ГЛАВА 12 Бегство из Хогвартса

Гарри крепко обхватил мощную шею гиппогрифа и прижался к нему всем телом, когда магический зверь сделал резкий вираж, пролетая над смотровой площадкой Астрономической башни. На миг гриффиндорцу показалось, что они могут врезаться в стену, и парень даже инстинктивно зажмурился, но ничего не случилось — Клювокрыл выровнял траекторию полета и взмыл выше в небо, унося своего наездника все дальше от Хогвартса. Внезапно послышался какой–то крик и Поттер стремительно обернулся — Астрономическая башня быстро удалялась, холодный ветер бил бывшему гриффиндорцу в лицо и он прищурился, вглядываясь сквозь потоки воздуха, но рассмотреть ничего не удалось, да и услышанный им крик мог быть всего лишь шумом ветра у него в ушах. Гарри в последний раз взглянул на величественный Хогвартс, сверкающий огнями, и отвернулся, пригнувшись как можно ниже, утыкаясь лицом в шею гиппогрифа, чтобы уберечься от ветра. Когда–то, несколько лет назад, он приехал в Хогвартс восхищенным наивным ребенком, сейчас же поспешно покидал школу с ненавистью, болью, отчаянием и обидой. Прекрасная волшебная сказка, в которую он попал шесть лет назад, обернулась жутким кошмаром, из которого он теперь так стремительно бежал, возвращаясь в мир магглов.

Гиппогриф пронесся над замком, быстро покидая территорию школы. Гарри видел, как скользят внизу горы и ущелья, за несколько мгновений под ними промелькнул Хогсмид, и Клювокрыл поднялся выше в небо — туда, где мерцали и манили далекие серебристые звезды. Они летели очень быстро — о скорости и высоте полета можно было судить по тому, как далеко внизу мелькали огни маггловских городков. Поттер не знал, куда они направляются, в принципе ему было все равно — его нигде не ждали, лишь бы расстояние между ним и Хогвартсом было максимальным. Гарри покидал магический мир с полной уверенностью в том, что никогда больше не вернется обратно. Хоть он и был волшебником–полукровкой, но вырос среди магглов, и, наверное, было ошибкой возвращать его в мир его отца. Сейчас бывший гриффиндорец хотел только одного — забыть обо всем и начать новую жизнь. Пока у него не было конкретного плана на ближайшее будущее, он даже не догадывался, где будет конечный пункт его путешествия, но знал точно, что должен покинуть этот коварный и жестокий мир лживых предателей и лицемерных ханжей, и ему плевать, что с ними всеми станет потом. Его с детства использовали как подсадную утку, приманку для Волдеморта. Дамблдор дергал за ниточки, управляя им, использовал в своих амбициозных планах, готовил к тому, чтобы он стал либо убийцей, либо жертвой, а когда ему, Гарри, так нужна была помощь директора, тот занял позицию большинства и изгнал его с позором из школы, которая была ему родным домом. И теперь Поттер считал, что у него уже нет никаких моральных обязательств перед магическим миром — если Том Риддл захочет уничтожить этот дерьмовый мирок, он палец о палец не ударит ради того, чтобы вернуться и спасти этих лживых лицемеров. Он проживет без них среди магглов, и плевать на все пророчества в мире — он больше не станет рисковать своей жизнью ради тех, кто может в любой момент плюнуть в лицо, отрекаясь от дружбы, избить и изнасиловать.

Так думал бывший гриффиндорец, крепко обхватив шею Клювокрыла. Они летели все дальше и дальше по ночному небу, лицо у Гарри застыло от холода, уши заложило от воя воздушных потоков, ноги, крепко сжимающие бока гиппогрифа, онемели от напряжения, но он не решался переменить позу, боясь соскользнуть вниз. Парень уже утратил чувство расстояния и времени, и надеялся только на зверя под собой — на то, что благородное животное не унесет его на другую сторону пролива во Францию, а гиппогриф целеустремленно мчался вперед, рассекая могучими крыльями ночной мрак.

Вдруг Клювокрыл стремительно понесся вниз, и сердце Гарри бешено забилось от знакомого чувства восторга — он сам совсем еще недавно делал такие вот головокружительные фигуры высшего пилотажа, а пике был его любимым приемом, когда с бешеной скоростью приближаешься к земле, чтобы в последний миг выйти из падения и взметнуть ввысь. Ему всегда нравилось рисковать, а чувство свободного полета возбуждало и опьяняло. Но такого больше не повторится никогда…

Поттер видел, как желтые огоньки со всех сторон стремительно приближаются, становясь все крупнее и отчетливее — уже можно было различить крыши домов, яркие фары автомобилей, желтые квадратики окон. Судя по всему, они пролетали над пригородом, и вскоре Клювокрыл опустился в безлюдном месте возле какого–то заброшенного здания, похоже, это была территория старого, не работающего завода. Кругом был обширный пустырь, недалеко от которого проходила трасса, где время от времени сновали одинокие автомобили. Гарри спустился на землю, поежившись от холода.

— Спасибо тебе, Клюв, — сказал парень, обнимая шею склонившегося к нему гиппогрифа. — Теперь я сам. А ты должен возвращаться к Хагриду. Он, наверное, очень рассердится, когда узнает, что я забрал тебя. Так что давай, возвращайся, — Поттер нежно потрепал серебристо–серое оперение. — Давай, лети… — парень медленно отступил назад и поклонился благородному животному.

Клювокрыл внимательно смотрел на бывшего гриффиндорца, не торопясь покидать его.

— Ты должен вернуться, Клюв, — повторил Поттер. — Теперь я сам… Со мной все будет хорошо, а тебя ждет Хагрид.

Зверь величественно склонил голову, кланяясь подростку, как будто признавая в нем равного себе, а затем, взмахнув крыльями, взлетел, набирая высоту. Гарри наблюдал за тем, как магическое существо стремительно удаляется, поднимаясь в небесную высь, а затем, когда Клювокрыл исчез во тьме, парень еще долго смотрел вверх, не чувствуя, как горячие слезы текут по холодным щекам. Глядя на небо и беззвучно рыдая, бывший гриффиндорец прощался с этой сказкой наяву, которая столько лет была его судьбою. Гиппогриф был последней ниточкой, связывающей его с магическим миром, и вот теперь эта нить оборвалась окончательно. Он вновь стал простым парнем, магглом, а не великим и известным Гарри Поттером. Теперь он Гарри, просто Гарри… и он больше не волшебник, он не взял с собой в мир магглов ничего — ни волшебную палочку, ни плащ–невидимку, ничего. У него даже не было ни одного сикля в кармане, хотя гринготтский сейф ломился от золотых галлеонов, оставленных ему родителями. На нем были сбитые кроссовки, потертые джинсы, старенькая футболка и, доставшаяся от Дадлика в качестве особо дорогого подарка, кожаная куртка, которую кузен порвал в нескольких местах и после этого выкинул в мусор, но заботливая тетя Петунья извлекла рваную куртку из мусорного мешка и подарила племяннику. Дядя Вернон, в тот момент когда Поттер зашивал порванный рукав, не упустил случая напомнить ему о том, как они заботятся о нем, а он неблагодарная дрянь, дармоед и сволочь, которая не ценит доброе к нему отношение заботливых родственников.

Теперь ему предстояло начинать новую самостоятельную жизнь с чистого листа. Парень твердо был уверен, что к Дурслям он не вернется.

Поттер решительно зашагал прочь с пустыря, и, покинув территорию заброшенного завода, направился к трассе. Он шел по обочине, засунув руки в карманы, время от времени отворачиваясь, ослепленный фарами встречного транспорта, иногда оглядываясь на звуки сигналов проезжающих мимо автомобилей. Он не знал, куда идет и что его ждет впереди, но в груди уже начинала зарождаться надежда на то, что теперь с ним ничего плохого не случится. Он свободен, он сам волен распоряжаться своей жизнью, и никто больше не посмеет превращать его в марионетку, прикрываясь красивыми фразами о спасении человечества и победе светлых сил. Гарри даже улыбнулся своим мыслям. Он впервые в жизни был свободен по–настоящему. До одиннадцати лет он полностью зависел от Дурслей и жил как в тюрьме в запертом чулане, потом, попав в Хогвартс, он незаметно превратился в марионетку Дамблдора, хотя тогда не понимал этого. А сейчас он сам будет распоряжаться своей судьбой, и плевать на Дурслей, Дамблдора, Тома Риддла, Малфоев — на всех. Обретенная свобода пьянила, кружила голову, и Гарри был уверен, что теперь все будет хорошо.

Рядом с ним затормозила машина, переднее стекло плавно опустилось, и Поттер увидел мужчину средних лет, который, глянув на него, поинтересовался:

– Эй, парень, тебе куда?

— Туда, — неопределенно кивнул Гарри, а потом добавил, — в город, сэр.

— Садись, довезу, — закуривая, предложил мужик.

— Э–э–э… спасибо, сэр, — поблагодарил бывший гриффиндорец, открывая переднюю дверцу.

Машина резко тронулась и понеслась по трассе, Гарри успел заметить дорожный указатель, на котором было написано «Лондон — 30 миль». Машина стремительно направлялась в многомиллионный ночной мегаполис, сияющий и манящий множеством огней.

«Лондон, так Лондон, — подумал Гарри, смотря в окно, — лишь бы не Литтл–Уингинг».

— Как тебя зовут, малыш? — поинтересовался мужик, настраивая музыкальную волну автомагнитолы.

— Гарри, — ответил парень. — Гарри Блэк.