Рыцарь Белого и Черного Орла.

У рыцаря Фагота, как и у «жестокого рыцаря» в повести Зияицкого, есть паж. В этой роли выступает кот-оборотень Бегемот, меняющий свое обличье в последнем полете: «Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-либо в мире». Показательно, что он летит бок о бок с Коровьевым-Фаготом. Злые шутки «жестокого рыцаря» над животными, вероятно, удовлетворили бы Воланда. А вот невольный каламбур по отношению к купающейся даме, ликвидировавшей последнюю преграду между своим телом и солнечными лучами, и, будто сиянием, ослепившей героя легенды, дьяволу мог бы не понравиться. Ведь Воланд по мере сил препятствует Маргарите проявить благотворное женское влияние после Великого бала у сатаны, в частности, в отношении Фриды.

После того, как Коровьев-Фагот «соткался из воздуха» на Патриарших прудах, Михаил Александрович Берлиоз в беседе с Иваном Бездомным упомянул «про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике». Вицлипуцли здесь ассоциируется с Коровьевым-Фаготом неслучайно. Это – не только бог войны, которому ацтеки приносили человеческие жертвы, но и, согласно немецкими легендам о докторе Фаусте, - дух ада и первый помощник сатаны. В качестве первого помощника Воланда выступает в «Мастере и Маргарите» Коровьев-Фагот.

Одно из имен Коровьева-Фагота – Фагот восходит к названию музыкально инструмента фагот, изобретенному итальянским монахом Афранио. Благодаря этому обстоятельству резче обозначается функциональная связь между Коровьевым-Фаготом и Афранием (см.: «Мастер и Маргарита»). У Коровьева-Фагота есть даже некоторое сходство с фаготом – длинной тонкой трубкой, сложенной втрое. Булгаковский персонаж худ, высок и в мнимом подобострастии, кажется, готов сложиться перед собеседником втрое (чтобы потом ему напакостить).

Не исключено, что Коровьев-Фагот и реального прототипа среди знакомых Булгакова. Вторая жена писателя Л.Е. Белозерская в книге мемуаров «О, мед воспоминаний» упоминает слесаря-водопроводчика Агеича, любовника их домработницы Маруси (в квартире на Б. Пироговской, 35а), которая впоследствии вышла за него замуж и, по утверждению мемуаристки, «много раз после она прибегала ко мне за утешением. Несколько раз прорывался к нам и пьяный Агеич. Алкоголь настраивал его на божественное: во хмеле он вспоминал, что в юности пел в церковном хоре (по устному свидетельству Л. Е. Белозерской в беседе с нами, Агеич был регентом хора) и начинал петь псалмы. Выпроводить его в таком случае было очень трудно. «Богиня, вы только послушайте… - и начинал свои песнопения…» По словам Л.Е. Белозерской, Агеич был «на все руки мастер». Отставной регент-водопроводчик повлиял на коровьевскую ипостась Коровьева-Фагота, который выдает себя за бывшего регента и предстает на Патриарших горьким пьяницей. Правда, вместо псалмов, Коровьев-Фагот разучивает с сотрудниками филиала Зрелищной комиссии «Славное море священный Байкал…».

Он, как Агеич, - мастер на все руки, только по части устройства всяких гадостей. Интонация и фразеология Коровьева-Фагота, когда он обращается к Маргарите: «Ах, королева, - игриво трещал Коровьев, - вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!», напоминает обращение Агеича к Л.Е. Белозерской.

Эпизод с хоровым кружком, поющим «Славное море…», возможно, навеян случаем, связанным с другой «байкальской» песней. 18 декабря 1933 г. Е.С. Булгакова оставила в дневнике следующую запись: «…Поздно вечером Рубен Симонов потащил нас к себе. Там были еще и другие вахтанговцы, было очень просто и весело. Симонов и Рапопорт дуэтом пели «По диким степям Забайкалья…” (Один из поющих будто бы не знает слов, угадывает, вечно ошибается: “на встречу - родимый отец…” (поправляется: мать!) и т.д.) Обратно Симонов вез нас на своей машине - по всем тротуарам - как только доехали! ” У Коровьева - Фагота хор поет песню слаженно и правильно, только никак не может остановиться. То, что пьяный руководитель театра имени Евг. Вахтангова Р.Н Симонов (1899-1968) благополучно довез писателя и его жену до дому, могло быть расценено Е.С Булгаковой как покровительство Бога или дьявола. Черт Коровьев-Фагот, играющий пьяницу- регента, путает служащих Зрелищной комиссии, заставляя их в рабочее время отдаваться хоровому пению.

Булгаков высмеял приверженность представителей советской власти всех уровней именно к этому виду искусства и еще в повести «Собачье сердце» (1925), а в письме сестре Наде 24 марта 1922 г. Сообщал об обстановке в доме 10 по Б.Садовой, где тогда проживал в квартире, ставшей в последствии Нехорошей квартирой: “…Дом уже “жилищного рабочего кооператива” и во главе фирмы все та же теплая компания, от 4 -7 по-прежнему заседания в комнате налево от ворот” (вероятно, сопровождавшиеся ненавистным писателю хоровым пением).

Любопытно, что рыцарство Коровьева-Фагота связано с обретением им одной из высших степеней Масонства, степени Кадош, или Рыцаря белого и черного орла.