Чудо на Висле.

Быстрым отступлением от Киева и Днепра полякам удалось из­бежать намечав-шегося окружения и разгрома. Но территорию при этом они оставили значительную. Новая линия их обороны восста­новилась по рекам — Южному Бугу, Случи и Горыни.

27.06.1920 Конармия Буденного форсировала Случь, заняла г. Новоград-Волынский и двинулась на Ровно. Южнее пошла на прорыв 14-я армия Уборевича. Жестокие бои разгорелись у села Мессиоровки. Обе стороны понесли большие потери, полегло по нескольку полков. Ген. Ромер, командующий 6-й польской армией, усиливал оборону за счет неатакованных участков и отбивал все красные ата­ки. Тогда Уборевич, воспользо-вавшись маневренностью своих кон­ных соединений, быстро перенес главный удар как раз на эти, прежде неатакованные направления. Его 8-я кавалерийская и 60-я стрелко­вая дивизии прорвали фронт у села Комаровцы, а бригада Котовского — у г. Любар.

Ромер в это время готовил контрудар против прорвавшейся ар­мии Буденного, подходившей к Шепетовке. Собрав крупные силы у г. Староконстантинова, он намеревался атаковать ее с фланга. Про­рыв 14-й армии спутал все его планы. По тылам поляков пошла гу­лять 8-я кавдивизия Примакова. Ромер еще мог бросить ей наперерез украинскую конницу Тютюнни-ка, однако не рискнул этого сде­лать - Тютюнник прикрывал его южный фланг. Посчитав, что При­маков ринется на Каменец-Подольский, «столицу» Петлюры, поль­ский командующий ограничил-ся тем, что выставил заслоном со сто­роны прорыва один-единственный петлюровский полк. И жестоко ошибся. Красная кавалерия пошла на Проскуров (Хмельницкий), 4.07 налетела на город и разгромила располагавшийся там штаб Ромера. А затем ударила на Староконстантинов и проутюжила тылы го­товящейся к наступлению группировки. Удар против Буденного был предотвращён.

1-я Конармия с двумя стрелковыми дивизиями Якира и брига­дой Котовского, перешедшими в ее оперативное подчинение, про­должала продвигаться вперед и завязала бои за Ровно. Город не­сколько раз переходил из рук в руки и пал 10.07. Фронт поляков опять оказался разрушенным. Оставив Подолию, они откатывались к реке Збруч, где проходила прежняя российско-австрийская граница и с мировой войны осталась линия старых укреплений.

Пользуясь тем, что значительное количество польских сил и ре­зервов оттянулось на Украину, 4.07 перешел в наступление главный, Западный фронт. На этот раз пять его армий, 4, 7, 15, 16-я и 6-я, сломи­ли оборону противника и быстро начали продви-гаться в глубь Бело­руссии и Литвы. Польский фронт здесь продержался дольше, чем на Украине, но и крушение его стало намного катастрофичнее. Войска охватила паника. Отступление превратилось в повальное бегство. Ситуация обострялась отношением местного населения. На Украине оно было настроено в основном антибольшевистски, и поляки вы­ступали для него избавителями.

В Белоруссии дело обстояло иначе. В 1919 г. красные пробыли здесь не так долго и не успели сильно нага­дить крестьянам. Поляки же находились здесь год и вели себя далеко не лучшим образом. Оккупационный режим не был суровым, тем более что за взятку оказывалось возможным получить любые послаб­ления. Но большинство чиновников, офицеров, даже рядовых солдат страдали крайним национальным гонором, изводя неполяков мелоч­ными придирками, издевками, унижениями на национальной почве. В системе народного образования велась линия полонизации. При­теснялась православная церковь. И большевиков ждали как «русских». Едва оккупанты побежали, население стало отыгрываться — порти­ли паровозы, стреляли из леса по обозам, кидали исподтишка грана­ты в колонны, заполонившие дороги.

11.07 поляки бросили Минск, 14.07 — Вильно. Вместе с отступающими войсками двинулись мно­жество беженцев — из интеллигенции, буржуазии, горожан, не жела­ющих оста-ваться под красными. По дорогам катились сплошные ла­вины перемешавшихся воинских частей, обозов, машин. Вышедшие из повиновения солдаты занимались грабежами и мародерством.

Чем дальше, тем более уродливые формы принимала паника. Опа­саясь засад, войска поджигали леса, и части, следующие за ними, вдруг оказывались в зоне пожара. Страсть к разрушительству приобрела патологический характер. Взрывали мосты, когда следом еще двигались отступающие массы. Портили железнодорожные пути под носом у своих же поездов. Поджигали бросаемое имущество — и гибли от рвущихся в огне снарядов. Поджигали поломавшиеся телеги, за­бивающие дорогу пробками, — и пламя перекидывалось на исправ­ные телеги, рвало бензобаки автомашин... Ни о каком сопротивлении уже не было речи. Бежали при одном появлении красных или слухов о красных, которые буйно порождались выстрелами крестьян и взры­вами собственных уничтожаемых боеприпасов. Тухачевскому оста­валось только преследовать эту ошалевшую массу, не давая ей опом­ниться и остановиться.

Вот в таких условиях 12.07 большевикам была направлена оче­редная «нота Керзона». Британия требовала от Советской России воз­держаться от наступления на Польшу, обещая в противном случае усилить военную помощь ей. Условия мира предлагались почти те же самые, что в предыдущей ноте от 4.05.20, — сохранение существую­щего положения на Кавказе, граница с Польшей по «линии Керзо­на», отвод белогвардейцев Врангеля из Таврии на Крымский полу­остров ценой прекращения атак Крыма и последующие переговоры. Условия-то почти те же, да обстановка мая была противоположной. И реакция Ленина тоже стала противоположной. Теперь он уже от­нюдь не являлся сторонником немедленного положительного ответа Керзону. Вождь пишет: «Я просил Сталина 1) ускорить распоряже­ние о бешеном усилении наступления. У нас хотят вырвать из рук по­средством жульнических обещаний победу...» Стоит ли после этого спорить, кто был виновником последующей катастрофы - Сталин, Егоров, Тухачевский или Буденный? Они — лишь исполнители того или иного ранга. А мудрое ленинское «бешеное усиление наступле­ния» — без оглядки, теряя тылы и фланги, в итоге привело к тому, к чему должно было привести.