Незаконными действиями правоохранительных органов

§ 1. Применение норм, регулирующих гражданско-правовую

ответственность правоохранительных органов

Серьезные проблемы возникали в прошлом в связи с компенсацией морального вреда, причиненного незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ.

Относительно нормы Основ, регулировавшей отношения ответственности за эти действия (п. 2 ст. 127) высказывались суждения < *>, что эта норма вообще не давала оснований для возмещения причиненного такими действиями морального вреда.

--------------------------------

< *> Архивы райнарсудов г. Москвы.

Подобные суждения основывались на том, что п. 2 ст. 127 Основ - специальная норма, отсылавшая к Положению о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (далее - Положение), утвержденному Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г., которое не предусматривает возможности возмещения морального вреда.

Анализ этой проблемы позволял сделать вывод о необоснованности таких суждений. Действительно ли в период действия Основ не было законных оснований для компенсации морального вреда, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов?

Согласно п. 2 ст. 127 Основ вред, причиненный гражданину в результате незаконных действий правоохранительных органов, подлежал возмещению независимо от вины должностных лиц соответствующих органов в порядке, предусмотренном законодательными актами. Заметим, что ст. 127 не требовала " специального порядка" или " порядка, специально установленного законодательством" (об этом говорилось лишь в ст. 447 ГК РСФСР в редакции до 1987 г.). Требовалось только, чтобы соблюдался порядок, установленный законодательными актами. Это обстоятельство не учитывалось при формировании критикуемых суждений.

Пункт 1 Положения предусматривает возмещение имущественного ущерба, восстановление различных прав и возмещение иного ущерба, хотя последующие пункты Положения устанавливают порядок возмещения только имущественного ущерба и восстановление прав. Можно сказать, что п. 1 Положения в части возмещения иного, т.е. неимущественного, ущерба имел резервный характер, так как хотя существовавшее на момент утверждения Положения законодательство не предусматривало возможности возмещения морального вреда, однако само Положение содержало указание на потенциальную возможность такого возмещения. Согласно Положению возмещение производится из средств госбюджета (п. 3), для чего гражданин обращается с требованием о возмещении ущерба в соответствующие органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры или в суд, которые в месячный срок определяют размер ущерба, о чем выносят постановление (определение).

Но неверно было бы считать, что действовавшее одновременно с Основами законодательство не позволяло определить порядок возмещения морального вреда. Этот порядок законодательством был установлен: возмещение должно было производиться государством из средств государственной казны (п. 2 ст. 127, п. 3 ст. 25 Основ), для чего гражданин мог обратиться в суд с иском о возмещении морального вреда в соответствии с нормами ГПК РСФСР, а суд в установленные этим же Кодексом сроки должен был определить размер возмещения морального вреда в денежной форме (ст. 131 Основ) и вынести соответствующее решение.

Таким образом, неправомерно было утверждать, что законодательством не был установлен порядок для возмещения морального вреда. Другое дело, что не был установлен специальный порядок для такого возмещения, - но, как было показано выше, его и не требовалось. Для чего же тогда законодатель упомянул о порядке, установленном законодательством?

Представляется, что законодатель был вынужден сделать это потому, что для возмещения имущественного ущерба Положение предусматривает либо внесудебный порядок, либо хотя и судебный, но не в порядке гражданского судопроизводства, а в порядке ст. 369 УПК 1960 г. Поэтому чтобы сохранить основание для применения Положения в случае возмещения имущественного ущерба, законодатель изложил п. 2 ст. 127 Основ именно в вышеуказанной редакции. Следовательно, и в случае применения этой нормы моральный вред подлежал возмещению в денежной форме.

Этот вывод наиболее полно согласуется со ст. 53 Конституции РФ, предусматривающей право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Какие-либо изъятия для отдельных видов вреда Конституцией РФ не предусмотрены.

Однако судебная практика долгое время придерживалась противоположного взгляда по данному вопросу, что можно видеть на примере ряда судебных решений < *>, < **>. Занятие судебными органами такой противоречащей смыслу гражданского законодательства и Конституции РФ позиции в отношении последствий ошибок правоохранительных (в том числе и судебных) органов влекло освобождение государства от имущественной ответственности за неправомерные действия этих органов, нарушающие конституционные права и свободы гражданина, - весьма характерный пример совпадения интересов разных ветвей власти.

--------------------------------

< *> БВС РФ. 1995. N 6. С. 2.

< **> БВС РФ. 1995. N 1. С. 13.

В настоящее время ситуация изменилась в лучшую сторону. Согласно п. 1 ст. 1070 и ст. 1100 ГК моральный вред, причиненный гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения ареста или исправительных работ, подлежит компенсации независимо от вины должностных лиц соответствующих органов в порядке, установленном законом. Решением Верховного Суда РФ от 5 апреля 2004 г. N ГКПИ03-1383 были признаны частично недействующими п. п. 7 и 10 Инструкции по применению Положения.

Суд установил, что в оспариваемых пунктах этой Инструкции, утвержденной Министерством юстиции СССР, Прокуратурой СССР и Министерством финансов СССР 2 марта 1982 года, говорится:

" 7. Возмещению подлежат:

1) заработок и другие трудовые доходы, являющиеся основным источником средств к существованию гражданина, которых он лишился в результате незаконных действий;

2) пенсия или пособие, выплата которых была приостановлена в связи с незаконным лишением свободы;

3) имущество (в том числе деньги, денежные вклады и проценты на них, облигации государственных займов и выпавшие на них выигрыши, иные ценности), конфискованное или обращенное в доход государства судом либо изъятое органами дознания или предварительного следствия, а также имущество, на которое наложен арест;

4) штрафы, взысканные во исполнение приговора суда; судебные издержки и иные суммы, выплаченные гражданином в связи с незаконными действиями;

5) суммы, выплаченные гражданином юридической консультации за оказание юридической помощи.

10. Для определения размера имущественного ущерба, перечисленного в п.п. 1, 4, 5 ст. 2 Положения, гражданин в течение шести месяцев после направления ему извещения может обратиться...".

Суд указал, что согласно п. 2 Постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года N 2014-1 " О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств" на территории РСФСР до принятия соответствующих законодательных актов РСФСР нормы бывшего Союза ССР применяются в части, не противоречащей Конституции РСФСР, законодательству РСФСР и этому Соглашению.

В соответствии со ст. 53 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Возмещение ущерба по п. 7 Инструкции является ограниченным, поскольку предусматривает возможность возмещения только указанных в нем видов, этот перечень является исчерпывающим, без компенсации морального вреда, упущенной выгоды, что противоречит п. 1 ст. 1064; ст. 1069 и п. 1 ст. 1070 ГК, а также ч. 1 ст. 133 УПК РФ, согласно которым возмещение вреда должно производиться в полном объеме, а поэтому заявление об оспаривании данного пункта Инструкции, решил суд, подлежит удовлетворению. При этом не могут явиться основанием к отказу в удовлетворении заявления доводы со ссылкой на положения п. 1 ст. 1070 ГК РФ, предусматривающие установление законом порядка возмещения вреда, а не его объема.

Как следует из п. 10 оспариваемой Инструкции, право на возмещение ущерба ограничено сроком обращения в шесть месяцев, что противоречит ст. 196 и п. 1 ст. 197 ГК, а также ч. 2 ст. 135 УПК, в соответствии с которыми реабилитированный вправе обратиться с требованием в течение сроков, установленных ГК, общим сроком исковой давности является срок в три года, а для отдельных видов требований законом могут устанавливаться специальные сроки давности. Поскольку нет специального федерального закона, который бы установил сокращенный срок исковой давности для данного вида требований, то к ним должен применяться общий срок исковой давности в три года. В связи с тем что положение п. 10 Инструкции о праве на обращение в течение шести месяцев противоречит указанным нормам ГК, то заявление в данной части требований суд также счел подлежащим удовлетворению.

В результате суд признал недействующими и не подлежащими применению с момента вступления решения в законную силу п. 7 в части, ограничивающей право на полное возмещение убытков (включая, по смыслу мотивировочной части решения, право на компенсацию морального вреда), а также п. 10 в части слов " шести месяцев".

В настоящее время право потерпевшего на компенсацию морального вреда, причиненного незаконным действиями правоохранительных органов, определяется, помимо норм ГК, положениями главы 18 УПК " Реабилитация". Согласно п. 1 ст. 133 УПК право на реабилитацию включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах. Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда. В соответствии с п. п. 1 и 2 ст. 136 УПК возмещение морального вреда состоит в том, что прокурор от имени государства приносит официальное извинение реабилитированному за причиненный ему вред, а иски о компенсации за причиненный моральный вред в денежном выражении предъявляются в порядке гражданского судопроизводства.

Определением Конституционного Суда РФ от 21.04.2005 N 242-О было разъяснено, что Указ от 18 мая 1981 г. может применяться лишь во взаимосвязи с положениями главы 18 УПК, регламентирующей основания возникновения права на реабилитацию, порядок признания этого права и возмещения различных видов вреда, а также с положениями ст. 1070 и § 4 главы 59 ГК.

§ 2. Компенсация морального вреда при самооговоре

Некоторые авторы < *> считают неприменимым правило ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. о том, что вред не подлежит возмещению, если гражданин в процессе дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства путем самооговора препятствовал установлению истины и тем самым способствовал наступлению ущерба (как устанавливает п. 3 Инструкции от 2 марта 1982 г. по применению Положения, речь в данном случае идет о самооговоре, не являющемся результатом применения к гражданину насилия, угроз и иных незаконных мер).

--------------------------------

< *> Конституция Российской Федерации: Комментарий / Под ред. Б.Н. Топорнина. М., 1994. С. 281; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части второй) / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1996. С. 664.

Такая позиция основывается на том, что ст. 53 Конституции РФ и ст. 1070 ГК не содержат подобных ограничений, а самооговор не снимает ответственности с органа дознания, следователя, прокурора и суда за незаконное привлечение к уголовной ответственности и осуждение невиновного, поскольку именно на них лежит обязанность принять все предусмотренные законом меры для полного, объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела и не рассматривать признание обвиняемым своей вины в качестве основания обвинения, если оно не подкреплено всей совокупностью имеющихся по делу доказательств (п. 2 ст. 77 УПК). Отмеченная позиция и ее обоснование, если их смысл сводится к недопустимости отказа в возмещении вреда при наличии самооговора, представляются не бесспорными и требуют некоторых комментариев.

Судебная практика, как следует из Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 23 декабря 1988 г. N 15 " О некоторых вопросах применения в судебной практике Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. " О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей" < *>, под самооговором понимает заведомо ложные показания подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, данные с целью убедить органы предварительного расследования и суд в том, что именно им совершено преступление, которого он в действительности не совершал.

--------------------------------

< *> БВС СССР. 1989. N 1. С. 10.

В период действия ГК РСФСР 1964 г. в ст. 2 Указа был конкретизирован применительно к данному случаю вывод, вытекавший из смысла ст. 458 ГК РСФСР, о том, что если умысел потерпевшего содействовал возникновению или увеличению вреда, то в возмещении вреда должно быть отказано (хотя эта норма прямо устанавливала в качестве основания для уменьшения размера возмещения или отказа в таковом только грубую неосторожность потерпевшего).

В настоящее время в п. 1 ст. 1083 ГК прямо предусматривается, что вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит. Применимо ли это правило к случаю самооговора? Представляется, что применимо, если под вредом понимать тот вред, который возник вследствие самооговора, т.е. если самооговор является причиной или одной из причин возникновения или увеличения вреда.

Собственно говоря, если вред возникает вследствие умысла потерпевшего, то действия последнего являются в этом случае косвенной причиной возникновения вреда и сам потерпевший - одновременно и причинителем этого вреда.

Как отмечалось выше, самооговор является неправомерным умышленным действием, препятствующим нормальной деятельности правоохранительных органов по выполнению задач уголовного судопроизводства - быстрому и полному раскрытию преступлений, с тем чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности.

Показания, содержащие самооговор, имеют в уголовном судопроизводстве не большее, но и не меньшее значение, чем другие виды доказательств. Закон запрещает основывать обвинительное заключение и обвинительный приговор на признании обвиняемого в случае, если оно не подтверждается совокупностью имеющихся по делу доказательств. Эта совокупность формируется в стадии дознания и предварительного следствия и нередко дополняется в стадии судебного следствия. К моменту вынесения обвинительного приговора собранные по делу доказательства не должны оставлять сомнений в виновности подсудимого.

Между тем показания, содержащие самооговор, как и любые другие доказательства, требуют проверки, для чего необходимо определенное время. Самооговор может повлечь применение меры пресечения или увеличение ее продолжительности и в этом случае является хотя и косвенной, но главной причиной вреда, возникшего вследствие применения меры пресечения. Безусловно, вред вообще не будет иметь причинной связи с самооговором, если прямо нарушены требования ст. 77 УПК, т.е. признание обвиняемого положено в основу обвинения, не будучи подкреплено совокупностью собранных по делу доказательств.

Таким образом, при самооговоре следует применять п. 1 ст. 1083 ГК как общую норму, устанавливающую основания отказа в возмещении вреда или уменьшения его размера, в совокупности с правилами ст. 1070 ГК и отказывать в возмещении того вреда, главной причиной которого служит самооговор. В таком подходе нет ограничений права на возмещение вреда, установленного в ст. 53 Конституции РФ, которая гарантирует предоставление гражданину возможности осуществления этого права, а условия его осуществления конкретизируются в гражданском законодательстве. Иной подход заставлял бы предположить наличие противоречия между ст. 53 Конституции РФ и ст. 1069 ГК, поскольку в ст. 53 вина не фигурирует в качестве одного из оснований ответственности, в то время как в ст. 1069 ГК вина является одним из таких оснований. Между тем наличие общего состава оснований ответственности в ст. 1069 не вызывает сомнений с точки зрения соответствия этой нормы Конституции РФ.