Теофилю Готье

как выражение полного преклонения

посвящаю

ЭТИ БОЛЕЗНЕННЫЕ ЦВЕТЫ

Ш. Б.[125]

Помимо слов преклонения перед старшим собратом по перу этот текст содержит также образную трактовку результатов собственного поэтического творчества: «болезненные цветы». Для краткого изложения своих теоретических взглядов или достижения практических целей мастерски использовали жанр посвящения Гораций, Свифт, Вольтер, Мольер. Последний, например, в посвящении к драме «Амфитрион» высказывает слова благодарности принцу Конде, который оказывал драматургу существенную поддержку. Конечно, такого рода сочинения несут на себе печать комплиментарности и даже лести, но иногда автору удаётся сказать важные слова, предваряющие книгу.

Известно также значительное количество сочинений этого типа, которые адресуются не неким влиятельным особам, а людям, остро чувствующим и тонко воспринимающим глубинные авторские переживания. Иногда это просто близкие литератора как, например, верная супруга Н.Д. Телешова Елена Андреевна, которой он посвятил книгу своих мемуаров «Записки писателя» (1925–1943). Подобного рода жесты вежливости и признательности по-человечески понятны, но непосредственного отношения к литературной критике не имеют.

Другое дело, когда в посвящении трактуются некоторые художественные материи. Таково, в частности посвящение Пушкина к «Евгению Онегину», адресованное близкому другу, профессору российской словесности, будущему ректору Петербургского университета Петру Александровичу ПЛЕТНЁВУ (1792–1865):

Не мысля гордый свет забавить,

Вниманье дружбы возлюбя,

Хотел бы я тебе представить

Залог достойнее тебя,

Достойнее души прекрасной,

Святой исполненной мечты,

Поэзии живой и ясной,

Высоких дум и простоты;

Но так и быть — рукой пристрастной

Прими собранье пёстрых глав,

Полусмешных, полупечальных,

Простонародных, идеальных,

Небрежный плод моих забав,

Бессониц, лёгких вдохновений,

Незрелых и увядших лет,

Ума холодных наблюдений

И сердца горестных замет.

Как видим, в стихотворной форме автор даёт простосердечную, но глубокую оценку своему детищу и доверительно преподносит его единомышленнику, который после смерти Пушкина возглавит редакцию его журнала «Современник».

Иногда автор может не обозначать конкретных имён тех, кому он посвящает своё детище. Это относится, например, к «Посвящению» (1797) к «Фаусту» Гёте. Работа над этой драматической трагедией растянулась на многие десятилетия. Возвращаясь к ней после долгого перерыва, немецкий гений вспоминает о тех людях, с которыми он знакомил первые сцены своего opus magnum – главного творения жизни. Многие из них рано ушли из жизни, а новым генерациям трудно правильно воспринять слова зрелого поэта:

Непосвящённых голос легковесен,

И, признаюсь, мне страшно их похвал,

А прошлые ценители и судьи

Рассеялись, кто где, среди безлюдья[126].

(Пер. Бориса Пастернака)

Сетования автора об отсутствии рядом с ним единомышленников затем становились всё более обоснованными, так как работа над «Фаустом» продолжалась ещё много лет.

Строго говоря, приведённые здесь примеры, не всегда соотносятся со структурой именно критического произведения. Критики, как правило, пишут компактные статьи, а посвящать принято книги. Но, с другой стороны, называть посвящение отдельным жанром тоже было бы некоторым преувеличением, а сказать об этом явлении стоило.