Раздел 12. Критика в СМИ

В первом разделе речь шла о той предельной встроенности в систему гуманитарных сфер, которое характерно для традиционной литературной критики. Особенно эта дпассоциация касается журналистики, которая и сама реализуется посредством разветвлённой сети средств массовой информации, и предоставляет такую возможность критику. Без всякого преувеличения можно утверждать, что своевременная широкая рецепция литературно-критического произведения практически невозможна без участия СМИ.

Как уже говорилось, эта отрасль литературы особенно нуждается в своевременном обращении к публике. У критика нет ни возможности, ни смысла писать «в стол» – в надежде быть прочитанным в более позднее время. Отложенное знакомство с произведением прозы, поэзии и драматургии – тоже весьма драматично, но однако не фатально: нередки случаи, когда спустя многие годы слава догоняла писателя на исходе его жизни или за её пределами. Так обстояло, к примеру с классиками австрийской прозы ХХ века Францем Кафкой (при жизни он был известен крайне немногим) и Элиасом Канетти, который был увенчан Нобелевской премией (1981), главным образом, за роман «Ослепление» (1935) и исследование «Масса и власть» (1962). Фигурально выражаясь, они могли бы присоединиться к русскому поэту Юрию Кузнецову который воскликнул:

– Ударил поздно звёздный час,

Но всё-таки он мой! [268]

Критика лишена возможности дожидаться более благоприятного стечения обстоятельств, чем те, в которых она написана: её выступления всегда прочно связаны с современностью, даже если критик обращается к классике: её новое прочтение рассчитано на конкретное время. Долгий путь к читателю не только катастрофически снижает актуальность критического выступления, но и лишает его эффективности. В своё время Владимир Алексеевич СОЛОУХИН (1924–1997) в книге «Камешки на ладони» (1977) воспользовался следующим образом: представьте себе, что некий умелец изготовил пулемёт накануне Куликовской битвы. Его использование могло бы моментально деморализовать конницу Мамая и в два счёта решить исход сражения. Но изобретатель спрятал его, и оружие было открыто только в годы гражданской войны. Один пулемёт в числе многих тысяч других не оказал бы заметного воздействия на военную операцию. Это допущение писатель соотнёс с литературным сочинением, которое обнародовано гораздо позже своего создания. Он говорил о литературе в целом, но к критике этот образ применим в особенной степени.

Итак, сила сотрудничества критика со средствами массовой информации состоит в быстром и разветвлённом ознакомлении аудитории с его актуальным видением литературного процесса, оценками значительных новинок, рассмотрением наиболее существенных тенденций, анализом нынешнего состояния культуры и общественных векусова, футурологическим взглядом на перспективы развития литературы и искусства.

Однако, как выражался Франсуа де Ларошфуко, наши недостатки являются продолжением наших достоинств. Этот диалектический механизм проявляется и в сотрудничестве критики со СМИ. Наряду с плюсами этот симбиоз таит в себе и серьёзные опасности. Дело в том, что в основе функционирования средств массовой информации заложен принцип чёткой ритмичности, неслучайно печатные СМИ принято именовать периодическими изданиями. Этот строго организованный выход номеров и выпусков заставляет критика работать не с той скоростью, как того требуют его собственное представление о творчестве, личные биоритмы, индивидуальная скорость чтения, осмысления прочитанного и письма. Необходимость укладываться в график выхода газет, журналов, теле- и радиопередач нередко заставляет его торопиться, в спешке сдавать свои материалы, выдавать «на гора» сырые и непродуманные материалы, ошибаться в частностях, а иногда и в целом.

Кроме всего прочего надо помнить о том, что участие творческого человека в организации печатного издания и его индивидуальное творчество – это совершенно разные способы самореализации. Одарённый человек имеет право быть несведущим, а то и беспомощным в практических делах, которые могут скоро ему наскучить. Именно то имел в виду П.А. Вяземский, вспоминая о попытках Пушкина участвовать в издании журналов: «Пушкин и сам одно время, очень непродолжительное, был журналистом. Он на веку своём написал несколько острых и бойких журнальных статей; но журнальное дело не было его делом. Он не имел ни достойных качеств, ни погрешностей, свойственных и даже нужных присяжному журналисту. Он по крайней мере во втором периоде жизни и дарования своего не искал популярности. Он отрезвился и познал всю суетность и, можно сказать, горечь этого упоения. Журналист – поставщик и слуга публики. А Пушкин не мог быть ничьим слугою. Срочная работа была не по нём. Он принялся за журнал вовсе не из литературных видов, а из экономических. Ему нужны были деньги, и он думал, что найдёт их в журнале. Думал он, что совладает с журнальным предприятием не хуже другого. Не боги же обжигают горшки. Нет, не боги, а горшечники; но он именно не был горшечником»[269] («Взгляд на литературу нашу в десятилетие после смерти Пушкина», 1847–середина 70-х гг.).

Постоянное штатное сотрудничество в журналах, когда ведущий критик обязан был поставлять в очередную книжку определённый (и немалый) объём текста (листаж) порой вынуждало русских критиков XIX века прибегать к такому малосимпатичному методу литературной работы, как строчкогонство. К сожалению, даже у критиков переднего ряда (В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова, Д.И. Писарева, Н.Г. Чернышевского etc.) нередко ощутимо невольное стремление нагнать необходимую массу критического текста. Делалось это чаще всего с помощью многословных, подробных и маловразумительных рассуждений на абстрактные философские или же нравственные темы. В наши дни они читаются с большим трудом, да и для современников отчасти представлялись пустопорожними словесами, стремлением истолочь воду в ступе и напустить общекультурного тумана. В наши дни подобная практика встречается редко, хотя и сегодня иногда попадается многословие, имитация самостоятельного мышления, неуместная витиеватость стиля.

К счастью, при первой представляющейся возможности классики решительно отказывались от никчёмных умствований – как только они возвращались к интересующим их предметам, в их языке и интонациях появлялась энергия, личное отношение, огонь искреннего отношения к предмету разговора. Эти перепады, кстати, весьма заметны при чтении: сразу чувствуешь, когда критик оставляет вязкие, громоздкие периоды и с увлечением и темпераментом устремляется к рассмотрению, оценке и анализу достойного внимания художественного текста.

Несомненно, любой критик волен отказаться от сотрудничества со СМИ, ограничившись устными выступлениями на конференциях, вечерах и встречах с читателями. Но в таком случае аудитория, внимающая его голосу сужается до десятков, максимум – сотен слушателей, эффект от таких выступлений не идёт в сравнение с проникающей способностью печатной публикации, а тем более – телевизионной трансляции, а репрезентация его взглядов, воззрений и концепций будет весьма затруднительной. Вот почему, когда становится известно, что на том или ином мероприятии будет присутствовать телекамера, число желающих и готовых выступить резко возрастает.