Нарушение права на социальное обеспечение.

Рассмотрим еще одну категорию имущественных прав, нарушение которых может порождать право потерпевшего на компенсацию морального вреда. Это такие имущественные права, которые столь тесно связаны с личными неимущественными правами, что действие, их нарушающее, одновременно неизбежно нарушает и личные неимущественные права гражданина. Сюда можно отнести право на обеспечение жизненного уровня, необходимого для поддержания здоровья и благосостояния гражданина и членов его семьи в случае безработицы, болезни, инвалидности, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по не зависящим от него обстоятельствам.

Это право предусмотрено ст. 25 Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г. В Конституции РФ права гражданина, связанные с обеспечением необходимого жизненного уровня, установлены в ст. 39, гарантирующей право на социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, и т.п., и в п. 3 ст. 37 гарантирующей право на защиту от безработицы.

Между тем, российская судебная практика идет по пути отказа в компенсации морального вреда, причиненного нарушением пенсионных прав граждан. Так, в п. 31 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11 декабря 2012 года N 30 " О практике рассмотрения судами дел, связанных с реализацией прав граждан на трудовые пенсии" указывается, что поскольку нарушения пенсионных прав затрагивают имущественные права граждан, требования о компенсации морального вреда исходя из положений п. 2 ст. 1099 ГК не подлежат удовлетворению, так как специального закона, допускающего в указанном случае возможность привлечения органов, осуществляющих пенсионное обеспечение, к такой ответственности, не имеется. Насколько соответствует закону такой подход?

Понятно, что хотя право на обеспечение необходимого жизненного уровня посредством, в частности, пенсионного обеспечения, является имущественным, оно столь тесно связано с такими нематериальными благами, как жизнь и здоровье человека, что нарушение этого права во многих случаях создает непосредственную угрозу для указанных нематериальных благ или прямо умаляет их. Довольно метко и образно эта взаимосвязь имущественных и неимущественных благ была выражена Джеком Лондоном: "...кто крадет мой кошелек, крадет мое право на жизнь... Ведь он крадет мой хлеб, и мой кусок мяса, и мою постель и тем самым ставит под угрозу и мою жизнь..." < *>.

--------------------------------

< *> Лондон Дж. Морской волк. Кишинев, 1969. С. 170 - 171.

В 90-х годах прошлого века и в начале текущего столетия правонарушения, выражающиеся в задержках выплат пенсий и пособий по безработице, были весьма распространенным явлением. Сегодня количество правонарушений такого рода резко снизилось, однако они все же происходят. К сожалению, нельзя полностью исключить возможность возникновения подобных ситуаций и в будущем. Имущественную ответственность за вред, причиненный в результате такого противоправного поведения государственных органов социальной защиты населения, обязанных на основании закона обеспечивать проведение соответствующих выплат, должно нести государство, возмещая причиненный вред за счет средств государственной казны (ст. ст. 16 и 1069 ГК).

Поскольку пенсия в большинстве случаев является единственным источником средств к существованию для пенсионера, ее невыплата или задержка выплаты влечет неспособность пенсионера приобрести в необходимом количестве и ассортименте продукты питания, лекарства и т.п., т.е. лишает его возможности поддерживать минимальный жизненный уровень, что, в свою очередь, отрицательно сказывается на здоровье человека и ставит под угрозу его жизнь, вызывает страдания (чувство голода, болезненные ощущения, связанные с потреблением однообразной и некачественной пищи, отсутствием необходимых лекарств, ощущение страха и незащищенности, и др.). Поэтому если будет доказано, что неправомерным бездействием органов государственного управления - задержкой вышеуказанных социальных выплат - были не только нарушены имущественные права гражданина, но и поставлены под угрозу принадлежащие ему нематериальные блага, то это порождает его право на компенсацию морального вреда, причиненного нарушением его личных неимущественных прав, и может быть реализовано путем предъявления соответствующего иска.

Хотелось бы также обратить внимание на то, что права граждан на трудовые пенсии, на пособие по безработице тесно связаны с их трудовыми правами. Статья 237 Трудового кодекса РФ (ТК) устанавливает, что моральный вред, причиненный работнику неправомерными действиями или бездействием работодателя, возмещается работнику в денежной форме в размерах, определяемых соглашением сторон трудового договора. В случае возникновения спора факт причинения работнику морального вреда и размеры его возмещения определяются судом независимо от подлежащего возмещению имущественного ущерба. Нетрудно видеть, что ст. 237 ТК не ставит возмещение морального вреда в зависимость от вида принадлежащих работнику благ (имущественные или неимущественные), которым причиняется вред действиями работодателя. Такой подход наблюдается и в российской судебной практике.

Так, в п. 63 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 года N 2 " О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" отмечается, что в ТК прямо предусмотрено право на компенсацию морального вреда лица, подвергшегося дискриминации в сфере труда, а также работника, уволенного без законного основания или с нарушением установленного порядка увольнения либо незаконно переведенного на другую работу. Однако учитывая, что ТК не содержит каких-либо ограничений для компенсации морального вреда и в иных случаях нарушения трудовых прав работников, суд в силу ст. 21 (абзац четырнадцатый части первой) и ст. 237 ТК вправе удовлетворить требование работника о компенсации морального вреда, причиненного ему любыми неправомерными действиями или бездействием работодателя, в том числе и при нарушении его имущественных прав (например, при задержке выплаты заработной платы).

Таким образом, получается, что страдания, причиненные задержкой выплаты заработной платы, должны быть компенсированы, а страдания, причиненные задержкой выплаты пенсии или пособия по безработице, которые имеют сходное с заработной платой назначение - обеспечить удовлетворение насущных потребностей человека, такой компенсации не подлежат. Такое положение вряд ли соответствует, как минимум, требованиям разумности и справедливости. Вряд ли соответствует оно и Конституции РФ.

Согласно ст. 53 Конституции РФ каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Сама ст. 53 не предусматривает возможности какого-либо ограничения законом подлежащего возмещению вреда в зависимости от вида вреда, субъектного состава потерпевших, причинителей вреда, и т.д. Такое ограничение возможно на основании правила ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, согласно которой права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Устанавливая в ст. 1099 ГК в качестве общего правила недопустимость компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав, законодатель, применительно к вреду, причиняемому незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц, исключил ответственность государства за такой моральный вред. Тем самым ст. 1099 ГК в значении, придаваемом ей правоприменительной практикой, ограничивает право каждого на возмещение вреда, гарантированное ст. 53 Конституции РФ. Однако предусмотренных ч. 3 ст. 55 Конституции РФ оснований для такого ограничения не усматривается, особенно с учетом отсутствия подобного ограничения для работника как участника сходных с рассматриваемыми правоотношений - трудовых правоотношений.

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что ст. ст. 151 и 1099 ГК противоречат ст. 53 Конституции РФ в той мере, в какой они, с учетом смысла, придаваемого этим нормам правоприменительной практикой, не допускают компенсации морального вреда, причиненного гражданину нарушением его пенсионных прав и иных прав на социальное обеспечение.

§ 3. Компенсация морального вреда, причиненного

членам семьи умершего

Ряд проблем, связанных с применением института компенсации морального вреда, возникает при рассмотрении вопроса о праве третьих лиц на компенсацию морального вреда, причиненного смертью основного потерпевшего.

Вопрос о том, могут ли третьи лица в принципе приобретать право на компенсацию морального вреда, особых трудностей не представляет. Ранее действовал нормативный акт, предусматривавший право третьих лиц на такую компенсацию, - Правила возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанными с исполнением ими трудовых обязанностей, утв. Постановлением ВС РФ от 24.12.1992 N 4214-1 (далее - Правила). В соответствии со ст. 30 Правил работодатель был обязан возместить моральный вред семье, потерявшей кормильца вследствие трудового увечья.

В настоящее время указанные Правила утратили силу в связи с принятием Федерального закона от 24.07.1998 N 125-ФЗ " Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний". В этом Законе не упоминается о праве членов семьи умершего на компенсацию морального вреда, что, конечно, не означает, что после отмены Правил члены семьи не приобретают право на такую компенсацию.

Право членов семьи умершего на компенсацию морального вреда возникает непосредственно на основании ст. ст. 151, 1099 ГК. Основанием для возникновения права на компенсацию является причинение членам семьи страданий в связи с умалением принадлежащего каждому из них нематериального блага, содержание которого будет рассмотрено ниже.

Что понимал законодатель под моральным вредом в ст. 30 Правил? Если исходить из буквального прочтения этой нормы, то под моральным вредом следует понимать страдания семьи (членов семьи), перенесенные в связи со смертью кормильца. Следует обратить внимание - не просто одного из членов семьи, а именно кормильца. Акцент на этом качестве умершего позволяет предположить, что законодатель имеет в виду страдания членов семьи по поводу ухудшения их имущественного положения или угрозы наступления такого ухудшения. От ответа на поставленный вопрос зависело и определение круга лиц, имеющих право на компенсацию морального вреда: вся семья или только та ее часть, для которой потерпевший являлся кормильцем.

Правила были утверждены 24 декабря 1992 г., т.е. в период действия Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, допускавших возможность компенсации морального вреда, причиненного любыми неправомерными действиями, в том числе и нарушающими имущественные права гражданина. Поэтому законодатель вполне мог иметь в виду нарушение имущественных прав членов семьи кормильца.

Но анализ ст. 30 Правил в совокупности с другими нормами этого акта показывает, что в ст. 30 под моральным вредом понимались в основном страдания, причиненные нарушением личных неимущественных прав. Во-первых, указание в самой ст. 30 на то, что моральный вред возмещается независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда, говорил о возможности компенсации морального вреда и в отсутствие имущественного. Во-вторых, что более важно, законодатель по-разному определял круг лиц, имеющих право на возмещение имущественного вреда (ст. 28 Правил) и компенсацию морального вреда (ст. 30 Правил).

К первой категории относились нетрудоспособные лица, состоявшие на иждивении умершего или имевшие право на получение от него содержания, т.е. существенным признаком этого круга лиц является зависимость их обеспечения от кормильца и наличие между этими лицами и кормильцем имущественных отношений. Ко второй категории законодатель относил лиц, составляющих семью потерпевшего. Здесь существенным признаком круга имеющих право на компенсацию морального вреда лиц являлось их состояние в неимущественных (супружеских, родственных и иных семейных) отношениях с умершим.

После введения в действие с 1 января 1995 г. первой части ГК под моральным вредом, подлежащим компенсации в порядке ст. 30 Правил, следовало понимать моральный вред, причиненный нарушением только неимущественных прав (заметим, что Федеральным законом от 24 ноября 1995 г., внесшим некоторые изменения в Правила, ст. 30 была оставлена без изменений). Такой вывод следует из ст. 151 ГК, допускающей возможность компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав, только в предусмотренных законом случаях. При этом под законом в соответствии с п. 2 ст. 3 ГК понимаются сам Гражданский кодекс и принятые в соответствии с ним федеральные законы. Отсюда следует, что Правила - нормативный акт, утвержденный Постановлением Верховного Совета РФ и не относящийся к категории законов, - не могли более рассматриваться как допускающие возможность компенсации морального вреда, причиненного нарушением имущественных прав.

Какие неимущественные права или иные неимущественные блага, принадлежащие члену семьи умершего, оказываются нарушенными в связи с его смертью? В этом случае причиняется вред неимущественному благу, которое можно назвать семейными связями. Нет оснований сомневаться, что такое благо, как семейные связи, относится к категории неотчуждаемых и не передаваемых иным способом неимущественных благ, принадлежащих каждому человеку от рождения или в силу закона (ст. 151 ГК). Необходимость защиты семейных связей следует и из ст. 38 Конституции РФ, объявляющей семью находящейся под защитой государства.

Смерть человека нарушает целостность семьи и семейные связи. Одновременно с причинением вреда семейным связям человека нарушается еще ряд его личных неимущественных прав, состав которых зависит от специфики семейных связей члена семьи с умершим. Поскольку нас интересуют члены семьи, приобретающие право на компенсацию морального вреда в случае смерти потерпевшего, рассмотрим вопрос о круге таких лиц.

В российском законодательстве не существует единого определения состава семьи.

Так, п. 1 ст. 69 Жилищного кодекса РФ (далее - ЖК) относит к членам семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма следующих лиц: проживающие совместно с нанимателем супруг, а также дети и родители нанимателя. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы признаются членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма, если они вселены нанимателем в качестве членов его семьи и ведут с ним общее хозяйство. В исключительных случаях иные лица могут быть признаны членами семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма в судебном порядке. Согласно п. 1 ст. 31 ЖК к членам семьи собственника жилого помещения относятся проживающие совместно с собственником в принадлежащем ему жилом помещении его супруг, а также дети и родители собственника. Другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы и в исключительных случаях иные граждане могут быть признаны членами семьи собственника, если они вселены собственником в качестве членов его семьи.

Иное определение семьи следует из ст. 2 Семейного кодекса РФ (далее - СК). В соответствии с этой и другими нормами СК к членам семьи могут быть отнесены: супруги, родственники первой и второй степени, усыновители и усыновленные, фактические воспитатели и воспитанники, отчим и мачеха, пасынок и падчерица. Как можно видеть, СК определяет состав семьи шире, чем ЖК, и не ставит отнесение к числу членов семьи в зависимость от совместного проживания и ведения общего хозяйства.

Представляется, что для определения состава семьи в целях применения норм о компенсации морального вреда в случае противоправного причинения смерти одному из ее членов, следует исходить из СК, поскольку именно этот Кодекс является законодательным актом, регулирующим отношения между членами семьи. В силу этого именно содержащееся в нем определение состава семьи должно применяться при установлении содержания этого понятия в нормативных актах, регулирующих другие отношения, если иное прямо не предусмотрено в таких нормативных актах (например, ст. ст. 31, 69 ЖК, определяющие состав семьи для целей жилищного законодательства) или не следует из их смысла.

По смыслу ст. ст. 150, 151 ГК состав семьи для целей применения компенсации морального вреда должен представлять собой неполный симбиоз составов семьи, предусмотренных в СК и ЖК. В него должны входить следующие лица, наличие страданий у которых в связи с нарушением семейных связей в случае смерти потерпевшего должно предполагаться, если не будет доказано обратное:

- супруги;

- родственники первой и второй степени;

- усыновители и усыновленные;

- фактические воспитатели и воспитанники;

- лица, находящиеся в фактических брачных отношениях, если они совместно проживали и вели общее хозяйство (сожители).

Отчим, мачеха, пасынок и падчерица могут быть отнесены к числу лиц, имеющих право на компенсацию морального вреда, лишь в случае, если они одновременно являлись соответственно фактическими воспитателями или воспитанниками по отношению к потерпевшему. Поэтому самостоятельно в состав членов семьи их включать нецелесообразно. Такой подход позволяет предоставить право на компенсацию морального вреда лицам, психическая связь которых с потерпевшим должна предполагаться наиболее тесной, и вместе с тем позволяет избежать необоснованного чрезмерного расширения круга таких лиц.

Включение в приведенный перечень сожителей представляется обоснованным в связи с тем, что психическая связь между такими лицами является не менее тесной, чем между супругами, наличие же государственной регистрации брака юридически значимо лишь для возникновения правовых последствий брака, предусмотренных законодательством. Для компенсации морального вреда, причиненного смертью сожителя, отсутствие государственной регистрации брака должно признаваться юридически безразличным. Различаться будет лишь способ доказывания наличия семейных отношений для подтверждения права на компенсацию морального вреда: если статус супруга подтверждается свидетельством, выдаваемым органом государственной регистрации актов гражданского состояния, то статус сожителя должен быть доказан в судебном порядке.

Как отмечалось выше, наряду с причинением вреда семейным связям как неимущественному благу члена семьи в случае смерти потерпевшего могут быть нарушены и личные неимущественные права членов семьи. Так, в случае смерти родителя нарушается право ребенка на заботу со стороны этого родителя, право на воспитание этим родителем и на совместное проживание с ним.

Необходимо отметить, что в данном случае не возникает какого-либо правопреемства в отношении права на компенсацию морального вреда. В соответствии со ст. 151 ГК моральный вред компенсируется гражданину, если он причинен действиями, нарушающими именно его неимущественные права либо посягающими на принадлежащие ему другие нематериальные блага. Поэтому право членов семьи на компенсацию морального вреда возникает в связи со страданиями, перенесенными ими вследствие нарушения принадлежащего им неимущественного блага (семейных связей).

Примеры присуждения компенсации близким умершего встречаются в судебной практике.

Например, истице, муж которой умер в результате травмы, полученной на работе у ответчика, суд присудил компенсацию морального вреда в размере 10 млн. руб. < *>.

--------------------------------

< *> Архивы райнарсудов г. Москвы.

Хотя компенсация морального вреда членам семьи в связи со смертью основного потерпевшего была прямо упомянута только в Правилах (смерть кормильца вследствие трудового увечья), несомненно, что такой же подход должен применяться в любых других случаях противоправного причинения смерти потерпевшему.

Именно по такому пути идет и судебная практика.

Так, в ходе рассмотрения уголовного дела по обвинению в нарушении правил безопасности движения, повлекшем смерть потерпевшего, родители потерпевшего предъявили к подсудимому гражданский иск о компенсации морального вреда. Суд учел, что погибший был единственным сыном у родителей, которые в силу возраста не смогут больше иметь детей, что им причинено горе, от последствий которого они никогда не оправятся, будучи до конца жизни лишены душевного тепла и поддержки со стороны сына, и присудил компенсацию морального вреда в размере 40 млн. руб. < *>.

--------------------------------

< *> Коммерсантъ - DAILY. 1996. N 35.