Понимать

Наше отношение к занятиям ребенка очень хорошо - отражается в этом термине — «детские игры». Когда мы говорим: «А, это все детские игры», — мы хотим сказать, что это очень неважное, пустое и бессмысленное времяпрепровождение. Вот такая простая игра, как закрывание и открывание глаз. Важно это или неважно? Ребенок знакомится с окружающим миром. Этот страшный, непонятный, наполненный незнакомыми предметами и звуками мир. Совершенно не известно, что от него можно ожидать. Наше первое желание, наш первый шаг к построению своего мировоззрения — убедиться, что этому миру можно доверять. Вот эта игрушка, когда мы закрываем глаза, куда она исчезает? Существует ли она, когда мы ее не видим? Хорошо бы знать, что она остается и в первую очередь это относится к нашей маме, дающей нам ощущение спокойствия, безопасности, тепла, сытости. И если мы сейчас не видим нашу маму, хорошо бы точно знать, что она есть. Удивительно, раньше такая игра, как жмурки, игра, имеющая ту же основу, что и закрывание — открывание глаз, была игрой взрослых, которые с интересом играли в нее вместе с детьми. И в мемуарах очень известных людей прошлого века можно встретить воспоминания об этой игре. Взрослые серьезные дяди и тети, собравшись вместе на какое-либо торжественное событие, играли в жмурки.

Из книжки Беттельгейма я впервые узнал о том, что в игру, которую я придумал в детстве и о которой никому не рассказывал, играют все дети на свете и у нее даже есть название — «ритуальная ходьба». Это когда идешь, стараясь не наступать на трещинки в тротуаре, или шагаешь через две клеточки и т. д. Существует очень много вариантов. Важная это игра или неважная⁷ Надо понять, что, даже если мы не видим смысла в какой-то игре, она для ребенка важна. Давайте посмотрим его глазами на какую-нибудь нашу взрослую игру. Например, нельзя себе представить более бессмысленного занятия: человек с удочкой, неподвижно сидящий на берегу, раз в полчаса совершающий непонятные, повторяющиеся движения. Не удивительно, что ребенку такое занятие покажется ерундой. К сожалению, мы, умные и просвещенные взрослые, часто так же смотрим на детские игры.

А вот четырехлетняя девочка, прекрасно умеющая ходить и разговаривать, вдруг начинает игру в игру, которую можно назвать «Я очень маленькая девочка». Она ползает на четвереньках, отказывается пользоваться горшком, забывает взрослую речь — начинает агукать, как маленький ребенок, требовать, чтобы ее кормили из соски. Если бы это случилось один раз, можно было бы не обратить внимание. Но девочка играет в эту игру постоянно на протяжении многих недель. И это как раз в тот самый момент, когда мы ждем от нее настоящей помощи! Дело в том, чти в семье родился новый ребенок. Все заботы матери обращены на новорожденного. Старшая девочка могла бы это понять и не прибавлять маме новых забот, играя в эту дурацкую игру. Что же происходит?

Чтобы это понять, давайте разберемся в другой ситуации. Пусть читатель представит себе, что он — телевизор. У телевизора часто собирается вся семья. При нем обсуждаются самые важные проблемы, телевизор — в центре внимания. Он ощущает себя членом семьи и очень важным персонажем. О нем заботятся, горюют, когда он ломается, вызывают к не му врача, холят и лелеют. Очень приятно ощущать себя в центре семьи.

И вот однажды телевизор слышит такие речи: «Хорошо бы купить новый телевизор. Вот недавно видели в магазине замечательный — цветной, красивый». Представьте себе ужас, испытываемый в этот момент нашим героем. Он прекрасно понимает, что телевизор в семье бывает только один. Что, купив новый, его, бывшего любимца семьи, выбросят на помойку. Он потеряет все — внимание, заботу, ощущение собственной значимости, своего участия в семейных делах.

Но если такое чувство возникает у телевизора, что должна испытывать наша маленькая девочка? В семье появился малыш, и все внимание, прежде безраздельно принадлежащее ей одной, отдается ему. Представляя себе, что она тоже маленький ребенок, она таким образом требует от взрослых равного с малышом участия к себе, заботы, внимания. Девочке помогла выйти из такого состояния другая игра — игра в куклы. Попробовав себя в роли малышки, которую кормят из соски, девочка поняла, что эта роль не очень-то ей подходит. Тогда она выбрала другую — роль мамы. Играя с куклой, она повторяет материнские жесты, мимику, интонации голоса. Освоившись со взрослой ролью кукольной мамы, она уже готова ухаживать за своим братишкой и становится взрослой.

«Не встревать!»

Одно из проявлений родительского идиотизма — учить детей правильно играть в ту или иную игру. Почему-то мы не можем пройти на улице мимо детей, играющих в футбол, прятки, классики, без того, чтобы не сделать им замечания. Мы огорчаемся, когда видим, как ребенок не по назначению использует шахматные фигуры, когда он играет не по правилам. Мы отбираем у мальчиков кукол, потому что считаем, что если мальчишки играют в куклы, то они никогда не станут настоящими мужчинами.

По-видимому, эти куклы будят в папах какие-то глубоко запрятанные и задавленные детские воспоминания, горести, травмы. Ведь мы совсем не так относимся к нейтральным играм. Когда ребенок складывает из кубиков дом, мы не беспокоимся о том, что он станет строителем. Но куклы в руках наших сыновей вызывают у нас приступ неуправляемого гнева. Удивительно, что все наши попытки «террора» достаточно бесполезны. Мы, например, не хотим, чтобы ребенок играл с пистолетом, и отбираем у него пистолет, не понимая, что для его фантазии достаточно любой палочки — можно представить ее пистолетом и стрелять дальше. Поэтому наши попытки бессмысленны. Они только приводят к «священной войне» между родителями и детьми. Самое важное, чтобы ребенок научился свободно конструировать свой ребячий мир, чтобы он мог свободно экспериментировать в нем, проигрывая на куклах, палочках, пистолетах всевозможные ситуации, которые его страшат, удивляют, тревожат. Он может придать шахматным фигурам тот смысл, который ему нужен сейчас, совершенно не помня в данный момент, как правильно надо ходить. Сейчас ему важно решить какую-то сложную душевную задачу, и он, напрягая свое воображение, свободно проигрывает ее на игрушках.

К этому же относится вопрос о свободном времени. Прислушайтесь, как часто мы говорим: «Хватит мечтать, займись делом!» Вид ничего не делающего, витающего в облаках ребенка нас раздражает. Мы стремимся обязательно занять его: «Пойди прибери свою комнату... почитай книгу... нарисуй картинку, сыграй еще разок свои гаммы...» Мы стараемся заполнить время ребенка разнообразными кружками, фигурным катанием, рисованием и т. д., лишь бы у него не оставалось времени на самого себя.

А между тем это время на самого себя нужно и взрослому. Каждому из нас не помешало бы хотя бы 15 минут в день уделять своей душе, наводить в своем внутреннем мире посильный порядок, отключаясь от всего внешнего, полностью погружаясь в себя самого. Но даже, если мы считаем себя вполне сложившимися личностями и для нас все это не так уж и важно, то для ребенка, строящего себя, свою душу изо дня в день, это мечтание — серьезное дело, и свободное время ему абсолютно необходимо. Когда он витает в облаках или валяет ваньку, происходит его приобщение к своему внутреннему миру, осознание им собственной ценности, индивидуальности. И для всего этого нужно много свободного времени, в котором ребенок должен хозяйничать сам, наедине с собой.

Но вернемся к футболу. Присмотритесь, как происходит детская игра в футбол, когда ей не мешают взрослые. Большая часть времени уходит у детей на разговоры, они стоят, собравшись в кучку, и обсуждают то, как они будут играть: вырабатываются правила, штрафы, наказания — они приобщаются к искусству совместной деятельности, к искусству демократии. Как часто можно слышать сетования старых знаменитых футболистов на то, что нет сейчас в нашем футболе ярких личностей. «Посмотрите, — говорят они, — мы гоняли тряпичные мячи на пустырях, у нас не было тренеров, у нас не было формы, не было соревнований, мы были неорганизованными, дикими футболистами. А ведь сейчас в. каждом дворе команда с тренером, есть мячи и всесоюзные турниры. Где же выдающиеся игроки?» Но дети играют во взрослую игру, под руководством взрослых, каждый детский шаг заранее оговаривается взрослой подсказкой. Они совсем не дикие, они жутко организованные. Но это — не их игра. Откуда же взяться личностям?

Взрослые не чувствуют противоречия в словах:

«Пойди убери свою комнату». Но если комната своя, почему ее нельзя убрать, когда решишь это сам? Ведь мама сама решает, когда убирать свою комнату. Если комната моя, значит, я сам несу ответ за все, что в ней происходит, но и решаю все сам.

Школа

Школа — арена самой ожесточенной битвы между родителями и детьми. Родители так переживают по поводу школьных неудач своих детей не потому, что им действительно важно то, что происходит в данный момент. Не отдавая себе в этом отчета, они проецируют эти неудачи на будущую жизнь ребенка и заранее переживают возможные там неприятности. На этой почве часто возникает полное взаимонепонимание. Потому что для ребенка его будущее — вещь абсолютно непонятная. Ходить в школу, хорошо учиться, чтобы потом, когда-то, через 15 лет, например, добиться того-то и того-то, — полный абсурд. Изучать какую-то бессмысленную географию каких-то несуществующих в реальности стран, какую-то непонятную математику лишь для того, чтобы это пригодилось тебе потом, когда станешь взрослым. Трудно найти в школьной жизни что-то действительно важное именно сейчас. Что-то, отчего именно сейчас можно получить удовлетворение.

Еще один случай. Папочка — известный физик (химик, математик). Его сын до самого последнего времени прекрасно учился в школе, и родитель уже строил планы, как ребенок пойдет по его стопам и станет академическим ученым. Вдруг сын забрасывает математику и начинает заниматься в школьной футбольной команде, отдавая этому все свое свободное время. Он думает о победах, разрядах, а в семье постепенно накаляется обстановка, вспыхивают ссоры. Со стороны отца — попытка запретить этот невыносимый футбол, не пускать сына на тренировки, всеми возможными и невозможными средствами убедить его вернуться к серьезным занятиям. Намечается полный разрыв между отцом и сыном.

Отец вне себя от горя обращается к психотерапевту с просьбой обследовать его сына м вылечить его от этой страшной болезни. Выслушав папу, психотерапевт решает, что с сыном все в порядке, обследовать его не нужно, а вот папочке действительно необходим курс психоанализа. Постепенно выясняется, что ситуация с сыном — повторение собственной судьбы отца, ситуации в его семье. Его отец — дедушка нашего футболиста — был преуспевающим бизнесменом и готовил своего сына к такой же карьере. Он мечтал, что сын возьмет дело в свои руки, разовьет его, приумножит капитал, возглавит семейную фирму. А у сына к этому времени сложилось твердое убеждение: его призвание — физика. Развернулась длительная кровавая война между отцом и сыном, закончившаяся взаимным поражением: они стали чужими людьми. Их отношения так и не наладились до самой смерти отца.

К концу курса психоанализа наш папочка наконец все понял. Он с уважением стал относиться к попытке сына стать независимой личностью. Он понял, что эта попытка — реакция на постоянное давление, ощущаемое со стороны отца. Папочка стал проявлять интерес к футболу, попытался вникнуть в проблемы сына. Тот, в свою очередь, потянулся к отцу, и они снова стали близкими — но теперь уже взрослыми, самостоятельными — людьми. Теперь попробуйте угадать, кем все же стал сын? Бизнесменом? Не отгадали. Физиком.

А вот история про девочку Эллу. Она хорошо учится, не блестяще, но вполне прилично. Во всяком случае, родители ею довольны. И вдруг ни с того ни с сего двойки. Мама в отчаянии. Все ее попытки исправить положение ни к чему не приводят. В семье постоянные ссоры, взаимные попреки и оскорбления. Мама нанимает репетитора, платит ему большие деньги. Положение не меняется, опять двойки. «Но почему же именно сейчас, — всхлипывает мама, — сейчас, когда мне так тяжело, когда мне так нужна ее поддержка».

Но что же случилось? Из семьи ушел папа. Для мамы это трагедия, и она очень глубоко ее переживает. Они остались с дочерью вдвоем, и теперь она хочет от девочки понимания, сочувствия единственного близкого человека. А та совсем отбилась от рук. Мама, как большинство, очень хочет, чтобы ее понимали. Но ведь и девочке хочется того же самого. Попробуйте понять, что творится в душе у ребенка в такой ситуации. Ей не менее тяжело. И если мама понимает, что муж не вернется, дочь не может, не хочет понять, что не вернется в семью папа. И ее двойки — протест против разрушения семьи. Ведь раньше, при папе, все было по-другому, она могла учиться хорошо. 11апа поймет, как он необходим ей сейчас, вернется, и все пойдет по-прежнему. Психотерапевт может помочь в таком случае маме и дочке, но нельзя же все время пользоваться услугами чужих людей. То, что происходит у тебя в семье, это твое, и ты сам во всем должен разобраться. Никакой репетитор не поможет.

Есть еще одно поле битвы — культурные родители. Они так любят свои книжки, свои театры, музеи, выставки, свое высокое искусство, что для них нет ничего важнее в жизни. И вдруг они замечают, что дети начинают неприязненно относиться ко всей «их» культуре. Причем они становятся особенно вызывающими, настойчивыми фанатиками «антикультуры». Вот тут бы родителям обратить внимание на эту настойчивость, на это стремление ребенка всякий раз, когда нужно и не нужно, высказывать свое отрицание «их» культуры. «Ну почему же они так к этому относятся! — восклицают культурные родители. — Ведь они же понимают, как для нас это важно!» Как часто бывает в таких случаях, в самом вопросе содержится ответ. Ребенок так себя ведет именно потому, что понимает всю важность этой родительской «культурной занятости», которая для них важнее его самого. Действительно, часто в таких культурных семьях ребенку уделяется значительно меньше внимания, чем книжкам, музыке, стихам. Возникает чувство заброшенности, отчужденности, что и толкает ребенка на протест. Он всеми силами старается доказать родителем, что он существует, что он тоже важен. Услышат ли его родители?