Русский язык в Крыму

А. И. Грищенко

канд. филол. наук, доцент кафедры русского языка

Само слово Крым — один из редчайших в современном русском языке случаев, когда географическое название (топоним) может стоять в особой разновидности предложного падежа — местном, или втором предложном, который имеет и особое окончание (для существительных второго склонения: в дыму́ — но: о ды́ ме; в шкафу́ — но: о шка́ фе; на носу́ — но: о но́ се и т. п.), и всегда конечное ударение (ср. формы выше и пары форм существительных третьего склонения: о кро́ ви — в крови́; о гря́ зи — в грязи́; о се́ ти — в сети́ и т. п.), и, конечно, особое грамматическое значение, которое можно описать как тесное соприкосновение с предметом — как внутри него (тогда обычно используется предлог в), так и с его поверхностью (с предлогом на). По каким-то неизвестным причинам в русском языке оказалось лишь три топонима второго склонения, способных к образованию форм местного падежа: кроме в Крыму, возможно ещё в Клину (город в Московской области) и на Дону, — и только. Почему-то именно эти три географических объекта оказались настолько близки русскому духу (и русскому языковому слуху), что им было позволено иметь местный падеж. У нескольких других топонимов третьего склонения (Пермь, Керчь — кстати, город именно в Крыму!) местный падеж может употребляться наряду с обычным предложным, то есть одинаково допустимы формы и в Керчи́, и в Ке́ рчи.

Форма в Крыму появилась в русском языке практически сразу после того, как у Москвы завязались контакты с Крымским ханством, образовавшимся в 1441 г. По всей видимости, одно из первых упоминаний топонима Крым в русских письменных источниках принадлежит так называемому Независимому летописному своду 1480-х гг., где под 1475 г. упомянуто, что турецкий султан («царь турской») взял города Каффу (древняя и нынешняя Феодосия) и Крым, то есть Старый Крым — первую столицу Крымского ханства, которая и дала название всему этому средневековому государству, образовавшемуся из осколков Золотой Орды. Своё же название город (Старый) Крым получил от татарского слова кыры́ м (так, кстати, крымские татары до сих пор называют свою родину), то ли заимствованного из монгольского языка и имевшего в нём значение ‘крепость’, то ли собственно тюркского — со значением ‘ров’. Вероятно, этот, тогда ещё золотоордынский, город был назван так из-за окружавших его рвов или похожих на рукотворные стены горных отрогов, защищавших его с юга, впервые же он упоминается в 1263 г. по-арабски — в сообщениях Ибн-Абдез-Захра, участника посольства от египетского султана к хану Золотой Орды.

Ранее, в Античность и Средневековье, Крымский полуостров именовался греческим топонимом Та́ врика, внешне похожим на греческое же слово та́ вр (ос) ‘бык’ (отсюда, например, Минотавр), но в действительности связанным с именем тавров — древнейших обитателей этой земли, чьё происхождение (равно как и происхождение их названия) до сих пор не выяснено. Кстати, существует отвергаемая многими учёными, но высказанная выдающимся русскими языковедом академиком Олегом Николаевичем Трубачёвым (1930–2002) версия о том, что тавры, а также другие исконные племена всего Северного Причерноморья (прежде всего си́ нды и мео́ ты, жившие вокруг Азовского моря и на Таманском полуострове) говорили на некоем индоарийском диалекте, к которому он возводил и имя Русь: так, по Трубачёву, назывались окраинные, западные, меоты, и имя это в том самом индоарийском диалекте имело значение ‘светлые’. Впрочем, эта версия происхождения слова Русь отвергается большинством серьёзных лингвистов. Не выдержала критики и популярная некогда гипотеза о существовании некой Приазовской, или Причерноморской Руси — то ли племенного объединения, то ли государства, предшествовавшего Руси Киевской и располагавшейся на территории именно Крымского полуострова.

Как бы то ни было, несколькими веками позже одна из частей самого отдалённого и оторванного от Киева древнерусского княжества — Тмутараканского — располагалась и в Крыму, в Керчи, которая под именем Корчев упоминается в знаменитой надписи на Тмутараканском камне: «В лето 6576 [т. е. в 1068 г. по современному летосчислению]... Глеб князь мерил море по леду от Тмутороканя до Корчева 14000 сажен». Замерзавший в те времена Керченский пролив (в древности он назывался Боспором Киммерийским) разделял две части княжества — западную, крымскую, и восточную, таманскую: по нему до недавнего времени проходила и морская граница между Россией и Украиной. Просуществовало Тмутараканское княжество относительно недолго (вероятно, полтора-два столетия), но славянское население вернулось туда в конце XVIII в., принеся с собой и русские, новые для этих мест, названия городов, станиц и рек.

Именно с конца XVIII в., вместе с переселением в Крым и на Тамань, в восточную часть древнего Тмутараканского княжества, велико- и малороссов (предки нынешних русских и украинцев тогда назывались просто русские или, торжественно, ро́ ссы, росси́ яне), здесь распространяется и русский язык в целом, и русские названия, которые поначалу не теснили, а лишь дополняли уже существовавшие топонимы, происходившие из множества родственных и неродственных языков: скифского, греческого, аланского, готского, половецкого, татарского, турецкого, итальянского, армянского. Более того, новым географическим названиям Крыма, ставшего для России воротами и в Причерноморье, и в Средиземноморье, стали придавать нарочито греческий облик: так, под античным именем была возрождена Феодо́ сия — ‘богами данная’ (в Средние века она называлась Ка́ ффа); татарский городок Кезле́ в (переиначенный было русскими в Козло́ в) переименован в Евпато́ рию — ‘[рождённую] благим отцом’ (не без воспоминаний о понтийском царе Митрида́ те Великом Евпа́ торе, владевшим в I в. до н. э. и Боспорским царством на востоке Таврики); неподалёку от руин античного Херсоне́ са, средневекового Херсо́ на, была основана столица нового, Черноморского, флота России Севасто́ поль — ‘священный город’, а на месте городка Ак-Мечеть построена столица новой губернии Симферо́ поль — ‘город-собиратель [крымских земель]’. Наконец, Крыму было возвращено, правда в несколько изменённой форме, прежнее греческое название: теперь он официально назывался Таври́ ческой губернией, а в торжественных случаях и в поэзии — Та́ врией или Таври́ дой.

К сожалению, с такой печальной страницей истории, как депортация крымских татар в 1944 г., связано массовое переименование многих населённых пунктов Крыма, имевших как собственно татарские, так и более древние, но освоенные татарским языком названия, — и в этом переименовании были использованы собственно русские топонимы, часто искусственные, не имевшие отношения к многотысячелетней истории Крыма. Так, например, город Карасубаза́ р (от речки Карасу́ — ‘чёрная вода’) превратился в свою противоположность — Белогорск, знаменитый дачный посёлок Коктебе́ ль — в Планёрское, а многие сёла получили такие «благозвучные» русские названия, как Богатое, Весёлое, Дружное, Земляничное, Золотое, Изобильное, Лечебное, Миндальное, Приветное, Радостное, Родное и т. п. Чудом избежал переименования Бахчисара́ й (‘садовый дворец’), видимо, потому, что был воспет самим Пушкиным. После признания в 1989 г. депортации незаконной и преступной и после развала Советского Союза прежние названия возвращены фактически не были, среди исключений оказался, например, Коктебель (с 1993 г.), а впоследствии новыми украинскими властями был взят курс на украинизацию имевшихся топонимов — и вместо Белогорска на картах и дорожных указателях появился Білогірськ, вместо Богатого — Багате, вместо Родного — Рідне и т. д. (при этом, однако, параллельные крымскотатарские названия могли указываться на некоторых картах в скобках). Так уже второй раз за полвека стиралась историческая память народов Крыма, отражённая в географических названиях. После воссоединения Крыма с Россией было бы справедливо узнать мнение самих жителей дважды переименованных населённых пунктов, как бы им хотелось их называть. Вполне возможно, что некоторым из них — тех, где преобладает крымскотатарское население, — будут возвращены исторические имена. Возможно, эту инициативу поддержат и русские жители Крыма, хотя уже несколько их поколений выросло в окружении послевоенной топонимии, и привыкло к ней, так что к вопросу о возвращении исторических названий следует подходить с большой осторожностью и тактом, учитывая прежде всего то, что русский язык в Крыму — основное средство общения всех населяющих его народов.

Дело в том, что и до воссоединения Крыма с Россией языковая ситуация на Украине в целом могла быть охарактеризована как массовый билингвизм, то есть в среднем все жители этой страны владели как русским, так и украинским языком, независимо от того, каким из них и в каких условиях пользовались чаще, тогда как языковая ситуация в Крыму была скорее одноязычной, что, помимо всего прочего, и определило статус Республики в качестве автономии в составе Украины (с 12 февраля 1991 г. по 16 марта 2014 г.). По данным последней переписи населения, проводившейся в том числе в Крыму, — Всеукраинской переписи декабря 2001 г. (далее ВУПН), процентное соотношение основных национальностей Крыма (как Автономной республики Крым, так и г. Севастополя) выглядело следующим образом:

Что же касается общих данных о «родном языке» жителей Крыма (безотносительно к их этнической принадлежности), то, согласно двум самым авторитетным опросам, они таковы:

При сравнении данных этих двух опросов возникает ряд довольно серьёзных расхождений: к 2008 г. более чем в два раза сокращается количество украинцев, указавших в качестве «родного» украинский язык, а доля украинцев с «родным» русским языком увеличивается в 1, 3 раза, что довольно трудно объяснить. О том же, насколько сильно расходятся научное и наивное понятия о «родном языке», свидетельствует другой опрос, также проведённый ЦР в октябре–ноябре 2008 г. с участием тех же респондентов, но уже методом личного интервьюирования: «На каком преимущественно языке Вы говорите дома?» Ответы распределились следующим образом:

Именно в ситуации домашнего общения, не скованного официальными рамками и установкой на публичность, и проявляется, как правило, либо действительно родной язык (а не этнический), либо один из наиболее предпочтительных родных языков (в случае двуязычия), — и в этой роли русский язык занимает самые твёрдые позиции. Так, 17, 9% украинцев Крыма указали в качестве «родного» украинский язык, тогда как в домашнем общении он используется только 8, 1% тех же респондентов. Аналогичная, хотя и более благоприятная, ситуация с крымско-татарским языком: 86, 5% крымских татар указали в качестве «родного языка» крымско-татарский, но в домашнем обиходе он уже у 75, 5%.

Один из вопросов ЦР (2008) касался уже области языковой политики, точнее — оценки, признания или отрицания такого явления, как украинизация Крыма. На вопрос: «Согласны ли Вы с утверждением, что население АР Крым подвергается насильственной украинизации?» — 52, 6% респондентов ответили «согласен», 22, 6% — «скорее согласен», 6, 3% — «скорее не согласен», 12, 2% — «не согласен» и 6, 3% затруднились с ответом. В итоге так или иначе «насильственную украинизацию АР Крым» признали 75, 2% опрошенных, что довольно однозначно свидетельствует об общественном мнении крымчан.

Таким образом, в 2000-е гг., когда Крым находился в составе Украины, языковая ситуация здесь существенно отличалась от языковой ситуации на Украине в целом по следующим важным пунктам:

· абсолютным демографическим преобладанием русского языка;

· абсолютным преобладанием русского языка в сфере домашнего общения;

· наличием третьего полюса — крымско-татарского языка, неродственного украинскому и русскому;

· отсутствием всеобщего русско-украинского билингвизма, т. е. одноязычием русского населения;

· обеспокоенностью населения Крыма насильственной украинизацией, что вызывало к жизни активную законотворческую деятельность Верховной Рады АР Крым и в итоге стало одним из причин выхода республики из состава Украины, а затем и присоединения её к России.

Напоследок хочется заметить, что русский язык в Крыму практически не отличается от русского языка в России, точнее, как и на многих других территориях относительно позднего заселения русскими, здесь не проявлены диалектные отличия, то есть русский язык Крыма довольно близок общей литературной норме и общерусскому разговорному языку, общерусскому просторечию. Не подвергся он и сколько-нибудь значимому влиянию со стороны украинского языка и южнорусских говоров (в отличие от южных и юго-восточных регионов Украины): например, крымчане в целом не используют в своей русской речи такой яркой южнорусской и украинской фонетической черты, как щелевое произношение звука [г], а выговаривают его литературно, как взрывной звук. Отличия же между русской речью крымчан и, например, москвичей лежат в основном в области интонации, хотя и не столь разительны, как между некоторыми традиционными собственно великорусскими диалектами, прежде всего северными. Многие коренные крымчане, особенно молодые, самостоятельно и спонтанно выявляют эти отличия, хотя и не могут зачастую их точно обозначить ввиду отсутствия специального лингвистического образования. У некоторых лингвистов Крыма имеется также мнение о существовании в Крыму особого регионального варианта русского языка, однако оно высказывает скорее априорно, чем основывается на экспериментальных и полевых исследованиях. Справедливости ради нужно признать, что русский язык в Крыму до сих пор не становился предметом масштабного лингвистического исследования, которое, возможно, ещё предстоит после присоединения Крыма к России.

При этом безусловное преобладание в Крыму русского языка не должно служить поводом к ущемлению прав носителей иных языков — прежде всего украинского и крымскотатарского. Более того, Российская Федерация — в соответствии и со своей Конституцией (ст. 19, п. 2; ст. 26, п. 2; ст. 29, п. 2; ст. 68), и с федеральными законами № 53 «О государственном языке Российской Федерации», № 185 «О языках народов Российской Федерации» — гарантирует всем её народам право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития. В этой связи можно рассчитывать на то, что языковые и культурные права крымскотатарского народа и других коренных народов Крыма, оказавшихся в положении национальных меньшинств: крымских греков, армян, караимов, крымчаков и др., — не только будут защищены законами Российской Федерации, но и получат новые возможности для своего развития.