Родителям о сказках

Я постарался убедить вас в том, что сказки — необходимый элемент духовной пищи ребенка. Погружаясь в сказочный мир, ребенок погружается в глубины своей души, в которой творится хаос. Блуждая в этом дремучем лесу, знакомясь с разнообразными персонажами своей психики, ребенок осваивает это скрытое от его сознания пространство. И когда он возвращается из путешествия обратно в реальный, мир, он чувствует себя более уверенным в своих силах, в том, что он сможет справиться и с самим собой, и с теми трудностями, которые подстроит ему жизнь. Сказочный мир требует от ребенка активного, хорошо развитого воображения, умения свободно, не страшась опасностей и приключений, импровизировать. Чтобы всего этого добиться, ребенку нужно много сказок, нужно благожелательное отношение родителей к сказкам и к постоянным отлучкам ребенка в сказочный мир.

Вот обычная ситуация, с которой знакомы, наверное, все родители на свете.

— Что мы сегодня будем читать? — спрашивает родитель.

— «Красную Шапочку».

— Опять «Красную Шапочку»?! Мы уже десять дней подряд читаем «Красную Шапочку», Давай сегодня что-нибудь другое.

— Хочу «Красную Шапочку», — упрямится ребенок.

Мама уже выучила эту «Красную Шапочку» наизусть. Ее сын тоже, поскольку каждый раз, когда мама слегка отклоняется от эталонного текста, ее тут же одергивают: «Там сказано не так! Надо говорить так!» Что же происходит? А происходит серьезная работа над сказкой. И такая работа может продолжаться целый месяц, иногда и больше. Целый месяц каждый день одну и ту же сказку. У ребенка сейчас какая-то серьезная проблема, рана в душе, и сказка для него — лекарство, заживляющее эту рану. Пока рана не заживает, сказка ему нужна. Потом вдруг как бы ни с того ни с сего:

— Давай сегодня какую-нибудь другую сказку почитаем.

Сказку хорошо ребенку не читать, а рассказывать. Во-первых, потому что тогда вы можете наблюдать за тем, как он слушает сказку. А это совершенно замечательное зрелище. Ребенок, сидящий рядом с вами, а на самом деле витающий в сказочных облаках.

У нас с дочкой есть большая книга со сказками. Раскрываем книжку на любом месте и начинаем читать. В этой книжке собраны разные сказки, не только волшебные. Можно, конечно, нарваться на сказку-страшилку, и лучше ее не читать на ночь. Поэтому я вначале быстро пробегаю глазами несколько абзацев, и если это волшебная сказка, мы начинаем ее читать. Однажды я попал в то место, где рассказывалось о девочке, вымазанной сажей, которая печет пирог, в то время как ее старшие сестры отправляются на бал. Так и есть, это одна из бесчисленных версий Золушки. Открываю с начала и начинаю читать:

«...В некотором царстве, в тридевятом государстве жили-были король с королевой и была у них маленькая дочь. Так случилось, что королева умерла. Умирая, она просила: «Если женишься снова, то только на женщине, как две капли воды похожей на меня». Проходят годы, а король никак не может найти себе королеву, которая была бы похожа на его любимую жену. А тем временем дочка подрастает...»

И тут я чувствую, что рядом со мной что-то происходит. Моя дочка перестала дышать. Смотрю на нее — лицо побелело, широко раскрытые, полные ужаса глаза. Я ничего не понимаю: вроде бы ничего не случилось, сказка как сказка. И тут только до меня доходит — моя дочь, лучше меня владеющая сказкой, уже знает, что будет дальше. Король захочет жениться на своей собственной дочери. А это очень страшно. Страшно потому, что она очень любит короля, то есть меня, но боится это себе представить даже в своих мечтах. Потому что это — нельзя.

Во-вторых, родитель, рассказывающий сказку, принимает как бы личное участие в этом деле. Это получается как бы совместное путешествие в мир сказки. Ребенку важно сознавать, что вы поддерживаете, одобряете эти его отлучки в сказочный мир, считаете это нормальным, здоровым поведением.

К сожалению, в наш просвещенный век просвещенные родители считают, что все, что происходит, происходит только в реальном, материальном мире. И если ребенку надо что-то рассказывать или читать, то это должно быть что-то материально полезное. Нужно его учить, сообщать информацию, готовить к взрослой материальной жизни. Все остальное — пережитка прошлого. Предрассудки, бабушкины выдумки. (А как насчет Арины Родионовны?) Особенно раздражает таких родителей, когда ребенок «витает в облаках». «Что ты размечтался? Займись делом». А для ребенка сейчас Красная Шапочка — самое важное дело. Такие родители склонны читать сказку так, как я это проделал с «Красной Шапочкой» в самом начале. Для них все сказочные события и атрибуты — события и атрибуты реальной жизни. И часто из самых лучших чувств они стараются защитить ребенка от всех тех ужасов, которые творятся в сказках.

В сказках действительно кровь льется рекой, процветает каннибализм и бесчеловечная жестокость. За каретой, в которой Золушкины сестры едут на свадьбу, тянется кровавый след. В сказках все время кто-то кого-то ест или готовится съесть. Волк поедает бедных поросят и Красную Шапочку. Баба Яга запихивает детей в печку. Сказочных негодяев казнят с изощренным садизмом. Мачеху Спящей красавицы бросают в яму, кишащую ядовитыми змеями. В другом варианте на нее надевают раскаленные железные сапоги и заставляют плясать. Можно было бы также посадить ее в бочку, утыканную изнутри острыми гвоздями, и скатить бочку с высокой горы.

Но все это в сказочном мире, где каждое событие имеет волшебный смысл. Для взрослого поедание поросенка — это пищеварительный процесс. А для ребенка — это чудесное превращение. Для взрослого бросание в яму со змеями — это нарушение прав человека. А для ребенка — уверенность в том, что зло уничтожено. Для ребенка важна не только вера в справедливое устройство мира, где зло наказывается, а добро торжествует. Важно также знать, что зло уничтожено навсегда.

Кстати, не очень просто отвечать на вопрос, который часто задают дети: «Скажи, а на свете существуют Баба Яга, дракон и так далее?» С одной стороны, ясно, что существуют, иначе сказка потеряла бы всякий смысл. С другой стороны, ребенок должен быть уверен в том, что, выйдя завтра погулять, он не встретит на улице дракона. Так как же? Существует или не существует?

Очень важное правило — не объяснять ребенку всего того, что мы сейчас с вами обсуждаем. Глубинный смысл сказки должен оставаться скрытым от ребенка. Сила сказки в том, что она действует непосредственно на подсознание. Если мы попытаемся перенести ее на сознательный уровень, то получится та самая Красная Шапочка, с которой я начал. Сказка умрет. Это правило — часть более общего правила, которого необходимо придерживаться и во взрослой жизни: нельзя залезать в душу другого человека, даже самого близкого. Если по каким-то причинам вы проникли в механизм его душевных движений, не следует раскрывать ваше знание. Внутренний мир ребенка должен быть огражден от посягательства взрослых.

Случается, что и взрослый, читая сказку своему ребенку, незаметно для себя оказывается в ее власти. Может быть, потому, что проблемы, которые его сейчас волнуют, хорошо накладываются на сказочные образы и ситуации. Вот поучительный пример: папа собирается бросить семью. В его душе мучительное столкновение противоречивых чувств, большей частью неосознанных и подавляемых. Вечером он садится читать своему пятилетнему сыну сказку. Дочитав до того места, где Баба Яга запихивает мальчика в печку, папа внезапно прекращает чтение: «Знаешь что, я устал, давай дочитаем сказку завтра».. Назавтра пятилетний сын говорит своей маме: «Папа от нас уходит. Мы остаемся вдвоем. Мы справимся, потому что я буду тебе помогать». Этот мальчик — настоящий знаток сказочного мира, он понял, что если папа бросает его в тот момент, когда Баба Яга запихивает его в печку, это значит, что папа бросает его навсегда.

В данном случае поступок папы не обернулся серьезной душевной травмой для ребенка. Личность ребенка, хорошо владеющего сказкой, оказалась достаточно прочной, чтобы вынести этот удар.

Другая опасность — самодеятельное творчество родителей, исправления и добавления, которые взрослые вносят в сказку, желая ее разнообразить или осовременить. Один папа, которому надоело бесконечно повторять одну и ту же сказку своему сыну, стал вводить в нее предметы и персонажи из реального мира. В сказке рядом с волками, волшебными палочками и драконами появились троллейбусы, светофоры и милиционеры. В результате сын чуть было не попал в школу к Беттельгейму. Троллейбусы и милиционеры переместили действие сказки в наш реальный настоящий мир. Одно дело, когда тебя едят в сказке, и ты точно знаешь, что к концу сказки зло будет уничтожены, и ты сможешь спокойно вернуться домой. Другое дело, когда ты выходишь на улицу, а из-за угла на тебя может выскочить дракон. И такие страхи поджидают тебя в твоем родном дворе, за каждым поворотом твоей родной улицы. Именно поэтому сказка всегда начинается с одного из стандартных сказочных зачинов: «В некотором царстве, в тридевятом государстве...», «Было это так давно, когда звери разговаривали» и так далее. Это как бы ворота в сказочный мир. Пройдя их, ты точно знаешь, что попал в сказочный мир.

Заключение

Когда я читаю какую-нибудь старинную книжку, меня не покидает ощущение чуда: я проникаюсь чувствами человека, который жил пятьсот, тысячу, три тысячи лет назад. Дневник человека, жившего в первом веке до нашей эры, трогает меня, заставляет сопереживать его горестям, радоваться его победам, размышлять вместе с ним о детях, о власти, о смерти... Я ловлю себя на мысли: он такой же человек, как и я. Как будто не разделяет нас сто поколений. Чудо заключается, по-видимому, в той непрерывной связи, которая тянется от этого человека ко мне через столетия и тысячелетия.

В чем природа этой связи? Должен существовать какой-то специальный носитель, что-то вроде флогистона, питаясь от которого и тот человек и я получаем возможность разговаривать Друг с другом.

Мне кажется, что волшебные сказки, которые рассказывают нам наши бабушки, и являются этим чудесным носителем. Они формируют устройство детской души, а это устройство очень мало зависит от государственного устройства, от базиса и надстройки и от прочих взрослых, так важных для нас вещей.

Сносные родители

Сегодня я буду рассказывать о воспитании детей. Для начала один замечательный эпизод из жизни Гёте. Это его детские воспоминания, которые он приводит в своем дневнике. По-видимому, этот эпизод из его детской жизни чем-то важен для него — он вспоминает его в нескольких местах.

Было ему лет шесть или семь. Вольфганг сидел дома один, родители куда-то ушли. Он слонялся по дому, не зная, чем себя занять. Недавно родители подарили ему игрушку — набор кухонной посуды — глиняные тарелочки, чашечки. Вольфганг поиграл немного в эту игру, ему опять стало скучно, и как бы совершенно случайно он взял и выбросил в окошко глиняную тарелочку. Она разбилась о мостовую, и это ему очень понравилось. Тогда он взял другую тарелочку и тоже выбросил ее в окошко. Она также разбилась, что привело Гёте еще в больший восторг. Он стал выбрасывать в окошко одну за другой тарелки и чашки, и каждый раз звон разбивавшейся посуды усиливал его радостное возбуждение. Наконец вся игрушечная посуда кончилась, выбрасывать больше было нечего. И тогда Вольфганг подошел к буфету, достал оттуда мамину посуду и также стал бросать ее в окно. Мамина посуда так же прекрасно разбивалась о мостовую. В это время его соседи — очень известные и уважаемые в городе люди, привлеченные звоном посуды, выглянули в окошко и с радостью приняли участие в этой забаве, одобрительными возгласами подбадривая мальчика. Когда родители вернулись домой, то ни одной целой тарелки, ни одной чашки не осталось. Вся улица была усеяна осколками.

Эпизод стал как бы семейной реликвией. Его часто рассказывали в доме Гёте, и главное, отношение всех к этому событию было каким-то радостным и праздничным.

Заметьте, если бы такое случилось сейчас, вряд ли бы мы смогли так благожелательно отнестись к подобному поступку нашего детеныша. То ли посуда у нас сейчас ценится дороже ребенка, его чувств, переживаний, то ли по каким-либо другим причинам, но ясно одно — наше отношение к личности ребенка за прошедшие несколько столетий сильно изменилось. Условия, в которых находится сейчас семья, семейная жизнь, значительно труднее, чем они были несколько веков назад.

Во-первых, раньше семья имела прочный фундамент — материально-экономическую необходимость своего существования. Люди объединялись в семью просто потому, что это был единственный способ выжить. Только таким образом можно было получить средства к существованию, только совместная работа, совместные усилия всех членов семьи давали возможность ей жить. Огромное значение для семьи имел дом. Дом, в котором жили одновременно несколько поколений, связанных друг с другом родственной, экономической и другой зависимостью. И этот дом был тем миром, в котором происходили все важные события в жизни человека. Люди рождались, умирали, выходили замуж в этом доме. Все праздники — религиозные, общественные, домашние — происходили в доме. Дом был оплотом семьи, всех ее членов.

Если сравнивать с тем, что происходит в нашей жизни сейчас, легко понять — дома в его прежнем понимании. Дома с большой буквы у нас нет. Он перестал быть средоточием личной жизни. Когда человек заболевает, его кладут в больницу, ребенок рождается в роддоме, нет врача, который навещал бы нас постоянно, смерть, как правило, случается тоже не дома, а где-то в больнице. Обычно в нашем доме очень мало детей. Раньше, когда дом был наполнен детьми, старшие воспитывали малышей, взрослых людей не нужно было учить искусству воспитания — они приобретали этот опыт, ухаживая за братишками и сестренками (пеленать, кормить, стирать умели с детства). Наука воспитания передавалась из поколения в поколение без каких-либо дополнительных усилий.

А ещё в этом доме люди учились Друг у друга замечательному искусству, которое необходимо каждому человеку, — искусству спать под одним одеялом. Очень часто в таких домах несколько детей, а порой вместе со взрослыми спали в одной постели под одним одеялом. Искусство заключалось в том, чтобы не натягивать одеяло на себя, не брыкаться, не тревожить соседа. И это искусство распространялось также на всю остальную жизнь — нужно было уметь вести себя так, чтобы не доставлять неудобства Другим, чтобы все время помнить, как твои действия отражаются на других, близких тебе людях. Чтобы выжить, надо было объединяться.

Тут вспоминается старая притча про ежей. Зимой ежи собирались в своих норках и, пытаясь спастись от холода, сбивались в кучки, стараясь прижаться друг к другу как можно ближе. Но колючки впивались в соседей — приходилось отодвигаться. Тогда опять становилось холодно. Нужно было научиться найти то оптимальное расстояние, при котором всем тепло, но чужие колючки можно терпеть.

Такая большая семья, живущая в одном доме, помогала людям найти это правильное расстояние, помогала жить в постоянном ощущении друг друга, учила каждого своим поведением не доставлять неудобства другим.

Есть еще несколько моментов, помогавших сплачиванию этой семьи. Например, невозможность развода. Люди, вступившие в брак, заранее знали, что им придется прожить вместе всю жизнь, и были вынуждены находить все возможные способы не сделать свою жизнь постоянным кошмаром. В этой совместной жизни в большом доме они притирались Друг к другу и давали друг другу возможность выжить.

Теперь об отношениях родителей с детьми. Удивительно, что, например, даже в Библии нет заповеди, требующей любить своих родителей. Там сказано только: «Почитай отца и мать...» Почитание возникало от того, что дети видели труд родителей — каждодневный, жизненно необходимый, рано начинали участвовать в семейных заботах. Понимание, чем занимаются родители и как тяжело дается им кусок хлеба, начиналось с самого детства. (Сравним с тем, что происходит сейчас. Папа уходит из дома неизвестно куда, неизвестно зачем. Появляется вечером неизвестно откуда. и неизвестно, как его отсутствие сказывается на благосостоянии семьи. Сказочен характер этих исчезновений, и смысл их вовсе не понятен ребенку.)

Почитание родителей возникало из вполне понятного ощущения того вклада, который вносили они в жизнь дома. А начиная с шести-семи лет, дети, работая вместе с родителями, сами приносили в дом результаты своего труда, испытывая гордость и сопричастность. Родители были их первыми, а потом и единственными учителями. Тут естественно возникновение почтения, а на нем уже можно было построить любовь. Так называемой молодежной проблемы в то время просто не существовало.

Более того, в то время молодежи — вообще не было. Молодежная проблема очень недавнего происхождения, можно сказать, что ей пятьдесят—семьдесят лет. Под молодежью сейчас понимаются такие молодые люди, которые не заняты никаким полезным делом, а имеют лишь одну абстрактную задачу — учиться. Задача им абсолютно не понятна, поскольку плоды этой деятельности они увидят лишь через много лет. Для шестилетнего ребенка наш разговор, что нужно хорошо учиться, потому что потом, лет через пятнадцать, это тебе пригодится, — марсианская азбука. Да и каждый ли взрослый может себе представить, что будет с ним потом, через пятнадцать лет.

Отсутствие реальных, осязаемых целей у молодежи обессмысливает ее жизнь. Раньше человек начинал работать с семи лет, внося посильный вклад в благосостояние семьи. В 15—16 лет у него была собственная семья, и все заботы ложились на его плечи.

Еще один очень важный момент, имеющий чисто экономическую основу: родители знали, что в старости дети будут их обеспечивать. Дети были единственной надеждой на спокойную старость — не было соцстраха, не было пенсий. Таким образом устанавливалось равноправие между родителями и детьми: родители помогали детям встать на ноги с уверенностью, что Дети, став взрослыми, будут помогать родителям.

Таким образом, в отличие от старой семьи наша семья должна строить свой Дом на чисто психологическом фундаменте. Все экономические основы разрушены, единственная связь — связь, основанная на чувствах. Но характер чувств изменчив. А значит, непрочна основа и построенное на ней здание шатко. Мы в своем доме часто тянем одеяло на себя — склонны обвинять в неудачах друг друга, любые трудности порождают, как правило, взаимную неприязнь и распри. Трудности были и в жизни старой семьи, но они не приводили к взаимным попрекам. Трудности воспринимались как неизбежное бедствие вроде стихийного — неурожая, града, каких-то изменений в конъюнктуре рынка и т. д.

Вот в таких тяжелых для семьи условиях мы воспитываем наших детей. Значит, сейчас еще более важно избежать ошибок в нашем отношении к детям и не превращать воспитание в постоянную ожесточенную борьбу не на жизнь, а на смерть между родителями и детьми.

Книга, о которой я сегодня рассказываю, как раз об этом, книга моего любимого автора Бруно Беттельгейма «Сносные родители». Сейчас несколько слов о самой книге, поскольку она во многом необычна. Она совсем не похожа на известные, очень популярные книги по формированию личности ребенка. В слове «формирование» есть много неприятных ассоциаций. Видится жесткая форма, в которую надо втиснуть живой материал. Такие книжки по воспитанию, даже самые хорошие, устроены как некоторые инструкции — когда что-либо случается, можно ее открыть на нужном месте и посмотреть, что надо делать. Получается, такие книжки предполагают, что есть некий обобщенный ребенок, к которому можно все эти инструкции приложить. А это и есть формирование, то есть изготовление с помощью одной формы огромного числа безликих людей.

Корень этого зла, я думаю, содержится в нашем индустриальном подходе ко всему на свете. Мы считаем, что если есть какая-то задача, то существует самый правильный и самый эффективный способ ее решения, а уж он-то непременно описан в какой-нибудь книжке, в какой-нибудь инструкции. Беда еще и в том, что такие действия по инструкции лишают саму работу творческого начала. Мы просто должны очень аккуратно следовать инструкции, а эта работа, как всякое дело, лишенное творческого начала, становится скучной и неизбежно приводит к тому, что мы начинаем ошибаться.

В книге Беттельгейма ничего подобного нет. Поэтому рассказывать ее необычайно трудно. Нет инструкций, нет советов, которые, как мы выяснили, можно приложить к любому ребенку. Одна из основных тем этой книги — самостоятельность личности ребенка. А задача родителей — создать вокруг него такую живительную среду, чтобы ребенок мог развиваться сам, активно строя свою единственную в мире личность. А это уже творческая задача, искусство. Эту задачу можете решить только вы сами, потому что и вы, и ваш ребенок — единственные в мире, и ваш ребенок — самый лучший ребенок в мире. Потому и в этой книге с огромной теплотой и верой в человека — родителя и его ребенка —разбираются разные конфликтные ситуации, часто встречающиеся в семейной жизни.

Я занят!

Вот начнем с первой из них — ситуация, в которой задача родителей понять: то, чем сейчас занимается их ребенок, необычайно важно, даже если им кажется, что это не так. Вот ваш сын подходит к вам и говорит: «Папа, давай поиграем». А вы в это время заняты каким-то другим делом — читаете, смотрите телевизор. Естественно, если вы скажете: «Ты видишь, я сейчас занят, давай поиграем попозже» — ребенку это будет неприятно, но он поймет вашу занятость и с уважением к ней отнесется. А теперь представьте себе, что ребенок занимается каким-либо совершенно бессмысленным, с вашей точки зрения, делом, например, берет игрушку, запихивает ее под кровать и вынимает опять. Этим делом он может заниматься несколько часов подряд. Подходит мама и говорит: «Бросай валять дурака, пора обедать». Что будет, если ребенок ответит вам: «Ты видишь, я занят! Я приду попозже»? А ведь то, чем он занят сейчас, самое важное дело в его жизни. Естественно, он ожидает от вас того же уважения к своему «я занят», какое он испытывает к вашему «я занят».

Эта важность того, чем он занят, проистекает от свойственного всем людям ощущения прочной связи ценности человеческой личности с тем, что человек делает, в чем он профессионал. Поэтому, чтобы поближе узнать друг друга, мы спрашиваем: «Чем вы занимаетесь?», хотя не только этим определяется значимость человека — у него есть внутренний духовный стержень, на который он опирается. Тем не менее, если человек что-то умеет делать хорошо, чего-то достиг, — это большой самоутверждающий фактор. Для ребенка он ощутим еще в большей степени, поскольку ему трудно оценить силу своей личности. То, что он умеет кататься на велосипеде, читать, разбираться в этом мире, — представляется ему самым важным.

Ребенок утром не хочет идти в школу. У него большое горе: самый лучший его Друг вчера совершил предательство. Он не может себе представить встречу с бывшим другом. Это в его жизни настоящая трагедия. Интересно, как мы поступим в этом случае? Для наших родителей академические успехи ребенка самым странным и необъяснимым образом стали самыми важными в жизни. Пропустить уроки, отстать, не выучить кажется невозможным, а горе сына — надуманным, ненастоящим. В самом лучшем случае мама начнет уговаривать своего сына: «Ерунда, все пройдет. Эта ваша детская дружба ничего не стоит. Завтра снова помиритесь». Замечательный пример неумения родителей заглянуть в душу ребенка, понять, что случившееся для него — действительно трагедия. Взрослый никогда не поступит так по отношению к взрослому. Представьте, что у вашего знакомого, например, умер близкий родственник. Придет ли вам в голову уговаривать его пойти на работу, утешая тем, что у него есть другие родственники и что ничего страшного не произошло. Поверьте, горе ребенка — тоже настоящее, и ему сейчас очень трудно. Может быть, действительно, через пару дней друзья помирятся, а потом поссорятся вновь. Но это будет потом. А сейчас...

А сейчас, может, лучше пропустить несколько дней, чтобы ребенок смог совладать со своим горем, справиться с этой трагедией?