С момента образования молодой семьи до глубокой старости требования семьи меняются по крайней мере 6—7 раз, причем речь идет об изменении оптимума в отношении района места жительства, а также проживания, числа комнат и их планировки, размера подсобных помещений, оборудования кухни.

2. Прогностические разработки развития городского жилища должны обязательно вестись с учетом процесса урбанизации, вызывающим существенные изменения в социально-демогра

фической структуре населения городов (так, например, во многих крупнейших городах страны в последние годы происходит значительное «постарение» населения, возрастает доля самодея

тельного и экономически активного населения).

3. Возрастает роль семьи, а, значит, и отдельной квартиры как места для психологического отдыха.

В настоящее время созданию оптимального жилища мешает одна особенность современного массового жилища — его т. н. «анонимность», т. е. невозможность точного предвидения его потребителя. Конкретно она выражается в противоречии между индустриальным способом производства жилища и индивидуальным заселением.

Изучение практики эксплуатации квартир, заселенных в соответствии с демографическими характеристиками семьи, не обеспечивает комфорта проживания. Одна и та же по планировке и по площади квартира, заселенная одним и тем же типом семьи (по количественному и половозрастному составу), в одном случае почти полностью устраивала своих владельцев, в другом оказывалась неудовлетворительной.

Эти факты говорят о том, что знание только количественного состава семьи, даже и дифференцированного по половозрастному признаку, не дает гарантии правильности принятого планировочного решения квартиры. Поэтому исходным материалом для исследования демографической и социально-экономической характеристик современной семьи, разработки на их основе типологии семей является номенклатура основных вариантов квартир для лиц творческого труда, служащих и т. д., т. е. для семей разного состава и профессиональной ориентации.

Серьезные возражения против расчета жилища на «среднего человека» выдвигает психолог из Таллинна М. Хайдемете. Он связывает усреднение типа жилища и отсутствие в нем условий для активного, в т. ч. физического труда с постепенным, весьма нежелательным исчезновением из новых жилых районов творческой деятельности жильцов, с нарастанием пассивности, отчуждения живущих от придомовой территории, с утратой коллективной деятельности. Автор подчеркивает, что в прошлом контакты и общение по месту жительства, включение человека в сферу социальной деятельности происходили во дворах, которые в новых районах практически исчезли, и которые следует всемерно восстанавливать в правах.

Следовательно, разнообразная по своей инфраструктуре индивидуальная квартира обусловливает необходимость создания нескольких типов домов, ориентированных на определенный численный, профессиональный и возрастной состав семьи, на различные потребности ее членов.

По характеру обслуживания перспективные жилые дома можно подразделить на две группы: дома, население которых обслуживается общественными зданиями в системе микрорайона; дома с общественным обслуживанием в составе самого дома.

Мы отмечали, что в мировой практике жилые дома с полным общественным обслуживанием в составе дома, как правило, не были удачными (Дом Корбюзье в Марселе, дома-коммуны, Дом нового быта в Москве). Однако эти примеры отнюдь не означают, что создание домов с общественным обслуживанием и впредь обречено на неудачи. Напротив, абсолютное увеличение размеров жилых домов, значительное повышение этажности жилой застройки, а главное, социальный прогресс общества — все это делает неизбежным широкое внедрение общественных форм обслуживания в жилые дома.

Какое жилище будет в СССР в XXI в.? Какие формы жилища должны намечаться в нашей стране на отдаленную перспективу? Поисками ответов на эти вопросы должны сейчас заниматься не только зодчие, как это бытует до настоящего времени, а на равных началах с архитекторами и гигиенисты и социологи.

Поиски должны вестись на научной основе. Прежде всего необходимо определить изменения, которые произойдут с семьями — первичными ячейками общества. Прогнозирование составов семей позволит определить пропорции строительства квартирных домов и специализированных зданий-общежитий, домов гостиничного типа, домов для престарелых и т. д.

Изучение климатических условий позволит наметить своеобразные формы жилища для районов Крайнего Севера, зоны пустынь и других мест, где до последнего времени почти полностью отсутствовали массовые поселения. Эта область прогнозирования особенно важна для нас, ибо значительная часть территории нашей страны покрыта вечной мерзлотой и приходится на арктические зоны или же климатические зоны с резко континентальным климатом.

Другой важный принцип, которому непременно должны следовать в подобных работах все специалисты — это оптимальное приближение жилища к природе. Образно говоря, нужно стремиться не к созданию сада около жилища, а к расположению жилища в саду. Принцип «жилище в саду» должен явиться основополагающим сегодня. Тогда по воскресеньям жители не станут стремиться за город: природное окружение — деревья, трава, водная гладь рек и озер — подойдет ближе к нашему жилищу. Чистый воздух, напоенный ароматом лесов и лугов, всегда будет «омывать» наши дома. Магистрали скоростного движения опояшут наши города так, чтобы транспорт не мешал пешеходам, а пешеходы — транспорту. Спортивные площадки и микростадионы, маленькие плавательные бассейны должны быть расположены рядом с нашими домами.

Приведем пример, который проиллюстрирует, как грамотное привлечение архитектором научных данных о психофизиологических особенностях организма человека может способствовать и выявлению новых архитектурных форм, и созданию в жилой среде условий, оказывающих положительное влияние на здоровье и развитие детей. Рассмотрим требования к архитектуре игровых пространств на воздухе, выявленные архит. Л. А. Солодиловой в результате проведения детального научного исследования особенностей развития детей дошкольного возраста, младших и средних школьников, а также старших школьников.

Для дошкольников характерны относительная неразвитость органов чувств, например, отсутствует понятие трехмерности пространства, слуховые реакции сравнительно низки, для детей типичны спонтанность движений, малая мышечная сила, быстрая утомляемость легких, гибкость костно-свя-зочного аппарата. Для детей этого возраста важно обеспечить наглядно-действенное обследование окружающего пространства, стимуляцию звукового восприятия, развитие зрительных и двигательных реакций, в частности — совершенствование координации движения рук, пальцев, переход от процессуальных действий к конкретным, развитие крупных мышц, повышение работоспособности, укрепление скелетно-мышечного аппарата. В этих целях на детских игровых площадках следует устанавливать соответствующие игровые элементы — болыпераз-мерные игрушки, счеты, простейшие музыкальные ксилофоны, меловые доски для рисования, зеленые уголки с местом для выращивания цветов и растений; весьма полезно организовать многофункциональное учебно-игровое оборудование для интеллектуальных, физических упражнений, для совершенствования моторных функций организма.

К 12—13 годам у школьников заканчивается процесс окостенения фаланг, кисти и запястья рук, повышается работоспособность, совершенствуется скелетно-мышечный аппарат, увеличивается емкость легких, развиваются крупные мышцы, двигательные функции и координационно-двигательная система. Для нормального развития детей этого возраста необходимо обеспечить мышечную нагрузку, возможности для занятий теоретическим обучением для совершенствования коррегирующих движений. В этих целях рекомендуется на площадках применять игровое оборудование (например, структуры со стационарно закрепленными вертикальными элементами и динамичными горизонтальными), учебно-игровое оборудование (для рисования и письма на досках, для наблюдения за явлениями природы, например, за движением солнца, для игр в шашки и шахматы, стрельбы из лука, изучения смены времен года и др.). На площадках для детей младшего и среднего школьного возраста уместны доска и стол педагога, место для обучения, домашний «театр» для проведения детских праздников и выступлений с эстрадой, скамьями для зрителей и местом для переодевания.

Для старших школьников характерны значительное нарастание мышечной силы, длительная работоспособность без переключения на другие виды деятельности до двух-трех и более часов, стремление к общению. Оборудование площадок должно обеспечить условия и для длительных мышечных нагрузок, и для учебно-игровой деятельности с возможностью проведения пропагандистской, теоретической и опытно-исследовательской работы, и для интимно-личного общения. Игровые пространства, отвечающие этим требованиям, могут, например, включать объекты для свободного строительства из различных подсобных материалов, домашний «планетарий» или любительскую обсерваторию, метеостанцию, аквадром для испытания судомоделей, площадку для вручения памятных знаков победителям соревнований, участки для селекционных работ, информационные стенды, танцевальные площадки и др.

В результате влияния научно-технической революции физический труд все в большей степени заменяется умственным трудом, не требующим активных физических усилий. Эти изменения несомненно скажутся на типе, форме жилища и его функциях. В жилой зоне обязательно должны быть созданы условия для активного образа жизни, для ежедневных жизненно необходимых занятий спортом, поскольку труд на производстве будет делаться все более малоподвижным. Удовлетворение этого первостепенного требования с учетом экономии времени и пространства должно обязательно учитываться при формировании жилой зоны.

С учетом вышесказанного основными направлениями научных исследований на ближайшую перспективу должны явиться:

1. Социально-гигиеническое изучение характера потребностей населения в жилище с целью определения: оптимальной структуры и функциональной организации жилой ячейки; планировочной организации здания в целом (набор помещений коллективного пользования, их взаимосвязь с квартирами); планировочной организации придомовой территории.

2. Экспериментальное определение оптимальных размеров и пропорций жилых комнат.

3. Для южных районов страны актуальным является изучение: мало этажной застройки (дома с квартирами в двух уровнях, дома с приквартирными двориками); возможностей различной планировки летних помещений (трансформируемые помещения, плоские

кровли, «зеленые комнаты» в многоэтажных домах); различных приемов вентиляции жилища (внутренние шахты, системы кондиционирования воздуха и радиационного охлаждения).

Для северных районов первоочередными вопросами являются: изучение жилых зданий, планировкой которых предусмотрено объединение жилья с учреждениями бытового обслуживания крытыми переходами; исследование эффективности систем кондиционирования жилых зданий.

4. Исследования по оптимизациивоздушной среды кондиционируемых наземных и подземных помещений, имея в виду в первую очередь научное обоснование оптимального воздушного куба, определение необходимой для разных помещений кратности воздухообмена, условий, воздухораспределения и исследование ионного режима закрытых помещений при искусственной ионизации воздуха.

5. Изучение проблемы формирования экологичного жилища в широком значении этого понятия и, в первую очередь, защиты среды помещений отвредных химических и физических воздействий, создания энергоэкономичных жилых зданий и гелиожилищ.

6. Исследование влияния на качество жилой среды комплекса планировки домов, инженерного оборудования и ограждающих конструкций в их взаимной связи и обусловленности.