Медвежья песня о трех всадниках

Проживаю я длинное жаркое лето,

Проживаю я длиппое комариное лето.

С каждым днем становится холодней.

Ищу я теплую боровую сторонку.

Ищу я боровую сторонку, выходящую к солнцу,

Нахожу я солнечную опушку леса.

Ложусь, лесной зверь, на травушку,

Ложусь, луговой зверь, на травушку.

Одну ручку превращаю в мягкую подушку,

Другой ручкой накрываюсь, словно одеялом.

Одна моя ноздря

Погружена в такой крепкий сои,

Что хоть шею руби,

Другая же моя ноздря

Обнюхивает каждый предмет

На расстоянии трех деревьев;

Одна моя звезда 1

Погружена в такой крепкий соп,

Что хоть шею руби,

Другая же моя звезда

Осматривает всю пористую землю;

Один пенек мол 7

Погружен в такой крепкий соп,

Что хоть шею руби,

Другой же пенек мой

Прислушивается к каждому леспому шороху.

Чувствую что-то опасное.

Поднимаюсь я, могучий зверь,

И отскакиваю па расстояние,

В три раза большее, чем мой рост.

Поворачиваю голову

II прислушиваюсь к опасной сторопе.

Как потечешь ты, моя золотая дума?

Слышен топот лошадиной поги!

Удаляюсь я со скоростью,

Какую может достигать лишь леспой зверь,

Какую может достигать лишь луговой зверь.

Однако догоияет человек на черной лошади.

Чувствую, что веревка,

Которая идет от меня к нему,

Все больше укорачивается:

Он забирает ее в свои проворные руки.

— Батюшка мой. вышний свет!

Если добывал я когда куропаток-,

То приносил их в жертву тебе,

Если убивал я когда дятлов,

То посвящал их только тебе.

Батюшка мой, Нум-Торум!

Неужели ты не спасешь меня

От этого страшпого всадника?

Неужели ты не остановишь Его черную лошадь? Пусть появится перед всадпиком Глубокая яма,

Пусть образуется перед всадником

Топкое болото!

Соскользни, лошадиная нога,

В глубокую яму!

Увязни, лошадиная нога,

В топком болоте!

Так действительно и происходит:

Соскальзывает лошадиная нога

В глубокую яму,

Увязает лошадиная пога

В топком болоте.

Отстает от мепя всадпик па черной лошади...

Снова ищу я солнечное место

И ложусь на мягкую травушку.

Одну ручку превращаю в мягкую подушку,

Другой ручкой накрываюсь, словно одеялом.

Одпа моя ноздря

Погружена в такой крепкий соп,

Что хоть шею руби,

Другая же моя ноздря

Обнюхивает каждый предмет

На расстоянии трех деревьев;

Одяа мол звезда

Погружена в такой крепкий соп, Что хоть шею руби. Другая же моя звезда Осматривает всю користую землю; Один пенек мой Погружен в такой крепкий сон, Что хоть шею руби, Другой же пенек мой

Прислушивается к каждому лесному шороху.

Чувствую и слышу что-то опаспое.

Подпимаюсь я, могучий зверь,

II отскакиваю па расстояние,

В три раза большее, чем мой рост.

Поворачиваю голову

II прислушиваюсь к опаспой стороне.

Слышен звук серебряных подков.

Это приближается человек,

Сидящий на гнедой лошади.

Хоть и бегу я

Во всю прыть своих звериных ног,

Но чувствую, что веревка,

Которая идет от меня к нему,

Все больше укорачивается:

Оп забирает ее в свои проворные руки.

Ватгоптка мой, вышний снет!

Если добывал я когда куропаток,

То приносил пх в жертву тебе,

Если убивал когда я дятлов.

То посвящал их только тебе.

Ватгошка мой. Пум-Торум!

Неужели ты пе спасешь меня

От этого страшного всадника?

Неужели ты не остановишь

Его гнедую лошадь?

Пусть вырастет перед всадником Настолько густая чаща, Чтобы в нее не смог пробраться И нос собаки!

Пусть вырастет перед всадником

Настолько высокая гора,

Чтобы через нее пе смог перескочить

Самый лучший конь!

Так действительно и происходит:

Вырастает перед всадником чаща,

Непроходимая для собачьего носа,

Вырастает перед всадником гора,

Не поддающаяся конскому прыжку.

Скрываюсь я от преследования...

Найдя солнечное место.

Ложусь я на мягкую травушку.

Одну ручку превращаю в мягкую подушку.

Другой ручкой накрываюсь, словпо одеялом.

Одна моя ноздря

Погружепа в такой крепкий соп,

Что хоть шею руби,

Другая же моя поздря

Обнюхивает каждый предмет

На расстоянии трех деревьев;

Одна моя звезда

Погружепа в такой крепкий соп, Что хоть шею руби, Другая же моя звезда Осматривает всю користую землю; Один пенек мой Погружен в такой крепкий соп, Что хоть шею руби, Другой же пенек мой

Прислушивается к каждому лесному шороху.

Чувствую и слышу что-то опасное.

Поднимаюсь я, могучий зверь,

И отскакиваю на расстояние,

В три раза большее, чем мой рост.

Поворачиваю голову

И прислушиваюсь к опасной стороне.

Слышен звон золотых подков.

Это приближается человек,

Сидящий па лошади белого цвета 3.

Чувствую, что настает мой последний час:

Как бы быстро я пи бежал,

Он все-таки подтяпет ту веревку,

Которая тянется от меня к нему.

— Ах, батюшка мой, выпший свет!

Ах, батюшка мой, Нум-Торум!

Разве не тебе

Посвящал я всех добытых зверей, Разве не тебе

Посвящал всех добытых оленей?

Но поздно, поздно!

Не успеваю и закончить

Священного заклинания,

Уже приблизился человек,

Сидящий на белой лошади.

Хоть и наскакиваю я па пего с ревом,

Готовый пожрать город,

Хоть и бросаюсь я на него с ревом,

Готовый пожрать деревню, да попусту...

Длинное копье богатыря

Пронзает мое святилище 4.

Все перевернулось в моей голове.

Как будто от пьянящих мухоморов.

Падаю я, зверь, и погружаюсь в глубокий сон.

Просыпаюсь на седле скачущего всадника...

Кай-яй-ю-их!