Попытки научного объяснения

Так же как Альберт Эйнштейн, основываясь на незначительных несоответствиях физической картины мира, пришел к своему смелому проекту новой системы мира, английский биолог Руперт Шелдрейк открыл новые горизонты биологии. Он подошел к биологии с научной точки зрения и начал исследовать несоответствия и противоречия, вместо того чтобы делать вид, что их не существует. В этом смысле и биология, и в первую очередь медицина до сих пор не соответствуют своим собственным притязаниям на то, чтобы считаться науками, поскольку они не исследуют необъяснимые феномены и чудеса, а замалчивают их. Настоящая наука должна иметь достаточно мужества, чтобы, столкнувшись с новой проблемой, подвергнуть сомнению все предыдущие результаты. Гипотеза о том, что все лебеди белые, может подтвердиться много тысяч раз, однако появление первого черного лебедя сразу же опровергает ее. В науке исключение уничтожает правило; в медицине и биологии оно — совсем как в известной пословице — подтверждает его, следуя детскому принципу: один раз не в счет. Физики доказали свою научную смелость, когда признали крушение своей старой, хорошо функционировавшей картины мира из-за появления крошечных несоответствий и создали взамен новую, гораздо более сложную систему, лишенную каузальности и надежного представления о времени.

И Руперт Шелдрейк нашел в себе отвагу заняться исследованием противоречий в биологии, которые до пего никто не принимал во внимание. Вот описание одного из его загадочных экспериментов. Изучая, может ли наследоваться приобретенное знание, биологи построили лабиринт и измеряли время, необходимое крысам для того, чтобы выбраться оттуда. Они тренировали крыс до тех пор, пока тс не научились находить выход за очень короткое время, а затем скрестили их. Крысята, которых никто не обучал, выполнили задание за то же время, что и их тренированные родители, и ученые уверились в том, что доказали факт наследования приобретенных знаний. Однако когда скептически настроенные биологи в другой части света провели аналогичный эксперимент с соответствующим лабиринтом, но с другими крысами, они с изумлением установили, что эти крысы выполнили задание за такое же время, что и их тренированные сородичи. Неоднократно повторив эксперимент в разных уголках планеты, ученые с удивлением признали: в том, что касается скорости выбегания из лабиринта, крысы во всем мире находятся теперь на одном уровне.

После изучения ряда подобных, необъяснимых официальной биологией результатов Шелдрейк сформулировал теорию морфо- генных нолей. Эти гипотетические поля способны без передачи материи и энергии управлять развитием и обеспечивать синхронную доступность информации. В работах Шелдрейка прослеживается близость с представлением Платона о том, что реальный мир, который мы видим, является отражением трансцендентного мира заданных архетипических идей и форм. Говоря проще, Шелдрейк формулирует то, что давно было известно религии: в начале существовал образ, представление или поле уже готового предмета, существа или процесса. Этот образ предегавля- ст собой форму, которую заполняют материя и энергия, чтобы воплотить заданную цель. Неэнергетический, задающий форму образ Шелдрейка можно сравнить с представлением, которое лежит в основе строительного плана дома. Идея дома — нематериальная основа, без которой невозможно начало строительства и которая при этом является неосязаемой. Бумага, на которой изображен план, является лишь носителем этой нематериальной информации. Шелдрейк утверждает, что каждая форма нуждается в вышестоящем морфогенном поле.

Эта гипотеза позволяет объяснить многие ранее непонятные феномены, например способность к регенерации хвоста ящерицы или аналогичную способность мозга восстанавливаться после серьезных повреждений. Кажется, что мозг предпринимает все возможное для того, чтобы вновь прийти в соответствие со своим морфогеппым полем. Эта теория также помогает объяснить принцип действия прививок — организму достаточно лишь образа возбудителя болезни. Он не должен быть активным или живым. Даже десятилетия спустя после однократного знакомства с этим образом организм способен к немедленной выработке антител.

Благодаря этой теории становится попятно, почему клетки бурно размножаются в культурах, а в органах растут только в соответствии с заданной формой. И первом случае у них отсутствует образец в виде морфогеиного поля. Находится и удовлетворительное объяснение гомеопатии, которая путем растворения веществ передает информацию воде, или такому химическому феномену, как введение в насыщенный раствор готовых кристаллов для облегчения кристаллизации. Как только в раствор попадает образец кристаллов, которые необходимо получить, он сразу же начинает их производство. Теория формообразующих полей подтверждает даже часть эволюционной теории Дарвина.

Еще древние мудрецы утверждали, что целое есть нечто большее, чем сумма его частей. Частям не хватает образа, а поле — груда камней — само по себе не может превратиться в дом.

Шелдрейк исходит из существования иерархии, па вершине которой находится соответствующее ноле: поле митохондрий (источника энергии клетки) в соответствии с его теорией находится в ядре клетки, поле клетки находится в ткани, а поле ткани — в органе. Поля органов могут находиться в органах высшего порядка, таких как чакры, а поля чакр — в человеке в целом. Образ человека следует искать в Боге, о чем и говорит Библия^[6].

Таким образом, в случае болезни первичное нарушение находится не в соответствующем органе, а в вышестоящем поле: это нарушение сохраненного в этом поле образа. Задача терапии образов заключается именно в том, чтобы восстановить соответствие целостных образов с общим полем тела, души и духа и сохранить эти образы на соответствующем уровне.

Несмотря на то, что теория Шелдрейка объясняет многие феномены, она не позволяет прояснить вопрос происхождения первого образа. Для этого нам приходится обращаться к истории сотворения мира, изложенной в Священном писании, или к несовершенным научным знаниям. Так же как Макс Планк и Альберт Эйнштейн, Шелдрейк в конце своих рассуждений возвращается к Богу. Тот, кто доводит свои рассуждения до конца, всегда приходит от полярности к единству, то есть к Богу.