Love is.

К черту сегодня стихи. Просто хочу сказать следующее: с самого детства мне прививали мысль о том, что всегда нужно обращать внимание лишь на поступки людей и не особо придавать значение словам, потому что это лишь звук, лишь колебание частот, но, когда слова слетают с языка в порыве злости или гнева, когда весь накопившийся негатив выплескивается через все эти обидные слова, мы тут же забываем о поступках, а слова причиняют острую боль, щемя где-то глубоко внутри, прямо в сердце. И это, действительно, больно - слышать обидные слова от любимых людей. Но потом один очень дорогой человек сказал мне: «А ты не смотри на губы – они могут сладко лгать и причинять боль. Ты лучше загляни в глаза, потому что лишь они откроют тебе истину, ведь, глаза – это зеркало души». Но что, если Зейн не может оторваться от губ Лиама, и поэтому не видит правду, которую Лиам хочет, чтобы Зейн узнал самостоятельно?

***

Естественно, Хоран так и не появился. Ну а что я хотел, если на часах было раннее утро, а он, скорее всего, мирно спал в объятиях той брюнетки и видел красочные сны. Завидую, не скрою, но мне нужен был друг именно в ту самую минуту. Один из них даже спал в нашем блоке, только вот состояние его оставляло желать лучшего. Я бы мог позвонить Гарри, я даже знаю, что он ответил бы, сколько бы времени не было на часах, и я даже уже доверяю ему и могу многое рассказать, но я не садист, а он мне, ну, начал даже нравиться, но небольшая долька ненависти все-таки живет во мне. Их пара меня дико бесит, и нет, зависть тут абсолютно не причем – просто я такой человек, который не особо любит других особей нашего вида. Кроме одного. О нем и все мысли. Одним полушарием я танцую в душе, вспоминая каждую мелочь прошлой ночи в душевой, каждый вздох, каждый взгляд, а другим – я понимаю, что это ничего, возможно, не изменит, что он все тот же Лиам, капитан команды по футболу, звезда школы и просто засранец, который использовал меня. Правда, не пойму, почему именно я - ему никто больше не дал? Это же бред, я ни за что в это не поверю.

Стоит ли говорить, что я не ложился спать? Думаю, нет. Несколько часов до самого утра я провел в раздумьях, выкурив все оставшиеся сигареты в пачке, из-за чего Найл будет недоволен, ведь он ведет подсчет каждой выкуренной сигареты, чтобы я снова не увлекся. Мне, конечно, плевать, если блондинистая истеричка будет визжать по этому поводу, но сам факт того, что он будет визжать, меня не очень-то радует.

Развалившись так, что мои ноги были на стене, а голова свисала с кровати, я снова бросил взгляд на настенные часы. Верх ногами понять время не так уж сложно, но пелена перед глазами не давала этого сделать, да и щелчок входного замка заставил подскочить с кровати. Нутром я чувствовал, что словесный понос с моей стороны не минуем, так как, как выяснилось ранее, я хочу болтать, много болтать, как девчонка, пока у Найла уши не заболят, ведь, я хочу понять, что было всего несколько часов назад, ибо одному на этот раз мне не разобраться в себе.

Задвинув переполненную пепельницу под кровать, - я позволил себе курить в комнате, - я открыл окно и вышел в общую комнату, где Найл уже тихо раздевался по пути в свою. Прямо в дверном проеме парень замер и быстро выключил свет, чтобы не разбудить Томлинсона, после чего, офигевший, попятился назад и усмехнулся, закрыв за собой дверь. Чтобы не пугать его, я сразу включил свет и показался блондину, сдерживая поток слов.

- Блять, Малик! – все-таки напугал.

- Ну прости, - я усмехнулся и прошел на кухню следом за Хораном.

- А ты чего не спишь? До пар еще три часа, - негромко спросил он, посмотрев на свои наручные часы. Поправочка – мои наручные часы. Блондин любит их по какой-то причине, хоть это не особо дорогая вещица.

- Ты мое сообщение видел?

- Видел. Когда проснулся. Но, так или иначе, почему не спишь? Что случилось? – я сел за стол и ждал, пока Найл сядет напротив меня, после того, как поставит греться воду.

- Поэтому и не сплю. Не каждый день Лиам Пейн дрочит тебе в душе, - кажется, я немного успокоился, поэтому говорил очень даже спокойно и невозмутимо, будто это самая простая вещь в мире. Он до этого стоял ко мне спиной с туркой для кофе в руках, но потом застыл и повернул ко мне голову, недоверчиво косясь.

- Повтори, - я закатил глаза; он даже больше в шоке, чем я.

- Я сказал, что Лиам дрочил мне в душе. И да, я тоже ему дрочил. Такой вот вечер взаимного удовлетворения. Жизнь налаживается, - окей, может, и не успокоился, так как мой тон приобрел саркастический окрас. Хоран поставил турку на тумбочку и подошел ко мне, садясь на рядом стоящий стул.

- Думаю, не стоит говорить, что я ничего не понимаю? – спросил он, обняв меня за плечи. Я вздохнул. А что мне еще остается делать?

- Я сам ничего не понимаю. Он просто затолкнул меня в кабинку и там все произошло. Все так быстро и бесчувственно, ну кроме оргазма. Этот сукин сын украл у меня первый поцелуй, и он был просто… никаким. Он просто затыкал меня, чтобы я не шумел и все. Найл, он вообще меня бесит! Но почему я не могу перестать думать о нем? – без сил я уронил голову другу на плечо и закрыл глаза. Никогда я не давал волю эмоциям, никогда так откровенно не говорил с Найлом, никогда. Он даже не знает, как реагировать, поэтому просто кладет руку мне на спину и слегка поглаживает. Я хочу, чтобы так же меня обнимал Лиам, но он груб и неотесан. Я его ненавижу.

- Потому что влюблен. Твои же слова. На протяжении всех этих месяцев ты только и говоришь, что любишь его. Но, что такое любовь? С чего ты взял, что это она? За что ты его любишь? Может, тебя просто влечет к нему, ну, физически…

- Нет. То есть, и физически тоже, но я знаю, что это не просто симпатия. Я не знаю, откуда я это знаю, я просто знаю. Легче было, когда он не отвечал мне ничем, так я хотя бы точно знал, что он чувствует. А теперь он ввёл меня в тупик своим поведением, - мы оба отстранились и положили руки на стол.

- Ты не думал поговорить с ним?

- Найл, - я издал нервный смешок, - это же Лиам. Зная его, он все свалит на алкоголь или вовсе снова высмеет меня. А может, это и правда лишь алкоголь? – я выжидающе посмотрел на друга, потому что ждал от него поддержки, утешения, наверное.

- Ты не узнаешь, пока не поговоришь. В любом случае, с чего бы даже пьяному Пейну приставать к тебе? Ты уверен, что сам не пил? – этот идиот начал щелкать пальцами перед моими глазами, затем легко рассмеялся.

- Черт, - я захныкал, положив голову на стол. – У меня с ним сегодня занятие.

- Вот и отлично. Там все и выясни, - он встал и пошел варить нам кофе. Я наблюдал за ним и хоть как-то отвлекался. Но как тут забудешь, когда перед глазами снова и снова его глаза, так близко и смело, и я даже не удивлен, что не оттолкнул его. Нет, так больше невозможно. Кажется, кто-то сегодня снова начинает бегать. Вскочив со стула, я рванул к себе в комнату, потеплее оделся, только вот без шапки жизнь очень тяжела, так что, засунув наушники в уши и включив музыку на полную мощность, я вылетел из комнаты и направился на стадион наворачивать круги перед парами. Бег всегда помогал мне отвлечься от самых разных мыслей, но уже больше года я этим не занимался, потому что просто не было сил. Все уходили на учебу и преподавание. Сейчас я не меньше загружен, но теперь есть причина, почему я хочу снова абстрагироваться от этого мира. Эту причину, как вы уже догадались, зовут Лиам Пейн.

Я даже не выпил кофе, после того, как прибежал обратно, а просто быстро переоделся и поспешил на пару французского. Видок у меня, скорее всего, был не очень – волосы растрепаны, щеки красные от мороза, остальная кожа бледная, ну и пах, наверное, соответственно. Но времени на душ совершенно не было, так как я совсем увлекся и потерял счет времени, наматывая километры. И, черт возьми, я впервые опоздал на пару. Мне за это ничего не грозит, преподаватели меня любят (некоторые), но я никогда не опаздываю – это дело принципа. Да и потом, это лишнее привлечение внимания к своей персоне. Ладно. Разматывая по пути длинный шарф и расстегивая пальто, я быстро постучал и приоткрыл дверь кабинета, где уже началась лекция. Матеря сам себя за такую рассеянность, я извинился и по кивку Отца Джорджа прошел в аудиторию. Сегодня что, заседание парламента? Откуда столько народу? Почему вы решили все прийти именно сегодня, идиоты? Как я вас всех ненавижу. Ибо угадайте, рядом с кем осталось одно свободное место?

Стараясь не смотреть в его сторону, я тихо опустился на свой стул и полностью снял с себя шарф, бросив его на стол перед собой. Это самое ужасное утро после самой отвратительной ночи вперемешку с непонятным чувством удовольствия. Я просто не догадывался до этого момента, как сильно я не хотел встретить Лиама этим утром. Я уже не говорю о вечернем занятии в полупустой библиотеке, где мне придется терпеть это жуткое давящее молчание, кроме объяснений теории.

Я открыл тетрадь и достал свою любимую ручку, чтобы начать записывать за профессором. Сегодня никакой теории, а только история Франции и революции. Смотря прямо перед собой, я не мог игнорировать прожигающий взгляд откуда-то сбоку. Ну как откуда-то, я знал, кто там сидит и почему-то сверлит дыру в моем виске. Не закончив даже одного предложения на чистом тетрадном листе, я повернулся к нарушителю моего спокойствия и взглянул ему прямо в глаза. Он все это время грыз ручку, но как только я посмотрел на него, сразу же опустил глаза в свой блокнот. Что это было? Объясните мне, я ничего не понимаю уже. И теперь пришла моя очередь пялиться, только вот его это, кажется, не заботило, потому что он даже ухом не повел из-за моего пристального взгляда. И тогда я просто отвернулся, продолжая слушать лекцию Отца и делать себе кое-какие пометки. Ладно, теперь мне просто чертовски интересно его поведение, поэтому так и быть, Хоран, вечером я с ним поговорю.

Прошел уже почти час лекции, и профессор, как он обычно любит делать, оставил все оставшееся время на обсуждение и вопросы, на которые мы сами не можем найти ответы. Мне нравятся его методы преподавания, нравится присутствовать на его парах, но мне не нравится, что со мной рядом сейчас сидит объект моих воздыханий, поэтому я не могу спокойно сосредоточиться на материале. Чертов Пейн.

- Почему? – вдруг спросил я, резко развернувшись к нему боком. Он малость испугался, даже чуть дернулся в сторону от неожиданности, но потом продолжил невозмутимо что-то писать у себя в блокноте.
- Лиам! Почему? – повторил я. Кажется, до вечера я так и не дотерпел.

- Что почему? – он, все-таки, повернул голову, чуть склонив ее на бок и смотря мне в глаза.

- Почему ты это сделал?

- Не понимаю, о чем ты, - спокойно ответил он. Вот – это именно то, чего я боялся, что начнет играть в дурачка или скажет, что ничего не помнит. Как же он меня злит. Я усмехнулся и не побоялся подвинуться ближе к нему, из-за чего он насторожился и осмотрелся по сторонам. Но на нас никто не смотрел – все были вовлечены в беседу.

- Не строй из себя ничего непомнящего. Ты был не настолько пьян.

- Зато, кажется, ты был.

- Я не пью.

- Хорошо подумал? – спросил он, приподняв одну бровь. Он что, хочет, чтобы я тоже прикинулся дебилом? Ну уж нет.

- Знаешь, когда ты уверенно динамил меня, было намного проще. Я хотя бы не строил себе воздушных замков и не углублялся внутрь себя. А теперь ты спокойно заходишь ко мне в душ и начинаешь яростно дроч….

- Шшш, - он прикрыл мне рот рукой и снова оглядел аудиторию. И снова, всем плевать. – Может, тебе еще рупор дать, чтобы все об этом знали?

- Да. Пусть все узнают, что ты любишь члены, - я снова вошел в свое привычное состояние и решил спровоцировать его, чтобы он раскололся. Я знаю, что когда нужно, я умею быть доставучим.

- Я не... Это действительно был алкоголь. Ничего больше.

- И часто ты под градусом дрочишь парням? – не унимался я.

- Никому я не дрочу!

- Тогда что это было вчера? Значит, дело во мне? – я старался быть серьезным, но, так или иначе, улыбка начала ползти на мое довольное лицо. Я очень хочу оказаться правым. Он быстро отвернулся от меня, чтобы не встречаться глазами. Почему он не орет на меня, как раньше? Почему не вскакивает с места и не убегает? Почему молчит, в конце концов?
- Лиам, - я легко дотронулся до его локтя, но он нервно отдернул его. Ладно, продолжу провоцировать, - Просто признайся, что ты гей, всего-то.
И тут я разбудил зверя, потому что в следующую секунду он злобно на меня посмотрел, сорвался с места и подхватил все свои вещи, продолжая испепелять меня одним лишь свирепым взглядом.

- Я не такой!!! – и выбежал из аудитории, громко хлопнув дверью. Вот вам и ответы на все вопросы. Он боится быть собой, боится даже самому себе признаться во всем. Поставив себе плюсик за добытую информацию, напротив я прочертил огромный минус за то, что ткнул его носом в его проблему. Теперь он еще больше будет все отрицать в страхе как-то выдать себя. Я не знаю его отца, но уже его ненавижу, потому что это все его работа. Лиам боится его, боится опозорить, подвести. Себя боится, чего уж там. Из очень далеких мыслей меня вырвал профессор.

- Мистер Малик, напомните, пожалуйста, мистеру Пейну, чтобы после вашего занятия навестил меня в исповедальне, - спокойно попросил он, на что я лишь кротко кивнул и вернулся в свои размышления. Исповедальня, да уж, Лиам очень обрадуется такой надбавке к его графику.

***

После того, как мы с преподавателем обсудили мой проект по языкознанию, который он планирует выдвинуть на конкурс, я вышел из здания колледжа и направился в библиотеку, где у меня должно проходить занятие. Я знаю, что, возможно, Лиам не явится, по очевидным причинам, но я обязан всегда ждать ученика хотя бы пятнадцать минут, а потом уже уходить, внеся в ведомость неявку студента. Этого от меня требуют преподаватели, поэтому здесь я не могу действовать самостоятельно и прощать прогулы.

Туман начал сгущаться над кампусом, а морозный воздух проникал в легкие, заставляя леденеть все внутренности. Повыше задрав ворот пальто, я быстрым шагом пошел к библиотеке. Ладно, я снова опаздываю. Уже второй раз за день. Но профессор задержал меня для уточнения кое-каких пробелов в докладе, а он как бы старше, поэтому я не мог ему перечить.

Стуча зубами и шмыгая заледенелым носом, я прошел в гардеробную, сдал вещи и прошел к приемной, чтобы поздороваться со Сьюзен.

- Первый зал полностью свободен, поэтому я отправила его туда. Вам не будут мешать, - она вежливо улыбнулась и забрала мой абонемент. Я заглянул в другую дверь, ведущую во второй зал, и там было всего человека четыре. Стояла мертвая тишина, так что, в любом случае, нам бы никто не помешал. Так стоп.

- А мой студент пришел разве? – недоуменно спросил я.

- Ну да, ждет тебя уже минут десять, - окей. Кивнув, я пошел в первый зал, настолько пустой и тихий, что эхо создавалось от любого шага и скрипа в деревянном полу. Закрыв за собой дверь, я обернулся, но не увидел никого, кроме разложенных за нашим столом книг по французскому и пары тетрадей. Куда он делся, в таком случае, если пришел?

Я скинул свои вещи туда же, где и его, и пошел искать его между стеллажами. Я уже дошел до конца зала, до самой последней полки, но Лиама так и не нашел, и, когда уже начал разворачиваться, услышал музыку. Очень спокойную, медленную и, кажется, знакомую. Пока она играла отдаленно, я не мог распознать ее, и решил пойти на этот звук. Это явно было пианино, хотя нет, это абсолютно точно был рояль. Мягкая мелодия привела меня на второй этаж, приятно обволакивая каждую клеточку моего мозга, и я боялся даже шелохнуться, чтобы не спугнуть самую красивую ноту, которая теперь проигрывалась кем-то очень умелым. Да, я узнал это произведение – его невозможно забыть, если хоть раз услышишь. (Yann Tiersen – Comptine d'un Autre Ete: L'apres midi).

Я дошел до той комнаты, откуда доносилась пьянящая мелодия, и не стал пока входить, прислонившись спиной к стене снаружи и наслаждаясь каждым прикосновением ловких пальцев к клавишам, воспроизводя в мыслях то лето, когда впервые услышал вживую исполнение этой композиции, когда понял, что такое играть сердцем, когда музыкант действительно проживает всю историю, которую рассказывает посредством общения с инструментом, когда делится чем-то сокровенным и в то же время, забирает что-то у нас, частичку доверия и симпатии. Этот кто-то за дверью напоминает мне его, потому что да, он знает инструмент, как свои пять пальцев, как азбуку, как алфавит. Перед тем, как заглянуть внутрь, я скользнул взглядом в раскрытую дверь напротив, выискивая Лиама, но там были лишь старые пластинки и запылившиеся ветхие книги. Пожав плечами, я осторожно толкнул одну створку и вошел внутрь, ну уж точно не ожидая увидеть своего потерявшегося студента за этим огромным старым роялем и мастерски перебирающего каждую ноту.

Мой рот оставался открытым еще минуты две, я просто не мог отвести от него глаз. Ровная осанка, ровно поднятая голова, глаза закрыты, а пальцы бегают по клавишам, точно зная, где и как дать жару, а где отпустить и плавно закончить, медленно прощаясь с самыми низкими нотами в произведении. Если это не сыграно с душой, то я просто-напросто не знаю, что такое душа.

Музыка смолкла, в то время как старый деревянный пол меня предал, тоскливо заскрипев и привлекая к себе внимание скрывающего талант футболиста. Он резко обернулся, но затем быстро отвернулся, прочистив горло и аккуратно закрывая крышку и накрывая рояль той же тканью, что и была, видимо, на нем до этого.

- Пожалуйста, не останавливайся, - неожиданно выдал я. И почему это я говорю полушепотом? Он проигнорировал мою просьбу и начал продвигаться в мою сторону, где я стоял у выхода.

- Ты опоздал, - пробурчал он и вылетел из комнаты. Я последовал за ним, спускаясь по лестнице на первый этаж в тот зал, где мы должны заниматься. Я шел медленно, наблюдая за ним, за каждым его движением, поражаясь, как же плохо я его знаю, и как много вообще он еще таит в себе. Поражаясь, как он завладевает моим мозгом с еще большей силой, потому что он магнит для меня, потому что я ничего не могу с собой поделать, потому что я с самого начала знал, что в нем есть что-то лучшее, чем то, что он демонстрирует нам каждый день, играя в плохого парня и скрывая при этом романтика, у которого определенно точно есть душа. Настоящая человеческая душа. Он не робот, Малик, ты был прав.

Пейн сел за наш столик и откинулся на спинку стула, ожидая меня. Я потряс головой и подошел, опустившись на свое место и сразу же раскрыв учебник на нужной странице с закладкой. Исподлобья я смотрел на него, ну, просто потому, что не могу не смотреть, ведь, он такой для меня красивый, такой родной, что рядом с ним я забываю о морозах, и мне плевать, что и как он мне говорит, плевать, что грубит, плевать, что не отвечает взаимностью, мне все равно, какой он, я просто люблю его. Вот тебе и ответ, Хоран. Я просто люблю его, и мне не нужны на это причины. Он сам причина.

- У нас осталось меньше получаса, Малик, - Лиам отвлек меня от созерцания его лица, и я отложил все в сторону, потому что знал, что не смогу сегодня с ним нормально позаниматься.

- Можно мне тебя поцеловать? – не отрывая от него глаз, спросил я. Я попросил искренне, мягко, не включая свойственный для меня сарказм, просто практически взглядом умоляя его довериться мне, и никто ничего не узнает. Единственные наши свидетели – это стены и книги. Он впервые за вечер посмотрел мне в глаза и задержал контакт на несколько мгновений. Потом устало потер переносицу, прикрыв глаза и тяжело вздыхая, после чего тихо и безо всякого шума поднялся с места, так же спокойно взял свои вещи и снова посмотрел на меня.

- До четверга, Малик. Отметь мое присутствие, - и ушел по направлению к выходу из зала.

- Подожди, Отец Джордж попросил…

- Я знаю, мне уже сказали, - и удалился. Я завис на своем месте, смотря ему вслед, и положил голову на свои руки на столе, тяжело втягивая воздух в легкие, где его стало почему-то не хватать. Но, собравшись с мыслями и дав себе пару несильных пощечин, я пошел к стеллажам с книгами в поисках пособия по истории языкознания, чтобы выполнить просьбу профессора Риза, раз уж появилось свободное время.

Через полчаса я уже устал нависать над книгами и начал потихоньку собираться. На выходе поблагодарил Сьюзен за то, что постоянно занимает мне хорошее и спокойное место, потом оделся, повязал шарф вокруг шеи и вышел на улицу, с благоговением вдохнув свежего воздуха. Черт, забыл снять очки. Ладно, уже в них дойду. Засунув руки в карманы, а книги подмышку, я пошел к себе в общежитие, обходя стадион и пересекая дворик у церкви, где, как и всегда, тепло и приглашающе горел свет, что так и хочется порой зайти и просто посидеть, в полном одиночестве. Но сейчас меня ждет проект, так что быстрее шаг, и через пять минут ты будешь дома, Зейн.

Но, кто-то так не думает, так как, когда я уже проходил мимо последней галереи, меня потянули за рукав манто и припечатали к бетонной стене одной из колонн. От неожиданности и невероятной хватки того, кто меня схватил, я выронил все книжки и уставился вперед, широко распахнув глаза. Я уже понял, кто это был, но произнести имя нападающего на меня мне так и не дали, сняв с меня очки и накрыв мои губы своими. Я замычал ему в губы, потому что не хочу повторения вчерашней ночи, когда он снова кинет меня, притворившись белым и пушистым зайчиком, а я буду снова ломать себе голову и думать, что не так с этим парнем. Но его губы такие теплые и такие давно мною желанные, что разрывать поцелуй и терять единственный момент, когда я могу нормально почувствовать их, я просто не имею права. Отдавшись полностью этому мгновению, я закрыл глаза и легко, не сжимая, положил руки ему на талию под курткой, где еще теплее и уютнее. Одна его рука гладила мою щеку, а вторая снова сдавливала шею, - видимо, это его привычка, - и он не напирал, не пытался грубо использовать свой язык, он просто целовал меня, двигая губами так, как нужно, зажимая каждую губу по очереди и очерчивая пальцами мои скулы, где, я уверен, уже играет сильный румянец, и вовсе не от мороза.

Отстранившись, он посмотрел мне в глаза, а перед моими тем временем уже все плыло, и думать о последствиях уже совсем не хотелось. Минута, и он отходит от меня на несколько сантиметров, не произнося ни слова, подбирает мои вещи и вкладывает их в мои оцепеневшие руки. И я, наконец, среагировал и прижал книги ближе к себе, а он подошел снова и надел на меня очки, о которых я и позабыл уже. И да, этот взгляд… не такой, как обычно.

- До четверга, Зейн, - и ушел в сторону своего общежития, оставив меня в полной дезориентации. Не знаю, о чем они говорили с Отцом Джорджем, но теперь я точно хочу войти в эту церковь.