Фотодел мастер

Владелица и управляющая «Кофейного имиджа» оказалась приятной, немного полной блондинкой за сорок. Согнувшись над ноутбуком, она подождала в углу кофейни, пока я отсниму общие планы заведения и детали, после чего предложила мне «пробовать всё, что заинтересует в меню».

– Раньше я много лет была директором сети из нескольких кофеен, так что в моём заведении кофе уделяется очень, очень большое внимание… Наши бариста сами обжаривают зёрна… Мы тщательно подходим к выбору поставщиков… Цены при этом стараемся держать на адекватном уровне… В барной карте много напитков на основе кофе… Кофе у нас можно «подвесить»… Меню тоже более чем достойное… Мы сами делаем пасту… Есть цветная, с кроликом, с цукини… Пельмени ручной лепки… Торты у нас все исключительно домашние, свои свежие вафельные трубочки… Со сгущёнкой… Чаи с ягодами… собственного приготовления лимонады на травах, со свежими фруктами…

Её голос гипнотизировал и даже немного усыплял. Встряхнувшись, я посмотрела на каракули в своей записной книжке. М-да…

– Понятно, – улыбнулась я, – несколько чисто технических вопросов: давно ли вы открылись, количество посадочных мест, средний счёт…

Загрузив в меня очередную порцию информации, управляющая подсунула мне меню и напомнила, что надо «всё попробовать».

– Ну, – осторожно произнесла я, – может быть, раф-кофе и грушевые оладьи…

…Из «Имиджа» я не вышла – выкатилась, напоминая себе Колобка, почему-то одетого в джинсы и наполненного свежим кофе. Потрясла головой – после всех напутствий обязательно заходить на кофе, ланчи и маникюр, на который после заказа в кофейне делают скидку, у меня гудела голова, – и обнаружила на входе объявление, которое гласило:

«Приглашаем на работу только хороших официантов!»

Олеся выразительно покрутила у виска, когда я щлёпнула объявление перед ней на стол.

– Что это значит? – не поняла я.

– Всё. Ты что, сорвала у них объявление? Унесла целиком? Это некрасиво. Ты что, ненормальная? И они, похоже, тоже: «только хороших официантов»! Может, я не считаю себя хорошим официантом?! А кто-нибудь с раздутым самомнением зайдёт к ним и получит работу.

– Уже не зайдёт, – я выразительно постучала пальцем по бумаге. – Объявление-то здесь!

– Где ты вообще его взяла?

– Я же тебе говорила, я ездила туда, чтобы написать о них статью…

Глаза Олеси округлились ещё больше.

– То есть ты знакома с директором кофейни?

– Ну да, – кивнула я, ещё не понимая, к чему она клонит.

– Неужели ты не могла просто сказать ей – у меня есть сестра, она ищет работу официанткой, возьмите её поработать, она очень хорошая… Не могла?

Я с досадой пожала плечами:

– Не люблю все эти прошения и протекции. Неужели ты в себе настолько не уверена? Съезди, пообщайся! Место очень приятное, два шага от метро… Мне кажется, у них хорошие перспективы.

– Спросить невзначай на деловых переговорах о вакансии тебе неудобно, а срывать объявление – удобно?

– Вместо того чтобы читать нотации, сказала бы лучше спасибо.

– Спасибо, – проворчала Олеся, сгребла со стола листок и удалилась в комнату – я надеялась, что звонить.

Вот уже второй уик-энд я отчаянно боролась со сном на курсах по фотографии.

Фотошкола располагалась в одном из старых зданий на Бережковской набережной. Чтобы попасть внутрь – в полуподвал с низкими потолками – приходилось спускаться по крутым ступеням коварной лестницы, а чтобы отыскать нужную аудиторию – порядком попетлять по узким коридорчикам.

Снаружи было ветрено, жёлто от вплотную подступившей осени, слякотно и промозгло, а в аудитории – жарко, благодаря раскалённым батареям.

Это меня и губило. Отогревшись после улицы в первые минуты лекций, я словно растекалась по уютному креслу, пытаясь внимать словам преподавателя. Курс вёл довольно молодой, не потрёпанный парень: весёлый, зарабатывающий рекламной фотографией и съёмками в клубах. Когда он приводил в пример случаи из жизни, объяснял что-то, демонстрируя слайды, или комментировал устройство фотоаппаратов, я слушала с интересом. Но большую часть времени он рассказывал о светосиле, выдержке и диафрагме. Мой мозг отключался помимо моей собственной воли. Я просыпалась только тогда, когда преподаватель вновь возвращался к «случаям из жизни»…

Среди слушателей курса я одна была с «Никоном». Все остальные демонстрировали «Кэноны» различной степени крутости.

К третьему занятию среди мужской части группы делом чести стали попытки объяснить мне теорию – столпившись вокруг в перерыве, парни втолковывали мне, в каких случаях при съёмке увеличивают выдержку, в каких – регулируют диафрагму… Только ленивый не пытался доносить это до меня буквально на пальцах.

Всё было бесполезно. Заслышав очередной технический термин, мой мозг реагировал немедленным отключением.

Пальцы отлично справлялись с настройками «Никона» на практике… но в свою очередь объяснить кому-то, что и для чего я делаю, я не могла при всём желании.

«Что? Увеличить глубину резкости? Разве ты не выдержку имел в виду, когда говорил об этом?»

Дольше всех не сдавался Виктор – высокий, в меру нескладный, но широкоплечий обладатель внушительного объектива-телевика.

После занятия Виктор предложил выпить вместе кофе. Мы битый час крутились в его стареньком «опеле» по близлежащим переулкам – Виктору не нравилась ни одна кофейня. Наконец мы засели в каком-то итальянском ресторанчике, в меру пафосном, в меру обаятельном. Виктор с жаром комментировал атмосферу и расхваливал меню так, будто сам являлся владельцем заведения. Я решила, что он хочет произвести на меня впечатление.

Это почти стало похоже на настоящее свидание, каких у меня не было вот уже несколько лет.

Мы заказали по салату, лазанью на двоих (на этом настоял мой спутник), и только под конец – кофе. К кофе я выбрала тирамису. Но лучше бы я заказала красного вина или даже что-то покрепче…

Во всём, что не касалось кухни, свидание не складывалось.

Все, о чём Виктор оказался способен говорить – о фотографии. О его фотоаппарате, о его снимках, об объективе, о том, что он купил, о том, что только собирается купить, и о том, какую фотоаппаратуру он продал. Когда я слышала слова «светочувствительность», ISO, «цифра», «пленка» и «автофокус», я начинала засыпать – почти как на курсах, – и ничего не могла с этим поделать.

Он даже продемонстрировал мне уйму фотографий, сделанных на айфон.

– Смотри, – захлебывался он, – какого уровня сейчас камеры в смартфонах! Ты только посмотри, какое размытие фона – ничуть не хуже, чем у какого-нибудь портретного фикса!

После кофе, оплатив приличный счёт, Виктор предложил заехать к нему – «посмотреть пейзажи, снятые в Черногории».

Я согласилась.

Именно этим мы и занялись дома у Виктора – просмотром фоторепортажа из Черногории.

Я припомнила все слова и понятия, которые пытался вложить в наши головы преподаватель на курсах. Я проявила горячий интерес к снимкам, обнаружившимся в многочисленных папках Виктора (в том числе в компьютере).

Я заставила его продемонстрировать все имеющиеся фотоальбомы, начиная с тех, где сам Виктор был запечатлён на детских чёрно-белых снимках.

Каждый раз, когда Виктор пытался перевести разговор в более интимную сферу, я неумолимо возвращала обсуждение в фотографическое русло.

Домой мне, естественно, пришлось ехать на метро.

Вновь отогревшись в вагоне, я думала о том, как смеялся бы Артём, если бы я рассказала ему о незадачливом ухажёре с телевиком. Мы вдоволь порезвились бы, мешая в одну кучу размеры объектива, учения Фрейда, Юнга и нереализованные фантазии владельца «опеля».

Но Артём был в Питере – уехал в срочную рабочую командировку.