Софизмы и эвфемизмы

По словам древнегреческого доксографа Диогена Лаэртского, Протагор «первый заявил, что о всяком предмете можно сказать двояко и противоположным образом», и тем самым им положено было начало софистике - особому роду искусства доказательства достоверности определенных суждений. Особенность же этого творчества заключается прежде всего в умении вести спор, логически манипулируя словами: «И Протагор, во пренье словес необычно искусный…». Поскольку софиста интересовало не столько содержание, сколько особый способ ведения спора, который Аристотель справедливо называл «мнимым доказательством», а целью для него являлась не столько истина, сколько практическая выгода или победа, успех, постольку сами слова - «софист», «софизм», «софистика» стали выражать прямо противоположные значения по отношению к таким словам, как «мудрец», «логика», «диалектика». Отличается же первый ряд слов и соответствующих им значений от второго всего лишь незначительной, казалось, добавкой «как бы», однако суть дела при этом оборачивается в прямо противоположную сторону, в сторону голой видимости. Софист – это как бы мудрец, софизм – это как бы логика и т. д. Парадокс в том, что философствующая публика охотно продолжала и продолжает причислять софистику к философии, а софистов к философам, проявляя особое расположение к их исходному принципу: мнение человека есть мера истины. Здесь есть о чем задуматься, ведь в таком случае выходит так, что количество философских направлений может быть равно количеству имеющих мнение индивидов. Сколько людей – столько мнений, значит, и столько мировоззрений?! Действительно, если каждый воспринимает мир по своему и в силу чего у него образуется особое мнение, то дело, по мнению софистов, сводится лишь к тому, чтобы суметь обосновать свою точку зрения. Ну а если выводы в глазах окружающих будут абсурдными и противоречащими общепринятым представлениям? Но зато, какой эффект! Конечно, последователи софистов изобретали весьма забавные экземпляры словесных ухищрений, к примеру: А) софизм Евбулида: «Что ты не терял, то имеешь; рога ты не терял; значит, у тебя рога» или Б) софизм Диогена: «Всё находится во власти богов; мудрецы – друзья богов; но у друзей все общее; следовательно, всё на свете принадлежит мудрецам». Однако когда говорят, что софисты способствовали развитию культуры мышления, то следует обратить внимание на то, что «культурная» привычка обосновывать свои изменчивые мнения любой ценой ведет к примитивно изменчивому существованию самого индивида, строго говоря, к мнимому существованию. Нам всем знакомы ответы с добавкой «как бы», которые уже, к сожалению, и не вызывают у многих не только чувства протеста, но даже обыкновенного недоумения – «как бы живу», «как бы люблю» и т.д.

Однако, как учит опыт истории, софистическое искусство доказывать и опровергать особенно становится востребованным в смутные для сознания человека времена. Именно про наше время писал Х.Ортега-и-Гассет, подчеркивая, что современный человек «заболел ярко выраженной дезориентацией, не зная больше, по каким звёздам жить». В ситуации кризиса христианских ценностей и господства плюрализма мнений, когда эти ценности размыты и про истину вспоминают лишь в сочетании с винными напитками или какими-либо экзотическими блюдами, очень уместным становится использование софизмов в соотношении с определенной порцией эвфемизмов (более мягких выражений, имеющих форму условного в обществе приличия). Обернутая в как бы логически стройную упаковку ложь, да ещё с примесью этикета, политкорректности и прочей бутафории может создать достаточно правдивую иллюзию о добропорядочности, к примеру, государственного деятеля или о социально ориентированном политическом курсе, который проводит правящая в данный момент партия и пр. Не случайно, что в своё время Ж.Ж. Руссо отмечал, что именно светское, образованное общество пронизано самым изощренным лицемерием. Если в древности источником табуирования слов служили суеверия и предрассудки, то, что же является источником запретов на слова в цивилизованном, да ещё и демократическом обществе? Естественная неприязнь грубых и неприличных выражений, боязнь показать себя перед публикой в непристойном виде или внутренний страх перед правдой, перед справедливостью?

Тактика, пришедших на мутной «демократической» волне, правящих кругов современной России, зачастую сводится к тому, чтобы вовремя выставить на всеобщее обозрение свои политические намерения и для пущей убедительности снабдить их достаточно громоздким количеством цифр, дабы «научно обосновать» правильность принятых ходов. Если, к примеру, умело и настойчиво говорить о достоинствах национальных проектов, то недоступное большинству жильё можно, оказывается, смело выдавать за доступное, а некачественное образование – за качественное и пр. При этом власть явно извлекла уроки из прошлого, т.к. уже никто не обещает, допустим, каждой семье к определенному сроку квартиру или по два автомобиля за ваучер. Современные политики-софисты, продолжая выдавать желаемое за действительное, стали внимательнее следить за своей речью, как будто их специально обучают воздержанию от неподобающих слов. Например, вместо слов «воровство» и «казнокрадство» применяется более мягкое, но весьма неопределенное - «коррупционная составляющая», вместо слова «нищие» - «малообеспеченные», вместо явного «вранья» можно услышать – «вы не вполне правы», и т.д. Возрождение же старого лозунга «народ и партия едины» на фоне социально-экономических контрастов является яркой демонстрацией углубляющего кризиса сознания, когда отрыв слов от реальности достигает уже своего предела: чего стоит попытка выдавать формально-юридическое равенство за подлинно-фактическое единство нации. Однако право без правды не менее опасно, чем правда без права, ибо представляет собой всё тот же до боли знакомый чиновничий произвол.

«Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф.16.26).

.