Альвали и Сэвс-ики

Подходит Альвали к озеру, а там сидит чирок. Ои выстрелил из лука, чирок полетел, стрела засела. Пошел Альвали, давай вытаскивать.

— Пусти, — говорит, — стрелу, а то я тебя луком ударю. Луком ударил, и лук туда прилип. Лук тянет и ничего не

может сделать.

— Пусти, а то я тебя веслом ударю.

Ударил, весло совсем прилипло. Тянул, тянул, ничего не может сделать.

— Пусти, а то я тебя обласом ударю.

Ударил, и облас прилип. Тянул, ничего не может сделать.

— Пусти, — говорит, — облас. а то я тебя рукой ударю. Ударил, и облас прилип. Тянул, ничего не может сделать.

— Пусти, — говорит, — а то я тебя ногой ударю. Ударил, и ноги прилипли, ничего не может сделать.

— Пусти, — говорит, — а то я тебя головой ударю.

Ударил, и голова прилипла. Так и прилип весь. Сэвс-ики оказался это, а не чирок. Он подошел к Альвали (его отца и деда Сэвс-ики съел) с цепью и говорит:

— Охо-хо, какая счастливая у мепя цепь!

Взял его через плечо и потащил домой. Притащил домой, привязал па цепь, говорит:

— Ну что, убивать тебя или нет? Альвали и говорит:

— Зачем бить? Ты посмотри — одни кости. Ты лучше меня сначала выкорми.

Тот согласился. Сэвс-ики уходит. Где жирпую утку убьет, все дает Альвали, чтобы он скорее поправился, был жирный. Кормил, кормил, вырастил — просто один жир. Притащил его теперь, хотел убить и в котел. Альвали и говорит:

— Какой это котел? Мал он. Ты меня варить будешь, весь жир сплывет. Ты поезжай за большим котлом.

Сэвс-ики и поехал на вершину Оби за большим котлом, чтобы варить Альвали. Сэвс-ики уехал, у пего дома остались дочери. Когда он уехал, Альвали и говорит:

— Вы, девчонки, отпустите меня. Я хоть похожу, потопчусь да вам ложки-чашки сделаю.

Отпустили они его. Он вышел на улицу, то поколотит, другое. Потом и говорит:

— Идите, я вам ложки сделал мой жир снимать, мой суп хлебать.

Вышла одна па улицу, подошла к нему, он ее обухом. Она упала, ои и говорит:

— Идите кто-нибудь, она тут упала чего-то, утащите ее. Вышла вторая, подошла к нему, он ее обухом ударил. Она

тут же и упала. Взял их обеих, изрезал на куски, в котел положил н стал варить. Сварил их, вытащил мясо, выстрогал па-

лочки и натыкал кусочки па них, поставил на дороге Сэвс-пки. Сам нее в голенища кисов насыпал песку и положил нх на дерево, а потом залез па лесину и сидит. В девичьи пологи два пучка сена связал и положил, как будто они там лежат. Чтобы подумал Сэвс-ики, что девки убили его уже и сварили для пего.

Идет Сэвс-пкп. Дошел до мяса, говорит:

— У, дуры девки, дуры, зачем вы так сделали?! Я сам хотел его убить, лучше бы сделал.

Шел и все куски, что на палочках, ел. Говорит:

— Однако это мое мясо, моя кровь, мои девки, слыхать.

Пришел в избу, стал искать, а там две головы девичьи лежат. Подошел к пологу, смотрит: к пологам сороки слетаются. Поднял полог, сороки улетели.

Сэвс-ики и говорит:

— Альвали, Альвали, ты надо мной посмеялся, моим же мясом меня и накормил.

Давай в избе считать каждую сенипку: которой пары нет, ту съест. Давай бревна считать в избе; которому пары пет, то съест. На улицу вышел, давай лесины считать: которой пары пет, ту съест. Альвали и говорит:

— Ты чего там считаешь? Я ведь здесь сижу. Сэвс-ики говорит:

— Пять тесел я съел, пять топоров съел, вырвало меня от этого.

Пять тесел он выплюнул. Давай Сэвс-ики рубить ими лесину, где сидит Альвали. Каким топором ни ударит — ломается, каким теслом ни ударит — ломается. Все сломал. Опять семь топоров, семь тесел выплюнул. Давай ими рубить. Шесть топоров сломал, семь тесел сломал. Один топор остался. Давай им рубить. Сэвс-ики рубил, рубил, вот-вот лесниа упадет. Альвали тогда и говорит:

— Стой, не руби! Что тебе достанется, если я с лестгаы в воду упаду? Ты лучше возьми глаза пошире раскрой и рот открой пошире да к лесине ложись, а я к тебе в рот прямо п упаду.

Сэвс-ики лег под лесипой, открыл глаза и открыл рот. Альвали взял голенища кисов и стал спускаться с лесины, а сам ему песок сыплет.

Сэвс-ики ему и говорит:

— Зачем ты в меня сыплешь? Альвали и говорит:

— Лежи, лежи, это я слезаю, это кора па тебя валится. Спустился пониже, голенища развязал п высыпал на старика

весь песок. Старик вскочил — рот и глаза полны песку, ничего не видит и сказать не может. Альвали его этим же последним топором и убил. Все переломал и вместе с избой поджег. Изба загорелась, Альвали смотрит: какая-то баба стала гасить огонь, соболями размахивать. Взял он эту бабу и ушел с ней жить.

А когда Сэвс-ики сгорел, пепел полетел по лесу, и слышно было:

— Народится народ, и мы будем пить его кровь. Это полетели комары (куйпи).