На спор

ИВАН ЛОМАКА

Встреча с продолжением

Сборник рассказов

г. Ковдор

2013

НА СПОР. 3

ВРЕМЯ СНА.. 7

ХРОМАЯ МЕЧТА.. 21

ЮГ. 37

СЕМЬЯНИН.. 44

ВСТРЕЧА БЕЗ ПРОДОЛЖЕНИЯ.. 52

НА СПОР

Анька задрала майку. Мы уставились на её еле наметившуюся грудь и захохотали. Анька сразу прикрыла там всё и обиженно надулась.

– Да ну чего ты, Ань, это игра! Не надо было соглашаться… – Светка изображала сострадание, не забывая тасовать колоду.

– Идиоты вы все! Ненавижу.

Ой, да она сейчас заплачет. Я тревожно глянул на Светку, но та повела плечом – не парься мол.

– А-а-ань, расслабься.

– Ага, и получай удовольствие, – хохотнул Серёга. Светка смачно треснула его колодой по голове. Все как-то сразу притихли.

Светка классная. Я тут не знаю никого лучше. У нас в интернате вообще с красотками плохо – центр для детей-сирот с черепно-лицевыми травмами, как-никак – а у Светки всего-то вмятина небольшая на виске. Говорит, упала с лестницы. Ага. Все мы тут «с лестницы упали».

Но главное – Светке семнадцать. Она взрослая, и даже медсёстры общаются с ней на равных. Она и курить с ними бегает. И дядя к ней приезжает какой-то. Друг её отца, вроде бы. Родня – это круто вдвойне. А этот Светкин дядя ещё и при деньгах. Словом, королева бала.

Бала уродов, чего уж.

Аньке вот вообще не повезло: ей какие-то парни по пьяни нос лезвием разрезали. Это просто исправить, но у неё после операции нагноение пошло. Так что восстановленный нос пришлось удалить. Через пару месяцев ей должны поставить протез. Ох, видели бы вы Аньку! Никаких фильмов ужасов не надо.

И, словно этого мало, ещё и сисек нет. Что сказать? Невезучая.

Светка закончила тасовать колоду:

– Так! На что играем в этот раз?

– А на отказ от операции слабо?

Серёга приподнял куцые брови и оглядел нас: все, кроме Светки, недоверчиво помотали головой. Королева вместо ответа снова замахнулась на Серёгу колодой. Тот смешно замахал руками:

– Да шучу, шучу. Кстати, Свет, есть новости насчёт листа ожидания?

Светка загадочно улыбнулась:

– Может, есть, а может, и нет.

– Ну, расскажи!

Светка протянула Серёге салфетку. Тот без вопросов принял её и приложил к уголку рта: там у него из-за ожогов кожа вечно трескается и начинает кровить. Я присоединился к просьбе:

– Свет, ну правда! Кого-то из наших запишут?

– Фу-у-у-уф… Если вы так просите, есть предложение. Сейчас.

Она подошла к своей тумбочке и вытащила оттуда белую футболку.

– Новости есть. Интересные! Я не могу вам рассказывать, а то у меня будут неприятности. Но если кто-то из вас проходит по городу целый день в этой футболке…

Я выхватил футболку из рук Светы.

– Я не договорила!

– А плевать. Я прохожу в ней хоть год.

Королева как-то странно улыбнулась и помотала головой:

– Год не надо. Главное – чтобы хоть один незнакомый человек обнял тебя, пока ты будешь в этой майке. Говорить ни с кем нельзя.

И тут я наконец удосужился прочесть принт на футболке: «Я урод. Обнимите меня».

Противно затряслись колени.

– Да ты издеваешься.

Светка махнула рукой:

– Сам согласился! А нет так нет, всё равно ничего не изменится. Знаешь ты там об очерёдности операций или не знаешь. Ящерка.

«Ящерка». При моей болезни кожа с лица осыпается, как чешуя. Меня уже чем только не лечили – и диеты, и гормональные препараты, и экспериментальные лекарства. Даже к психотерапевту я ходил – типа этот ужас мог появиться из-за нервов! А всё никак. Говорят, что проблема может быть в надпочечниках. Медсёстры говорят. Хотя вообще они тупые, а то были бы врачами.

Короче, ненавижу прозвище «Ящерка». Я должен утереть нос Светке.

– Ты права, лист ожидания – это фуфло. Он не стоит спора.

– Чё, на попятную?

– Не-а. Просто моя задача слишком сложная для такой мизерной выгоды. Повысь ставки, Свет.

В глазах королевы блеснул интерес:

– Ладно. И чего ты хочешь?

– Свидание.

– Чего?!..

– Мы сходим в кино. А на выходе, у всех на виду, ты меня поцелуешь.

– В мире не хватит мыла, чтобы отмыть мой рот после этого. Нет.

Это «нет» весило больше Солнца, это «нет» затмевало звёзды и грозило разрушить весь мир. Но… нам было пофиг. Серёга прекратил терзать салфетку и поджал губы:

– Ух ты! Королева обломалась на слабо! Ты же сама думаешь, что к Ящерке никто не подойдёт? Так хренли в отказку топаешь?

– Я не топаю в отказку.

– Тогда соглашайся.

– Ладно! – выпалила королева. Злая, как чёрт, венка на виске пульсирует.

– Ладно! – крикнул я, всё ещё не веря своей удаче.

Ударили по рукам. Я надел футболку.

Следить за мной отрядили Серёгу. Он когда в капюшоне – вполне по-человечески выглядит. А вот я пошёл, как есть: майка, джинсы и домашние тапочки. Светка даже причесаться не разрешила. Ещё бы! Ей всё-таки было страшно.

Ей было страшно, да. А я из интерната не выходил уже три месяца.

Серёга ничего, не ржал хотя бы.

Мы спустились в метро. Там больше всего народу.

Я заткнул уши наушниками и стал слушать музыку.

И вот мы едем по эскалатору. Сперва я смотрю себе на тапки – дурацкие рваные комнатные тапки в цветочек, да ещё и грязные. Потом поднимаю голову и оглядываюсь. Вроде бы на меня никто не смотрит. Клёво.

Хотя какое там «клёво». Мне наоборот нужно, чтобы смотрели.

Когда ты урод, начинаешь понимать, что не смотреть на человека можно очень по-разному. Самый мерзкий тип невнимания – это когда заметили краем глаза, а потом демонстративно так смотрят прямо перед собой. Типа из вежливости. На самом деле не хотят показать, что им интересно было бы поразглядывать твою мерзкую харю.

Я натягиваю на лицо улыбку и слегка качаю головой в такт музыке. Может, кто-то решит, что я типа специально нанёс такой грим, или что это шоу съёмок скрытой камерой. Да, наверняка. Всё получится. Оглядываюсь на Серёгу, он поднимает большой палец вверх.

Сели на Кольцевой. Я встал посреди вагона. Народу по полуденному времени было не так много, но всё-таки сидячие места не пустовали. Человек двадцать, наверное, стояли тут и там. Но минимум в метре от меня.

Полтора часа я истуканом простоял в одном и том же вагоне. Знаю точно, потому что успел прослушать два альбома Нирваны на плейере. И вот на исходе Something in the Way я почувствовал чьё-то прикосновение. Потом ещё одно. Словно кто-то пытался тронуть за плечо.

Я резко оглянулся и увидел симпатичную брюнетку лет двадцати. С большой такой наплечной сумкой. Она улыбалась и говорила по телефону, неловко оттопырив локоть.

– Эй… простите!..

Она поймала мой взгляд, мазнула глазами по футболке, широко раскрыла глаза и уставилась в моё лицо. В моё уродливое щербатое лицо. Резко помахала головой и отбежала в конец вагона. Встала у двери и, нервно оглядываясь, зашептала что-то в телефон. Её не расслышали, она зашептала громче. Да почти заорала, чего там. До меня донеслось «напугал меня» и «псих какой-то».

Могло быть и хуже.

И было. Весь оставшийся чёртов день. Несколько человек фоткали меня на телефоны. Одна старушка пыталась рассказать секрет народного средства от сыпи, но я назвал её морщинистой сукой и она обиделась.

Состояние было… блин. Хреновое. В этом грёбаном метро у меня было время подумать о себе. Кто я? Человек-ящерица, пятнадцатилетний сирота, которого из жалости держат в государственном интернате. Я буквально рассыпаюсь, и в голове моей творится то же самое. Когда по утрам я стою перед зеркалом и соскребаю с лица чешуйки кожи, я могу слепить из них маленького снеговичка.

Может, не так всё и хреново… типа там есть будущее, меня как бы вылечат, будет ништяк. Ага. Но за день мимо меня прошла тысяча людей, небось, и назавтра я никуда со Светкой не пойду. И вообще никуда никогда ни с кем не пойду, потому что я страшный, как смерть.

Серёга сказал, что он может сам меня обнять, хоть это и тупо. Но мы оба решили, что Светку это не устроит. Да и я не хотел. Вообще ничего уже не хотел. Так стало мерзко.

В интернат вернулись поздно. Чтобы не ругаться с дежурными сёстрами, полезли через крышу. Там пожарная лестница позади здания. Начинается со второго этажа, но можно залезть по балкону.

Серёга сразу пошёл вниз, докладывать Светке. Я бы не смог.

В общем. Стою на этой крыше, ветер свищет, хорошо так. Реально, очень хорошо! И тут я понимаю, что хорошо так именно потому, что я могу всё закончить. Жизнь со всеми её глупостями вряд ли стоит того, чтобы терпеть её.

И мне весело. Я никогда и не думал с крыши бросаться. Глупо это. Самоубийцы – идиоты. Но сейчас я не думаю убить себя, я думаю убить свою мерзкую жизнь, а это другое. И это чертовски просто! Вау. Как я раньше об этом не подумал.

Подхожу к самому краю. Всего седьмой этаж, но если падать головой вниз, то точно разобьюсь. Не хватало стать ещё и инвалидом вдобавок ко всему. Так что рыбкой в асфальт! Смеюсь, как дурак. А сам примеряюсь, куда бы лучше падать.

Ага, вон туда, на край парковки. В идеале надо приземлить свою свиную тушу как раз в расчерченный белый квадрат, выйдет вдвойне зашибись. «Вдвойне зашибись», хе. Мне всё смешнее и смешнее.

Отхожу шагов на десять, беру разбег, бегу. Ветер поёт…

– Кто здесь?

Обидно будет умереть и не узнать, кто это спросил. Я размахиваю руками на краю крыши…

…удержался.

Оглядываюсь, но никого не вижу.

– Эй, кто здесь?!..

– Ну. Я.

Из-за лестничной надстройки выходит… вроде бы девушка. Просто она лысая.

– Оу!..

– Что, страшно, да? – говорит вроде-бы-девушка.

А чего ей врать? Будто она не знает.

– Да.

И она реально не в порядке. Даже по нашим меркам.

Правого глаза просто нет, дырка такая, прикрытая сморщенными веками. А вокруг левого куча жирных красных точек, будто пластмассовых.

– У тебя рак?

– Да. А ты чего тут делаешь?

– Я сдохнуть собираюсь.

– А не боишься?

Мне смешно от её вопроса.

– Нет.

– Так ты прям сейчас типа вниз прыгнешь?

– Да. Вон туда, на парковку. Чуть левее дерева. Между деревом и той красной Тайотой.

– Я ж не вижу.

– Потом посмотришь. Ну, с твоего позволения…

Отхожу на стартовую точку, прикладываю руку к виску – типа отдавая честь, и тут она просит:

– Перед тем, как помрёшь, сделай одну вещь. Обними меня, пожалуйста.

И вот это меня по-настоящему злит:

– Охереть пошутила, дура. Я весь день мотался в этой дебильной майке, и никто не решился ко мне подойти. А только решил размазать себя в лепёшку – тут же нашлась добрая девочка. Иди в жопу.

– Какая футболка?

– Моя. Вот эта! – растягиваю углы майки, чтобы надпись лучше читалась.

– Ты правда такой кретин? Я же слепая.

Ну. И я её обнял. Или она меня. Наверное, должно там было сердце оборваться или дыхание перехватить, но ни хрена. Я только подумал почему-то, что не хочу целовать Светку. Эта дырка на её виске вечно пульсирует. Фу.

– Тебя как зовут вообще?

– Таня.

– А я Андрей. Тань, а давай вместе прыгнем. Тоже прикольно. Четвертное «зашибись» получится.

– Чё? – она смеётся.

– Да так, – отвожу глаза. – Ну? Пошли?

– Не… посидим ещё чутка.

Она глубоко вдыхает воздух и щурится на небо.

– Ветер классный.