Глава 69. Бардак в Преисподней и Юлия Шилова.

— Теперь ты доволен? – спросила Айрин, убрав ладонь с головы Самаэля.
— Можно и так сказать, – ответил архидемон, лениво поднимаясь с кушетки и делая умственное усилие, чтобs запечатлеть в памяти прекрасное видение. – Что-то я потяжелел, ленивый стал, толстый.
— Тоскуешь по прежним денькам?
— Не так, конечно, как Нортон, но иногда находит.
— Я о другом. Хотелось бы тебе вернуть молодость?
— Когда я с молодежью, то сам молодой. Молодость, красота, любовь, беспечность… это действительно ценные вещи. То, чего не купишь за деньги, не украдешь.
— Многие с тобой, пожалуй, не согласятся.
— Надеюсь, ты не из их числа? Последнее время я наблюдаю не только полное отсутствие авторитетов у молодежи, но и странное, патологическое желание переспорить на ровном месте любую добрую мысль. Не успеешь открыть рот, как на тебя налетает шайка гогочущих гоблинов, готовых придраться буквально таки к каждой букве.
— Молодым хочется повыпендриваться, блеснуть умом, знаниями, – Айрин застенчиво улыбнулась.
— Умом, знаниями, – демон брезгливо поморщился. – Нахватаются верхушек, как сучки блох, и думают, что уже знают жизнь. Устроили там, наверху анархию; уже и к нам этот дух свободы просачивается.
— Мне кажется, что с появлением Лилит даже в самых мрачных закоулках Геенны теперь намного лучше, уютнее, симпатичней. Появились новые возможности для духовного роста, жизнь стала разнообразнее, интересней.
— Поверь мне дочь, поверь моему горькому опыту, – Преисподняя, – это не то место, где можно просто так взять и даровать свободу всем обитателям. У нас и так тут черт знает что творится, а исключи из уравнения страх, – наступит настоящий хаос.
— И это говорит грозный король нижней Геенны, князь Хаоса, архидемон, последовавший за главным в истории всех времен революционером?
— Не нравится мне это название Преисподней. Хаос может возникнуть в земно-подобном мире, где весь континуум держится на грубых законах физики. У нас же, в главной материи, хаос – это нонсенс, псевдонаучный фантастический парадокс.
С этими словами Самаэль вытряхнул на стол содержимое своей трубки. Красный тлеющий уголек стал тотчас центром мини-галактики, а пепел четко распределился вокруг спиралью, словно стальные опилки по силовым линиям.
— Тем не менее, мы пользуемся их изобретениями для нашего мира, плодами их труда, искусства…
— Конечно пользуемся. Кто бы стал терпеть пчел, не производи они столько меда, или китайцев, – не одевай они весь земной шар?
— Ты как всегда прав, отец, – ответила Айрин, наливая себе и Самаэлю горную медовуху.
— Что мне в тебе нравится, так это покладистый нрав, – сказал демон, принимая из рук Айрин кубок. – Ты никогда не капризничаешь, не устраиваешь сцен, ловко уходишь от любого конфликта.
— Не вижу никакого смысла в конфликтах и ругани. Вы, старики, хоть порой и несносны, но глупо было бы пренебрегать вашим умом, опытом, знаниями и достижениями.
— Достижениями, в смысле, – капиталом?
— И это тоже. Подкинь мне немного деньжат на шпильки и развлечения, и можешь брюзжать хоть до вторых петухов, – Айрин сделала глоток медовухи и очень нескромно облизнулась.
— Возьми сама, сколько тебе нужно, – небрежно махнул рукой Самаэль. – Надеюсь, это не на лягушек?
— С тех пор, как ты позволил мне написать свою новую жизнь, я чиста. Как и договорились, впадаю в транс только на пару дней, в полнолуние медленной синей Луны.
— Ты так и не можешь жить в городе?
— Я там задыхаюсь в прямом и переносном смысле. Чтобы чувствовать себя хорошо в городе, мне надо постоянно притуплять сознание и чувства.
— Ну что ж, живи пока тут, а то еще сопьешься чего доброго.
— Спиться можно, как в городе, так и в деревне; просто город, – не лучшее место для медиума.
— Живут же как-то.
— Не равняй меня с безумными шарлатанами и аферистками.
— И то верно. Они тебе не ровня, – С этими словами Самаэль допил медовуху и собрался идти по своим делам.
— Можно задать тебе один неприятный вопрос? – неожиданно спросила Айрин.
— Неприятнее самих неприятностей только их ожидание, так что, не тяни, – задавай.
— Зачем ты солгал Лейле и Нортону про Лилит?
— Ради их блага. Нортон совсем ослеп от своей навязчивой страсти, стал тряпкой, утратил бдительность. У Лейлы же роман с Прозерпиной. Богиня не на шутку влюблена в нее и приложит все усилия, чтобы они были вместе. Посеяв в душе Лейлы сомнение, я не только уберег ее в дальнейшем от желания изменить гражданство, но и ускорил исполнение ее давней мечты. Неизвестно, как долго продлилась бы тут вся эта канитель с бунтом, и чем бы все это закончилось, останься она с нами еще на какое-то время.
— Ты боялся, что она может пострадать?
— И это тоже. Многие здесь жаждут ее смерти. Некоторые из мести, иные же, справедливо полагая, что именно она стала причиной возвращения Лилит.
— Но Прозерпина найдет способ встретиться с Лейлой после ее возвращения, а Лейла захочет помочь сестре.
— Пока я устроил все так, что Прозерпина и Лейла будут вместе, даже не догадываясь о том, кто они такие на самом деле.
— И Кора согласилась? – Айрин прикусила губу.
— Она была рада этому и с удовольствием приняла все мои условия.
— А если с ними что-то случится? Они взрослеют, становятся сильнее, красивее… наверняка привлекают к себе немало внимания, – русалка наклонила голову, стараясь вытянуть из отца все.
— Думаю, пришло время встретиться с королевой, – усмехнулся Самаэль. – Не знаю, как, но Лилит нередко посещает Землю, и имеет там культ почитателей, состоящий из наделенных властью людей. Для нее не составит особого труда организовать присмотр за девочками, да они и сами не промах.
— Она будет зла, когда проведает о твоих кознях.
— С этим я как-нибудь разберусь, тем более что некогда она была и моею супругой.

Айрин проводила отца, кивнула служанке и, прихватив книгу, отправилась принимать ванну, в которой проводила ежедневно пару - тройку часов. Обращение прошло успешнее даже, чем предполагалось, но теплая ванна с морской водой и благовониями, была для русалки психологической отдушиной, приятным и полезным времяпрепровождением. Книги же стали ее новой страстью. Конечно, будучи молодой и красивой девушкой, Айрин встречалась с мужчинами, но, то ли русалочий нрав делал ее не слишком любвеобильной, то ли первый опыт принес некоторое разочарование, и так уж сложилось, что страсть, любовь и приключения на страницах, занимали ее больше, чем живые, не слишком идеальные партнеры и унылые дворцовые будни.

Удобно расположившись на купальной перине в огромной мраморной ванне, Айрин отпустила служанку, принесшую золотой поднос с вином и ее любимыми медовыми персиками, блаженно улыбнулась, и открыла роман об отважной девушке, ставшей королевой разбойников.

******

— Господи, ну и сказки у этой Шиловой, – вздохнула Люси, отбросив в сторону книжку в мягкой обложке, которую, впрочем, прочла на одном дыхании. – Королева отморозков, пфф.

Книги, точнее легкое удобоваримое чтиво и разная телевизионная чушь помогали Люси хоть немного отвлечься от гнетущих ее мыслей, забыться, развести горькую микстуру реальности, отвлечься от темных мыслей… «Казалось бы, – временное помешательство кончилось, призраки испарились, – живи и радуйся. Но, отчего же мне так хреново на душе? Мало того, что внутри пустота, так ведь еще и сознание словно чувствует нехватку, эдакую ментальную ампутацию, и новокаин еще действует, но ты уже понимаешь, – чего-то не хватает».
Люси чувствовала, что ей опять становится хуже. Какая-то мерзкая безобразная тварь, засевшая у нее внутри, грызет ее душу, терзает ее, упиваясь кровью, страданием. Возможно, приняв нечто, или сойдя с ума, она даже увидела бы этого монстра. Пока же он был просто зудящей душевной болью, от которой хочется лезть на стену, пустить себе пулю в лоб, кричать, рыдать, выть, забившись в угол, ну и, конечно же, делать больно другим.

Как все одержимые бесами женщины, Люси искала боли. Искала обид, унижения, непонимания, предательства, бедности, разочарований; старалась увидеть во всем только плохое, мерзкое, отвратительное, жалкое, подлое, лживое, корыстное, глупое и никчемное. Люди ей представлялись карикатурами, отражениями в зеркале злого тролля, преувеличивающим недостатки и скрывающим достоинства.

Существует много, очень много людей, ставших жертвами выходки бесов разбивших кривое зеркало. Но если иным страшные осколки угодили в глаз или сердце, то Люси один из них поразил саму душу. Мир ее источал зловоние, сочился гноем, утопал в собственных испражнениях и блевотине. Было ли в нем что-то хорошее? Что-нибудь еще, кроме негатива? Возможно, но любой ее герой вмиг становился полным ничтожеством, стоило ему сделать неверный шаг, или же, в чем-то не оправдать надежд госпожи смердящего мира. В общем, что и говорить, – мелкие бесы, живущие внутри Люси, не дремали, старательно отравляя душу ее ядом гоблинской критики, способным превратить чистый пруд в зловонное болото, заставляющий видеть ее все и вся лишь с дурной стороны. Замечая вокруг один негатив, искренне ненавидя мир и его обличая, пусть даже порой и заслуженно, Люси, сама того не понимая, притягивала к себе еще больше гадости и увязала в еще большей трясине.

Мелкие астральные паразиты держали ее на привязи, как дойную корову, но они были лишь пастухи, глупые слуги, – хозяин же, наигравшись с девушкой, как кот с глупой мышкой, ждал наступления голода, чтоб утолить его жизненной силой. Конечно же, он не являлся, подобно вампиру, чтоб высосать из бедняжки кровь, но, мученица была ему необходима, как дверь в новое отражение, портал в иную вселенную, являющую собой некий симбиоз внутреннего микрокосма самой Люси, мира, в котором она жила и наваждений демона, которыми он старательно потчевал свою жертву.

А что же тогда ангелы? – спросите вы. Неужто они стояли в сторонке и безучастно взирали на страдания несчастной? Это не совсем так. Они действительно взирали, но вовсе не безучастно. Ангелам нравилась ее боль, более того, они ее усиливали, играя на нежных струнах души, заставляя сомневаться, испытывать свое несовершенство, никчемность, низость, греховность и нечистоту перед лицом Бога. Они грели руки у пламени ее мытарств, потирали их, надеясь получить вскоре еще одну душу, стоящую на коленях и вымаливающую у них прощения за то, что она осмелилась вкусить капельку жизни, крохотный кусочек кислого жесткого червивого яблока, валявшегося у нее под ногами. Так наказывает хозяйка своего любимца за то, что он осмелился вспомнить о своих щенячьих потребностях, забылся вдруг и нарушил одно из непонятных ему и чуждых правил. Так наказывают рабов на плантации, стоит им оступиться или поднять глаза. Такова была воля «Бога».

Дочитав последние строки книги, Люси вышла на кухню, чтобы сварить кофе и испечь свои любимые блинчики. Раздумывая о начинке, она вдруг вспомнила, что кто-то стучал в дверь и, хоть это было уже давно, решила выглянуть в подъезд, что было вполне нормально с точки зрения женской логики. Открыв дверь, Люси увидела на своем коврике белый конверт, запечатанный сургучной печатью. Одновременно с этим перед ее лицом в воздухе материализовалась огромная муха. Сделав пару кругов, и прожужжав нечто невразумительное, насекомое просто исчезло в воздухе, словно залетев в невидимую дыру. Мерзкий холодок пробежал по спине девушки, а душа внутри съежилась и затряслась от старого страха. Подрагивающими руками Люси сорвала печать и открыла конверт.
Слова, написанные пером, красивым каллиграфическим почерком, гласили: «Сегодня, ровно в 11 часов вечера, возле ресторана «Зер гут», на улице Трактовой тебя будет ждать человек в красной толстовке и белых джинсах. Он передаст тебе пробирку с жидкостью. Ты должна без разговоров взять ее, вернуться домой и выпить содержимое».

***WD***