Принцип преемственности

За два миллиона лет успешного развития обезьяна превратилась в человека. Просто удивительно,

что, имея такую замечательную родословную, мы творим столько бед. Образ жизни охотников-собирателей

был необычайно эффективен. Сохранив его, они, возможно, просуществовали бы еще много миллионов лет.

А повседневная деятельность современного человека, с точки зрения экологов, настолько разрушительна,

что он может не протянуть и века.

Всего лишь несколько тысяч лет назад человек изменил образ жизни, к которому его приспособила

эволюция. За это время он не только успел загрязнить всю планету, но и перестал слушать чрезвычайно

развитые инстинкты, которые руководили его поведением в течение миллионов лет. Большая часть

инстинктивных знаний была разрушена совсем недавно. Современная наука дробит их на кусочки,

препарирует с помощью хитрых теорий и «рассматривает под микроскопом», тогда как эти знания имеют

смысл лишь в их неразрывной целостности. Мы все реже доверяем врожденному умению чувствовать, что

для нас лучше всего, и, принимая решения, опираемся на интеллект, который никогда особенно не

разбирался в наших истинных потребностях.

К примеру, не рассудок должен решать, как обращаться с ребенком. Еще задолго до того, как люди

стали в чем-то походить на Homo sapiens, они инстинктивно и, что главное, безошибочно знали, как

ухаживать за детьми. Но человек старательно искоренял древние знания, и в результате армия

исследователей трудится не покладая рук, чтобы выяснить, как мы должны вести себя по отношению к

детям, друг к другу и к самим себе. Ни для кого не секрет, что ученые до сих пор не изобрели рецепта

счастья, но, полностью полагаясь на рациональное мышление, они упрямо игнорируют все, что не

поддается логическому объяснению или эксперименту.

Мы, пленники интеллекта, забыли наше врожденное умение определять то, что нам надо,

настолько, что уже не можем понять, где наши истинные потребности, а где — искаженные.

Но хочется верить, что для нас еще не все потеряно. Мы можем найти путь к утерянному счастью

или, по крайней мере, понять, куда идти, и перестать плутать, следуя за разумом, который только сбивает

нас с толку. Ум — это всего лишь советник по технической части, не более того. Когда он видит, что

запутался в слишком тонких для него материях, ему следует ретироваться, а не продолжать лезть не в свое

дело. У разума достаточно дел, которыми он может успешно заняться, не вмешиваясь в область, миллионы

лет находившуюся в ведении куда более утонченных и сведущих отделов психики под названием

«инстинкты». Если бы инстинкты были сознательными, мы бы мгновенно сошли с ума, хотя бы потому, что

ум по своей природе не может одновременно решать несколько задач, в то время как в бессознательном

происходит бесконечное количество наблюдений, расчетов, сравнений и действий — и без всяких ошибок.

«Ошибка» в данном случае весьма хитрое понятие. Ведь «правильность» предполагает, что все

люди разделяют единое мнение о желаемых результатах их действий, но на самом деле у каждого свои идеи

на этот счет. Поэтому под «правильным» мы будем понимать здесь то, что соответствует континууму —

истинным, существовавшим в течение многих поколений, потребностям человека как представителя вида,

и тем самым соответствует заложенным в каждом человеке ожиданиям и тенденциям развития.

Имеется в виду, что, рождаясь, человек уже содержит в себе некоторые ожидания, свойственные

представителям Homo sapiens, и готов к развитию в определенных направлениях, соответствующих именно

этим ожиданиям. Эти направления развития мы в дальнейшем будем называть тенденциями. Ожидания

проявляются в самом строении человеческого тела. Можно сказать, что легкие не только ожидают

поступления кислорода, но и являются ожиданием кислорода. Глаза — это ожидание света определенной

длины волны. Уши — это ожидание звуковых волн, исходящих от того, что с наибольшей вероятностью

будет иметь отношение к человеку, включая голоса других людей; а голос — ожидание того, что уши

других людей действуют так же, как и его собственные. Этот список можно продолжать до бесконечности:

водонепроницаемые кожа и волосы — ожидание дождя; волосы в ноздрях — ожидание пыли; пигментация

кожи — ожидание солнца; потоотделение — ожидание жары; свертываемость крови — ожидание

повреждений кожного покрова; мужское — ожидание женского, и наоборот; рефлексы — ожидание

потребности в быстрой реакции в чрезвычайных ситуациях.

Каким образом силы, формирующие человека, заранее знают, что ему понадобится? Через опыт.

Цепь существований, подготавливающих человека к жизни на Земле, начинается с первого одноклеточного

живого существа. Опыт последнего в отношении температуры, состава окружающей среды, наличия

питания для поддержания жизни, погодных условий и встреч с другими объектами и представителями его

же вида передавался потомкам. Передавался способом, еще не изученным наукой. На основе этой

информации чрезвычайно медленно происходили изменения, которые по истечении бессчетных миллионов

лет привели к разнообразию живых форм, способных выживать и воспроизводиться, по-своему

приспосабливаясь к окружающей среде.

Жизнь утверждалась через возникновение все более разнообразных и сложных форм, хорошо

приспособленных к самым разным условиям. Жизни в целом уже меньше грозило исчезновение от

природных катаклизмов. Даже если исчезала целая форма жизни, оставшиеся продолжали развиваться,

усложняться, принимать и порождать разнообразные формы, адаптироваться и становиться более

устойчивыми. (Вполне возможно, примитивные формы жизни на нашей планете не раз полностью погибали

от природных катастроф, прежде чем через миллионы лет одной из них удалось выжить и вовремя обрести

достаточное количество разнообразных форм, чтобы избежать гибели.)

В то же время стабилизирующая сила действовала в каждой форме и в каждой ее части, закрепляя и

перерабатывая данные опыта предков и совершенствуя способности потомков. Таким образом, строение

каждого существа упитывает те события, с которыми это существо ожидает повстречаться. Это

ожидание уже заложено и в человеке, и оно является результатом многократно повторявшегося опыта

предков, полученного ими в схожих условиях жизни.

Условия выживания каждого вида определяются обстоятельствами, к которым ранее уже

приспособились его предки. Если какой-либо вид сформировался и развился в климате, где температура

редко превышала пятьдесят градусов и никогда не падала ниже семи, то представители этого вида

комфортно жили в таких условиях; но в условиях слишком высоких или низких температур они могли бы

благополучно существовать не дольше, чем их предки. Резервы организма стали бы постепенно истощаться,

и если бы не наступило облегчение условий, то последовала бы смерть индивидуума или целого вида.

Чтобы понять, что является правильным для данного вида, нужно определить его врожденные ожидания.

Что мы знаем о врожденных ожиданиях человека? Можно сказать, что ничего. Мы хорошо

осведомлены о том, чего человек обычно хочет от жизни, или должен хотеть в соответствии с нашей

системой ценностей. Но по иронии, ожидания, заложенные эволюционным развитием в человеке, этом

венце творения, почти неизвестны. Рассудок узурпировал принятие решений о том, что для нас лучше всего,

и настаивает на правоте своих домыслов, зачастую совершенно беспочвенных. Получается, что былое

незыблемое ожидание человеком надлежащей окружающей среды и надлежащего с ним обращения теперь

настолько искажено, что каждый считает себя везунчиком, если он относительно здоров и не живет на

улице. Несмотря на то, что на вопрос «Как дела?» мы отвечаем обычно: «Хорошо», «Нормально» или даже

«Прекрасно», мы и не представляем себе, что такое состояние счастья на самом деле.

Итак, чтобы понять, чем же все-таки являются врожденные ожидания человека, нет смысла изучать

сравнительно новое направление развития — цивилизацию. Обращение к другим биологическим видам

может в чем-то помочь, а может и совсем сбить с толку. Допустимо сравнивать человека с высшими

млекопитающими в отношении наиболее древних, глубоких, основных потребностей, предшествовавших

появлению человека в его современном виде, как, например, потребности в кислороде, возникшей сотни

миллионов лет назад и присутствующей у многих животных. Но изучение человека, и сейчас живущего по

законам «правильного» поведения, безусловно, может дать нам много больше. Правда, если бы мы

стремились путем наблюдения за человеком распознать ожидания менее очевидные, чем кислород, то даже

с помощью компьютера смогли бы составить список лишь ничтожно малой части того, что есть на самом

деле, ибо более тонкие ожидания ускользали бы от нашего наблюдения. Поэтому остается полагаться на

нашу врожденную способность выбирать то, что нам действительно нужно. И тогда неповоротливый

рассудок, с помощью которого мы сейчас пытаемся это делать, сможет заняться выполнением задач, более

для него подходящих.

Ожидания, с которыми мы приходим в этот мир, неразрывно связаны с заложенными в нас линиями

развития (например, такими, как сосание, самосохранение, подражание). Как только мы получаем толчок в

виде ожидаемого нами обращения или ожидаемых нами определенных обстоятельств, мы начинаем

развиваться в заданном направлении, как нас к тому и подготовил опыт предков. Когда ожидаемое

отсутствует, у человека начинает формироваться поведение, удовлетворяющее эти потребности, но

искаженным, не присущим его естеству образом.

Континуум человека можно также определить как цепь последовательных событий, отвечающих

заложенным в нем ожиданиям и тенденциям и происходящих в условиях, в которых эти ожидания и

тенденции были сформированы ранее у его предков. К этим условиям относится и «правильное», то есть

удовлетворяющее истинные потребности человека, отношение других людей.

Безусловно, у каждого человека есть свой индивидуальный континуум, то есть совокупность

врожденных потребностей и соответствующих им тенденций (линий развития). Однако континуум человека

является частью более общего континуума — например, континуума семьи, который, в свою очередь,

является частью континуумов более высокого порядка — клана, общины и т.д. Континуум же человека как

вида является частью континуума всей жизни. Всем им свойственны определенные ожидания и тенденции,

проистекающие из неоднократного повторения опыта в прошлом. Даже континуум всего живого ожидает на

основе своего опыта определенных условий в неорганической окружающей среде

Каждая жизненная форма развивается не случайно, но преследует свои интересы. Развитие идет в

направлении большей устойчивости, то есть большего разнообразия, сложности, а значит, большей

способности к адаптации.

Однако такое развитие — совсем не то, что мы понимаем под «прогрессом». Более того, для

стабильности любой системы необходима сила, дополняющая тенденцию развития и препятствующая

нежелательным изменениям в системе, а именно сила сопротивления.

Остается лишь гадать, что подорвало наше внутреннее сопротивление изменению несколько тысяч

лет назад. Важно понять значимость различия между эволюцией и прогрессом (неэволюционным

изменением). Они диаметрально противоположны, так как то, что эволюция кропотливо создает, внося

разнообразие форм и все точнее адаптируя их к нашим требованиям, прогресс разрушает путем введения

норм и обстоятельств, не удовлетворяющих истинные потребности людей. Все, что может сделать прогресс,

это заменить «правильное» поведение менее подходящим. Он заменяет сложное простым и более

приспособленное — менее приспособленным. В результате прогресс нарушает равновесие сложно

взаимосвязанных факторов как внутри, так и вне системы.

Итак, эволюция приносит стабильность, а прогресс — уязвимость.

Это относится и к структуре общества. Внешние проявления высокоразвитых культур, дошедших

до своего уровня развития эволюционным путем, могут быть бесконечно разнообразны, в то время как их

основы сходны, а первоосновы идентичны. Такие культуры будут сопротивляться прогрессу, так как они

эволюционировали в течение долгого времени, как любая устойчивая система в природе. Также получается,

что чем меньше интеллект мешает инстинкту формировать нормы поведения, тем менее жесткой будет

структура общества на поверхности (это касается деталей поведения, ритуалов и этикета) и более жесткой в

основании (в отношении к себе и правам других; к здоровью и способам получения удовольствий, к балансу

занятий разного рода и к сохранению вида и так далее). Одним словом, чем больше культура полагается на

интеллект, тем больше запретов нужно наложить на членов общества для ее поддержания.

Ожидания человека касаются не только его физических потребностей, например в пище, воде,

кислороде, тепле. У человека есть и ожидание соответствующей социальной среды (отношения со стороны

окружающих, возможности применить свои силы именно в том виде деятельности, который подходит

именно ему и т.п.). В раннем детстве ожидания более жесткие — ребенок ожидает конкретных,

определенных вещей, с развитием ожидания смягчаются, для человека становятся приемлемыми более

разнообразные варианты отношений, поведения окружающих. Тем не менее, все эти варианты не должны

выходить за рамки континуума.

Кроме того, в человеке заложено ожидание найти в окружающей социальной среде язык как

средство общения, соответственно ему присуща склонность развивать вербальные способности. Социальное

поведение ребенка развивается под влиянием ожидаемых примеров, подаваемых ему обществом.

Врожденные тенденции также заставляют его делать то, что, как ему кажется, другие люди от него

ожидают; люди же действительно дают ему понять, чего они ждут в соответствии с принятой в конкретном

обществе культурой. Обучение — это процесс удовлетворения ожиданий определенной информации,

постоянно усложняющейся — так же, как и структура речи.

В жизнеспособной культуре определение того, что правильно, а что нет, может строиться только на

соответствии истинным ожиданиям людей. При этом индивиды и племена могут быть бесконечно

различны, но при этом оставаться в рамках континуума.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ