Текст 3

(1) Певцы вошли, собственно, они оказались здесь же, за дверьми, через которые и мы проходили. (2) Их было десять человек, всего десять. (3) Причем все молодые, можно сказать, мои ровесники. (4) Все в одинаковых черных концертных костюмах, с жесткими бабочками на белых манишках, все в черных ботинках. (5) Ни тебе инструментов, ни микрофонов, ни эстрадных звукоусилителей, ни даже помоста для сцены и никаких, конечно, световых манипуляторов не было – просто в зале несколько приглушили свет.

(6) И хотя я был уверен, что сюда собрались слушатели, имеющие представление, что такое капелла, мне почему-то стало страшно за певцов. (7) Столько народу собралось, да и молодежь наша привыкла к электронному громогласию, а они – как безоружные солдаты на поле боя.

(8) Певцы плотно выстроились плечом к плечу, образовав небольшое полукружие. (9) Лица их были спокойны и сосредоточенны, точно они вовсе не боялись за себя. (10) И еще одну странность я заметил – все они почему-то казались похожими друг на друга. (11) Возможно, потому, что в этот час ими владела общая забота, общая готовность, единый душевный порыв. (12) Ведь в такие мгновения все, может быть, и очень важное в другое время в повседневной жизни каждого, начисто исключается из помыслов – точно так перед началом боя все думают лишь о том, как одержать победу.

(13) Певцы были готовы. (14) Они немного помолчали, настраивая дыхание, тесней сплотились плечами, и тут стало совсем тихо, зал точно опустел – до того всем было интересно, что же смогут эти десятеро, как они отважились и на что надеются. (15) И вот по кивку стоящего справа третьим от края – видимо, ведущего в этой группе – они запели. (16) И голоса взлетели...

(17) В той тишине как бы медленно тронулась с места божественная воздушная колесница со сверкающими ободами и спицами и покатилась по незримым волнам за пределы зала, оставляя за собой долго не стихающий, всякий раз вновь возрождающийся из неисчерпаемых запасов духа торжественный и ликующий след голосов.

(18) Слушатели были покорены, зачарованы, повергнуты в раздумья. < …> (19) Воображение каждого увлекало в тот неясный, но всегда до боли желанный мир, слагающийся из собственных воспоминаний, грез, тоски, укоров совести, из утрат и радостей, изведанных человеком на его жизненном пути.

(20) А они пели, эти десятеро, чтобы мы погружались в себя, в кружащие омуты подсознания, воскрешали в себе прошлое, дух и скорби ушедших поколений, чтобы затем вознеслись, воспарили над собой и над миром и нашли красоту и смысл собственного предназначения, – однажды явившись в жизнь, возлюбить ее чудесное устроение. (21) Эти десятеро пели так самозабвенно, так богодостойно – быть может, сами того не ведая, что пробуждали в душах высшие порывы, которые редко когда охватывают людей в обыденной жизни, среди постылых забот и суеты. (22) И оттого собравшихся безотчетно переполняла благость, их лица взволнованны, у некоторых поблескивали слезы в глазах.

(23) Как я радовался, как благодарил случай, приведший меня сюда, чтобы подарить мне этот праздник, когда мое существование словно бы вышло на вневременной и внепространственный простор, где чудодейственно совмещались все мои познания и переживания, – и в воспоминаниях о прошлом, в сознании настоящего и в грезах о будущем.

(По Ч. Айтматову)