Сцена 2

Правая сторона сцены теперь символизирует комнату в Доме.

В комнате стоит стол, две скамьи. Вечер продолжается.

Пьяница, его Жена, Дочь и Менестрель сидят за столом, едят скудный ужин, запивая водой.

Менестрель: А что, хозяева дорогие, нет ли чего сказочного поблизости?

Пьяница: А тебе зачем?

Менестрель: А песнь сложить. Хочу почувствовать дух великого прошлого, вдохновения набраться...

Жена: Всё б вам набраться. Вон, от одного уже духом разит – целый день пойло своё лакал.

Пьяница: Шть ты! Разбрехалась! Я хозяин в доме! Хочу – лакаю, не хочу ­– не лакаю.

Жена: Да когда это ты не хочешь-то?

Пьяница (задумчиво): Да вот… Намедни, вроде, было. Встал с утра, думаю, дай-ка глотну, уж и бутыль в руки взял… ан-нет, прокис эль-то! Ну, я его и вылил.

Пауза. Дочь смотрится в зеркальце, поправляет причёску. Остальные недоуменно смотрят на Пьяницу.

Пьяница (назидательным тоном): Не захотел, значит.

Менестрель: Ну вы, папаша, даете!

Пьяница: Не дам! Сказал же уже!

Менестрель: Да и не нужен мне ваш эль. Вот я легенду слышал – рассказать, что ли?

Дочь (хлопая в ладоши): Да! Да!

Жена: Некогда мне сказки слушать. Вон (машет рукой в сторону), скотина – жрать хочет.

Пьяница: Че ты все лаешься?! Ну, хочу. Так это ж не значит, что я скотина.

Жена: Тьфу, обормот! Сиди, ты-то нажрался уже.

Жена уходит, из-за кулис слышен грохот ведер.

Менестрель (откашливаясь): Так вот, э-э, как там, то бишь, начало?

Ну, короче, было такое дело. Давно. Поймал Мерлин гнома (дварфа?). А тот ему: «Дяденька, не бейте! Я вам кой-чего расскажу!» А Мерлин ему: «Да я всё знаю. Мне твои рассказы ни к чему». А гном: «А спорим, стихов не знаешь»! А Мерлин: «Да сколько хошь! Щас тока приму эля волшебного». Взмахнул, значит, рукой – бац! – бочонок у него появился. Он, значит, хлебнул маленько…

Пьяница (заплетающимся языком): Эт-пра-авильно, оно всегда приятно – хлебнуть малость.

Менестрель (не обращая внимания): …глаза прикрыл, и давай шпарить баллады. Или саги там – не помню уж. А гном – не будь дураком – послушал чуток, да и бочонок схватил и – под землю с ним провалился. Мерлин-то декламировать кончил, глаза открыл – ох уж и разозлился тогда…

Пьяница (наставительно): Вот и я своего эля никому не даю. А ежели возьмет кто (грозно смотрит на Менестреля) – злой буду, как чёрт, монаха встретивши. Так что смотри! (грозит пальцем Менестрелю, роняет голову на стол, засыпает, бормочет сквозь сон) Эль – дело хорошее. И душу увеселяет, и телу легкость дает… (храпит)

Менестрель (обращается к Дочке, подмигивает): Так что, красавица, есть места любопытные?

Дочка: Да есть развалины одни. Там папочка эль добывает.

Менестрель (хлопнув в ладоши): О, это мне подходит.

Дочка: А не забоишься ли?

Менестрель: Да мне чего бояться-то? Призрак ­– не стражник, алебардой не приголубит.

Дочка (в сторону): Уж я бы тебя приголубила. (К Менестрелю): А поцелуешь - так я и провожу!

Менестрель: Вот это дело! (В сторону): Ужо доведи только, а там и поцелую и еще, может, чего учиню. (Встает): Хороша у вас водичка, пойду до ветра схожу.

Пьяница (встрепенувшись): Стой! Куда? Сперва я!

Пьяница выходит во двор, достает бутыль из-под скамьи, делает глоток, оглядывается, переставляет бутыль за край сцены. Возвращается в дом, ложится на скамью, засыпает.

Менестрель выходит во двор, оглядывается, ищет бутыль сперва под скамьей, затем за краем сцены. Делает глоток, переставляет под скамью, возвращается в дом, засыпает на полу. Входит Жена.

Жена (пихает дочку, шепчет): Ложись рядом, а утром мы его обработаем.

Дочка: Ах, маменька, куда торопиться? Завтра на развалины поведу – там и прищучим.

Обе выходят.