Глава седьмая. Молодой монах вздрогнул и перевернулся

Молодой монах вздрогнул и перевернулся. Он сонно потер глаза и сел. Входное отверстие вырисовывалось тусклым серым пятном на фоне черной тьмы пещеры. Он почувствовал, как его обжигает холод­ный воздух.

Юноша быстро натянул мантию и поспешил к выходу. Воздух здесь действительно был очень холодным. Ветер, стонущий в кронах деревьев, громко шелестел листвой. Маленькие птички жались поближе к стволам с подветренной стороны. Поверхность озера была мутной и беспокой­ной, гонимые ветром волны тяжело ударялись о берег, заставляя трост­ник низко гнуться, подчиняясь силе.

Зарождающийся день был серым и тревожным. Стремительно на­бегающие черные тучи вздымались над горным хребтом и спускались вниз по склону, как будто овцы, гонимые собаками, спущенными с неба. Горные дороги спрятались в тучах, таких же черных, как сами скалы. Облака продолжали мчаться вниз, уничтожая очертания селений и оку­тывая Равнину Лхасы густым туманом.

Внезапный порыв ветра — и облако накрыло молодого монаха с головой. Оно было настолько плотным, что юноша уже не видел входа в пещеру. Он не видел даже своих рук, поднося их к самому лицу. Слева от него шипел, выбрасывая снопы искр, костер, когда на него падали капли сгустившегося тумана.

Молодой монах поспешно наломал веток, бросил их в еще тлеющий огонь и начал усиленно дуть, чтобы они скорее загорелись. Влажная древесина шипела и дымила, и прошло довольно много времени, преж­де чем появилось пламя.

Стоны ветра переходили в пронзительный визг. Облака станови­лись плотнее, и внезапно тяжелые удары крупных градин заставили молодого человека укрыться в пещере. Костер зашипел и стал медленно угасать. Прежде чем он окончательно потух, молодой монах стреми­тельно бросился к нему и схватил ветку, которая еще продолжала гореть. Он быстро втащил ее в устье пещеры, где скалы защищали ее от сильных порывов штормового ветра. К несчастью, ему пришлось опять выскочить наружу, чтобы спасти как можно больше дров, с которых теперь уже стекала вода.

Некоторое время он стоял, тяжело дыша после своих усилий, потом снял с себя мантию, чтобы как следует ее отжать. Теперь уже туман начал проникать в пещеру, и молодой человек чувствовал, как он проходит все глубже, цепляясь за каменные стены. Он осторожно прокладывал свой путь, пока наконец не столкнулся с большой скалой, под которой он решил устроиться отдохнуть.

— В чем дело? — донесся голос старого отшельника.

— Не беспокойся, Почтенный, — ответил молодой человек, — спустились облака и погасили наш костер.

— Это не страшно, — философски заметил старый человек, — пока не было чаю, была вода, так что будем пить воду и отложим чай и тсампу до тех пор, пока не сможем опять разжечь костер.

— О, Почтенный, — ответил молодой человек, — посмотрим, не удастся ли мне снова разжечь костер — под прикрытием нависающей скалы, я успел спасти горящую ветку.

Он отправился к выходу. Градины продолжали стремительно па­дать, уже вся земля была покрыта ледяной галькой. Тьма стала еще непроглядней. Вдруг раздался звук, похожий на щелканье кнута, а вслед за ним последовало глухое громыхание грома, многократно усиленное эхом.

Поблизости послышался грохот падающих камней, и земля задро­жала от их ударов о каменное подножие горы. Один из камнепадов, которые часто вызывают вибрации, создаваемые громом. А может, мол­ния расколола большую скалу.

Молодой человек подумал, что еще одну хижину отшельника мо­жет смести со склона, подобно перышку в бурю. Он постоял, прислуши­ваясь, не слышно ли криков о помощи. Наконец он вернулся назад и остановился у тлеющей ветки. Он стал заботливо подбрасывать малень­кие веточки, пытаясь опять разжечь огонь. Штормовой ветер срывал поднимающиеся густые клубы дыма, унося их в долину, но огонь, защи­щенный выступом скалы, быстро разгорался.

В пещере старый отшельник весь дрожал от холода, влажный воз­дух легко проходил через тонкую изношенную мантию. Молодой монах ощупал свое одеяло, оно тоже было насыщено влагой. Взяв старого человека за руку, он медленно повел его к выходу из пещеры и усадил его там. Он заботливо пододвигал горящие веточки поближе к старцу, что­бы тот мог согреться.

— Я приготовлю чай, — сказал он, — огонь разгорелся достаточно хорошо. — С этими словами он поспешно направился в пещеру и вскоре вернулся, неся жестянку с водой и ячмень. — Я отолью половину воды, — сказал он, — тогда нам не придется долго ждать, к тому же, костер слишком мал для полной жестянки.

Так они сидели бок о бок, защищенные от бешеных натисков стихии нависающей скалой и боковым выступом. Их окружали плотные тучи, сквозь них не проникал ни птичий щебет, ни другие звуки.

— Будет очень суровая зима, — воскликнул старый отшельник. — К счастью, мне не придется ее пережить. Как только я передам тебе все знания, я смогу проститься с жизнью и быть свободным, чтобы отпра­виться в Небесные Поля, где я опять буду зрячим.

С минуту он молча о чем-то размышлял, а молодой монах тем временем наблюдал за легким облачком пара, поднимающимся над по­верхностью воды в жестянке. Потом старец продолжал:

— Поистине, было трудно ждать все эти годы в полной темноте, не имея ни единого человека, которого можно было бы назвать другом, прожить одному в такой бедности, что даже горячая вода кажется рос­кошью. Год проходил за годом, я провел долгую жизнь здесь, в этой пещере, отходя от нее не дальше, чем я сейчас отошел к этому костру. Я так долго хранил молчание, что мой голос больше напоминает ворча­ние. Пока не появился ты, у меня во время страшных ураганов, когда удары грома сотрясают горы и скалы рушатся вниз, угрожая замуровать меня в этой пещере, не было ни огня, ни тепла, ни дружеского общения.

Молодой человек поднялся и закутал его плечи одеялом, которое огонь уже успел просушить. Потом он вернулся к жестянке с водой, в которой уже появлялись веселые пузырьки. Он опустил в воду значи­тельную часть брикета чая. Пузырьки исчезли, как только холодные частицы снизили температуру воды ниже точки кипения. Но вскоре от ее поверхности опять пошел пар, и молодой человек опустил туда ще­потку буры и весь оставшийся сахар. Он энергично размешал все свеже­очищенной палочкой, а плоский кусок дерева использовал для того, чтобы удалить обломки веточек чая.

Тибетский чай — китайский чай — это самый дешевый вид чая, состоящий из остатков, сметаемых после производства более высоких сортов. Это чай, который остается после того, как женщины собирают с растения все лучшие листья, а само растение выбрасывают в придорож­ную пыль. Все эти остатки спрессовываются в блоки или брикеты и отправляются по горным дорогам в Тибет, где местные жители, которые не могут приобрести ничего лучше, получают эти брикеты в обмен на свою продукцию, и они служат одним из основных продуктов питания в их тяжелом существовании. Бура является необходимой добавкой, потому что этот чай настолько грубый и необработанный, что часто вызывает желудочные колики. Вот почему важную часть ритуала приго­товления чая составляет очищение поверхности от обломков веточек.

— Почтенный, — спросил молодой монах, — неужели ты никогда не был у озера? Ни разу не выходил за эту большую каменную плиту справа от пещеры?

— Нет, — ответил отшельник, — с тех пор как Люди из Космоса перенесли меня в эту пещеру, я никогда не был от нее дальше того места, где мы сейчас с тобой сидим. Почему? Я не видел, что меня окружает, идти к озеру было бы слишком опасно, я легко мог свалиться вниз. После долгих лет, проведенных в пещере, в полной темноте, я обнару­жил, что солнечные лучи причиняют мучения моему телу. Когда я впер­вые оказался здесь, мне нравилось приходить сюда и греться в солнеч­ных лучах, но потом в течение долгих лет я не выходил из пещеры. Что за погода сегодня?

— Плохая погода, Почтенный, — ответил молодой монах. — Я вижу наш костер, я вижу слабые очертания скалы за ним. Все остальное окутано густым серым туманом. Со стороны гор, со стороны Индии идут грозовые тучи.

От нечего делать он стал рассматривать свои ногти — слишком длинные они выросли. Это мешает. Пошарив вокруг, он нашел кусок пористой горной породы, выброшенный при извержении вулкана мно­го лет назад. Он начал энергично тереть им каждый ноготь, пока тот не становился достаточно коротким. Потом ногти на ногах — они были утолщенными и твердыми. Но тоже слишком длинными. Он тщательно обработал одну ногу, затем вторую, пока не привел в порядок все ногти.

— Дорога совсем не видна? — спросил старый человек. — Не заст­ряли ли купцы в горах из-за тумана?

— Это вполне вероятно! — воскликнул юноша. — Наверное, они читают свои молитвы в надежде отогнать дьяволов. Мы не увидим се­годня купцов, пока не сойдет туман. И кроме того, земля покрыта смер­зшимися градинами, его здесь выпало очень много.

— Ну что ж, — сказал старец, — продолжим нашу беседу. Найдется еще немного чаю?

— О да, еще есть, — ответил молодой монах. — Я налью в твою чашу, но ты должен быстро его выпить, потому что он слишком скоро стынет. Держи. А я подброшу еще немного дров.

Он осторожно передал чашу в протянутые руки старого человека, а сам поднялся, чтобы подбросить веток в радостно приветствовавший их костер.

— Я схожу спасу для нас от дождя еще немного дров, — сказал юноша, исчезая в густом тумане.

Скоро он вернулся, волоча за собой ветки, которые сразу разложил вокруг костра. От близости огня из них пошел пар, и ветки быстро начали подсыхать.

— Почтенный, — сказал он, усаживаясь рядом со старым отшель­ником, — если ты готов рассказывать, то я готов слушать.

Несколько минут старый человек хранил молчание, вероятно, опять мысленно переживая эти давно прошедшие дни.

— Как странно, — сказал он наконец, — сидеть здесь, беднейшим из бедных, бедным даже среди бедняков, и размышлять о чудесах, сви­детелем которых я был. Я много пережил, много видел, и мне многое было обещано. Страж Небесных Полей уже почти готов приветствовать меня у себя. Единственная вещь, которой я действительно научился, и которую ты должен навсегда запомнить: ЭТА жизнь — это жизнь тени. Если мы выполним в ЭТОЙ жизни свою задачу, после мы отправимся в НАСТОЯЩУЮ жизнь. Я знаю это, потому что я это видел. Но продол­жим то, что я должен тебе рассказать. На чем я остановился?

Он запнулся и какое-то время сидел молча. Молодой монах вос­пользовался этой возможностью, чтобы подбросить дров в огонь. Вско­ре отшельник опять заговорил:

— Да, напряженная атмосфера в каменном помещении все нараста­ла, и самое сильное напряжение испытывал я. Это естественно, ведь больше всех рисковал Я. Наконец, когда напряжение стало почти не­выносимым, Адмирал отдал отрывистую команду. Возле моей головы появился какой-то технический работник, потом по слышался щелчок. И тут же я почувствовал, как адская боль пронзила все мое тело: мне казалось, что я раздуваюсь и что сейчас меня разорвет на части.

Яркая молния пронзила мой мозг и мне показалось, что мои пустые глазницы наполнились раскаленными углями. Меня захлестнула непе­реносимая щемящая боль, потом раздался резкий болезненный треск, и я, закружившись в сумасшедшем вихре, полетел (я это чувствовал) через вечность. Грохот, громкие хлопки и угрожающие звуки сопровождал и меня.

Кружась и кувыркаясь, я падал все ниже и ниже. Потом я почувс­твовал себя так, как будто нахожусь в длинной черной трубе из облега­ющего шерстяного материала, а в конце этой трубы появилось крова­во-красное зарево. Кружение стало ослабевать, и я начал очень медлен­но подниматься к этому зареву.

Время от времени я опять соскальзывал вниз, иногда останавливал­ся, но всякий раз ужасное давление, причиняя мне невыносимую боль, безжалостно толкало меня вверх. Наконец я достиг источника, от которого исходило кроваво-красное зарево, и смог остановиться. Ка­кая-то пленка или мембрана, в общем, НЕЧТО преградило мне путь.

Снова и снова бросало меня на это препятствие. Снова и снова что-то мешало мне его преодолеть. Боль и страх возрастали. Прилив жестокой боли — и ужасающая сила опять швырнула меня на препятствие, раздался пронзительный звук рвущейся материи — и я стремительно пронесся через образовавшуюся дыру.

Я несся все выше, пока мое сознание не помутилось от пережитого шока. Появилось ощущение падения. В моем мозгу звучал чей-то голос, который назойливо повторял: «Поднимайся, поднимайся!» Вол­на за волной на меня накатывала тошнота. И все время этот настойчи­вый голос: «Поднимайся, поднимайся!» Наконец, в полном отчаянии, я с усилием открыл глаза и, спотыкаясь, поднялся на ноги.

Но нет, у меня НЕ БЫЛО тела: я был бесплотным духом, который мог свободно странствовать по этому миру. По этому миру? Но что такое этот мир? Я осмотрелся вокруг и увидел очень странную картину. Все цвета были искажены: трава была красной, скалы желтыми. Небо было зеленоватого оттенка и на нем было два солнца! Одно голубова­то-белое, другое оранжевое. А тени! Невозможно описать все оттенки теней, отбрасываемых от света двух солнц. Но, что еще хуже, на небе были видны звезды. Среди бела дня! Там были звезды всех цветов красные, синие, зеленые, янтарно желтые и даже белые. Они не были разбросаны по небу, как звезды, к которым мы привыкли: небо было покрыто этими звездами, подобно тому как наша земля покрыта кам­нями.

Издали донесся шум, какие-то незнакомые звуки. Как бы я ни нап­рягал воображение, я бы не смог назвать эти звуки музыкой, и тем не менее я не сомневался в том, что это музыка.

Опять раздался Голос, холодный и неумолимый: «ДВИГАЙСЯ, ЗАС­ТАВЛЯЙ себя идти туда, куда тебе хочется».

Я подумал о том, чтобы перенестись на то место, откуда доносились эти звуки, — и я сразу оказался там. На плоской лужайке, покрытой красной травой и окруженной пурпурными и оранжевыми деревьями, танцевала группа молодых людей. Одни были в одеждах поразитель­ных расцветок, другие вообще без одежд. Я думаю, излишне говорить, насколько последние были возбуждены. Сбоку сидели люди на стран­ных сиденьях на ножках и играли на инструментах, описать которые я не берусь. Еще труднее поддается описанию тот шум, который они производили! Все тона казались неверными, ритм ничего мне не гово­рил.

«Пройди среди них», — велел Голос.

Мне вдруг пришло в голову, что я плыву над ними, так что я велел себе оказаться на свободном клочке лужайки и тут же туда перенесся. Когда я коснулся травы, я почувствовал, что она горячая, и испугался, что обожгу ноги, пока не вспомнил, что у меня их нет, что я бесплотный дух. Это вскоре мне стало совершенно ясно: обнаженная молодая особа женского пола, преследующая кричаще одетого молодого человека, прошла прямо сквозь меня, и ни она, ни я ничего не почувствовали. Юная особа схватила своего парня и, обвив его руками, повела его за пурпурные деревья, откуда доносился визг и громкие радостные возг­ласы. Музыканты продолжали играть на своих странных инструментах и, казалось, для всех это было наполнено каким-то очень важным смыслом.

Против своего желания я поднялся в воздух. Мною управляли, как мальчишка управляет воздушным змеем, дергая его за веревочку. Я поднимался все выше и выше, пока не увидел блеск водной поверхнос­ти — но была ли это вода? Она была бледно-лилового цвета, а гребни волн отливали золотом. Эксперимент привел меня к смерти, решил я, я нахожусь в Лимбо, Земле Забытых Людей. НИ В ОДНОМ из миров не может быть таких цветов, таких странных вещей.

«Нет! — нашептывал этот безжалостный Голос в моем мозгу. — Эксперимент проходит успешно. Теперь ты получишь объяснения всему, что происходит, потому что ты должен быть хорошо информи­рован. ЖИЗНЕННО ВАЖНО, чтобы ты хорошо понял все, что будет тебе показано. Смотри очень внимательно».

Смотри внимательно! А что мне еще оставалось делать? Я поднимался все выше и выше. Вдали за горизонтом я увидел яркое свечение. Оно принимало странные пугающие формы, напоминаю­щие дьяволов у Врат Ада. Я с трудом различал светящиеся пятна, которые то прятались за горизонт, то опять поднимались, все время меняя свои очертания. Все вокруг было опоясано широкими шоссе, которые отходили от этих форм, подобно тому как лепестки отходят от центра цветка. Все это казалось мне исполненным тайн: я не мог представить себе природу того, что видел, и вынужден был плавать над всем этим, не переставая удивляться.

Внезапно я почувствовал, что меня опять заставили двигаться со все возрастающей скоростью. Высота моего полета быстро падала. Я опус­кался, совсем не прилагая к этому усилий, туда, где я начал различать отдельные дома, густо стоящие вдоль каждой из этих дорог. Каждый дом казался мне не меньше домов самых знатных жителей Лхасы, каждый был окружен большим участком земли. Странные металличес­кие устройства неуклюже двигались по полям, выполняя те работы, описать которые мог бы только фермер.

Но потом, когда я спустился еще ниже, я обнаружил очень большое поместье, которое в основном было покрыто мелкой водой, а по воде проходили скамейки с отверстиями. На эти скамейки опирались удивительные растения, их корни свисали в воду. Красота и размеры этих растений превосходили все, что растет в грунте. Я уставился на них, удивляясь этому чуду.

Потом я опять поднялся на такую высоту, что смог видеть далеко вокруг. Формы, которые издали казались мне такими интригующими» теперь были гораздо ближе, но мой возбужденный мозг не мог понять, что я вижу: это было слишком изумительно, слишком неправдоподоб­но.

Я был всего лишь бедным жителем Тибета, скромным священнос­лужителем, который никогда не бывал за границей, если не считать одного короткого визита в Калимпонг. А тут моим удивленным глазам — у меня были глаза? — предстал огромный сказочный город. Шпили невероятных размеров вздымались в небо больше чем на полторы тысячи футов. Все шпили, или башни, были окружены спиральными балконами, от них отходили легкие подвесные дороги, которые потом переплетались, образуя сложнейшую паутину, еще более запутанную, чем та, что окружала эти шпили.

Движение на дорогах было очень оживленным. Над ними и под ними летали механические птицы, в которых сидели люди, и я с восхи­щением наблюдал, с каким искусством они избегают столкновения. Одна механическая птица мчалась прямо на меня. Я увидел в ней человека, который пристально смотрел в мою сторону, но меня не видел.

От мысли о том, что произойдет, когда мы столкнемся, я весь сжался от страха, но это хитроумное устройство пронеслось сквозь меня и я ничего не почувствовал. Чем был я? Да, я вспомнил, что теперь я бесплотный дух, но я хотел бы, чтобы кто-нибудь объяснил мне, как я могу испытывать все эмоции, особенно страх, точно так же, как это испытывает обычное тело.

Я без дела слонялся между этими шпилями и покачивался над доро­гами. И тут я обнаружил новые чудеса: огромные сады, подвешенные высоко над землей, роскошные спортивные площадки. Но все цвета были неправдоподобными. Люди тоже были неправдоподобными. Од­ни были настоящими гигантами, другие карликами. Одни определенно относились к человеческой расе, другие — определенно нет. Некото­рые представляли собой странную смесь человечьего и птичьего, с телами, как у людей, и птичьими головами. Одни были белыми, другие черными. Некоторые были красными, некоторые зелеными.

Здесь присутствовали все цвета, не только оттенки и полутона, но чистые основные цвета. У одних было по пять пальцев на каждой руке, у других по девять и среди них два больших пальца. А встречались существа с тремя пальцами, с рогами на висках и — хвостом! Мои нервы этого не выдержали, и я приказал себе как можно скорее под­няться вверх.

С новой высоты я увидел, какую огромную площадь занимает город, он занимал все пространство, куда хватало глаз, но вдали виднелся просвет между высокими постройками. Здесь движение воздушного транспорта было особенно напряженным. Блестящие точки, потому что с такого расстояния они казались именно точками, стремительно проносились над поверхностью. Я почувствовал, что медленно двига­юсь в этом направлении.

Когда я приблизился, то обнаружил, что вся поверхность как будто покрыта стеклом, а на ней стоят странные металлические суда. Одни были сферической формы, и по их направлению движения казалось, что они отправляются за пределы этого мира. Другие, похожие на два соединенных вместе металлических кубка, тоже казались предназна­ченными для путешествий в другие миры. Некоторые как раз взлетали и напоминали брошенные копья. Поднявшись на определенную высо­ту, они отправлялись в какие-то неведомые места. Движение было огромным, и я с трудом мог поверить, что все эти люди могут помес­титься в о дном городе. Я подумал, что здесь собрались вместе обитате­ли всего мира. НО ГДЕ БЫЛ Я? Я почувствовал панику.

И тут я опять услышал Голос:

«Ты должен понять, что Земля — это очень маленькое место, Земля — это одна из мельчайших песчинок на берегах Счастливой Реки. Другие миры Вселенной, к которой принадлежит ваша Земля, так же многочисленны, как песчинки, камни и скалы, разбросанные по бере­гам Счастливой Реки. Но это только одна Вселенная. Вселенные так же многочисленны, как травинки в поле. Земное время — всего лишь вспышка в сознании космического времени. Земные расстояния вооб­ще не имеют никакого значения, они так ничтожно малы, что их можно считать вообще не существующими по сравнению со значи­тельно превосходящими их космическими расстояниями.

Сейчас ты находишься в очень далекой Вселенной, настолько уда­ленной от Земли, что это невозможно объяснить в известных тебе понятиях. Придет время, когда ученые вашего мира вынуждены будут признать, что существуют другие обитаемые миры, что Земля не явля­ется, как сейчас считают, центром творения. Сейчас ты находишься в основном мире группы, насчитывающей больше тысячи миров.

Каждый из этих миров обитаем, каждый из них подчиняется Мас­теру своего мира. Каждый мир полностью самоуправляем, хотя все они следуют общей политике, которая направлена на устранение самых худших несправедливостей человеческой жизни. Целью их политики является улучшение условий для всех живущих в этих мирах.

Каждый мир населен различными существами. Одни из них, как ты уже мог заметить, очень маленькие, другие — огромные. Некоторые, по твоим представлениям, кажутся смешными или фантастическими, другие прекрасны, как ангелы, что ты тоже мог уже заметить.

Пусть тебя не вводит в заблуждение их внешний вид, все их намере­ния чисты. Эти люди — хозяева мира, в котором ты сейчас находишь­ся. Было бы бесполезно и слишком утомительно для твоего рассудка называть тебе имена, потому что эти имена ничего не означают на твоем языке, в твоем понимании и только будут сбивать тебя с толку.

Эти люди, как я уже говорил, подчиняются Великому Мастеру сво­его мира, Тому, у кого нет никаких территориальных притязаний, Тому, чьей основной задачей является сохранение мира, так чтобы все люди, независимо от их внешнего вида, размеров и цвета кожи, могли прожить отпущенные им дни, посвятив себя добру вместо разруше­ния, которое приходит всякий раз, когда человек вынужден защищать себя.

Здесь не существует огромных армий, не существует сражающихся полчищ. Тут живут ученые, купцы и, конечно же, священнослужители, здесь есть также исследователи, которые отправляются в отдаленные миры, чтобы увеличить число тех, кто входит в это могущественное братство. Но никто не приглашает их присоединиться. Те, кто присо­единяется к этому великому объединению, делают это по собственно­му желанию и только после того, как уничтожат свое оружие.

Мир, в котором ты сейчас находишься, расположен в центре этой конкретной Вселенной. Это центр культуры, центр знаний, и в данной Вселенной нет ни одного, который был бы больше этого. Здесь разра­ботаны особые виды передвижения. Опять-таки, объяснения исполь­зуемых для этого методов были бы невероятной умственной перегруз­кой даже для величайших ученых Земли, они еще не достигли той стадии мышления, когда используются четырех- и пятимерные поня­тия, и все, что я бы ни сказал по этому поводу, покажется для них сплошной тарабарщиной, пока они не избавятся от всех своих предс­тавлений, которые так долго держат их в плену.

Картины, которые ты сейчас видел, принадлежат ведущему миру, каким он является на сегодняшний день. Мы хотим, чтобы ты в нем попутешествовал, чтобы увидел его могущественную цивилизацию, цивилизацию настолько развитую, настолько великолепную, что ты вряд ли сможешь это оценить. Цвета, которые ты наблюдал, отлича­ются от тех, к которым ты привык на Земле, но Земля не является центром цивилизации. В разных мирах цвета различны и зависят от обстоятельств и требований каждого из этих миров.

Ты посмотришь этот мир, и мой голос будет сопровождать тебя в твоем путешествии. Когда ты увидишь достаточно, чтобы понять все величие этого мира, ты отправишься в прошлое, и тогда ты сможешь увидеть, как открываются миры, как они рождаются и как мы пытаем­ся помочь тем, кто хочет помочь себе сам.

Запомни: мы находимся в космическом пространстве, которое не является совершенным, потому что совершенство не может существо­вать там, где хоть в какой-то части любой вселенной хоть кто-то пребывает в материальном состоянии, но мы стараемся, мы делаем все лучшее из того, что мы можем сделать.

Ты должен согласиться, что в прошлом были такие, кого можно назвать очень хорошими и, к великому сожалению, были и очень плохие. Но ваш мир, ваша Земля не является предметом нашей мечты, мы хотим, чтобы вы совершенствовали свой мир, но при этом мы должны быть уверены, что труды Человека не приведут к загрязнению Космоса и не причинят вреда жителям других миров. А сейчас ты должен лучше узнать этот, ведущий мир».

— Я стал размышлять обо всех этих мирах, — продолжал старый отшельник, — что мне показалось, что разговоры о братской любви — не что иное, как грубый обман. ТО, что произошло со мной, думал я, как раз и показывает ложность всех его аргументов.

Допустим, что я действительно бедный невежественный туземец из очень бедной, безводной, недоразвитой страны. И абсолютно против моего желания меня хватают, оперируют и, насколько я могу понять, выгоняют из моего тела. И вот я здесь — но где? Так что все эти разговоры о благе человечества показались мне довольно несерьезны­ми.

Голос опять прервал мои смешавшиеся мысли:

«Наши приборы, Монах, позволяют нам слышать все твои мысли, — произнес он, — все это не так, ты заблуждаешься. Мы являемся Садовниками, а садовники имеют право уничтожать мертвые деревья, вырывать сорные травы. Но когда появляется росток, который лучше обычного, садовник должен отделить этот росток от материнского растения и привить его там, где он может развиться в самостоятельное растение или дать даже лучший вид, чем его собственный.

Ты считаешь, что мы обошлись с тобой слишком грубо. По нашим же представлениям, ты удостоился чести, которую мы приберегаем только для очень немногих избранных представителей вашего мира, ты удостоился чести избранных».

В Голосе послышалось колебание, потом он продолжал:

«Наша история уходит в глубину многих биллионов лет по земному исчислению. Но попробуй представить себе, что вся жизнь вашей планеты, которую вы называете Землей, может быть обозначена высо­той Поталы, тогда продолжительность существования Человечества на Земле можно сравнить с толщиной одного слоя краски на потолке комнаты. Так что, как видишь, Человек на Земле появился совсем недавно, поэтому ни один из вас не имеет права даже пытаться судить о том, что мы делаем.

Позднее ваши собственные ученые откроют, что их собственные законы математической вероятности ясно доказывают существование внеземных цивилизаций. Они также поймут, что существование вне­земных цивилизаций заставляет их обратить внимание далеко за пре­делы своей крошечной вселенной и за пределы других вселенных, составляющих ваш мир.

Но сейчас не время и не место вести подобные дискуссии. Ты должен быть уверен, что ты сейчас делаешь доброе дело и что мы лучше разбираемся в этом. Ты не можешь понять, где ты находишься, поэто­му я хочу объяснить тебе, что твой бесплотный дух, только временно отделенный от твоего тела, отправился недосягаемо далеко от твоей собственной вселенной и сейчас движется к центру другой вселенной, к центральному городу основной планеты этой вселенной.

Мы должны многое тебе показать, и твое путешествие, твои пере­живания еще только начинаются. Помни только, что все, что ты ви­дишь, — это именно тот мир, каким он является в данный момент, потому что для духа не существует ни времени, ни расстояний.

А теперь смотри вокруг, ты должен ознакомиться с миром, в кото­ром ты сейчас пребываешь, чтобы больше доверять своему восприя­тию, когда мы перейдем к значительно более важным вещам, потому что скоро мы с помощью Хроник Акаши пошлем тебя в прошлое, чтобы ты мог увидеть рождение твоей собственной планеты, Земли».

— Голос умолк, — сказал старый отшельник и замолчал.

Он сделал несколько глотков уже совсем остывшего чая, задумчиво поставил рядом с собой свою чашу и, поправив мантию, сложил руки на коленях. Молодой монах поднялся, подбросил веток в огонь и плотнее, укутал плечи старого отшельника своим одеялом.

— Итак, — продолжал старый отшельник, — я уже говорил тебе, что находился в состоянии паники.

Я действительно был в состоянии паники, когда вдруг обнаружил, что, поболтавшись над всеми этими просторами, я падаю вниз, прохо­дя различные уровни или мосты между огромными башнями.

Наконец я оказался среди прекрасного парка, стоящего на какой-то платформе. Трава в нем была красной, но потом, к своему удивлению, с другой стороны я обнаружил зеленую траву. Среди красной травы был пруд с голубой водой, а среди зеленой травы еще один пруд, вода в котором была цвета гелиотропа. Рядом с обоими толпились какие-то удивительные люди. Но теперь я начал различать тех, кто был урожен­цами этого мира, и тех, кто прибыл из других миров. У местных жителей было что-то утонченное в осанке и манере держать себя. Казалось, они принадлежат к высшей породе и полностью это осоз­нают.

Среди стоящих вокруг прудов были очень мужественные и, наобо­рот, крайне женственные представители. Люди третьей группы явно были обоеполыми. Я с удивлением обнаружил, что все они голые, за исключением того, что на головы женщин были одеты какие-то стран­ные предметы. Я не мог различить, что это такое, но они напоминали нечто вроде орнамента, выполненного из металла.

Я приказал себе удалиться от этого места. Я с юных лет воспитывался в монастыре, полностью в мужском окружении, поэтому скопища этих обнаженных людей были мне неприятны. Смысл некоторых жестов, которые женщины позволяли себе, я едва понимал. И я поспешил вверх и дальше от них.

Я быстро пронесся через остальную часть города и оказался на его окраине, где жители попадались редко, но все поля и плантации были изумительно обработаны и, как я понял, многие из них были основаны на гидропонике. Но это могло представлять интерес только для того, кто изучает ведение сельского хозяйства.

Я поднялся выше и стал обдумывать, куда бы направиться, и тут я увидел изумительное море, вода в котором была шафранного цвета. Береговую линию окаймляли огромные скалы, желтые, пурпурные, скалы всех цветов и оттенков, но само море было шафранным. Этого я не мог понять. Раньше казалось, что вода отливает всеми цветами радуги.

Посмотрев внимательно вверх, я понял, в чем причина: одно солнце садилось и вместо него поднималось новое — это было уже третье солнце! И по мере того, как третье солнце поднималось, а другое садилось, цвета менялись, даже воздух казался окрашенным в различ­ные тона. Моему ошеломленному взору предстала трава, на глазах меняющая свою окраску: из красной она становилась пурпурной, из пурпурной превращалась в желтую, а потом и цвет самого моря пос­тепенно начал изменяться.

Это было похоже на то, как в вечернюю пору, когда солнце прячется за высокую гряду Гималайских гор, все вокруг начинает менять свой цвет, и вместо яркого солнечного света долину заполняют пурпурные сумерки, и даже снег на вершинах из ослепительно белого становится голубым или бледно-малиновым. Теперь все, что я видел, мне уже не казалось таким необъяснимым. Я подозревал, что цвета на этой плане­те меняются постоянно.

Но у меня не было желания дальше лететь над водой, не осмотрев­шись сначала вокруг. У меня был инстинктивный страх перед нею, и я опасался, что произойдет какое-нибудь несчастье и я упаду в воду. Поэтому я направил свои мысли на сушу, на внутреннюю часть страны, и тут же мой освобожденный от телесной оболочки дух развернулся вокруг, и я быстро промчался над прибрежными скалами и мелкими фермерскими хозяйствами.

И тут, к своему неописуемому удовольствию, я обнаружил, что нахожусь над поверхностью, которая кажется мне знакомой — она напоминала мне местность, поросшую вереском. Я устремился вниз и увидел растения, уютно устроившиеся на поверхности этого мира. Теперь, в новом освещении, они выглядели бледно-фиолетовыми цве­точками с коричневыми стебельками, очень похожими на вереск. Дальше шла полоса каких-то растений, которые при существовавшем освещении напоминали утесник, желтый утесник, только на этом рас­тении не было колючек.

Я поднялся еще на несколько сот футов и медленно заскользил над этим самым приятным пейзажем, который мне довелось увидеть в этом странном мире. Что касается его жителей, то для них это, безус­ловно, была самая пустынная заброшенная местность. Здесь не было никаких признаков жилья или дорог.

В очаровательной лесистой долине я обнаружил маленькое озеро и впадающий в него ручеек, сбегающий с высокого утеса. Я задержался здесь на какое-то время, любуясь, как меняются тени и разноцветные пальцы проникающего сквозь ветви света сплетаются над моей голо­вой. Но что-то настоятельно заставляло меня двигаться дальше. Я чувствовал, что нахожусь здесь не для собственного удовольствия, не для отдыха или развлечения: я был здесь для того, чтобы другие могли видеть с моей помощью.

Я опять поднялся в воздух и с невероятной скоростью помчался дальше. Под собой я смутно видел землю, широкую реку, длинную отмель, и наконец я увидел море. Против своей воли я пронесся над этим морем и оказался над сушей, которая, без сомнения, была другой землей, другой страной. Здесь города были меньше и просторнее. Теперь я могу судить, что, хотя они и были небольшими, их размеры превышали все, что можно увидеть на нашей Земле, которую я должен теперь покинуть.

Мое движение довольно резко прекратилось, и я начал круто спус­каться, медленно вращаясь вокруг собственной оси. Я посмотрел вниз. Прямо подо мной находилось поместье удивительной красоты, оно было похоже на старинный замок, стоящий среди прекрасных деревь­ев. Замок был в безупречном состоянии, и я мог любоваться окружаю­щими его башенками и зубчатыми стенами, которые, безусловно, не принадлежали к цивилизации этого мира.

Голос прервал мои размышления.

«Это дом Мастера. Это действительно очень древнее место, самая древняя постройка этого древнего мира. Это святыня, которой покло­няются все сторонники мира. Они приходят сюда, располагаются у стен этого замка и мысленно благодарят Мастера за мир и покой, который окружает каждого, чью жизнь освещают лучи, исходящие от этого замка. Свет здесь никогда не меркнет, потому что в этом мире пять солнц и здесь никогда не бывает темно. Наш метаболизм отлича­ется от того, который существует в вашем мире. Мы не нуждаемся в темном времени суток, чтобы наслаждаться сном. Мы устроены иначе».