![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Попытка реконструкции метапсихологического момента утраты
Рост либидо в момент утраты, столь таинственный на первый взгляд, становится совершенно понятным в свете метапсихологического анализа интроекции. Он появляется как попытка интроекции in extremis 1, как попытка поспешного любовного слияния с объектом. И вот каким образом. Описывая захваченность либидо (Анна О... заполнена «змеями», одна из моих больных — «блохами», другая — «фривольными» песенками), пациенты одновременно выражают свое удивление перед столь неожиданным событием. Либидо вторгается как разбушевавшийся поток, не заботясь об Имаго, охранителе вытеснения. «Неожиданность» означает, вне всякого сомнения, оправдание: «Это не я. Это произошло в мое отсутствие». Тем не менее, событие никогда до конца не вытесняется: «Это был сон, однако, и не сон». Перед неотвратимостью и риском того, чтобы не было уже слишком поздно, Я регрессирует на древний уровень, уровень галлюцинаторного удовлетворения. Здесь, как можно было увидеть, интроекция и инкорпорация еще составляют две стороны одного и того же механизма. За невозможностью реализоваться, преодолев запрет, надежда, столь долго хранимая, поставлена в безвыходную дилемму: смертельное отречение или же обманчивый триумф. Регрессия дозволяет последний, заменяя вещь фантазмом, интроективным процессом, магической и непосредственной инкорпорацией. Галлюцинаторная реализация торжествует в оргазме. Так получается, что эта регрессия к магии плохо интегрируется в актуальное строение Я. Я не упустит возможности осудить эту сиюминутную реализацию недвусмысленным приговором и немедленным вытеснением. Амнезия направлена на конкретное содержание момента, когда регрессия и оргазм имели место. Если кому-то при болезни горя удается сохранить сознательное воспоминание об оргазме (в чем он вторично себя обвиняет), то связь между последним и влечением к умирающему объекту всегда строжайшим образом цензурирована. Если болезнь горя демонстрирует оригинальность по сравнению с инфантильным неврозом, от которого она отпочковывается, это и есть дополнительное вытеснение этой связи. Следствие: равным образом будет не опознаваться связь между оргастическим моментом и следующей за ним болезнью горя. ' In extremis (лат.) — в крайнем выражении, экстремальная. — Примеч. А. Ш. Тхостова, Это дополнительное вытесните, которое поражает галлюцинаторную реализацию желания, направленного на объект, ответственно за особенно интенсивное сопротивление, с которым в этом случае встречается психоаналитическая работ Оно сравнимо с сопротивлением, которое демонстрируют некоторые пациенты, подвергнутые до психоанализа наркопсихотерапевтическим попыткам. Слишком резко столкнувшиеся со своим желанием без последовательной предварительной работы по деконструкции Имаго, эти пациенты оказываются при пробуждении в той же ситуации, что и пациенты с болезнью горя, несущие, так же как и они, скрытое воспоминание момента незаконного сладострастия. В этом случае, как и в предыдущем, вытеснение лишь отделяет. Оно, также, имеет цель бережно сохранить — хотя бы и в бессознательном — то, что Я может обозначить лишь как чудесный труп, погребенный в некоторой степени в нем, и след которого оно не перестает искать в надежде его однажды оживить. Пациент с болезнью горя, выбирающий психоанализ, кажется, совершенно игнорирует в своем поиске точный момент. Тем не менее, это происходит, как если бы таинственный компас направлял его путь к могиле, где покоится вытесненная проблема. Здесь стоит упомянуть персонаж Эдгара По, который, не сомневаясь в оккультной цели своего путешествия, идет под свинцовым небом убогими и жалкими краями, пока не доходит, вопреки упрекам своей души Психеи, до склепа Улалюм, где в тот же день годом раньше похоронена его возлюбленная. Эта поэма, досрочно психоаналитическая, хорошо изображает впервые в литературе действие бессознательного. Возвращение вытесненного здесь неизбежно свершается с фатальностью воспоминания в действии. То, что толкает, скажем мы, со слепой Ананке1 бессознательного вновь переживать момент утраты, это — сладострастие, возникновение которого может в этот возвышенный момент заставить замолчать запреты. Невольное юбилейное поминовение дает пример воскрешения незабываемого момента, когда смерть объекта дозволила его магическое завоевание в оргастической экзальтации.
|