Marian 15.04.2010 15:17 » Глава 4 Глава 4 4 страница

Родители считали графа Ланского удачной партией для дочери и не скрывали своей радости, когда он приехал с визитом в их небольшое имение, якобы для обсуждения дел мельницы, находившейся в собственности графа, но стоявшей на земле Ланских. Натали же прекрасно поняла, зачем на самом деле он прибыл, но она до последнего момента надеялась, что родители изменят свое решение.
Но они не изменили и спустя неделю с гордостью сообщили ей, что приняли от ее лица предложение графа Ланского.
- Нет и еще раз нет! – упорствовала девушка. Ей вовсе не хотелось предлагать свою молодость и красоту престарелому графу, когда она вскружила голову молодому наследнику князей Загорских.
Они познакомились на одном из благотворительных балов их губернского Собрания. Молодой и привлекательный мужчина сразу понравился Натали, а когда она узнала, что он принадлежит одной из самых богатых и знатных семей Петербурга, то обрадовалась вдвойне. Ей казалось, что сбылась ее давняя мечта – стать женой богатого да красивого супруга, чтобы все те ее сокурсницы, что кичились перед ней богатством и знатностью позавидовали партии, что она ухватила себе. А граф Ланской? Разве можно завидовать супруге этого старикана?

- Ты должна согласиться! – настаивали родители. – Граф богат, а нам необходимы деньги, ты же знаешь состояние дел. Да и гвардейское звание Митеньки, твоего брата, требует больших расходов. Граф согласен взять тебя без приданого да еще и оплатит все расходы по венчанию - такая удача для нас…
В отчаянье Натали писала письмо Загорскому.

Только его, такого молодого, красивого и такого влюбленного в нее, она чаяла видеть своим мужем. Ответ разрушил все ее надежды – она не предполагала, что его семья будет столь яростно возражать против их брака, и в мечтах уже видела себя в фамильных драгоценностях Загорских.
А решение Сергея бежать тайно и бросить все и вовсе привело ее в смятение. Бежать означало пойти против воли семьи. Нет, гнева не своей семьи опасалась Натали. Гнева старого князя Загорского. Она прекрасно знала, что он пойдет на все, лишь бы приструнить внука, решившегося презреть его волю. Он мог лишить Сергея содержания и своего благоволения, а это означало, полное прозябание для Натали. Она слишком молода и красива, чтобы жить только на жалование гвардейского офицера. Да и потом – его едва хватает самим офицерам (если судить по тратам Митеньки), что уж говорить о содержании молодой жены.

Сопротивление Натали браку с графом Ланским окончательно сломил брат. Он приехал в институт (кстати, почти сразу же после ее свидания с Сергеем; она чуть не попалась на тайном свидании в саду Смольного из-за этого) и попросил ее о разговоре.
- Подумай, сестренка, граф богат и, между нами, стар. Детьми он так и не обзавелся, а значит, все его состояние достанется его вдове. Год-другой, и ты будешь свободна, как птица. Да и потом граф может позволить тебе делать все, что ты хочешь. Я не уверен, что Загорский с его нравом, будет так потакать тебе, даже, несмотря на то, что обожает тебя. Выходи за Ланского, а Загорского возьми в любовники… Не смотри на меня так шокировано, уж я-то знаю, что ты далеко не так невинна, как строишь вид. Загорский любит тебя. Он, разумеется, сперва будет оскорблен и обижен, но затем вернется к тебе. Вот тебе еще мысль для раздумий: любовницам тоже делают дорогие подарки. Их можно получать с двух сторон, дорогая… Это, конечно, будут не фамильные камни, но все же… Да и потом, кто будет мешать овдовевшей графине Ланской, что может принести в семью большие угодья и приличное состояние, в отличие от бедной соседской Натали, стать княгиней Загорской?
И Натали решилась.
Тем же вечером она открылась воспитательнице о предполагаемом побеге, чтобы окончательно разрушить себе путь назад, а спустя три месяца стала супругой графа Ланского.

Но никто не предупреждал ее, что будет столь гадко ложиться в постель с престарелым мужем. В первый раз ее тошнило в уборной целый час. Не раз она потом вспоминала руки и губы Загорского и сожалела о принятом решении. Слава Господу, возраст графа брал свое, и он не часто посещал ее спальню.
Впоследствии, как и предполагал ее брат, состоялось примирение с Сергеем, и со временем он стал ее любовником. Жизнь постепенно наладилась, у Натали было все, о чем она могла только мечтать: красивые наряды и украшения, светские рауты и балы, где она была признана одной из первых красавиц Петербурга, молодой и красивый любовник и муж, слепо верящий каждому ее слову и позволяющий ей любые ее капризы.

Сначала Натали это нравилось. После, спустя несколько лет, она стала осознавать, что она в ловушке, - муж так и здравствовал, Сергей все чаще стал отдаляться от нее, а она сходила с ума от ревности и страха, что когда-нибудь он не вернется к ней. Все эти артисточки, балерины, модистки… Она ожесточенно рвала в ярости одежду и била духи, узнавая об очередном увлечении Загорского. Она кричала от ярости и боли, выла, билась в истерике. Перепуганные горничные только успевали приносить ей успокоительное и уверять графа, что это не болезнь, а просто приступ меланхолии.
Но потом Загорский возвращался, и Натали снова мчалась к швее, чтобы заказать новых нарядов, и выдумывала новую прическу – она всегда должна быть красива для него, ведь он должен любить только ее. И они снова вместе выезжали на прогулки и пикники, танцевали на балах, проводили вместе ночи.
Ах, эти ночи… Как она обожала их! Его тело, его нежные руки, его страстные губы… Она пробовала как-то отплатить ему сторицей и провела ночь с одним из офицеров после знаменитого маскарада Энгельгардта, но это вызвало у нее лишь чувство гадливости, словно она измазалась в грязи. С тех пор Натали поняла, что только Загорский может быть ее мужчиной. Только он и никто иной. Ради него она готова на все, даже принять все его измены и уходы. Возвращается-то он всегда только к ней. Только она – его возлюбленная.

Единственное, чего не хватало Натали, это ребенок. Ребенок с серыми глазами Загорского. Сергей принимал все усилия, чтобы предохранить ее от беременности, и это удручало ее. Однажды в одну из ночей, что они провели во Флоренции, Натали решилась и перехватила его руку:
- Постой! Я хочу этого!
Загорский тотчас же отпрянул от нее. Он, молча, перекатился от Натали на другой конец кровати и встал, коротко бросив: «Нет».
- Но почему? – взмолилась Натали. – Мы так любим друг друга. Дитя нашей любви… Оно было бы столь прекрасно. Да и потом самое время для меня стать матерью… Мои года…
- У тебя есть для этого супруг, - отрезал зло Загорский. – Никогда, слышишь, никогда мой ребенок не будет носить чужую фамилию.
Натали еле успокоила его в ту ночь, так разозлили Загорского ее слова. После его ухода, едва забрезжил рассвет, она проплакала несколько часов кряду. Ей так хотелось иметь маленькую копию любимого, которая принадлежала бы только ей… Что ж, значит, не суждено. Можно было, конечно, получить желаемое обманным путем, как ей советовали преданные горничные, но это означало пойти на полный разрыв с Загорским, ведь в этот раз он не простил бы ей такого предательства. Натали и так чувствовала его отчуждение от нее, и она боялась одним неловким поступком или словом оттолкнуть его окончательно.
Натали слишком любила Сергея. Время, что они провели вместе, только углубило ее чувства. Поэтому она была готова на что, угодно, лишь бы быть с ним. Лишь бы он к ней возвращался. К ней одной…

Тихое покашливание графа вернуло Натали из ее мыслей обратно в столовую. Ее супруг уже закончил завтрак и складывал салфетку.
- Я буду нынче только около восьми, милочка, - обратился он к жене, поднимаясь с помощью лакея со стула. – Надобно нанести визиты Загряжской, Разиным и Кугелям. Обедать буду у Кугелей. Как предполагаю, ты не имеешь желания составить мне компанию?
- Вы правы, mon é poux•, мне нынче нездоровится. Видимо, смена климата дает о себе знать. Почему бы вам не взять с собой Софи? Отличная возможность ввести ее в наш круг. Ведь она столь долго жила в Париже.
- Превосходная идея, ma cheri, - одобрил граф. – С вашего позволения.
Натали обрадовалась, что так удачно складывается день. Граф уедет с визитами и заберет с собой свою родственницу, увязавшуюся за ними в Париже, а значит, весь день она будет в доме одна.

Софи была не то троюродной, не то двоюродной кузина графа, вышедшая замуж за мелкого дворянина, состоявшего на службе при русском посольстве в Париже. Она свалилась им как снег на голову, когда они возвращались в Петербург, и слезно умоляла графа взять ее с собой в Россию. Недавно овдовевшая, без особого состояния, она могла рассчитывать только на помощь родственника.
И граф пошел ей навстречу. Он не оставил Софи в Париже, выделив ей содержание, как на том настаивала Натали. Он решил взять ее в свой дом на правах родственницы, коей она собственно и являлась, и никакие мольбы супруги не заставили его изменить свое решение. Граф даже выделил той небольшое месячное содержание и позволил ей открыть счет у столичной модистки Натали.
- Она еще молода, ma cheri, и довольна миловидна. Выделю ей небольшое приданое, приодену, вывезу в свет. Глядишь, и мужа себе найдет скоро, - говорил Натали граф. – Вот увидишь, она недолго будет у нас.
Но Натали прекрасно видела натуру этой бедной родственницы. Да, Софи была миловидна, у нее были шикарные рыжие волосы, которые сразу же обращали все внимание окружающих на их обладательницу. (Между нами говоря, Натали была уверена, что это не натуральны цвет волос). Но замуж, судя по всему, она вовсе не стремилась – Натали прекрасно видела, как нравится той внимание мужского пола, да горничные нашептали ей на ушко, что у рыжей бестии было немало любовников, как среди посольских, так и среди французских кавалеров. Нет, замуж она так скоро не пойдет, зато с наслаждением поплавает в Петербургском обществе.
Впрочем, это не ее, Натали, дело. Софи вольна была поступать, как ей того хочется. Она была свободна и не была юной девой, а значит, ей многое позволялось. И именно этой свободе так завидовала Натали, что испытывала сильную неприязнь к ее обладательнице. Сама же она чувствовала себя словно в тюрьме, в которой она обречена провести самые лучшие свои годы.

Натали резко встала из-за стола, едва расслышав, как экипаж выехал со двора. Она быстро прошла в свою половину. Там она присела к секретеру, набросала записку и, позвонив, вызвала к себе одну из личных горничных.
- Отнесешь ему, - приказала Натали. Девушка кивнула в ответ – ей не требовалось уточнять имя адресата.
- Прикажете ждать ответа? – спросила она у хозяйки.
- Нет, ответа не будет, - Натали не ждала письма. Она ждала своего любимого и только его.

Пока одна из ее девушек относила записку, другая в срочном порядке помогала своей барыне привести себя в порядок – долго расчесывала волосы хозяйки, чтобы они приобрели дивный блеск, поднесла новый кружевной капот, такой легкий и красивый, что сразу было видно – вещь не для повседневной носки. Натали купила его в Париже специально для этой первой ночи со дня их расставания во Флоренции. О, это будет особенная ночь, улыбнулась она.
Спустя некоторое время надеждам Натали было суждено растаять, как дым. Вернулась горничная, посланная к Загорскому, и сообщила, что его дома нет.
- А где он, не спросила, дуреха? – нервно вскрикнула Натали.
- Спросила, барыня. Уехал он у самого раннего утра в казармы.
- Записку-то оставила Степану? – Степан был в детстве «дядькой» Загорского, а когда тот уехал учиться, стал его денщиком. Он всегда и во всем горой стоял за своего «касатика», и именно через него с самого начала романа Натали и Сергея и осуществлялись и переписка влюбленных, и их тайные свидания.
- Как же не оставить-то? Оставила. Про ответ сказала.
- Что Степан сказал? Когда барина он ждет сегодня? – Натали увидела, как растерялась девушка, и поняла, что та не поинтересовалась насчет этого. – Ладно, ступай.

Горничная было направилась к двери, но на полпути замерла. Было видно по ее лицу, что она что-то знает, но не решается сказать Натали.
- В чем дело? Что стоишь столбом? - Натали едва не срывалась на крик.
Все шло совсем не так, как она планировала. Да еще в голову опять ворвались мысли, что так мучили ее в последнее время. Она каким-то шестым чувством ощущала, что Сергей начинает удаляться от нее, и это страшило ее донельзя. Именно поэтому она до последнего оттянула возвращение в Петербург - она боялась по приезду услышать то, что вовсе не хотела знать.
- Барыня, - несмело начала девушка и замолчала. Ей не хотелось говорить хозяйке то, что она услышала во дворе дома Загорских, но промолчать и утаить это она не могла – барыня должна была узнать.
- Ну же! Если есть что сказать, то говори. А нет – пошла вон! У меня, не дай Бог, мигрень начнется сейчас.
- Барыня, нынче во дворе Загорских, когда записку относила, слышала я, как дворня о молодом хозяине шепчется.
- Какая дворня не перемывает косточки хозяину, - усмехнулась Натали. – Ну, продолжай, что там с ним? Кутеж опять? Или… или… очередная…
- Ох, барыня, - вдруг залилась слезами горничная. – Говорят, князь молодой влюбился до смерти. Все письма ей пишет да цветы шлет каждый день. Дворня шепчется, князь женится…
Натали подскочила к девушке и резко ударила ее по щеке:
- Не лги мне, дрянь! Быть того не может!
- Ах, барыня, - еще горше зарыдала девушка – не бейте меня. То, что слышала, то и говорю. Девушка-то приличная, молоденькая, из семьи хорошей. Князь каждый день выезжает…
- Замолчи! – Натали оттолкнула горничную к дверям. – Пошла вон, лгунья! В деревню отправлю! Скотницей!
- Ах, барыня… - девушка зарыдала во весь голос и выбежала из комнаты, оставив хозяйку в одиночестве. Та стала метаться по спальне из угла в угол, заламывая руки в отчаянье:
- Нет, - шептали ее губы. – Это ложь. Ложь! Не женится… никогда не женится… он обещал, клялся…

Натали была уже не такой мечтательницей, как раньше. Она прекрасно понимала, что рано или поздно Сергею придется исполнить свой долг перед семьей и фамилией и вступить в брак, несмотря на его столь наивную клятву в юности никогда не продолжить род. Она была готова принять этот брак, ведь мать его наследников не могла бы быть соперницей ей, которой принадлежали душа и сердце Загорского.
Но это только при условии, что князь вступал в брак, исключительно повинуясь долгу, а не зову сердца. Последнего Натали боялась, как огня. Она стала замечать в Сергее не так давно какую-то странную меланхолию, столь не свойственную ему, и ее сердце почувствовало близость перемен в их судьбе.
- Нет, не может быть, - прошептала Натали, наивно убеждая себя в нереальности происходящего. – Он любит только меня, уверена… Меня одну.

Она села перед зеркалом и в задумчивости принялась расчесывать волосы.
Даже если он опять влюблен, это ровным счетом ничего не значит. Влюбленность столь быстротечна. Она вспыхивает быстро и горит ярко, как лучина, а потом так же стремительно сгорает до тла и гаснет. Сколько раз он увлекался и столько же возвращался к ней, Натали…
Натали позвонила, вызывая к себе девушку. Ей просто необходимо узнать, кем так увлечен Загорский. Предупрежден – значит, вооружен, а чтобы победить очередную соперницу, ей просто необходимо быть во всеоружии и хорошо подготовленной к войне за сердце любимого. В этот раз Натали чувствовала опасность, ведь та другая была из их круга, да еще девица на выданье. Но у Натали тем не менее есть огромное преимущество – ее страсть. То, на что никогда не пойдет наивная инженю. То, что так необходимо такому мужчине, как Загорский.
- Я его не отдам. Никогда, - прошептали губы Натали собственному отражению в зеркале.

К вечеру она уже знала то, что хотела, и полученные вести успокоили ее. За девушкой ухаживал еще и Воронин, причем с серьезными намерениями. А это означало, что ее брак с Сергеем почти невозможен: слишком крепки узы дружбы между ним и Сергеем, и объявление о помолвке с Анатолем было равнозначно отступлению Загорского от нее. Нет, Натали слишком хорошо знала это их негласное правило: любовь одного - табу для другого.
Если только, конечно, девушка не предпочтет предложение Загорского, но и тут Натали была спокойна. Она сомневалась, что Загорский был столь увлечен, что готов решиться сделать этот шаг. Слишком серьезный для него поступок. К тому же, судя по всему, эта провинциалка отдавала свое предпочтение Воронину.
Нет, это совсем не тот случай, когда надо переживать о будущем. Тем более, когда можно приложить небольшие усилия, дабы поменять его. Где уж милой и наивной провинциалке тягаться с ней, одной из признанных красавиц света?

Поздно вечером к Натали постучались. После разрешения войти в комнату вступила Софи, эта бедная родственница.
- Что вам угодно? – раздраженно спросила ее Натали. – Разве вы не видите, я уже в постели и не совсем не расположена к ведению беседы.
- Уделите мне пару минут, Натали. Всего пару минут, - Софи улыбнулась, и эта улыбка вдруг показалась Натали улыбкой кота, загнавшего в угол мышь. Да еще обращение к ней по имени… До этого момента эта приживалка не позволяла себе подобного.
- У вас несколько минут, Софи, - ледяным тоном ответила Натали. – Я чувствую себя неважно, потому решила раньше лечь.
- О, сожалею о вашем нездоровье. Надеюсь, завтра вы будете в здравии. Жаль, что доктор не сможет вас сегодня навестить, так что не ждите его, - вкрадчивым тоном проговорила Софи, глядя собеседнице прямо в глаза, и от выражения ее глаз Натали стало не по себе.
- Не понимаю, о чем вы толкуете. Разве я вызывала доктора? Да и потом – какой доктор в такой поздний час.
- Вы прекрасно понимаете, Натали, о ком я говорю. Удивительный мужчина! – хищно улыбнулась Софи. – Теперь я прекрасно понимаю, почему вы были столь холодны к мужчинам в Париже. Имей я его в любовниках, я бы тоже забыла об остальных.
- Не смейте разговаривать со мной таким тоном! Вы забываетесь, где находитесь и на каких основаниях. Стоит мне сказать только слово…
- Стоит только мне слово сказать вашему супругу, моему дражайшему дядюшке-рогоносцу… Ах, ну что же вы замолчали? Вам не по вкусу мои слова? А я-то думала, вы просто фригидная льдышка, а у вас тут такой образец мужественности под боком... Он так же хорош в постели, как выглядит? Впрочем, не стоит затруднять себя с ответом. Я уже наслышана о его репутации, и знаете, что? Это так привлекает, так будоражит мою кровь, - Софи облизнула свои полные губы. – Я надеюсь, вы не будете держать на меня обиду, если я проверю, правдивы ли слухи о нем. Иначе, может статься, что вам лучше будет подальше от столичного шума и пыльных мостовых. Например, в деревне. Я думаю, что ваш муж пойдет мне навстречу по поводу беспокойства о вашем здоровье. Ведь лето в городе явно не идет ему на пользу.

Натали на мгновение потеряла дар речи, а Софи, пользуясь ее минутным замешательством, победно улыбнулась той на прощание и, неслышно ступая, вышла из комнаты.
Кровь застучала в висках Натали, словно предвестница той жуткой болезни, что так мучила женщину в последние годы, - мигрени. Она быстро позвонила, чтобы пришла горничная и приготовила ее порошки.
Следовало ей послушать свой внутренний голос, который упрямо твердил, что Софи нельзя брать с собой, но Натали так стремилась вернуться в Петербург поскорее, что попросту отмахнулась от его увещеваний и не стала разубеждать супруга в правильности принятого решения.
Какова змея! Разузнала все сплетни и споро вычислила, какую выгоду она может получить. Натали нутром чувствовала, что та готова на многое, лишь бы добиться своего.

Что ей делать? Софи поставила своей целью заполучить Загорского в свою постель. Она довольно привлекательна, и Натали прекрасно видела, как легко и непринужденно она, мастерица флирта, умеет очаровывать мужчин, поэтому опасалась, что он поддастся на ее уловки. Сергей сегодня не пришел и никого не прислал к ней, и это только подтверждало то, что Натали начала подозревать еще во Флоренции – он опять охладел к ней. Это означало, что снова наступил очередной виток в их отношениях, когда он разделит свою страсть не с ней, а с другой женщиной. Почему бы не с Софи, которая так явно скоро предложит себя ему?

Натали сжала виски руками – боль нарастала с каждым мгновением все сильнее и сильнее, а дворня запаздывала.

Почему? Почему, милый? За что ты опять отдалился от меня? Как мне удержать тебя от того, что снова разобьет мне сердце?
Пульсация в голове стала просто нестерпимой. Натали упала на колени и громко закричала не в силах терпеть более боль, терзающую не только ее тело, но и душу.

• мой супруг (фр.)

Marian 14.06.2010 22: 14» Глава 9
Извините, что так долго тянула с продожением. Муз что-то ушел в отпуск... Только недавно вернулся с новыми идеями...

Глава 9.

Не только Натали провела без сна эту ночь.
Не спалось Марине. Может, сказывалось отсутствие покрова ночной темноты. Может, птички-свиристелки под окном. А может, беспокойство и какое-то смутное предчувствие, терзавшее ее весь прошедший день.
Она мучилась сомнениями, правильно ли поступила, дав надежду Загорскому на ее расположение. Каковы намерения князя в отношении нее? Права ли маменька, столь яростно возражавшая против того, чтобы Марина опять впускала князя в свой круг?

Сразу же после Пасхального завтрака Анна Степановна попросила дочь подняться в свою спальню для «доверительной беседы». Марина послушалась и, переступив порог комнаты, уж было готовилась выслушать поток нравоучений, но маменька удивила ее. Она некоторое время молча стояла у окна, словно с интересом разглядывая происходящее на улице, и лишь спустя некоторое время обратилась к дочери:
- Мы никогда не были близки, как мать и дочь. Свою роль здесь сыграло, что ты была удалена от дома в юном возрасте. Но немалая роль отводится и тому, что у нас слишком разные характеры. Да, ты не так похожа на меня ни лицом, ни нравом, как твои сестры, но иногда я смотрю на тебя и вижу себя в юном возрасте. Та же пылкость, та же мечтательность…
Анна Степановна улыбнулась своим мыслям, потом повернулась к дочери.
- Ты, наверное, удивляешься, как мы когда-то с папенькой могли полюбить друг друга, настолько мы разные натуры? Да, нам не суждено было соединиться ни по желанию моего отца, ни по правилам света. Саша, - Марина, впервые услышав из уст матери ласкательное имя отца, вздрогнула от неожиданности – столь это было необычно для Анны Степановны. – Саша был очень красив, и гусарский мундир так шел ему… Но он не имел ни титула, ни состояния. Лишь небольшое именьице «на окраине империи», как сказал мой папенька. Знатный, но обедневший шляхетский род. А я – дочь генерала, героя войны, обласканного покойным государем. Наш род значительно старше рода твоего отца, про состояние и говорить не стоит. А значит, твой папенька по всему был мне не ровня.

Мы встретились на одном из балов, куда офицеров гусарского полка твоего папеньки позвали для того, чтобы уравновесить пары для танцев. Он не должен был быть там, он не был вхож в наш круг. Но судьба распорядилась так, а не иначе. Мы встретились и влюбились друг в друга с первого взгляда. Я пропускала мимо ушей увещевания своего отца и тетки. Для меня была первостепенной лишь любовь, что я испытывала к нему. Я представлялась самой себе несчастной, заключенной в высокую башню и против воли разлучаемую со своим возлюбленным. Поэтому я без колебаний венчалась тайно с твоим отцом, мне казалось, что романтичнее и быть не может конца нашей истории.
Как показало время, это был действительно конец. Конец нашей слепой влюбленности друг в друга. На смену романтичным свиданиям пришел быт и другие прелести супружества, а мы были абсолютно не готовы к ним и остальным трудностям, возникшим в нашей жизни. Твой папенька оказался мастаком говорить красивые речи и пускать пыль в глаза, но совершенно не приспособленным к жизненным реалиям. Насытив свою страсть, он быстро потерял ко мне интерес и отныне его увлечениями были лишь охота и карты. А наш вынужденный отъезд из Петербурга, после которого мы остались наедине друг с другом в Ольховке, свел на нет остатки былых чувств и во мне. Мне казалось, что только твой отец и моя слепая влюбленность виновата в той судьбе, что сложилась у меня. Только они виноваты, что не сбылись мои девичьи мечты.

Анна Степановна замолчала и вытерла слезы с глаз, что накатились за время ее грустного рассказа. Она неловко улыбнулась дочери.
- Ты сама видишь, во что превратилась та любовь, что когда-то заставила нас с твоим отцом потерять головы. Мужа надо выбирать не сердцем, родная, а головой, - она постучала себя указательным пальцем по лбу. – Жалко, что папенька так и не вбил мне это в моем девичестве.

- Я смотрю на Сергея Кирилловича, - продолжила Анна Степановна после недолгого молчания. – И вижу твоего отца в молодости – такой же беспечный мотылек, порхающий по жизни. Только папенька твой порхал по картам, а князь… князь – большой ходок. Пусть это не так бьет по семейному бюджету, но это во сто крат хуже – это разобьет твое сердце рано или поздно. Он желает тебя (да, именно так!), но не остынет ли он, получив желаемое? Не оставит ли он твою постель ради другой? Да и потом я не хотела бы своей дочери такого же существования, что было у меня. Да, я согласна, Загорский знатен и в будущем будет весьма богат, но пока он зависит от прихотей и желаний старого князя, а уж его сиятельство никогда не даст благословения на ваш брак. А это означает, полный отказ в содержании… Марина, мы живем сейчас исключительно милостями Софьи Александровны, Ольховка давно не приносит особого дохода. Все твои платья, шляпки, остальное… Что будет, если не дай Бог, Софья Александровна не включит нас в свое завещание? А ведь у нас помимо тебя еще четыре дочери, которых тоже надобно выдать замуж. Если ты не поможешь нам с папенькой, то это станет весьма сложной задачей для нас.
Пойми, только твое удачное замужество убережет нашу семью от неминуемого краха. Пасынок Софьи Александровны только и ждет ее кончины, чтобы заполучить, пусть небольшое, но состояние семьи Голышевых. У него есть средства на тяжбу, у нас же – нет. Даже если мы будем указаны в завещании, пройдет немало времени прежде, чем оно вступит в силу в виду всех несогласий и тяжб. Я уже узнавала. Да, не смотри на меня с укором, я беспокоюсь о нашем будущем, как любая мать.

Анна Степановна вдруг подошла к дочери и взяла ее за руки. Проникновенно глядя той в глаза, она продолжила свою речь:
- Я прекрасно понимаю твои чувства к князю. Я-то помню, как бурлит кровь от одного только взгляда, от одного случайного прикосновения. Но это временные эмоции. Поверь, это страсть, а страсть быстротечна. Да и потом – уверена ли ты, что намерения князя столь серьезны, а не простое волокитство? Я – нет, буду с тобой откровенна. Мужчины часто хотят получить то, что им не принадлежит, как малые дети хотят игрушку другого дитя. Вспомни, когда вспыхнули его чувства к тебе, - сразу же после того, как его сиятельство Анатоль Михайлович стал ухаживать за тобой. Разве тебе это ни о чем не говорит? Дух соперничества так будоражит кровь… Но на кону не только твоя судьба, но и судьба твоей семьи. Ты должна послушать свой разум и забыть про то, что поет твое сердце. Только так ты сделаешь правильный выбор.

Анна Степановна замолчала и, тихо вздохнув, поцеловала Марину в лоб. Потом, на мгновение прислонившись лбом к ее лбу и прошептав: «Ты же у меня разумница, милая…», покинула комнату, оставив Марину наедине с ее мыслями и сомнениями.

Вот Марина и мучилась ими весь день и сейчас ночью, не в силах сомкнуть глаз. Она понимала беспокойство матери, понимала ее чувства. Очень больно, когда ты обманываешься в своих ожиданий, уж ей-то это известно доподлинно.
Но неужели мать права? Разве можно так себя вести? В глазах света подобное поведение указывает на то, что молодой человек не только увлечен, но имеет намерение вступить в брак. Хотя когда мнение света имело значение для Загорского?

Марина решила открыться Жюли и получить ее совет по волнующему ее вопросу. Подруга, по мнению Марины, была немного объективнее, чем маменька. Поэтому Марина, не откладывая дело в долгий ящик, прямо после завтрака поехала к ней. Они уже давно условились, что могут наносить друг другу визиты без соблюдения принятых норм приличий, без предварительного уведомления. Правда, они редко так поступали, поэтому Жюли сразу же поняла, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Обеспокоенная, она быстро спустилась в малую гостиную, где ее дожидалась Марина.

- Здравствуй, милая, - расцеловалась с подругой она. – Прости, что я так рано поутру. Надеюсь, я не оторвала тебя от дел?
- Нет. Paul уехал в Киреевку проверить дом. Скоро весь свет переедет на дачи в Царское. Большая удача, что у семьи моего мужа имение недалеко, пусть и маленькое. Надеюсь, ты погостишь у нас? Я обязательно поговорю с Анной Степановной об этом днях.
- Я поеду непременно. Разумеется, если позволит маменька, - Марина помолчала, потом проговорила в волнении. – Ах, Жюли, помоги мне! Я совсем запуталась…
- Ты пугаешь меня, Мари! Что случилось? – встревожилась Жюли.
И Марина открылась ей. Полностью, ничего не скрывая. От самого первого письма Сергея до разговора с маменькой.

После того, как она закончила свой рассказ, она подняла глаза на подругу. Та смотрела столь пристально, что Марина смутилась.
- Ты забыла о самом главном, Мари, - тихо проговорила она. – Ты рассказала мне о том, что хотят твоя маменька, твоя семья, Загорский, Воронин. Но умолчала об основном – что хочешь ты сама? Что ты чувствуешь? Ты так же влюблена в Сергея Кирилловича, как ранее? И что ты чувствуешь по отношению к Воронину?
Марина отвела взгляд и уставилась на свои ладони, то сплетая пальцы вместе, то расплетая.
- Не спорю, мне приятен Анатоль Михайлович. Он средоточие всех тех качеств, что любая девушка хотела бы видеть в своем супруге. Но, когда он касается меня или целует мою руку, я не чувствую того бешеного биения сердца, как когда я вижу князя.