Производство нравственных деяний

Было сказано, что христианин есть распоря­дитель всей своей деятельности. Теперь по­смотрим, как он ведет каждое свое дело отдельно. Сначала скажем, как делается каждое дело вообще, а потом — как строится дело христианское.

Внешнее дело есть плод внутреннего действования. Прежде, нежели оно обнаружится, ему должно совершиться внутри. Там, где нравственную деятельность человека предают механическому соотношению его сил, способ внутреннего образования нравственного дела объясняют различным сочетанием действий рассудка и воли, или степеней желания и обо­ротов рассуждения. Здесь рассудок с волею принимают несколько оборотов и соответ­ственно тому изменяются в деятельности.

Сначала обращаются они к предмету или делу; и здесь рассудок видит его и представ­ляет сознанию в призрачном или истинном совершенстве, за что воля находит его угодным и желала бы его; потом, когда рассудок объя­вит получение сего предмета или совершение дела возможным и для сил, и для лица чело­века, воля действительно вожделевает его и деятельно готова стремиться к нему.

Потом от предмета переходят они к сред­ствам. Тут дело рассудка — совещание, пере­смотр средств, сравнение хороших с лучшими и указание более приспособительных, которые тотчас волею и избираются. Сие избрание, сочетавшись с деятельным желанием, рожда­ет решимость.

Далее задуманное надобно приводить в ис­полнение: рассудок собирает разные представ­ления для возбуждения воли и укрепления; воля действует, приводя в движение подчи­ненные ей низшие силы.

Наконец дело сделано: рассудок приобрета­ет из того опытное, практическое познание относительно сего дела, воля же наслаждает­ся, успокаиваясь в достижении цели, опытно вкушает благо из него.

Так естественно доходит человек от первой мысли о предмете до окончательного наслаж­дения им по совершении дела. Но это история или, лучше, форма без содержания. Какое же содержание должен вложить в сию форму хри­стианин или какой именно образ совершения дел свойствен ему? Точно, и у него есть такие четыре оборота то к предмету, то к побужде­ниям, то к средствам, то к тому, что должно быть по совершении дел; но все сие имеет у него особый смысл, особенный дух и свойство соответственно его настроению главному и цели. Именно: христианин возобщен с Богом и ревнует о том, чтобы пребывать в сем общении деятельным исполнением воли Его силою благодати, в чувстве рабства Господу Иисусу Христу. Следует, что все его дела должны как бы от Бога исходить и к Богу возвращаться. Этот общий закон выражается в следующем ходе совершения дел истинно христианских: сознавши законность известного действия или, что то же, волю Божию на него и восчувство­вавши внутреннее обязательство совершить его, христианин должен склонить к нему и волю, и сердце свое; затем, по испрошении помощи Божией в молитве, с чувством силы о Господе (Флп. 4: 13) совершить его, всегда, однако ж, смиренно сознавая несовершенство и ничтожность как сего действия, так и всех других и успокаиваясь окончательно только в Господе и Спасителе нашем Иисусе Христе.

Это всеобщая программа на всякое христи­анское дело: а) сознание в нем воли Божией; б) склонение на него своей воли и сердца; в) молитва о помощи к совершению его и г) не­видение его и других своих добрых дел.

а) Сознание воли Божией в деле предпринимаемом

Все дела свои христианин должен совершать с ясным сознанием их законности или того, что на них есть воля Божия, чтобы ходить, таким образом, во свете как сыну света и дня, а не нощи и тмы (1 Сол. 5: 5). К этому обязыва­ет его существо обета в крещении. Если ради спасения в Господе Иисусе Христе он всего себя предал Богу, то с сим вместе предал Ему и все свои дела, внутренние и внешние. Поче­му не должен позволять, чтобы вошло в жизнь его что-либо такое, в угодности чего Богу и Господу он не был бы уверен. Он и создан во Христе Иисусе на дела благая, да в них ходит (Еф. 2: 10). Без сего он не может быть уверен в Божественном к себе благоволении, не мо­жет смело стоять пред лицом Божиим и весе­ло взирать на небо (Иов. 22: 26), чем, собствен­но, и обнаруживается, что он стоит у своей цели последней или находится в общении с Богом. Ибо не иначе как когда сердце наше не зазрит нам, дерзновение имамы к Богу, учит апостол Иоанн (Ин. 3: 21). Почему прямою заповедию для него положено не бывать несмысленным, но разумеватъ, что есть воля Божия (Еф. 5: 17).

Итак, всегдашним правилом его деятельно­сти должно быть: в каждом действии, которое исходит от твоего сознания и должно быть причтено тебе, спеши сознать волю Божию и не иначе приступай к совершению его, как по точном определении, что оно не только не противно воле Божией, но и угодно Ему; дей­ствия же, не определенные законом, запечат­левай сам сею волею, чтобы таким образом вся жизнь твоя была по Богу.

При сем всякий готов спросить, как узнать волю Божию в частных случаях?

Средство к тому, чтобы узнать волю Божию на то или другое дело, первое и главное — со­весть, просвещенная Словом Божиим и благодатию Божиею руководимая. Ибо она на то и определена, это ее существенное дело. Кто с совестию своею обходится добросовестно, не противоречит ей, не искажает и не заглушает ее своими толками, тот редко может говорить: не понимаю, что делать. Если и действитель­но встретится какое недоумение, то у него тот­час решают его, как и должны решать, само­отвержение и любовь.

Помощь совести великое подает пособие к образованию или устроению жизни своей по сознанному и уясненному закону, как сказа­но прежде. Ибо если кто действительно уяс­нил все обязательные для себя действия как для христианина, понял дух истинно христи­анской жизни и потом соответственно тому установил и все свое поведение в своем месте, в свое время, от своего лица и на все вооб­ще наложил печать воли Божией; если при сем все несвойственное христианину, что нашел он в своей жизни внутренней и внешней, из­менено им и перестроено с благоразумием, однако ж, и без угождения и без малейшей по­блажки самости и страстям, а особенно раз­вращенным обычаям века — если все это сде­лано, как должно, то всякое после сего дей­ствие его будет уже не что иное, как выраже­ние воли Божией.

Далее действительная жизнь в духе истин­но христианском, хотя не без ошибок, всегда вразумительных, обогатит опытами и практи­ческим разумом.

В иных случаях тому, кто положил себе на сердце ходить в воле Божией, Дух Святый, живущий в нем в час действования, откроет как поступить по Господню обещанию апосто­лам (Лк. 12: 12). Только неблагонамеренность отгоняет сего руководителя. Но кто есть че­ловек, бояйся Господа, законоположит ему на пути, егоже изволи, поет Давид (Пс. 24: 12).

Наконец, каждый имеет духовного отца, и закон повелевает слушаться и обращаться к нему за советами. Как скажет, так и поступи — и поступишь по воле Божией.

Такая деятельность всей жизни христиани­на сообщает характер осмотрительного внима­ния к своему внутреннему и внешнему пове­дению и вместе заботливой боязливости — не сделать бы чего против воли Божией. Сме­лость вообще всеми святыми отцами почита­ется началом уклонения от пути правого. По­чему они советуют поддерживать постоянную страшливую заботу о добре.

(Есть совестливость ложная — scrupulosa; не о той дело, то болезнь совести).

В сем отношении все люди, главным обра­зом, делятся на три класса: одни — всегда и во всем действуют по своей воле, не стесняясь никакими правилами, идут то есть путем ши­роким; другие — во всем стесняют себя волею Божиею и идут тесным путем; третьи — хо­тят соблюсти невозможную середину: эти ни теплые, ни холодные.

Смотря с сей точки зрения на дела челове­ческие, надо заключить, что погрешают все те, кои действуют вообще без должного внимания к себе и главной цели своей жизни или дей­ствуют, как случится, по заведенному поряд­ку и течению обстоятельств. Это обличает в них равнодушие и даже презрение к воле Бо­жией — нерадение.

Кои действуют, не будучи уверены в право­те своих действий, с темным и неопределенным сознанием сообразности или несообразности действий с волею Божиею. Ибо все, еже не от веры, говорит апостол, грех есть (Рим. 14: 23).

Кои действуют при сомнении; кои, то есть в то еще время, как их сознание колеблется между тою и другою стороною, решаются на действие и совершают его под сим беспрерыв­ным колебанием. Таковых совесть немощна сущи сквернится (1 Кор. 8: 7);

Равно как и те, кои позволяют себе действо­вать опрометчиво, при смятении духа, во вре­мя увлечения или какою-нибудь мыслию но­вою и разительною, или каким чувством, тем более страстию. Обыкновенно они сами себя считают правыми, например, гневающиеся, ревнующие не по разуму: нередко их сторона и на самом деле оказывается правою. Но, кро­ме того, что сия правота есть случайность, главное у них не угождение Богу, а себе, сво­им страстям и своему нраву.

Особенно же те, кои разными предлогами хотят увольнять себя от исполнения сознан­ной воли Божией и разными представления­ми разуверяют себя даже в самой законности законного дела. Такие, очевидно, действуют против совести — и их дела суть очевидное преступление.

б) Склонение воли к делу обязательному

Это второй прием при совершении христиа­нином дел своих. Напоминается о сем потому, что редкий считает сей пункт значительным, тогда как на деле он не малозначителен.

Коль скоро познана законность действия, или воля Божия на него, тотчас должно хрис­тианину склонить к нему волю свою и распо­ложить сердце. Первую потому, что она не все­гда покорна, - второе потому, что иначе дело без сердечного участия будет дело бездушное.

Справедливо, что давший обет во всем угождать Богу должен чувствовать большую или меньшую готовность исполнять всякую познанную волю Его; но такая легкая подвиж­ность на добро, свободная, невоспящаемая, есть всегда благо духовное, стяжаемое долгим трудом и многими подвигами. Обыкновенно же в воле гнездятся свои расположения, склон­ности и страсти, не позволяющие ей охотно спешить на добро и отвлекающие в противную сторону; иногда же она бывает в состоянии непонятного своенравия, когда при всей силе обязательности не хочет делать, что должно (Рим. 7: 20). Потому надлежит необходимость самому себя нудить на добро, как бы силою влечь и преклонять к нему, уговаривать и убеждать свою душу.

Очевидно, что здесь многое, если не все, за­висит от восприятия закона сердцем, от коего раздается чувство обязательства, или сознание нравственной необходимости действия. Как вообще чувство сердца лежит в основании действий воли, так и в нравственной жизни чувство обязательства составляет самую креп­кую точку опоры для склонения воли на дело. Человек, в котором действием Божественной благодати в крещении или покаянии запечат­лена пламенная ревность к богоугождению, или неуклонному хождению в воле Божией, который, следовательно, жаждет воле Божи­ей, такой человек тотчас и действует, как ско­ро сознает обязательство, несмотря ни на ка­кие препятствия. Посему если бы, с одной сто­роны, сия ревность никогда не хладела и не воспящалась и если б с другой — нравствен­ное чувство всегда обладало таким совершен­ством, чтобы живо и верно осязало силу обя­зательности действий и было так чувствитель­но к воле Божией, чтобы в нем отражались самые малые следы ее, то сими двумя силами можно бы заменить все" наставления в нрав­ственности и все руководства к благочестию, так как это и бывало у некоторых подвижни­ков. Но так как и ревность на самом деле бы­вает у человека в разных степенях повышения и понижения, и нравственное чувство по сво­им природным свойствам у одного бывает живо и возбудительно, у другого тупо и мед­ленно, у одного более привычно к одним, у другого — к другим делам, иногда бывает вер­но, иногда не верно (ибо есть и ложный нрав­ственный вкус), и, вообще, человек в сердце своем встречает великую неровность и непра­воту (почему молится: дух прав обнови), по коей оно или незаконно чувствительно к од­ному, или незаконно холодно к другому, то во многих случаях ему належит необходимость как бы силою налагать на себя обязательство и внедрять сие чувство в сердце.

Такое управление сердца и воли произво­дится посредством побуждений, или такого рода мыслей и истин, кои имеют силу разварять сердце — делать его мягким и удобосклонным.

Где находить такие мысли, определить не­трудно. Чем сочетается свобода с законом? Главным образом, чувством зависимости своей от Бога. Следовательно, все мысли, ударя­ющие на это чувство зависимости и приводя­щие его в движение, должны стоять в ряду по­буждений воли. Какие же это именно мысли, видно из пути обращения христианина. Так как обращение сие, начавшись чувством зависимо­сти, воскрешено в покаянии и через веру в Гос­пода Иисуса Христа, запечатлено обетами в крещении, то сии самые истины и другие, со­прикосновенные им, и должны иметь силу под­держивать, возочищать и возобновлять погаса­ющую ревность и вместе волю на добро. Итак...

Приведи на ум обеты крещения и помяни блага, дарованные тебе при сем: оправдание, возрождение, всыновление Богу и снаследие Христу. Не запятнай чистой одежды сей.

Вспомни домостроительство спасения, как Единородный Сын Божий ради тебя пришел на землю, воплотился, страдал, умер, воскрес, вознесся на небо и сидит одесную Отца и там ходатайствует о тебе, и блюдись оказаться не­благодарным. Вспомни также, как Дух Святой сошел на апостолов и, через них учредивши Церковь Святую, выну пребывает в ней, что­бы приводить верующих ко Христу, и как тебе самому сообщен Он в таинствах, и блюдись оскорбить Его нечистотою.

Помяни благородство твое, коим почтен ты в творении и возрождении, и тут же гнусность греха и святость добродетели, как тот искажа­ет, а сия освящает внутреннее твое.

Поставь себя мысленно пред очи Бога Творца и Промыслителя твоего, Который дер­жит тебя в деснице Своей и дарует все, что ни есть в тебе и чем ты ни обладаешь, Который везде есть, все видит до сокровеннейших по­мышлений твоих, Который сколько благ и благость Свою являет беспрерывно, столько же и праведен и правду Свою готов являть в каждое мгновение.

Помяни последнее: смерть неминуемую, но безвестно восхищающую; суд нелицемерный за каждое слово, дело и помышление; ад и муку вечную, не имеющую меры и конца; Цар­ство Небесное с неизреченными радостями.

В сих помышлениях, как в атмосфере ка­кой, должно содержать душу, и ревность к богоугождению не погаснет. По крайней мере, в нужном случае каждое из них сильно выз­вать ее и восстановить в должной силе. Ста­райся только доводить мысли сии до чувства, а не держать в виде холодных представлений; для сего обращай их пред сердцем тою сторо­ною, какою могут они на него воздействовать, собирай все поразительное, переходи от одно­го к другому и не оставляй труда, пока не одо­леешь себя и не восстановишь внутри долж­ный порядок и должную подчиненность. Быть не может, чтобы добросовестное делание такое не принесло плод. Есть, впрочем, особенная для каждой души всепобедительнейшая мысль, которая мгновенно одолевает упорство воли. Старайся найти ее, чтобы править ею, как рулем, корабль души своей.

Особенно сильно в сем случае внимание к предлежащему частному случаю. Кто поспеш­но выяснит себе связь его с главным законом, с одной стороны, и неизбежность действовать с другой — тот поставляет себя как бы в ка­ких теснотах, почему по нужде воодушевляет­ся и напрягает силы. Уметь также найти в деле сторону, лестную для сердца, не с грехом, а невинно образовать вкус к нему принадлежит к числу мудрых распоряжений человека в от­ношении к себе.

Вообще, надо уговорить себя. Впрочем, как во внешних правительствах действуют иногда убеждением, а нередко и властию, заставляю­щею делать иное и против воли, так можно и для воли своей и сердца человеку употреблять, кроме первого, и последнее средство — хочешь не хочешь, приятно или неприятно — делай. На то есть воля Божия — иначе нельзя.

в) Молитва в составе дел христианских

Есть молитва — одна из обязанностей христи­анина к Богу, и есть молитва как часть в со­ставе истинно христианских дел. Самонадеян­ный во всем полагается на себя. Христианин истинный всего ожидает от Бога, почему на­чинает, продолжает и оканчивает каждое дело молитвою. И вся вообще жизнь его по преиму­ществу есть жизнь молитвенная, как запове­дует апостол: непрестанно молитеся... Всякою молитвою и молением молящиеся во всякое вре­мя духом (1 Сол. 5: 17; Еф. 6: 18).

При сем он молится ко Господу о вразумле­нии, чтобы духом премудрости Своей внушил, что именно угодно Ему в многообразных, сте­чениях обстоятельств (Иак. 1: 5), как молился Ему пророк Давид: Пути Твоя, Господи, скажи ми и стезям Твоим научи мя. Настави мя на истину Твою и научи мя (Пс. 24; 4, 5). Молит­ся об укреплении слабых сил своих, да Бог Гос­пода нашего Иисуса Христа даст ему по богат­ству славы Своея силою утвердитися Духом Его во внутреннем человеке (Еф. 3: 16). Возгревши молитвою ревность к богоугождению, он чувствует, как все может о укрепляющем Его Христе, и в чувстве сей крепости благонадеж­но совершает благие дела. Молитвою, наконец, приносит Богу в жертву и себя, и дела свои, смиренно умоляя, чтобы покрыл милостию Своею как сие дело, так и все другие дела, и всю жизнь. Как вначале он всего себя предал Господу, так и после всякое помышление, сло­во и дело Ему приносит как жертву правды (Пс. 4: 6), Ему благоугодную (Евр. 13: 16).

Таким образом, молитва при добром деле показывает, что это есть истинно христианс­кое дело; дело же без молитвы есть не хрис­тианское. «Невозможно тому быть, чтобы без молитвы житие христианское было», — гово­рит Златоустый (свт. Тихон, т. 2). «Глава вся­кого благого тщания и верх добрых дел есть всегдашнее в молитве пребывание, через ко­торую и другие добродетели приобретаем», — учит св. Макарий (Кр. поуч.; 6 февраля).

Приложением молитвы к добрым делам и понуждением себя на них, несмотря на сопро­тивление сердца, по св. Макарию, христианин скоро востекает на верх добродетелей и начи­нает творить заповеди Божий уже без всяко­го труда, с охотою и услаждением (Крат, по­учения; 4 февраля, 26 ноября).

г) Невидение добрых дел

Последнее же существенное свойство и как бы заключение христианских дел есть невидение их, как бы незамечание. Христианин, и все сотворивши, говорит, что он раб неключимый (Лк. 17: 10), почему окончательную надежду спасения полагает в Господе Иисусе Христе. «Таково основание христианства, что хотя бы кто совершил все дела правды, то он не дол­жен останавливаться на них, надеяться на них и думать, что он уже много сделал» (Макарий Великий. О любви, гл. 30). Посему, и вкусив­ши христианства, думай, что ты еще не при­касался к оному, и сие должно быть не повер& shy; хностно, но как бы насаждено и навсегда ут­верждено в мысли твоей (Макарий Великий. О любви, гл. 3).

Возможность такого расположения объяс­няется живым сознанием силы Божией в себе или того, как она совершает в нас добрые дела. Если Бог действует в нас, и еже хотети и еже делати (Флп. 2: 13), то что и видеть в себе сво­его или на чем остановиться вниманием? По­сему душа боголюбивая, праведно приписы­вая все дела свои Богу, себя чувствует посто­янно ничтожною и презренною (Макарий В. о свободе ума, гл. 8). С другой стороны, душа, воистину боголюбивая и христолюбивая, хотя и многочисленные сотворит добродетели, так себя ведет, как бы ничего не сотворила ради ненасытимого ко Господу желания. Она никог­да не мнит себе быти нечто; но чем более ду­ховно богатеет, тем недостаточнейшею себя считает, ненасытным к небесному Жениху духовным желанием воспламеняясь, как гово­рит Писание: ядущии Мя еще взалчут и пиющии Мя еще возжаждутся (Сир. 24: 23) (св. Мак. Беседа 10, гл. 1, 4).

Плод спасительный сего тот, что христиа­нин непрестанно начинает только жить по-христиански, считая ничем все прошедшее, как свидетельствует о себе и апостол Павел: аз себе не у помышляю достигши: едино же, задняя убо забывая, в предняя же простирал­ся, со усердием гоню к почести вышнего звания Божия о Христе Иисусе. — Не зане уже достигох, или уже совершихся: гоню же аще и по­стигну, о немже и постижен бых от Христа Иисуса (Флп. 3: 12-14).

Христианская жизнь посему есть беспре­рывное покаяние. Всякое мгновение он возно­сит покаянное воззвание к Богу о помилова­нии и очищении то помыслов, то движений сердца, то другого чего незамеченного. Таким образом, действительно, всякое дело христианское от Бога идет и к Богу возвраща­ется. Если на каком-нибудь из показанных пун­ктов душа что-нибудь присвоит себе, то попрепятствует образованию истинно доброго дела. Из того произойдет призрак добра. Действуя же так, как показано, христианин беспрерыв­но предает себя Богу во всем и, следовательно, беспрерывно находится в общении с Ним.

Судя по всему прописанному всякий может убедиться, что христианское дело не то же, что всякое другое, ибо есть особого рода поворо­ты сознания, ума, воли и сердца, кои запечат­левают действия христианина особым харак­тером. У христианина свое состояние лично-сти, свое отношение к деятельности и свой порядок совершения каждого дела, как это очевидно. Вонми сему всяк и суди себя по сему. А других судит Бог.