Омаха, сентябрь 4 страница

Жнец, без сомнения, уже был где-то совсем близко. Вопрос жизни и смерти состоял в том, сумеет ли Кот продолжать слежку и утаить от Жнеца свою жизненную ауру до тех пор, пока не подберется к капюшоннику достаточно близко для того, чтобы действовать. Соревнование по конспирации, как в тех книгах из Старого Мира про подводные лодки, которые выслеживали друг друга в холодной темной воде. Прежде чем воспользоваться ключом, Валентайн дождался, чтобы Жнец убрался подальше от ворот у начала лестницы.

Валентайн заметил звонок на стене, прямо под холлом второго этажа, возле двери, из-за которой пробивался свет и доносились разговоры. Судя по всему, звонок приводился в действие с помощью отходящего от него провода с выключателем на конце. Дверь была на сигнализации, о чем, видимо, не подозревал никто из грогов. Валентайн размышлял в течение целой минуты, но так и не пришел ни к какому решению. В конце концов, не будет же этот Жнец вечно торчать в другом конце подвала.

Нужно было действовать, а если так, то действовать надо смело. Он отпер оба замка, прикрывая саблю бедром.

— Йо-хо! — позвал он. — Я уже у двери. Отключишь для меня сигнализацию?

— Иду, — раздался усталый голос, когда смолкло эхо.

Человек в белом халате лаборанта показался у двери и машинально повернул выключатель. Валентайн ринулся в открытую дверь и одним прыжком пролетел шагов десять по коридору.

— Эй, — произнес человек в белом халате.

Но было уже поздно. Он дернулся было, чтобы нажать на красную кнопку тревоги, но Валентайн взмахнул саблей и отсек протянутую руку ниже локтя. Разинув рот, лаборант завораженно смотрел на результат произведенной ему ампутации, а Валентайн уже вонзил кончик сабли ему в горло. Выдернув клинок, он завернул за угол и ворвался в освещенную комнату. Женщина, тоже в белом халате, успела крикнуть, прежде чем он убил ее. Все было кончено, и только кровь медленно текла по выложенному плиткой полу. Ослепительно яркие лампы освещали остатки ужина на столе. Обстановка комнаты состояла из металлических стеллажей и белых шкафов, напоминая аптеку или учебный класс. Здесь же находились медицинские принадлежности: бинты, пузырьки с йодом, подносы с инструментами. В дальнем конце комнаты Валентайн заметил какой-то прибор, но у него не было времени с этим разбираться.

Раздался крик, едва ли уступающий реву сигнала тревоги. Приближался Жнец. Валентайн бросился к воротам и снова их запер. Затем отступил назад, в лабораторию, втащив за собой мертвого мужчину. В своей любимой позе отбивающего в бейсболе, с саблей наготове — Валентайн притаился за дверью. Он слышал шаги Жнеца по коридору и как тот остановился, наткнувшись на кровавый след убитого лаборанта и его отрубленную руку, которую Валентайн забыл убрать. А затем он сделал такое, чего Валентайн никак не мог ожидать от Жнеца: он развернулся и побежал назад.

Валентайн бросился вдогонку. Жнец в развевающемся плаще завернул за угол, и Валентайн замедлил бег, опасаясь, что тот прячется за углом. Но он ошибся: Жнец уже был в соседней с холлом комнате. И быстро говорил что-то своим противным тусклым голосом.

— Красный корпус! Пост двенадцать вызывает красный корпус! шипел он, нажав красную кнопку микрофона, встроенного в крышку стола. Хотя голос был такой же, как у Жнецов, что-то в его модуляции и ритме было странное.

И тут Жнец обнаружил Валентайна. Он обернулся, узкие зрачки расширились, рот открылся. Валентайн нацелил клинок ему в горло. Противник увернулся. Слишком медленно для Жнеца — то есть ему потребовалась целая секунда вместо ее доли, чтобы пригнуться.

Но и доли секунды было бы достаточно. Жнец рухнул на пол уже без головы, которая отлетела, разбрызгивая черную кровь по бетонным стенам.

Человек в камуфляжной форме «Ломаного креста» стоял возле перевернутого стула, застыв от ужаса при виде смерти Жнеца. Очнувшись, служащий центра связи потянулся за пистолетом, и Валентайн одним взмахом сабли справа налево раскроил ему живот, наступил на запястье, выдернул и забрал оружие. Человек валялся на полу, верещал от боли и пытался удержать вываливающиеся из брюха внутренности.

Валентайн отвернул в сторону микрофон, не обращая внимания на испускающего дух «ломаного». Он отключил радиосистему, перерезав кабель.

Повисший кабель напомнил ему кое о чем. И это было связано с той женщиной-лаборанткой, которую он тоже убил. У нее было кое-что: прибор для переливания крови. Точно такие же висели в том помещении, за лабораторией. Внезапно все встало на свои места.

Валентайн бегом вернулся в соседнюю с лабораторией комнату.

Двенадцать огромных металлических гробов выстроились по обе стороны комнаты, и из них доносился равномерный электрический гул. Тринадцатый гроб стоял в проходе между двумя рядами. Гробы были шире и глубже, чем обычные. Больше всего они напоминали Валентайну вышедшие из употребления кабинки для загара времен Старого Мира, которые он однажды видел, когда прятался в бывшем солярии. На гробах виднелись загадочные кнопки без каких-либо надписей, а рядом мигали сигнальные лампочки.

Дэвид закрыл за собой металлическую дверь и запер ее на задвижку.

По шуму и мигающим сигналам Валентайн определил, что семь гробов были подключены и находились в рабочем состоянии. Над каждым из них с Т-образной перекладины свисали трубки капельницы. Валентайн направился к гудящему, мигающему огнями центральному устройству и обошел его кругом. Он услышал, как внутри, по некой водопроводной системе льется вода. С одной стороны устройства был приделан люк размером с дверь.

Не зная, чего ожидать, Валентайн открыл люк. Внутри, как кусок дерева в реке, плавал очень бледный, изможденный человек с пробивающейся на щеках щетиной. По всему его телу с помощью присосок телесного цвета крепились провода, которые сходились на его бритом черепе. Отвратительный солоноватый запах исходил от этого мини-бассейна.

Мужчина с изумлением открыл зеленые глаза, и Валентайн поймал растерянный взгляд человека, который еще минуту назад управлял Жнецом. Сколько же лет он занимался этим? Сколько человек убил с его помощью его курианский властелин? Вылезал ли он из этого резервуара, жаждя рвать горло своим жертвам, как тот «ломаный», которого Валентайн повстречал в Чикаго и который периодически неделями торчал в резервуаре?

Вот почему Жнецы разговаривали друг с другом, на что обратила внимание Дювалье. И пускали в ход ружья, тратя при этом впустую жизненную ауру. «Ломаный крест» представлял собой симбиоз мозга людей-воинов с неуязвимыми телами Жнецов.

Валентайн схватил человека за горло и опустил его под воду, на дно резервуара. «Ломаный» изо всех сил пытался вырваться из тисков. Его ослабевшие от длительного бездействия мускулы отказывались работать. Пищал один из датчиков на стенке заполненного водой резервуара. Человек попробовал вцепиться длинными ногтями в лицо Валентайна, но Кот успел увернуться. Забулькали пузыри. Последнее содрогание, и писк датчика перерос в пронзительный тревожный вой. Валентайн посмотрел на мертвое тело. Во время борьбы электроды отпали, и на месте каждого обнаружилась маленькая татуировка в виде свастики.

Валентайн отключил вызывающий раздражение датчик. В воцарившейся тишине спазм, который обычно наступал у него после драки, был как взрыв фугасной бомбы, сильный, но приносящий облегчение. Валентайна вырвало его обедом из сердечного корня прямо в соленую воду резервуара. Но расслабляться было некогда. Он прополоскал рот, зачерпнув пригоршню воды из другого, свободного бассейна.

Покончи с этим.

Спустя несколько минут еще шесть мертвых тел плавали в своих индивидуальных резервуарах в соляных, перемешавшихся с кровью растворах. А где-то там семь Жнецов бродили в замешательстве, лишенные мозговых импульсов своих операторов. Валентайн вытер саблю белым халатом и удостоверился, что в других капсулах нет новых кандидатов в ряды «ломаных». Ему хотелось кричать, стонать, занять себя лихорадочной деятельностью, только бы не думать о том, что случилось в эти последние несколько минут.

«Забудь. Те, кого ты убил, не люди. Уже нет», — убеждал его внутренний голос. Валентайн чуть ли не со смехом подумал, уж не сходит ли он с ума. Не затеяло ли его подсознание настоящий путч? В сущности, ему было все равно, и это, возможно, являлось еще одним симптомом наступающего помешательства.

Его отключавшийся мозг уловил звон сигнальной сирены.

Он взвел курок пистолета и осторожно открыл дверь. В подвале было тихо, как в склепе, в который он, по сути дела, и превратился. Валентайн прокрался через главный коридор и увидел Ан-Ха, который взламывал решетку на двери. Валентайн отключил сигнализацию. Но звон не утихал, и единственное, что пришло Валентайну в голову, — это выстрелить в сигнальный звонок. Но где-то в недрах здания сирена продолжала выть.

— Вот что значит техника, — сказал Валентайн. — Стоит что-то повернуть, и дверь захлопнется. Мне не улыбается остаться здесь запертым.

— Рад видеть тебя в здравии, мой Дэвид. Ты нашел арсенал?

— Арсенал? — переспросил Валентайн так, как будто забыл в магазине уже оплаченный фунт сахара.

Он подошел к двери и открыл ее. Ноги были как ватные, и он старался не упасть.

— Ты не ранен, мой друг? — встревожился Ан-Ха, его уши встали торчком, как рога у готового к атаке быка. Грог обнюхал царапины от ногтей на лице Валентайна.

— Нет. Пошли, найдем этот арсенал. Он, должно быть, за одной из тех дверей.

Арсенал в самом деле располагался за стальной дверью, которая даже не была заперта. Оружия там оказалось меньше, чем они рассчитывали: автоматические винтовки и пистолеты, несколько дробовиков, ящики с фанатами и минами и два миномета. В шкафах и на полках вдоль стен они обнаружили также ящик с подсумками и коробки с патронами малого калибра. Валентайн напрасно искал патроны, подходящие к его ППД, и в конце концов взял один из автоматов «Ломаного креста». Он рассовал по карманам магазины с патронами.

Ан-Ха выбрал себе дробовик и станковый пулемет. Патронные ленты к нему он повесил себе на шею, как священник — епитрахиль.

Друзья покинули арсенал и прошли к воротам в подвал. Валентайн сложил часть поклажи у подножия лестницы и начал подниматься с «Калашниковым» наготове. Ан-Ха шел следом, и только стук патронных лент выдавал движения Золотого.

Валентайн расслышал голоса грогов в большом зале, на балюстраде и лестнице, ведущей к верхним этажам.

— Прикрой лестницу. А я посмотрю, что там за дверью, — сказал Валентайн.

Он рванул к вестибюлю, сопровождаемый автоматной очередью, выпущенной Ан-Ха. Дежурные Золотые бросились врассыпную. Валентайн отодвинул деревянную панель: группа Золотых распласталась прямо на бетонном тротуаре. Большинство из них были и простых рабочих халатах. Еще двое, в грязных комбинезонах, прятались за неработающим, заросшим травой фонтаном. Они вооружились чем попало: железными прутами, кувалдами, обрывками цепей.

Валентайн поднял тяжелый брус, запирающий двойные двери. Он шагнул наружу и попробовал знаками подозвать к себе Золотых. Они еще крепче прижались к земле и смотрели на Валентайна так, будто он сейчас начнет по ним стрелять. Свист вонзившейся в дверной косяк пули заставил Валентайна отпрянуть в сторону.

Дождавшись, когда стихнет автоматная очередь, выпущенная его напарником, Валентайн, не оборачиваясь, окликнул его:

— Ан-Ха, здесь, снаружи, твои Золотые. По-моему, они готовы действовать, только не знают как. Брось стрелять и иди сюда, поговори с ними.

Валентайн подбежал к нижней ступеньке и нацелил автомат вверх.

— Тут есть еще один. Снизу его не видно, но стоит дойти до середины лестницы, и он выстрелит, — предупредил Ан-Ха.

Грог подошел к двери и широко распахнул обе створки. Он продвигался в ночную тьму, мыча и размахивая ‹Калашниковым» над головой.

Золотые вскочили на ноги, потрясая своими пиками и колотушками. Вышло так, что они с Ан-Ха невольно дали сигнал к восстанию.

— Мой Дэвид, прошу тебя, покажи моему народу арсенал. А у меня есть тут одно дельце, — сказал Ан-Ха, прыгая по лестнице через три ступени.

Некоторые из его сородичей, несмотря на то что не были вооружены, последовали его примеру. Выстрел разнес в щепки перила лестницы, и грог бросился на третий этаж, сея вокруг себя пули.

— Вы понимаете мою речь? — спросил Валентайн.

— Да, сэр, — прозвучали с разных сторон ответы Золотых с разнообразными акцентами.

Он провел их в небольшой арсенал, жалея, что оружия там в три раза меньше, чем надо бы. Он отдал тот автомат, что забрал у убитого им радиооператора. Золотые разобрали ружья и фанаты, не тронув взрывчатку, чему Валентайн был только рад. Нет более верного средства подавить восстание в самом зародыше, чем случайный взрыв, уничтожающий десяток передовых повстанцев.

По мере распространения слухов подходили все новые гроги. Один из них — однорукий, одноглазый, хромой старик — принялся помогать Валентайну раздавать оружие и патроны.

— Т-там, у в-ворот, м-мой друг, — произнес он, запинаясь и гнусавя. — С-своими г-глазами: в к-капюшоне м-мертвый п-падать. Ни р-ружье, ни с-стрелять. Стража т-тоже видеть и убегать. М-мой народ теперь без к-ка-пюшонов?

— Наверняка не знаю, но надеюсь, — ответил Валентайн.

Раздав остатки оружия новым владельцам, он направился к выходу из арсенала вслед за золотистой цепочкой напрягших мускулы грогов. Снаружи раздавались выстрелы. Не успел Валентайн шагнуть за дверь, как старый грог схватил его за руку.

— Бойся-бойся, сэр! — проговорил он и издал вопль, обращаясь к кому-то наверху. — А то уб-бьют.

Он осторожно провел Валентайна через дверь.

Снаружи, перед старой библиотекой, был разложен костер из дров, которые грогам удалось собрать. В основном это были железнодорожные шпалы. Парочка Золотых, в которых Валентайн признал женских особей, продолжала подтаскивать к огню шпалы. Он услышал доносящиеся со стороны барака «ломаных» выстрелы и увидел, как оттуда в небо взвились языки пламени. Часовые на башнях по обе стороны стены открыли стрельбу в направлении гетто, но они были слишком далеко, и Валентайн подумал, что единственная цель, которой им удалось достичь, — это дать понять каждому грогу в Омахе, что в квартале Золотых не все в порядке. Видя, что развитие событий полностью вышло из-под его контроля, Валентайн забрал из арсенала свои трофеи и уселся на ступенях библиотеки — наблюдать за происходящим вокруг. Старый грог раздавал команды налево и направо, подбадривая молодежь, но Валентайн не был уверен, что та обращает внимание на его приказы. Он заметил, как гроги в возбуждении вращают во все стороны ушами.

Неожиданно рядом возник Ан-Ха.

— Мой народ — как этот костер, мой Дэвид.

В его автомате закончились патроны. От грога так и разило сернистой вонью, когда он вытолкнул вперед Золотого, более волосатого и толстого, чем он сам.

— Сидеть, собака! — прорычал он пленнику. И обратился к Валентайну: — Топливо для восстания уже было наготове. Не хватало кислорода и искры. Ты дал то и другое.

— Мы дали, Ан-Ха, — поправил его Валентайн.

— Нет, ты, — настаивал грог. — В тот момент, когда вывел из строя каиюшонников. Это и был необходимый кислород. Мне рассказали, капюшонники все как один повалились замертво. Тут-то и вспыхнула та самая искра.

— Любопытно. Вообще-то, когда Жнец теряет связь с Хозяином, он начинает действовать наугад. Он опасен, но бестолков.

— Да, но это если Хозяин еще жив, ведь так?

— Кто его знает. А это, я полагаю, досточтимый Хай-Хефл?

Бедняга вцепился в штанину Валентайна:

— Сэр, отведите меня…

Ан-Ха придавил ногой шею пленника.

— Заткнись! Да, мой Дэвид. Но моей мечте не суждено осуществиться. У нас есть, вернее, был такой закон: никого из клана нельзя убить, кроме как в бою или на дуэли. А этот был безоружен. И я считаю, что по отношению к этому нарушителю наших правил закон Золотых должен быть соблюден. Пусть его участь решат вновь избранные Старейшины. Кроме того, он молил о пощаде. Мало чести — убить того, кто и так на коленях.

— Ты прав, — сказал Валентайн. Но он не был уверен, что сам мог бы проявить такое благородство, будь его семья погребена в отхожей яме.

Подошли другие гроги и привязали Хай-Хефла к железным решеткам его же дворца, откуда эта тень Генерала могла отлично видеть, что происходит вокруг. Он висел, подвязанный за запястья, и вопил, пока гроги спорили, как с ним поступить.

— Ему повезло. Муссолини был не так удачлив, — сказал Валентайн Ан-Ха.

Восставшая толпа поразила его своей самодисциплиной. Гроги держали себя в руках, иногда даже смеялись, показывая что-то друг другу. Люди, вероятно, сожгли бы предателя заживо. Валентайн припомнил жуткие рассказы Волков-ветеранов о том, что случается, когда крепости переходят из рук в руки.

— А этот Муссолини, он что, был правителем на твоей Свободной Территории?

— Забудь.

К костру подбежали еще двое грогов, у каждого за спиной — литавра, так искусно сделанная из дерева и металла, будто эти материалы родились вместе. Третий грог, с двумя барабанными палочками в руках, принялся выбивать на барабанах зажигательный ритм.

Четкий ритм пробудил в Валентайне какую-то первобытную дрожь, согревая его нутро и унимая резкую боль в животе. Барабанная дробь нарастала, и он почувствовал, как земля заходила ходуном под ногами пляшущих грогов. Даже всполохи выстрелов со сторожевых башен вдалеке, казалось, раздаются в такт барабанам. Ритм становился медленным, несколько зловещим.

Эти звуки возбудили Золотых. Они бросились на колени и принялись стучать ружьями по мостовой, их уши навострились, как рога на шлемах викингов. Барабанная дробь усиливалась, и в такт с нею нарастали удары винтовок о бетон. Как порой люди, гроги запрокинули головы и завыли, подняв лица к звездам.

Валентайна захватил этот ритм, и он затрясся вместе с теми, кого когда-то считал своими врагами.

Пещера

Военно-воздушная база Оффат, где прежде находился командный штаб Военно-Воздушных Сил Стратегического Назначения, знавала как лучшие, так и худшие дни. Лучшие — когда здесь был гудящий улей самолетов и летчиков в синей форме. Истребители взмывали в небо, а содружество пилотов-асов знало, что в своем деле им нет равных. Худшие времена наступили в 2022 году, когда было применено ядерное оружие и громовые термоядерные взрывы исказили окружающий пейзаж. Песок спекся в стекло, и все постройки, за исключением бункеров, горячий ураганный ветер сровнял с землей, пройдясь сначала от эпицентра взрыва, а затем — возвратной волной, по направлению к облаку-грибу.

Сейчас некоторые из больших ангаров перестроены, а подземные бункеры снова заняты. Пришел новый генерал, с людьми в странной форме. Черно-белые флаги со свастикой-пауком угрожающе развеваются в голубом небе Омахи.

Спустя тридцать шесть часов после того, как погас праздничный костер, Валентайн, Ан Ха и молодой сильный грог по имени Хиз-Мем наблюдали за тенями, перемещающимися по старой базе к югу от Бельвью. Ан-Ха выбрал Хиз-Мема в спутники в ту залитую огнями ночь.

То, что случилось сразу после восстания, запомнилось Валентайну смутно, в виде разрозненных впечатлений. Бараки «Ломаного креста» охватил пожар. Непрерывно звучал барабан. Где-то вдалеке щелкали, затихали и снова раздавались ружейные выстрелы. Порывы ветра поднимали вверх отдающий гарью пепел.

Валентайн держался в сторонке по просьбе своего друга грога, который опасался, что Золотые могут его убить, приняв по ошибке за охранника из «ломаных».

Стрельба не прекращалась вплоть до рассвета, когда последние часовые на сторожевых башнях снаружи крепостных стен то ли смылись, то ли пали от руки снайпера. Те башни, что располагались внутри стен, неожиданно показались восставшим грогам малопригодными и были мигом разрушены под руководством одного из инженеров. Золотые проявили себя стрелками ничуть не худшими, чем их серые собратья, тела многих из которых валялись на верхних этажах Грейт-Холла и в бараках за воротами гетто.

Отдохнув несколько часов и пообедав, Валентайн решил отправиться на юг. Он понимал, что «Ломаный крест» не оставит восстание Золотых без последствий и скоро вернется сюда с подкреплением, которым располагал Генерал. Ан-Ха разделял опасения Валентайна и отказался покинуть его.

— Ан-Ха, твоему народу ты сейчас нужнее, чем мне.

— Мой Дэвид, я здесь всего лишь лишняя пара рук. А с тобой я — самое важное звено, соединяющее Золотых с людьми со Свободной Территории, удостоенный чести сражаться рядом с настоящим другом. Ну и в каком качестве я полезнее моим сородичам?

План Валентайна заключался в том, чтобы пробраться в Пещеру и подсыпать песочку в отлаженный механизм «Ломаного креста», прежде чем Генерал вернется в Омаху для подавления восстания. И для этого требовалось больше усилий, чем взорвать мост длиной в не сколько сот футов. А потому, готовясь к операции, они с Ан-Ха «экспроприировали» огнеметы и взрывчатку со склада в Холле.

Хиз-Мем присоединился к их дуэту, когда Ан-Ха решил, что им нужен кто-то на роль носильщика и проводника. Он заверил Валентайна в том, что молодой грог знает каждый уголок вокруг расположения бывшей базы ВВС. Хиз-Мем, в расцвете своих двадцати с лишним лет, без труда взвалил на плечи, помимо собственного оружия, огнемет, взрывчатку и продовольственные припасы. Ан-Ха нес второй огнемет и более легкий груз. Валентайну достался запасной комплект гранат, в том числе белые фосфорные.

По пути из гетто Ан-Ха тщательно осмотрел одну из гранат.

— Вот этой штукой они сжигают жилища своих жертв. Неплохо бы дать понюхать капюшонникам их же пороха.

Пещера находилась на расстоянии одного дня пути, но Валентайн не хотел идти прямо к железнодорожной ветке между базой и центром города.

Этим маршрутом, судя по всему, воспользовались остатки «ломаных» из полиции гетто: об этом свидетельствовала их валявшаеся вдоль всего пути амуниция. Они, видимо, искали временного убежища, чтобы дождаться своего шанса отомстить.

Так что троица, прежде чем направиться на юг, свернула на запад, чтобы забрать из тайника автомат и пожитки Валентайна. Затем они двинулись на юг, следуя по тропинкам конрабандистов из Омахи, которые разведывал ушедший далеко вперед Валентайн. Это заняло немало времени. Ему хотелось выгадать еще несколько дней для поисков Дювалье, поскольку они находились не так уж далеко от места их назначенного свидания.

День, хоть и жаркий, говорил о том, что наступила осень.

В полдень они заметили самолет-разведчик. Если и не тот же самый, печально известный по событиям в Дюнах, то его красно-белый брат-близнец. Он прилетел с юга и кружил над городом, прямо над гетто Золотых. Наблюдая за самолетом из укрытия, и Валентайн поведал Ан-Ха о том, что было в Дюнах.

— Значит, они готовятся к атаке, — заключил Ан-Ха.

— Да, и они нападут на ваше племя прежде, чем Золотые смогут что-либо предпринять.

— Наше племя, мой Дэвид, наше. Отныне ты всегда будешь для нас своим. И желанным гостем в Холле.

— Остается надеяться, что Холл выстоит и выживут те, кто сможет оказать гостеприимство, — заметил Валентайн, разглядывая самолет.

Во время следующего привала, который они устроили в развалинах какого-то склада, Ан-Ха показал Валентайну, как пользоваться огнеметом. Он представлял собой три укрепленных на раме емкости. В той, что поменьше, был сжатый воздух, а в двух других находился бензин с загустителем. Эта смесь поджигалась с помощью прочно прикрепленного садового шланга, который соединялся с распылителем. Загустевший бензин, воспламеняясь и угрожающе шипя, разбрызгивался на добрых тридцать ярдов.

— Однажды в Висконсине мне довелось видеть разрушения на том месте, где Жнецы по поручению куриан проводили учения. Уж не обучали ли они своих бойцов, как пользоваться такими штуками? Во всяком случае, никто из нас тогда не мог понять, каким образом можно причинить такой ущерб, не прибегая к взрывчатым веществам.

— Будь осторожен со спусковым крючком, мой Дэвид, — предупредил Ан-Ха, — Емкость заполнена только наполовину. Тебе следует делать очень короткие залпы, да и тогда их будет лишь несколько. И зачем только мы тащим с собой все это?

— Я хочу устроить в Пещере такое же представление, как и в Холле. Только с большим размахом. Капюшонники ужасны, но те, кто ими управляет, весьма уязвимы. Может быть, даже более уязвимы, чем думает Генерал.

К вечеру, после еще одного марш-броска, они вышли к разрушенным постройкам, прилегавшим к военной базе. Устроившись в высокой траве на прежней границе между штатами, разведчики по-братски разделили сердечный корень, ведя наблюдение за окрестностями. По периметру база была обнесена двойным забором с протянутой поверху и подключенной к сигнализации проволокой. Основная часть укреплений скрывалась за грядой невысоких холмов, между которыми, как зубы, выступали бетонные бункеры. По западному краю базы тянулось железнодорожное полотно.

Хиз-Мем, указав на проволоку, произнес что-то на своем языке.

Ан-Ха потрепал молодого грога по голове и повернулся к Валентайну:

— Между рядами ограждений — мины. Кроме того, позади забора скрыты сторожевые посты, которые нам отсюда не видно. На них нет круглосуточного дежурства. У Генерала пока недостаточно людей, хотя у него на эту базу большие виды. Он постоянно тренирует новых солдат. Омаха вообще считается у них хорошим полигоном для новобранцев.

— Что ж, они набираются опыта, заметил Валентайн, водя биноклем по открытому пространству, окружающему базу. Сунуться туда было бы полным безумием: скорее всего, между заборами курсировали дозоры, если не Жнецы, рыщущие наподобие сторожевых псов. — По-моему, это не тот случай, когда стоит прямиком направляться к воротам.

— Я уже говорил тебе: мой народ очень изобретателен. Тут есть небольшой, но длинный тоннель. Вход в него расположен позади нас, в дальнем конце бетонной дороги. Некоторые гроги пользовались им для побега. Там нельзя пройти большой компанией — слишком плохо поступает воздух. Хиз-Мем говорит, это очень тяжело: почти все время приходится ползти. Ход ведет на скотный двор базы, прямо к свинарнику.

— Фантастика! — воскликнул Валентайн. Он не был уверен, что Ан-Ха настолько хорошо усвоил английский, чтобы оценить его сарказм.

— Ошибаешься, мой Дэвид. В этом есть свое преимущество. У них там собаки, весьма проворные, которые по ночам сторожат, чтобы на базу не проникли чужаки. А запах свиней может сбить их с толку.

Перекусив и отдохнув, они двинулись на запад, ко входу в секретный тоннель.

— Чего только не бывает! Мы прорыли этот ход, чтобы сбежать с базы, а теперь собираемся по нему вернуться обратно.

— Не мы, — сказал Валентайн, — а я. Вряд ли нам всем стоит туда лезть. Тем более ночью.

Ан-Ха открыл было рот, чтобы возразить, но тут внезапный шум двигателя заставил их броситься на землю. Валентайн и Ан-Ха подползли к покореженному неровному краю старого шоссе, откуда была видна западная граница базы.

По дороге, параллельной железнодорожным путям, двигалась колонна грузовиков. Она выворачивала из главных ворот, которые, как теперь разглядел Валентайн, находились с южной стороны базы. Во главе колонны шел автомобиль разведки на восемь человек, а сразу за ним — настоящий броневик на широких шинах. Затем следовали один за другим двадцать два чадящих черным дымом грузовика, в основном старые отреставрированные и перекрашенные армейские машины в две с половиной тонны, многие из них — с прицепами. На некоторых в специальных креплениях на крыше кабины, прямо над водительским местом, были установлены пулеметы. Замыкали колонну двухосные грузовые фургоны, которые тянули артиллерийские орудия, следующие за армейскими грузовиками вперемежку с пятнистыми внедорожниками. В фургонах друг против друга сидели солдаты в форме.

Валентайн сорвал травинку и жевал ее, пока военная автоколонна ехала мимо них.

— Я вижу, некоторые мои соплеменники все еще не прочь служить Генералу, — заметил Ан-Ха, разглядывая едущих в кузовах грузовиков вооруженных Золотых и Серых грогов.

— Что ж, значит, не только мои сородичи завладели рынком предательства, — вздохнул Валентайн. — Везде есть свои подлецы и герои.

— Хотелось бы побольше героев, — сказал Ан-Ха, взваливая на себя поклажу, которую впору бы нести мулу.

— Когда-нибудь так и будет, мой старый конь, — пообещал Валентайн, глядя, как оседает пыль, оставленная уехавшей на север со скоростью десять миль в час колонной.

Солнце садилось, Жнецы из «Ломаного креста» вот-вот будут в Омахе, а ему еще предстояло ползти по тоннелю.

Старая дренажная бетонная труба была вскрыта то ли в результате военных действий, то ли природных катаклизмов.

— И все-таки позволь мне пойти с тобой. Если я не сгожусь ни на что другое, то у тебя хотя бы будет лишняя пара глаз, — настаивал Ан-Ха.

— Представь себе, что мы ползем по этому твоему тоннелю, а над нами ходит Жнец. Тебе не кажется, что он удивится, почуяв жизненную ауру прямо у себя под ногами?

Он протянул Ан-Ха свой ППД и остаток патронов.

— Бери мое оружие. Если я не вернусь к завтрашнему утру, иди к тому месту у реки, о котором я тебе рассказывал. Там будет ждать женщина. А если ее не окажется, ищи что-то, сложенное из четырех предметов: все равно чего — камешков, веток. Под ними может оказаться записка. Если сочтешь это уместным, действуй так, как в ней написано. Или возвращайся к твоему, то есть нашему, племени в Омаху.