Глава Двадцатая. Когда опустилась ночь и дом семьи Бичер погрузился в непроглядную темноту, Марта оставила мужа, и вернулась к дочери

Когда опустилась ночь и дом семьи Бичер погрузился в непроглядную темноту, Марта оставила мужа, и вернулась к дочери. Она тихо вошла в комнату Кейт и задержалась на месте, услышав тихое бормотанье человека, пребывавшего на грани отчаяния. Джесси по-прежнему стояла на коленях у кровати Кейт, склонив голову над ее неподвижным телом и зажав ее руку в своих руках. Ее голос то и дело надламывался от чудовищной боли, не покидавшей ее с того момента, как она увидела едва дышавшую возлюбленную.

– Кейт, – взмолилась она, веря, что Кейт каким-то образом все равно слышит ее, – я люблю тебя. Боже, Кейт, я люблю тебя каждым вздохом своим. Я не знаю, что со мной будет… – Джесс смахнула слезы, которыми снова наполнились ее глаза, и всхлипнула. Нельзя, чтобы Кейт умерла, волнуясь за нее. Джесси распрямила плечи и заговорила снова, чувствуя, что с каждым словом внутри у нее тоже что-то умирает. – Со мной все будет в порядке, Кейт. Только не волнуйся за меня. Клянусь, я никогда тебя не оставлю. Я буду ждать тебя здесь или там, и неважно сколько времени. Я тебя никогда не забуду, любимая.

Марта осторожно положила руку на дрожавшие плечи Джесси, потрясенная этим взрывом чувств. Вся сила уверенность, переполнявшие эту женщину, казалось, куда-то испарились перед лицом смерти, которая приближалась к Кейт.

– Джесси, отпусти ее, девочка, – прошептала Марта. Ее злость и подозрения исчезли при виде столь мучительных страданий. – На все воля божья.

Джесс повернулась к матери Кейт в немом отчаянии, ее лицо исказилось от невыразимых страданий. Агонизирующий крик вырвался у нее из груди, и Джесс согнулась пополам.

Столь огромное горе, терзавшее Джесси Форбс, ошеломило Марту, и она по велению сердца поспешила хотя бы как-то успокоить страдающую душу. Она тоже села на колени и обняла Джесси. Прижав ее к своей груди, Марта укачивала ее, пока Джесс сотрясалась от рыданий, и ласково гладила ее мокрое лицо.

– Ш-ш-ш, ну хватит, хватит. Пусть она не слышит, как ты плачешь. Ты должна быть сильной, Джесси. Ради Кейт.

Наконец, рыдания Джесси утихли. Марта подвела ее, спотыкающуюся, плохо соображающую, к окну, и усадила на стул. – Посиди здесь. Все прояснится к утру. Джесс склонила голову и зарылась лицом в ладони.

Марта пододвинула другой стул к постели Кейт. Она рассеянно взяла тонкий томик стихов в кожаном переплете, который нашла в чемодане дочери. Книга раскрылась на зачитанной странице, и Марта поднесла к глазам фотографию, которой было заложено стихотворение. В тусклом свете масляной лампы она смотрела, как с фотографии улыбается Джесси. У Марты сжалось сердце при виде этой беззаботной жизнерадостности. Они обе так молоды.

На мгновение она забыла, что Кейт и Джесси были Двумя девушками, и видела лишь любовь, отрицать которую было бессмысленно. Марта начала читать сонет, который Кейт дожила фотографией Джесси.

Ты утоляешь мой голодный взор,

Как землю освежительная влага.

С тобой веду я бесконечный спор,

Как со своей сокровищницей скряга…

Перед глазами Марты все расплылось от слез, и она не смогла читать дальше, чувствуя, что вторгается во что-то заветное. Она переводила взгляд с хрупкого лица дочери на раздавленную горем Джесси, сидевшую у окна, и молилась за них обеих. Шли часы. Марта смотрела, как лихорадка сжирает Кейт, вытягивая последние остатки сил из ее ослабевшего тела. Дыхание Кейт становилось все учащеннее, она все больше задыхалась, и в конце концов Марта поднялась со стула, чтобы пойти за мужем, опасаясь, что он не успеет попрощаться с дочерью перед ее смертью. По пути к двери она встретилась взглядом с Джесси и отвела глаза, не в силах вынести агонию в ее взгляде. Марта не думала, что кто-то, мужчина, женщина ли, может любить настолько откровенно.

***

Джесси стояла у окна, повернувшись спиной к комнате. Ее лица было не видно в темноте. Она не обернулась, когда перед самым рассветом в спальню зашли Марта и Мартин, зная, что предстанет их взору. Джесс услышала, когда слабые тяжелые вдохи, которые с трудом удавалось делать Кейт, вдруг прекратились. В этот момент мир Джесси накрыла тьма чернее ночи. И она знала, что просвета теперь не будет никогда.

Приглушенный всхлип Марты и тяжелый вздох, который вырвался у Мартина, пронзили ее сердце, и Джесси зажмурилась. Мысль о том, что Кейт умерла, была невыносима, хотя она, наверное, теперь пребывала где-то в лучшем месте. Джесс надеялась на это всей душой, но это не давало ей утешения, и на нее обрушилась первая волна безграничной боли и ужаса невосполнимой утраты.

Вот сейчас я уже пойду и оставлю их наедине с дочерью и их горем. Джесс продолжала цепляться за подоконник, не зная, сможет ли она вообще выйти из комнаты на своих ослабевших ногах. Ее всю трясло, и она ничего не видела сквозь застилавшие ее глаза слезы. – Мартин! – вскрикнула Марта. – О Кейт! – в отчаянии прошептала Джесс. – Она умерла?! – простонал Мартин.

Я люблю тебя, Кейт. Джесси заставила себя повернуться. Ей неудержимо захотелось еще раз увидеть Кейт, но она не знала, как сказать прощай.

Джесс увидела, как Марта трогает лицо Кейт, и ее лицо озаряется безграничной радостью.

– У нее больше нет жара! Она просто спит! Джесси рухнула на стул и зарыдала.

***

Джесси сидела рядом с постелью Кейт и держала ее руку в своих, наблюдая, как девушка мирно спит. Она услышала, как Марта вернулась в комнату после разговора с врачом, поцеловала ладонь Кейт и аккуратно положила руку ей на грудь. После этого Джесс встала навстречу Марте. Со страхом в сердце она ждала новостей. – Что он сказал?

– Доктор сказал, что, скорее всего, выздоравливать она будет долго, но зато можно надеяться на то, что выздоровление будет полным.

Марта стояла, чуть зайдя за порог. Каждый раз, когда она замечала, каким взглядом Джесси Форбс смотрит на ее дочь, почему-то она чувствовала себя так, будто вторгалась во что-то очень личное. В этом не было ничего неприличного, лишь что-то столь сокровенное, что ей становилось неловко. Она не представляла, как подобные чувства могут возникнуть даже между мужчиной и женщиной.

– Я, пожалуй, пойду, – тихо сказала Джесс. Она едва сумела произнести эти слова. Она была истощена до предела. Абсолютно пуста.

Марта перевела взгляд с измученных глаз Джесси на Кейт, которая спала глубоким целительным сном, и промолчала. Будет лучше – по крайней мере, с течением времени – если все это закончится прямо сейчас.

– Вы скажете ей, что я была здесь? – спросила Джесси, дрожащей рукой вытирая со лба пот. – Пожалуйста. – Думаю, будет лучше, если она об этом не узнает. Слова Марты ударили Джесс, словно обухом по голове, она на мгновение зажмурилась и схватилась рукой за край столика рядом с кроватью. Переведя дыхание, Джесси посмотрела матери Кейт прямо в глаза.

– Будет ли? Значит, причинить ей боль, – это, по-вашему, сделать как лучше? Марта отвела взгляд, вспомнив, что Кейт написала в своем прощальном письме. " Я люблю ее, и так, как ее, я не полюблю больше никого в жизни. Мне как воздух необходимо быть с ней, иначе жить мне будет просто не за чем". О нет, Кейт не могла так думать на самом деле!

– На что бы ты пошла, чтобы сделать ее счастливой? – внезапно спросила Марта. – На все, – не колеблясь ответила Джесс.

– Тогда уходи и оставь ее. Пусть Кейт живет той жизнью, которой должна жить. – В этих словах не было злости, скорее просьба. Она уже достаточно увидела и поняла что между ними не было никакого греха, лишь противоречащая здравому смыслу привязанность. Но женщины не были созданы для того, чтобы жить ради страсти или даже для счастья. Целью их жизни было выполнение обязанностей. Кейт просто придется смириться с этим.

– Миссис Бичер. если Кейт велит мне уйти, то, клянусь вам, я уйду, и она меня больше никогда не увидит, – уверенно сказала Джесс, собрав все силы, которые у нее еще оставались- – А если она этого не сделает?

– Тогда ничто и никто не сможет мне помешать быть рядом с ней. Если вы отправите ее куда-нибудь, я отыщу ее. Я обещала Кейт, что не перестану любить ее до конца своих дней. – Джесс бросила последний взгляд на Кейт и медленно прошла мимо Марты к лестнице. – И это не пустые слова.