Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Аналогия.
“В языке удерживается лишь незначительная часть новообразований, возникших в речи; но те, какие остаются, все же достаточно многочисленны, чтобы с течением времени в своей совокупности придать словарю и грамматике совершенно иной облик”. (там же, 203) “аналогия не может быть сама по себе фактором эволюции; это нисколько не противоречит тому, что вызываемая аналогией непрестанная замена одних форм другими представляет собой одно из наиболее бросающихся в глаза явлений в переживаемых языками преобразованиях. Каждый раз, как закрепляется какое-либо новообразование, вытесняя предшествовавший ему элемент, создается нечто новое, а нечто старое отбрасывается - вот на этом основании аналогия и занимает преобладающее положение в теории языковой эволюции. На этом мы считаем нужным особенно настаивать”. (там же, 203-204) “наиболее ощутимым и наиболее важным действием аналогии является замена старых форм, нерегулярных и обветшалых, новыми, более правильными формами, составленными из живых элементов. Разумеется, не всегда дело обстоит так просто: функционирование языка пронизано бесчисленным множеством колебаний, приблизительных и неполных разложений. Никогда никакой язык не обладал вполне фиксированной системой единиц”. (там же, 205) “Но даже и при этих колебаниях аналогия оказывает свое влияние на язык. Не являясь сама по себе фактом эволюции, она тем не менее в каждый момент отражает изменения, происходящие в системе языка, и закрепляет их новыми комбинациями старых элементов. Она принимает активное участие в деятельности всех тех сил, которые беспрерывно видоизменяют внутреннее строение языка. В этом смысле она может считаться мощным фактором эволюции”. (там же, 206) “Фактически история каждого языка обнаруживает бесчисленное множество громоздящихся друг на друга аналогических фактов, и, взятые в целом, эти непрекращающиеся перестройки играют в эволюции языка значительную роль, более значимую, чем изменения звуков. Но наибольший интерес для лингвиста представляет следующее: в великом множестве изменений по аналогии, охватывающих целые столетия развития, почти все старые элементы сохраняются и только иначе распределяются. Порождаемые аналогией инновации носят скорее кажущийся, нежели реальный характер. Язык напоминает одежду, покрытую заплатами, которые сделаны из материала, отрезанного от этой одежды. Если иметь в виду субстанцию французской речи, то можно сказать, что французский язык на 4/5 восходит к индоевропейскому; однако все слова, дошедшие до современного французского языка из праязыка в чистом виде, без изменений по аналогии, могут уместиться на одной странице [...]. Огромное же большинство французских слов представляет собой того или другого рода новые сочетания звуковых элементов, извлеченных из более старых форм. В этом смысле можно сказать, что аналогия - именно потому, что она для своих инноваций пользуется исключительно старым материалом, - является определенно консервативным началом. И действительно, аналогия во многих случаях работает и как чисто консервативный фактор; можно сказать, что она действует не только там, где имеет место распределение существовавшего ранее материала по новым единицам, но и там, где имеет место сохранение в неприкосновенности прежних форм. В обоих случаях дело идет об одинаковом психологическом процессе”. (там же, 206-207) “формы сохраняются потому, что они непрерывно возобновляются по аналогии; слово одновременно осознается и как единица, и как синтагма и сохраняется постольку, поскольку входящие в его состав элементы не изменяются. И наоборот, угроза его существованию появляется лишь тогда, когда составляющие его элементы выходят из употребления. Обратим внимание на то, что происходит с французскими формами dites “говорите” и faites “делаете”, соответствующими непосредственно лат. dic-itis, fac-itis, но не имеющими больше опоры в современном спряжении; язык стремится их вытеснить; начинают говорить disez, faisez - по образцу plaisez “нравитесь”, lisez “читаете” и т.д., и эти новые формы уже стали общеупотребительными в большинстве производных глаголов (contredisez “противоречите” и т.д.). Единственные формы, на которые аналогия вовсе не может распространиться, - это, разумеется, такие изолированные слова, как собственные имена, в частности географические названия (ср. Paris, Gen é ve, Agen и др.), которые не допускают никакого осмысленного разложения и, следовательно, никакой интерпретации составляющих их элементов; конкурирующих новообразований рядом с ними не возникает. Таким образом, сохранение данной формы может объясняться двумя прямо противоположными причинами: полнейшей изоляцией или же принадлежностью к определенной системе, неприкосновенной в своих основных частях и постоянно приходящей ей на помощь. Преобразующее действие аналогии может развиваться наиболее успешно в той промежуточной области, которая охватывает формы, не имеющие достаточной опоры в своих ассоциативных связях. Но идет ли речь о сохранении формы, составленной из нескольких элементов, или о перераспределении языкового материала по новым конструкциям, роль аналогии безмерно велика, ее воздействие сказывается повсюду”. (там же, 207-208)
|