Человек биологический, социальный, духовный* 1996

… Вглядываясь в пятимиллиардную массу людей, населяю­щих шар земной, все-таки стремишься понять, определить, что же представляет собой человек, хотя и догадываешься, что одним прилагательным его суть не раскроешь. Вот почему, не претендуя на какую-то концепцию, и предложил я такую условную триаду: человек биологический, человек социальный, человек духовный. В разных соотношениях все три персонажа живут в каждом человеке.

Человек биологический — существо, озабоченное удовлет­ворением своих потребностей. Так и хочется написать — эле­ментарных потребностей. Ведь речь идет о еде, одежде, жилье, воспроизводстве своего рода, которое опять же требует пита­ния, одежды, жилища. Казалось бы, при нынешнем уровне цивилизации и прогресса удовлетворение всех этих потреб­ностей рода человеческого должно бы уже перестать быть су­щественным. Ан нет, и не только в слаборазвитых странах, но и в нашей стране, властителей которой еще недавно распира­ло от гордыни: мы впереди планеты всей! Но все знали, что и у нас абсолютное большинство людей озабочены, главным об­разом, обеспечением этих элементарных биологических пот­ребностей: как добыть хлеб, мясо, масло, сахар; как достать обувь, одежду; как хоть на старости лет получить крышу над головой; как прокормить, одеть, вылечить, устроить наследни­ков. Многие десятилетия жизни на грани голода, в многоты­сячных хвостах за " мануфактурой" (экономисты подсчитали, что на стояние в очередях мы тратили ежегодно 65 миллиар­дов человеко-часов), в безнадежном ожидании ордера на квар­тиры... Увы, за этими заботами десятки миллионов усталых людей забыли о своем высоком предназначении и не видят иных ценностей, кроме первичных потребностей. Нет, нельзя эти потребности называть элементарными, ибо они еще не удовлетворены. И пока что они, а не добро и зло, являются главными героями поля боя — сердца человеческого.

Человек социальный существует как бы в иной плоскости. Правда, не будем забывать, что у животных тоже есть рассу­дочная деятельность, имеются определенные социальные организации. Понаблюдайте, например, за обитателями обезь­яньего питомника, и вы увидите там довольно сложные иерар­хические структуры, разделение власти, труда и многое дру­гое, что мы привыкли отождествлять лишь с человеческими сообществами. Но ни одна ветвь эволюции на земле не явля­ется в такой степени взаимозависимой по произ­водству и распределению продуктов, установлению правил общежития, созданию мегаполисов и государств, развитию массовых коммуникаций, как человеческая.

Если социальная деятельность мотивирована лишь мате­риальным интересом, человек биологизируется. И даже если он одет в модный современный костюм, пользуется компью­тером, сидит за рулем автомобиля, рационально мыслит, т. е. соображает, что ему выгодно, а что — нет, он недалеко ушел от наших дальних предков.

Такой социально-рациональный тип получил широкое распространение. В социологии его нередко определяют как " внешне ориентированную" личность в отличие от личности " внутренне ориентированной". По сути, такой человек весь вовне. Годами в его сознание внедрялось, что он — продукт среды. И, в конце концов, он поверил. Тем более, что тем са­мым он получил бессрочное алиби, с него как бы сняли ответ­ственность за свои поступки.

Если такой тип не нарушает какие-то нормы, то лишь по­тому, что боится наказания. Он как бы в вечном жестком про­тивоборстве с обществом, с теми или иными социальными институтами. И на угрозы общества он отвечает выработкой своей контркультуры. " Красть нехорошо, за это посадят в тюрь­му", — говорит ему общество. " Правильно, но не пойман — не вор", — возражает он.

У человека рационального, как видно, нет внутренних ограничений, можно сказать, что он лишен совести. В резуль­тате он оказался способен получать удовольствие от того, что ему удалось кого-то перехитрить, обмануть. У человека рацио­нального одна реальная цель жизни — получение максимума удовольствий. В основе его помыслов и действий - свой кров­ный интерес (обеспечить воспроизводство своего рода, удо­влетворить свои биологические плюс некоторые социальные потребности, часто связанные с первыми, — богатство, власть, престиж). К духовным, нравственным ценностям у него снисходительно-ироническое отношение, как к пережиткам про­шлого, хотя он и понимает, что людей нравственных можно использовать в своих интересах.

Человек социально-рациональный непрерывно, словно четки, перебирает варианты: это выгодно, это невыгодно. В основе его отношений с другими — стремление меньше дать, больше взять, но как минимум обеспечить эквивалентный об­мен. Такой человек очень привязан к благам этого мира. У него высоко развито чувство самосохранения. Он презирает сантименты, у него нет чувства родины, его он считает при­думкой пропаганды. Правда, у него развито ощущение груп­повой солидарности, чувство команды. Он не имеет твердых нравственных опор, да и зачем они ему в меняющемся, сию­минутном мире?

Как видно, человек социально-рациональный — гедо­нист. Он оживлен, но не одухотворен. Он не религиозен, но суеверен…, словом, такой человек — существо во многом несовершенное.

По мере того как происходит насыщение элементарных биологических потребностей, человек социальный становится все более массовым явлением. Он может выступать в разных ипостасях и ролях, но суть его едина. Изучение и отрицание его средствами социологии, литературы и искусства — необходимое усло­вие формирования человека нравственного, духовного.

Человек духовный — это, если говорить кратко, человек с совестью. Иначе говоря, со способностью различать добро и зло, оценивать свои помыслы и поступки, формулировать для себя нравственные предписания, требовать от себя их испол­нения. «Нравственное образование делает нас просто " челове­ком", то есть существом, отражающим на себе блеск божест­венности и потому высоко стоящим над миром животных», — писал еще В.Г. Белинский. Человек духовный преодолел в се­бе опаснейшее искушение видеть смысл существования толь­ко в удовлетворении своих все более изощренных потребнос­тей. Благодаря этому он обрел новую грань свободы, которая делает его способным служить высшим ценностям культуры, поискам смысла бытия.

Разумеется, он понимает огромную роль экономических и социальных проблем общества, но он всегда видит в них не цель, а средства. Он экологичен, так как знает, что природа не бездонная бочка, из которой можно черпать до бесконечности, что нужно быть способным ограничивать свои капризы и потребности, чтобы сохранить природу и жизнь. Он не может полагать, что творимые людьми социальные институты могут быть выше их самых, а магия природы и искусства для него не менее важна, чем материальное, ибо благодаря им растет духовное богатство мира.

Человек духовный не против рационального знания, но он угадывает его ограниченность, чувствует, что в мире нема­ло есть такого, " что и не снилось нашим мудрецам". Работая в науке, он сохраняет определенную отстраненность, самосто­ятельность. Он никогда не позволяет авторитетам, мифам и идолам науки увлечь себя целиком… Именно благодаря этому основные научные открытия сделаны свободными, бескорыст­ными и самоотверженными людьми.

Итак, человек биологический, социальный, духовный. С развитием человечества может существенно расширяться область духовного, нравственного, все больше людей начинают в своих помыслах и поступках руководствоваться повелениями совести. Но может и наоборот, сфера духовного вытесняться, насильственно разрушаться и заменяться социальными или биологическими эрзацами. Такую эпоху пережил наш народ.

Собственно, прогресс и состоит в том, что все большее число людей от биологических забот поднимаются к социальным, к духовным. Это возвышение человечества в то же время означает расширение свободы, изживание принуждения и насилия из жизни общества.

Йозеф Алоиз Шумпетер (1883-1950)- австрийский и американский экономист и социолог. В 1906 году окончил Университет Вены. До 1932 года преподавал экономические науки в Граце и Бонне. В 1919-20 годах был министром финансов Австрии. В 1932 – эмигрирует в США, где вскоре получает профессуру в Гарварде. Основные труды Шумпетера «Теория экономического развития» (1911), «Циклы деловой активности» (1939), «Капитализм, социализм и демократия» (1942), «История экономического анализа» (1954).

В Хрестоматии приводится отрывок из «Теории экономического развития», в котором характеризуются мотивы инновационной активности человека («экономического человека», предпринимателя) в деловой организации.